Елизавета Абаринова-Кожухова
Искусство наступать на швабру

Абаринова-Кожухова Елизавета

Искусство наступать на швабру

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
САЧОК ДЛЯ БАБОЧЕК

ГЛАВА ПЕРВАЯ. ПОЛЕТ НАД ГНЕЗДОМ ЛАСТОЧКИ

Невзрачный господин в богемного вида клетчатом шарфе, весьма живописно накинутом прямо поверх строгого темного костюма, сидел за огромным письменным столом и грозно глядел на двух типов в давно вышедших не только из моды, но вообще из употребления болоньевых плащах. Типы смущенно переминались с ноги на ногу посреди обширного, но скромно обставленного кабинета.
– Ну? – прервал господин в шарфе затянувшееся молчание, будто полоснул ножом по ткани. – Что скажете?
– Да не виноваты мы, господин босс, – по-кроличьи залопотал первый, судорожно теребя велюровую шляпу. – Мы ж не знали, что...
– Вы все знали, – ледяным голосом заговорил господин босс, буравя своих подчиненных удавьим взглядом из-под огромных очков в золотой оправе. – Что я вам, ослам, велел? Проникнуть в поезд и прощупать указанного пассажира. Но не убивать! Мне он был нужен живым, а не...
– Так мы ж все делали по вашим указаниям, шеф, – плачущим голосом заговорил второй человек в плаще. – А что нам еще оставалось, когда он полез во внутренний карман? Мы же не знали, что за очками. Пристрелил бы, и тогда что?
– И правильно бы сделал! – в сердцах загремел шеф. – Господи, с какими олухами мне приходится работать... Ну ладно, застрелили так застрелили, но какой дьявол мешал вам порыться в его вещах?
– Так мы же рылись! – чуть не в голос заговорили оба «плаща». – Да как еще рылись! Все белье перекопали, а кроме «ксивы», никаких бумаг не нашли. Да и та фальшивая...
– А в кейс заглянуть не додумались?
– И в кейс тоже заглянули, – зачастил первый «плащ», – а там арифмометр электронный. Что вам с него толку?
– Придурки, – безнадежно махнул рукой босс. – Арифмометр... Вы что, о компьютерах никогда не слыхали?
– А, так это был компьютер! – радостно протянул второй. – Я ж тебе говорил, давай прихватим, покажем шефу, а ты мне – арифмометр, арифмометр...
– Сам ты арифмометр, – обозлился первый. – Только и знаешь, елки-моталки, как пушкой бренчать!
– Цыц! – Шеф пристукнул по столу тяжелой металлической чернильницей, выполненной в виде мавзолея. – Не умничать мне тут! Даю вам шанс на исправление. С завтрашнего дня будете вести наружное наблюдение за новым объектом. Имя и адрес вам сообщат. И без самодеятельности! Если и это завалите, то пеняйте на себя. Все, свободны.
Радостные, что так легко отделались, «плащи» выскользнули из комнаты, а их босс, поплотнее запахнув клетчатый шарф, полез в стол, извлек оттуда лист бумаги и, обмакнув перо в чернильницу, начал что-то записывать.

