Механик тупо на него уставился, а потом сказал:
– Должно быть, вы ошибаетесь, синьор. У нас никогда не было запасного управления.
На следующее утро над Сими снова появились «юнкерсы», кружившие над портом, как стервятники. Бомбить им было уже нечего, но несмолкаемый вой пикирующих бомбардировщиков и постоянный грохот бомбовых разрывов медленно, но верно подрывал моральный дух защитников острова. В этих условиях нельзя было поспать или просто отдохнуть, а в воздухе вечно стояло облако пыли.
Итальянский гарнизон, как и практически все местные жители, давно ушел в горы, и только самые отважные время от времени вели огонь с земли в надежде сразить падающий на них с неба самолет.
В подвале, где располагался штаб, Ларсен сам докладывал шифром в Бейрут о провале последней операции. В ответ выразили соболезнования и поинтересовались, что Ларсен намерен теперь предпринять. «Напасть на эсминцы в Портолаго, – ответил он, – но этот план еще нуждается в уточнении». «Держите нас в курсе дела, – приказал Бейрут. – Вашим планам и действиям здесь придается особое значение. Сегодня в Портолаго направляется самолет, который произведет аэрофотосъемку, а результаты вам доставят к вечеру катером. Удачи».
Ларсен стащил с головы наушники и брякнул ими о стол.
– Так себя могут вести только высшие офицеры, – раздраженно заметил он. – Вначале они требуют от нас невозможного, а потом желают удачи. Можно подумать, что они сами могли бы легко справиться с парой эсминцев или нашли бы иной путь эвакуации гарнизона с Самоса. Ничего не могу понять. Кто-нибудь мне может сказать, мы выигрываем эту войну или нет?
Над ними прогрохотал новый взрыв бомбы, и подвал вздрогнул от ударной волны.
– Вот вам и ответ, шкипер, – мрачно сказал Тиллер.
Ларсен сел к столу и расстелил карту Лероса.
– Что мы знаем о Портолаго? – спросил он.
– Как видите, это самая южная из трех бухт на западном побережье острова, – ответил Мейген. – Она идет с северо-востока на юго-запад, в длину около одной мили и практически разрезает остров надвое. Со всех сторон окружена крутыми склонами гор. В общем, организовать нападение будет крайне непросто.
– А ты что думаешь, Тигр?
– Я так понимаю, что этим придется заняться мне и Билли, – с готовностью ответил Тиллер, и предчувствие опасности быстрее погнало кровь. – Но, естественно, потребуется помощь: кому-то придется нас туда доставить и забрать назад.
– Это, прямо скажем, нелегко, – признал Мейген, – но я уверен, что можно будет что-то придумать.
– Нет, Эндрю, – возразил Ларсен, – ты нужен, чтобы обеспечить эвакуацию к берегам Турции, пока нас здесь не будет. В общем, посмотрим, действительно ли наше начальство считает эту операцию чрезвычайно важной. Я им скажу, что для гарантии успеха нам требуется катер.
Ларсен записал радиограмму и передал текст радисту, когда он заступил на вахту. Радист зашифровал и отправил послание морзянкой. Ответ был получен почти моментально и вручен Ларсену.
– Быстро работают, – похвалил он начальство. – Должно быть, дело не терпит.
В телеграмме говорилось, что Ларсен может использовать для своей операции фрегат, который придет на Сими да рассвета нового дня при условии, что аэрофотосъемка пройдет успешно.
Фрегат прибыл в тот же вечер из Пафоса, не встретив на пути никаких неприятностей. Его капитаном был веселый лейтенант из резерва флота, знакомый Мейгену еще до войны, который прекрасно знал район Додеканесских островов, где раньше немало ходил на яхте. Он вручил Ларсену толстый коричневый конверт, который тут же был вскрыт кинжалом.
Аэрофотоснимки были четкими и вырисовывали все детали, и не менее подробным и тщательным был анализ фотографий, продеданный аналитическим подразделением ВВС в Акротири. Первое, что заметил Тиллер, был плавучий бон на входе в гавань. Одним концом он упирался в южный мыс, а второй достигал почти середины входа. Со стороны суши в этом конце, насколько можно было понять, стоял катер охраны. Другая часть бона проходила по прямой от северного мыса и заканчивалась в двухстах ярдах от стоявшего на якоре катера охраны.
– Не так-то легко будет войти в гавань, – заключил Барнсуорт.
– Ерунда, Билли, – парировал Тиллер. – Нам доводилось преодолевать подобные препятствия в Соленте каждый вечер.
