– Спасибо, Георг Август.
– Ведь я доказал тебе, правда? Я доказал тебе!
«Покаяние за неверность», – подумала она. Хотя в те часы, которые он проводил с любовницей, Георг Август убеждал себя, что он в своем праве.
– Ты очень добрый, Георг Август, – почти шепотом пробормотала она.
– Да, все говорят, что я подвергался ужасному риску. Все говорят, что я, наверно, заразился оспой. Каролина, ты была очень больна. Мы не думали, что ты выживешь. А я был все время здесь… даже в самый заразный период. Врачи просили меня уйти, но я остался. Я сказал: «Каролина – моя жена. Никто не сможет так ухаживать за ней, как я».
Ухаживать за ней? Интересно, как он ухаживал за ней? Каролина представила, как он мечется по комнате, мешает врачам и сестрам, все время говорит, но не о том, что надо ей, а о собственной храбрости.
«Ох, ну уйди же, уйди! – подумала она. – Мне так плохо, оставь меня в покое».
Но она сказала:
– Спасибо, Георг Август.
А он все продолжал тараторить: едва упомянув о том, как тяжело она болела, муж без конца распространялся о своей храбрости и отваге.
* * *
Каролина послала за зеркалом. Его принесли, хотя и с некоторой неохотой. Этот момент должны пережить все, переболевшие оспой. Он может быть ужасным.
Каролина, затаив дыхание, взяла зеркало. Она изменилась, и, хотя оспа не изуродовала ее, но следы оставила. Когда это случилось? У нее не было безобразных оспин, но прекрасный цвет лица пропал.
Она вздохнула. Печальное открытие для женщины, которой нужно быть во всеоружии, чтобы бороться и удержать свое место в мире. И вот теперь один из самых ценных инструментов хотя и не полностью потерян, но сильно затупился.
Все говорили, что Георг Август неизбежно заболеет оспой после непрерывного дежурства в комнате больной жены. И вскоре Каролине принесли сообщение, что он не сможет навестить ее, потому что сам заболел.
Как хорошо, что слабость после болезни все оправдывает: она не может навестить его. Каролина с облегчением вздохнула. Потом она лежала в своей спальне и думала о нем. И вдруг в ней шевельнулось новое чувство – нежность к Георгу Августу. Она уже хорошо знала его и понимала, как ему необходимо постоянно быть в центре внимания. Она понимала, что его преданность ей и фактически каждый шаг в жизни диктуется этой потребностью. И все же он не струсил перед ужасной болезнью. Он доказал свою преданность жене.
Лежа в постели и думая о Георге Августе, она пришла к новому взгляду на жизнь. Надо стараться понимать его, помогать ему победить чувство собственной неполноценности. Из-за того, что он меньше ростом, чем большинство мужчин, это чувство у него постоянно проявляется в дерзости и в глупом тщеславии.
Их судьба жить вместе. Между ними не должно быть ни малейшего несогласия.
Ей надо запомнить это на будущее. Надо подавлять нетерпение. И внушать ему чувство уверенности в себе. Ведь ему так его не хватает. А сделать это она, наверно, сможет, если будет показывать ему, как высоко она его ценит.
Теперь она постарается, чтобы он, когда… если выздоровеет, понял…
Если выздоровеет? Каролина вздрогнула при мысли, что он может не выздороветь. И не только потому, что его смерть ставила ее в неопределенное положение. Ведь в конце концов сейчас она мать маленького Фрицхена, одного из наследников Ганноверского государства и, возможно, английской короны. Нет, не собственная судьба тревожила ее. Неужели она и вправду испытывает некоторую нежность к этому коротышке?
* * *
Болезнь принца оказалась легкой, и вскоре в прекрасном настроении он пришел к ней в покои.
Необходимость идти на войну временно была забыта: он завоевал свои лавры за храбрость в комнате больной жены.
Каролина все еще была чрезвычайно слаба, потому что ее болезнь проходила в самой тяжелой форме. И Георг Август был в восторге от того, что так прекрасно сопротивлялся болезни и поправился быстрее, чем жена.
Курфюрстина София пришла навестить их тотчас же, как прошла опасность заражения. Она обняла их обоих и сказала, что счастлива видеть их вместе и здоровыми.
– Мы пережили очень тревожное время, – пожаловалась она. – Весь двор впал в меланхолию, все боялись заболеть. Англичане тоже сильно тревожились, они о вас обоих очень высокого мнения.
Курфюрстина с гордостью смотрела на Каролину и Георга Августа, будто не было похвальнее поступка, чем выздороветь от оспы и заслужить этим похвалу англичан.
София подумала, что бедная Каролина очень поблекла.
«У нее уже никогда не будет той яркой молодой красоты и той свежести», – мысленно вздохнула старая дама.
И хотя Каролина избежала самого худшего, изменения, несомненно, были.
– Вы думаете о том, как я изменилась, – словно читая ее мысли, заметила Каролина.
– Совсем чуть-чуть, – ответила курфюрстина. – И ты еще не до конца поправилась. Не забывай, у тебя была очень тяжелая форма оспы.
– А что вы думаете обо мне? Я изменился? – спросил Георг Август.
– Ты выглядишь так, будто и не болел оспой, – успокоила его бабушка. – Можно подумать, что это укусы мух.
Георг Август изучал себя в зеркале. Люди посмотрят на него и скажут:
– Что за мухи покусали ему лицо? А им ответят:
– Нет, он заразился оспой. Понимаете, принц мог избежать болезни, но он должен был ухаживать за женой. Он спас ей жизнь. Отважный молодой человек! Да, ничего не скажешь. Много ли вы найдете мужчин или женщин, которые с опасностью для жизни пошли бы на такой риск?
Бабушка и жена наблюдали за ним и понимали, о чем он думает.
Они улыбались.
– Я рада видеть, что вы так счастливы вместе, – сказала София.
Георг Август подошел, взял руку жены и поцеловал ее.
– Если бы понадобилось, я бы еще раз сделал то же самое, – объявил он.
Это было счастливое выздоровление.
* * *
Георг Август никогда в жизни не был так доволен.
Наследник у него есть, жену, болевшую оспой, он выходил, сам переболел и выздоровел, и теперь проходил обучение, чтобы отправиться в армию.
Он был очень любящим мужем.
Каролина снова забеременела, и, к великой радости Георга Августа, отец разрешил ему присоединиться к армии Мальборо в Бельгии.
Разговаривая с сыном перед его отъездом, Георг Людвиг подчеркнул, что тому очень повезло – он будет воевать под командой величайшего полководца мира. Впервые в жизни отец и сын относились друг к другу почти с любовью.
После отъезда Георга Августа у Каролины появилась возможность проводить больше времени с курфюрстиной Софией. Они гуляли в парках Герренхаузена и беседовали с Лейбницем и другими гостями, посещавшими Ганновер. Каролине иногда казалось, что вернулись счастливые времена, когда она жила в Люценбурге, и даже от холодности в отношениях с курфюрстиной Софией теперь не осталось и следа. Ганновер буквально наводнили англичане, и Герренхаузен даже называли маленькой Англией. А София втайне называла себя принцессой Уэльской и с нетерпением ждала из Лондона сообщения о том, что королевы Анны больше нет на свете.
Это были счастливые дни. Каролина верила, что военный опыт поможет Георгу Августу повзрослеть и что она сумеет сделать жизнь с ним терпимой.
Ее немного тревожило, что Фрицхен, красивый мальчик, но для своего возраста слишком маленький и запаздывавший в развитии, еще не начал ходить. Она обратила на это внимание врачей, и те решили, что у мальчика рахит. Теперь за ним наблюдал специальный доктор, и стали заметны признаки улучшения.
Со вторым ребенком Каролина, как и с Фрицхеном, ошиблась в расчетах. Пришло время родить, но младенец не появлялся. Она не тревожилась и спокойно ждала. Ей доставляло удовольствие бродить по паркам Герренхаузена, прогуливаться мимо оранжерей, а в это время для них играла музыка, и Лейбниц вел умные беседы. Георг Август был далеко, и никто не упрекал, что она говорит скорее как ученый муж, а не как принцесса. После смерти Софии Шарлотты Каролина еще никогда не чувствовала себя такой счастливой.
Они обсуждали религиозный конфликт между иезуитами и янсенитами, происходивший в это время во Франции. Каролина участвовала в дискуссии, вносила в нее большой вклад и удивляла всех своими познаниями. Она обладала исключительно хорошей памятью и запоминала все, что когда-либо читала.
Это были счастливые дни.
Потом пришли новости с поля боя. Войска под командой Мальборо взяли Уденард, и Георг Август прославился своей храбростью. Он возглавил ганноверских драгун и привел их к победе. И хотя лошадь под ним была убита, он ринулся в гущу сражения и вызвал восхищение всех, доказав, что он такой же прекрасный солдат, как и его отец.