В северной части гавани в тысяче ярдов от входа стояло на якоре под сенью прибрежных скал довольно крупное судно, которое разведка определила как немецкий сухогруз по перевозке боеприпасов «Анита», прибывший недавно в конвое из Пирея.
В дальнем конце залива стояло другое судно из состава того же конвоя – сухогруз «Карола» из службы тыла, а также судно с низкой осадкой, которое немцы использовали для снабжения своих гарнизонов на островах. С кормы «Каролы» стояли на якорях неопознанные малые суда. С противоположной стороны залива находилась база ВМС с плавучим доком, складами и самолетными ангарами. Указав на базу, Ларсен сказал:
– А вот и они.
Все столпились возле него. Летчик сделал серию наклонных фотографий эсминцев, стоявших на якоре у базы ВМС. Через стереоскопический увеличитель можно было рассмотреть все детали их надстройки, и создавалось впечатление, что град огня спаренной «бреды» не причинил никакого ущерба. Пока они разглядывали снимки, пришла новая радиограмма из Бейрута, в которой говорилось, что «в свете нынешней оперативной обстановки» Группе Ларсена надлежит потопить «Аниту», равно как и «Каролу», судно с низкой осадкой, и оба эсминца.
– Мы обычно берем в лодку не больше восьми магнитных мин, – сказал Тиллер, – а здесь понадобится по три на каждую мишень. Боюсь, с таким грузом мы далеко не уйдем.
– На дорогу туда и назад у вас уйдет не больше двух часов, – возразил Ларсен, – так что большую часть своего барахла можете с собой не брать.
– Но с таким числом мин на борту мы не сможем ориентироваться по компасу, – стоял на своем Тиллер. – Без компаса ночью нам там делать нечего.
– Я позабочусь о том, чтобы вас высадили в нужном месте, – вмешался Денверс, капитан фрегата. – Кроме того, я вам укажу курс, с которого вы при всем желании не собьетесь.
Все вместе просмотрели список снаряжения для лодки и пришли к выводу, что необходимость взять с собой большое число магнитных мин исключала все вещи, кроме запаса воды, примуса и продовольственных пайков.
– Не понимаю, почему бы ребятам в Каире не поставить перед нами задачу захвата острова, раз уж мы будем рядом, – проворчал Барнсуорт.
– Не волнуйся, Билли, они еще об этом вспомнят, – заверил его с улыбкой Ларсен. – Дай только срок. Возможно, до них еще не дошло, что сейчас там засели фрицы. Теперь, Боб, слушай сюда. Нам нужно быть на месте не позднее полуночи. Ты сможешь нас туда доставить за один заход, пока еще темно?
– У меня фрегат, а не торпедный катер, – напомнил Денвере, – и днем нам придется где-то переждать у берегов Турции. Когда мы ходили на Самос, обычно дневали в местечке под названием Яликавак. Если случается мельтеми с запада, стоянка там не из приятных, но сезон мельтеми прошел.
Он показал на карте мыс у берегов Турции к северу от Коса.
– Здесь небольшая рыбацкая деревушка, но тамошние жители держат рты на замке при условии, конечно, что их руки не останутся пустыми и там окажется серебряная монетка.
– Хорошо. В таком случае мы можем сегодня выйти в море и быть на месте до рассвета?
– Без проблем.
– А где встречаемся после операции, шкипер? – спросил Тиллер. – Где-нибудь у Лероса?
– Нет, – возразил Ларсен, – немцы перевернут весь остров вверх дном, когда будут тебя искать. У Калимноса будет более безопасно, а он совсем недалеко от Портолаго.
Мейген расстелил на столе крупномасштабную карту района и высказал свое предложение:
– Еще лучше Вати. Ты его знаешь, Боб?
– Не раз бросал там якорь еще до войны, – ответил Денвере. – Похоже на норвежский фиорд. Большая глубина. Однако чертовски запутанный район для навигации, особенно если подходишь к нему с юга, но я там знаю каждый дюйм. Во всяком случае, я смогу провести катер так далеко, что с воздуха меня засечь не смогут.
Ларсен взглянул на часы и подытожил:
– До рассвета в нашем распоряжении еще четыре часа. Эндрю, поставь каик у причала и выгружай лодку разведчиков. Нужно проверить, как она себя поведет при загрузке большим числом магнитных мин.
Обратившись к Тиллеру и Барнсуорту, спросил:
– На случай побега все с собой? Вам это может пригодиться.
В ответ они вынули из карманов и продемонстрировали крошечные карты в виде шелковых носовых платков.