Даже Георг Людвиг был доволен сыном… впрочем, совсем недолго. Вскоре он понял, что успех сына на поле боя сделал его героем в глазах Англии. И так уже англичане, находившиеся в Ганновере, посылали в Лондон сообщения, что наследный принц для Англии предпочтительнее, чем курфюрст. В результате старая вражда вспыхнула с новой силой.
«Неужели сын пытается снискать расположение англичан? – размышлял Георг Людвиг. – Неужели он надеется, что они захотят обойти отца и предложить корону сыну?»
Георг Людвиг не горел желанием принимать корону Англии. Но после смерти Анны и Софии корона должна принадлежать ему, а не сыну. Георг Август может получить ее только после смерти отца.
Между тем ликующий Георг Август вернулся в Ганновер, готовясь принимать лавры и поздравления. Многие встречали его как героя, и он купался в славе. Мрачное недовольство отца не имело для него значения. По правде говоря, он был даже рад такому повороту событий. Георг Август не хотел, чтобы ненависть между ними кончилась. Он наслаждался своей популярностью. Ему нравилось думать, что народ Ганновера любит его больше, чем отца.
К тому же его встретила преданная жена с большим животом: она вновь ждала ребенка. Его встретил маленький Фрицхен, который кричал и прыгал от радости при виде своего храброго папы.
Георг Август еще никогда в жизни не был так счастлив.
И в пасмурный ноябрьский день Каролина родила второго ребенка – здоровую, крепкую девочку.
– Назовем ее Анной, – сказала курфюрстина, – в честь королевы Англии.
Каролина поддержала эту прекрасную мысль. И Анна Английская любезно согласилась быть крестной матерью Анны Ганноверской.
Георг Август, уехавший в армию еще до рождения девочки, написал Каролине письмо, в котором выражал свою радость по поводу этого события и благодарность жене, давшей ему так много счастья.
«Этот подарок твоей любви соединяет меня с тобой больше, чем что-либо другое. Покой моей жизни зависит от знания, что ты в добром здравии, и от уверенности, что ты по-прежнему чувствуешь ко мне любовь и нежность. Я постараюсь оправдать их всей мыслимой любовью и страстью и никогда не упущу возможности показать тебе, что никто в мире, дорогая Каролина, не может принадлежать тебе гак безраздельно, как твой Георг Август».
Каролина читала это письмо, держала на руках недавно родившуюся девочку, поглядывала на Фрицхена, сидевшего рядом на стульчике, и думала, что самые опасные годы ее брака миновали. Теперь она знала, как обрести счастье в жизни, которая ждала ее впереди.
ПРИНЦ СОВЕРШЕНСТВУЕТСЯ В АНГЛИЙСКОМ
Фургон проскрипел по главной площади Ганновера и остановился перед гостиницей. Среди прибывших пассажиров были мужчина и женщина, явно иностранцы. Но в последние годы Ганновер так часто посещали иностранцы, особенно англичане, что эти двое не привлекли к себе внимания.
Довольно потрепанные и грязные от долгого путешествия, они, казалось, думали только об одном: как бы поесть и устроиться на ночлег.
Вместе с другими путешественниками они вошли в гостиницу, где им отвели комнату и сказали, что ужин будет готов через час. Женщина сморщила нос, когда, проходя мимо кухни в свою комнату, почувствовала запах кислой капусты, сосисок и лука.
Едва закрыв дверь, женщина сбросила с головы капюшон плаща, вынула шпильки и встряхнула головой. Волосы, словно золотисто-коричневая шаль, упали на плечи и моментально превратили женщину в красавицу.
– У меня болит голова, – тихо проговорила она. Мужчина кивнул, вынул из кармана бутылку, запрокинул голову и долго пил, а она с презрением смотрела на него.
– Не так много, Генри, – вздохнула она. – Сейчас мы не можем себе позволить пьянство.
– Бу-бу-бу! – он хмуро взглянул на нее. – Какую жизнь ты заставляешь меня вести.
– Если бы ты слушал меня… – начала она.
– Знаю, знаю. Мы бы не были в таком положении, как сейчас. Мы жили бы при дворе доброй королевы Анны, а не искали счастья в Ганновере.
– Не забывай, нам нужно как следует пораскинуть умом.
– Этого ты мне не позволяешь.
– Генри, нам нельзя допустить осечки. Мы должны очень серьезно обдумать, куда поедем отсюда. Если у нас хватит ума, если мы сумеем завоевать расположение этих людей, то вернемся с ними домой. И тогда наступит наша очередь занять при дворе высокие места.
– Как же, только нас и ждали. Здесь шатаются сотни людей с точно такими же планами.
– Мы приехали в хорошее время. Если бы только нам удалось обратить на себя внимание. Если бы удалось понравиться им… Но если ты собираешься пить до одурения… Если собираешься пропить все деньги, какие у нас есть…
– А у нас есть деньги?
– Очень мало. Мне надо подумать… Серьезно подумать, что нам делать. Мы должны добиться, чтобы нас представили старой курфюрстине. Если я сумею это устроить, мы уедем отсюда совсем в другом положении. Говорят, чтобы ей понравиться, достаточно быть англичанами. И хотя у нас нет денег, мы с тобой знатного происхождения… И ты и я.
– Да, ты умная женщина.
– Я должна все продумать. Но мне нужна твоя помощь, Генри. Тебе придется помочь мне.
Он сел на кровать и мрачно разглядывал ее, не понимая, почему женился на ней. Она же смотрела на него и недоумевала, с какой стати она вышла за него замуж?
В ярости женщина подошла к зеркалу, потускневшему и засиженному мухами. Лицо в зеркале показалось ей старым, и это моментально встревожило женщину. Через несколько лет она и в самом деле может стать старухой, если они будут продолжать скитаться по грязным углам.
Она пригладила рукой волосы. Они были великолепны! Волосы делали ее очень красивой. Но даже если не брать их в расчет, она была достаточно привлекательной женщиной, гораздо лучше многих. У нее были очень выразительные глаза, точеные черты, приятная улыбка. Она была стройная, но не худая.
Женщина дорожила своей привлекательностью как полезным оружием в борьбе за место в жизни.
Дома в Норфолке все ожидали, что старшая дочь сэра Хобарта сделает хорошую партию, и полагали, что она удачно вышла замуж. Сын графа Суффолка считался вполне достойным и обеспеченным женихом. Правда, Генри был только третьим сыном и еще до свадьбы опозорил себя, почему ему, собственно говоря, и позволили жениться на дочери норфолкского баронета. И разумеется, Хобартам не сказали, что жених – пьяница, безнравственный человек с агрессивным характером, порой склонный к насилию. Задолго до свадьбы он растратил свою долю состояния, поэтому Генриетта Хобарт с приданым в шесть тысяч фунтов показалась ему вполне удачной невестой.
Генриетта скоро поняла, что сделала ошибку. Ей часто хотелось вернуться в дом отца в Норфолке, сидеть с сестрами под яблоней или в розовом саду и обсуждать мужчин, за которых они выйдут замуж. Мирный помещичий дом в последние годы не раз казался ей самым желанным приютом на свете.
Но Генриетта была неглупой женщиной и не мечтала о невозможном. В браке она разочаровалась, но необязательно считать это катастрофой. К счастью, Бог благословил ее красотой, покладистым характером и, хотя не блестящим, но рассудительным умом.
Это она предложила мужу поехать в Ганновер, где собиралась каким-то образом попасть ко двору. Если ей удастся выполнить свой план, она найдет приют для себя, а может, и для Генри. И если обретет пристанище, то самое лучшее – спокойно оставаться в нем, быть надежно защищенной от житейских бурь и готовиться, когда придет время, к отплытию в Англию с новой королевой.
Ждать осталось, видимо, недолго. Анна то и дело бывала при смерти, однако каким-то чудом выздоравливала. Абигайл Хилл, леди Мэшем, вытеснив из фавориток герцогиню Мальборо, как дракон, стерегла королеву.
«Но какая безвкусная особа, эта леди Мэшем!» – подумала Генриетта. Она сама тоже мечтала привлечь к себе внимание королевы Анны, тогда бы она постаралась завоевать расположение Ее Величества.
Но двери Сент-Джеймсского дворца были для Генриетты закрыты. Да она и не собиралась плыть на тонувшем корабле. Мудрые, предусмотрительные люди уже давно повернулись лицом к Ганноверу и стараются завоевать расположение курфюрстины Софии.
Так должны действовать и они, Говарды.
– Надо найти способ, – тихо проговорила она и принялась закалывать волосы, готовясь спуститься в столовую.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44