Барнсуорт также показал всем свой берет со значком САС и похвалился:
– По обеим сторонам у меня вшиты лезвия ножовки. Если будет в том нужда, смогу сбежать из тюрьмы Синг-Синг, что в Америке.
– До отъезда я тоже постараюсь что-нибудь придумать, – пообещал Тиллер.
– Хорошо. Еще возьмите с собой денег на случай, если кого-то нужно будет подкупить, – посоветовал Ларсен.
Он открыл стальной сейф и вытащил оттуда пятьдесят золотых монет. Распределил поровну и отдал Тиллеру и Барнсуорту, а они засунули деньги в специальные мешочки на поясах и расписались в получении.
– Лучше, конечно, деньги со временем вернуть, – сурово заметил Ларсен. – Иначе босс подумает, что я их украл.
«Да, – подумал Тиллер, – видно, майор допек-таки Ларсена».
Через полчаса Тиллер и Барнсуорт укладывали в лодку, спущенную на воду, магнитные мины, полканистры питьевой воды и два суточных продпайка. Лодка почти касалась бортом поверхности моря, и оставалось только надеяться, что на подходе к Портолаго погода не взбунтуется.
Затем лодку подняли на борт фрегата, а экипажу выдали по чашке горячего какао. Тиллер еще раз проверил, что мины уложены в порядке. Ему раньше не случалось бывать на борту подобного корабля, превосходившего по своим размерам все торпедные катера, которые он прежде видел. По словам одного из членов команды, корабль был 112 футов в длину и имел два двигателя «холл-скотт-дифендер», а также мог похвастаться неплохим для своего класса вооружением: трехфунтовым орудием и набором оружия меньшего калибра, но двойного назначения.
От Сими Денвере взял курс строго на турецкий берег, а затем повернул к северу, держа постоянно скорость в десять узлов. Тиллер, Барнсуорт и Ларсен отсыпались на палубе рядом с лодкой разведчиков. Они достигли Яликавака в тот момент, когда забрезжили первые лучи солнца.
Тиллер вскоре понял, почему это место избрали для свиданий каики флотилии шхун Леванта и прочие суда, выполнявшие особые задания. Высоченные склоны гор, обрамлявших залив, обеспечивали надежное укрытие даже с воздуха. Вначале он решил, что вокруг никого нет, но, по мере того как светало, смог различить один за другим контуры двух судов под камуфляжными сетками. Одним из них был каик из флотилии, снабжавший по ночам группы солдат, которым удалось бежать с Лероса, а теперь рассеявшимся по разным островам. Другим было спасательное судно ВМС, высокая скорость которого позволяла использовать его для отправки припасов в экстренных случаях на Самос с Кастельроссо, а также для эвакуации тяжелораненых с осажденного немцами острова.
Денвере бросил якорь между ними, и сразу же натянули камуфляжную сетку. С визитом к ним прибыл капитан спасательного судна ВМС, которого забросали вопросами о ситуации на Самосе.
– Люфтваффе не дает покоя буквально ни на секунду, – рассказывал он. – А после того как вы им расквасили нос на Сими и после того как им дали огоньку на Леросе, немцы не собираются брать Самос без тщательной подготовки. Однако «юнкерсы» разносят там все в пух и прах, и нельзя сказать, что моральный дух на высоте. Большая часть солдат из тамошнего гарнизона макаронников сбежала от бомбежек в горы, а наших ребят явно недостаточно, чтобы остановить фрицев, когда они решатся на высадку. Они все время у меня спрашивают, когда придет флот, чтобы их забрать оттуда, и я им говорю, что за ними всенепременно придут корабли, потому что флот еще ни разу не бросал армию в беде. Я им напоминаю о Дюнкерке и Крите, но, честно говоря, я уже ничего не знаю и ни в чем не уверен.
Тиллер чувствовал, что лейтенанта, ВМС терзают сомнения, и видел смертельно усталое лицо: усталость не мог скрыть ни загар, ни красные от бессонницы глаза.
– Признаться, мне кажется, – продолжал офицер, – что флот просто струсил и ушел в кусты. Эта авантюра ему слишком дорого обошлась, и потеряно слишком много кораблей.
– Не волнуйтесь, сэр, – помимо воли вырвалось у Тиллера. – Флот не ушел в кусты. Он еще себя покажет. Так всегда бывает.
Капитан спасательного судна ВМС обвел глазами Тиллера, и на его губах появилось подобие улыбки, когда он разглядел на рукаве надпись «морская пехота».
– А-а, один из шутов его королевского величества. Мой братец – один из ваших. Я так и подозревал, что среди этой банды пиратов должен затесаться один приличный человек. Но почему значок с распростертыми крыльями? А где же земной шар и лавровый венок?
– Я прикомандирован, – пояснил Тиллер.
– Это я его заставил снять значок, – вмешался Ларсен. – В нашей части обходятся без блеска и мишуры, а он теперь один из нас.
– Не знаю, какого черта вы здесь делаете, капитан, – сказал лейтенант ВМС, обращаясь к Ларсену, – и не знаю, кто вы и зачем, потому что меня это не касается. Но если за вами присматривает этот парень, с вами полный порядок. Удачи вам.
– Ты меня удивил, Тигр, – не преминул съязвить Ларсен после ухода гостя. – Как это ты вдруг вступился за честь флота? Я уж думал, что ты забыл о своем прошлом. Помнишь, ты мне как-то высказывал свое мнение о морских офицерах и зонтиках?
– Да, было, – засмущался Тиллер. – Но мне кажется, шкипер, что кому-то нужно заступаться за флот, когда его незаслуженно обижают.
В то же время он должен был сам себе признаться, что вспышка флотского патриотизма удивила его не меньше других.
– А почему он назвал тебя шутом его королевского величества? Откуда это прозвище?
– «Я шут, шут его королевского величества, солдат и матрос одновременно», – без запинки процитировал Тиллер.
– Киплинг, – догадался Денвере.
– Нет, – печально заметил Ларсен, – ты никогда не будешь таким, как мы, Тигр, не так ли? И не имеет никакого значения, какой значок ты нацепишь на свой берет.
В ответ Тиллер ухмыльнулся и сказал, как в воду глядел:
– Вы правы, шкипер. Мне тоже так кажется. Но придет день, когда вы все к нам присоединитесь.
Над горами взошло ноябрьское солнце, и к полудню его лучи стали припекать через камуфляжную сетку. Группа СБС методически проверяла оружие и снаряжение, перед тем как ненадолго лечь спать и затем поужинать.
Перед заходом солнца в небе появился немецкий самолет-разведчик, пролетавший над берегами Турции в поисках признаков жизни. Команда корабля кинулась было к зенитным установкам, но гул моторов самолета вскоре затих вдали.
С наступлением сумерек подняли якорь на каике и перед выходом из залива пожелали удачи остававшимся. Ночь была ясная, но поднявшийся ветер нес осеннюю прохладу.
На корабле все притихли в ожидании радиограммы из Бейрута. В крохотной радиорубке над потрескивающим и попискивающим аппаратом склонился радист, как и все его коллеги, известный под прозвищем Искры. Через три часа после наступления темноты пришел долгожданный приказ: "Приступайте к операции «Солнечный луч».
Денвере скомандовал сниматься с якоря. Убрали камуфляжную сетку и тихим ходом выбрались из залива.
– Курс два-семь-ноль, – скомандовал рулевому Денвере.
На палубе Тиллер и Барнсуорт принялись наносить черный грим на лица друг друга.

12

В отличие от итальянского корабля с его неумолчным рокотом мощного двигателя машины фрегата работали так тихо, что создавалось впечатление, будто шли под парусами.
– О чем это ты задумался, Тигр? – прошептал Барнсуорт, лежавший на спине рядом с Тиллером на палубе, бездумно глядя в небо.
– Я вспомнил того сумасшедшего макаронника, – ответил сержант. – Хотелось бы знать, зачем он так поступил?
– Ты о Бальбао? Возможно, хотел продемонстрировать истинное мужество итальянцев. Возможно, так ненавидел фрицев, что готов был жизнь отдать ради возможности отомстить. Может, надеялся, что удастся выжить. Может, знал, что без горючего его корабль ничего не стоит, а без корабля, вроде, и он ни к чему. Возможно, было много причин и каждая сыграла свою роль. Почему люди ведут себя на войне так, а не иначе? Меня не спрашивай. Я просто выполняю приказ и стараюсь особо не высовываться.
Такая позиция, по мнению Тиллера, была продиктована здравым смыслом, но ему не подходила. У него как-то само собой получалось, что он всегда оказывался в гуще свалки. Обычно он никогда не переживал и не волновался перед операцией. Не в пример многим своим товарищам, напоминавшим в эти часы и минуты натянутую струну, Тиллер, как правило, расслаблялся, отдыхал душой и телом, но на этот раз явно чувствовал себя не в своей тарелке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27