* * *

Стоял великолепный осенний денек, случающийся иногда в пору бабьего лета. В придачу он еще и выпал на воскресенье, и оттого садово-дачный кооператив «Жаворонки» был необычно многолюден. Сразу несколько огородников и их гостей сидели на веранде одной из дачек, которую точнее было бы назвать хибаркой, за большим столом и, вооружившись ножами, чистили грибы.
– Где это вы, Владлен Серапионыч, столько набрали? – спросила хозяйка дачи Ольга Ильинична Заплатина, малопримечательная на первый взгляд женщина, по внешнему виду которой трудно было бы сказать, что она – известная кислоярская писательница.
– А у меня, знаете ли, места знакомые, – горделиво ответил Владлен Серапионыч. Он-то и был тем грибником, что обеспечил своих друзей работой по меньшей мере на ближайшие пол часа, но зато в самом недалеком будущем -вкуснейшим обедом.
Владлен Серапионыч по своему внешнему облику отчасти походил на земского доктора из рассказов Чехова. Да он и в самом деле был врачом, хотя отнюдь не земским. Однако о роде его медицинских занятий мы узнаем чуть позже.
– Ну и красавец, – восхищенно протянул статный молодой человек, разглядывая огромный боровик, – даже резать жалко. Эх, фотоаппарат не прихватил, а то ведь никто ж не поверит, что такие грибы на свете бывают... – Слова молодого человека прервал какой-то писк. – Прошу прощения, – он достал из внутреннего кармана куртки мобильный телефон. – Слушаю. А, это ты! Нет-нет, после, сейчас я занят, к тому же не один. Что, неужели настолько важное сообщение? Ну ладно, перезвони мне попозже... Что поделаешь, работа есть работа, – вздохнул он, возвращая телефон за пазуху, и, решительно разрезав чудо-боровик пополам, печально констатировал: – Увы, червивый.
– Да уж, Василий Николаич, беспокойная у вас работка, – покачала головой хозяйка. – Даже по воскресеньям, и то...
– Зато и безработица мне, к сожалению, в обозримом будущем не грозит, – Василий Николаевич кинул остатки боровика в кучку очистков и взялся за подосиновик на длинной темной ножке.
– Что поделаешь, ведь пока в обществе существует преступность, будут существовать и сыщики, – вздохнул доктор Серапионыч. Из этой фразы непосвященный читатель наверняка сделал бы вывод, что Василий Николаевич Дубов служит в милиции – и ошибся бы. А почему – это мы услышим из его ответа.
– Вы правы, доктор. Я оттого-то и подался в частные детективы, чтобы свести преступность к минимуму. – Василий произнес эти слова столь просто и буднично, что никто из его собеседников не воспринял их как декларативную громкую фразу. Все понимали, что это – его искреннее и глубокое убеждение.
– Да, доктор, вы ж так и не сказали, где нашли столько грибов, -прервала неловкое молчание еще одна дачница, кандидат исторических наук баронесса Хелен фон Ачкасофф. Почему «баронесса» – этого никто не знал, тем более что в ее внешности и манерах трудно было найти какие-либо намеки на баронское происхождение, однако все звали госпожу Хелену баронессой. Очевидно, потому что имя и фамилию выговорить было сложно, а отчества толком никто не знал.
– Но, конечно, если это секрет, то можете не говорить, – добавил детектив Дубов. – Хотя и так ясно – возле железной дороги.
– С чего вы взяли? – удивился доктор.
– Это элементарно, Владлен Серапионыч, – обаятельно улыбнулся Василий. – У вас на сапогах песок с насыпи. Больше такого в здешних краях нигде нет километров эдак за сто.
– Да, так оно и было, – сознался доктор. – Как раз вдоль «железки», за Покровскими Воротами. Грибов, скажу я вам, друзья мои, видимо-невидимо! – Серапионыч хитро прищурился за стеклами пенсне. – Да и не только грибов...
– А чего же? – пристально глянула на него госпожа Заплатина. -Признавайтесь, что вы там еще нашли!
– Должно быть, труп на рельсах, – усмехнулся Василий.
– Или какую-нибудь хорошую книгу, – предположила писательница.
– Неужели ценную историческую реликвию? – страшным шепотом спросила баронесса и сама же громко расхохоталась.
– Ну, тогда мне, исходя из профессиональной специфики, следовало бы сказать, что я нашел шприц, или стетоскоп, или секционный скальпель, -подхватил доктор, – но увы. Я нашел всего лишь дискету. Самую обыкновенную компьютерную дискету.
– И где же вы ее отыскали? – без особого интереса спросил Дубов. -Под елочкой среди сыроежек? Или возле брусничного кустика?
– Да нет, прямо рядом с насыпью. Я бы ее и не заметил, если бы не наступил. Она еще была завернута в целлофановый пакетик. Я даже удивился, откуда в лесу дискета. Ну, поднял и по пути занес к Женьке – может, ему сгодится.
– А что, и Женька тут? – несколько удивился Василий.
– А то как же, – закивал доктор, – и даже здесь, в своей хибарке, возится с компьютером и принтером. Как будто в городе ему мало!
– Компьютерный маньяк, – сочувственно вздохнула хозяйка. – Погодите, а не он ли это, легок на помине?
Взоры всех, кто был на веранде, оборотились к калитке, через которую входил невысокий сутуловатый человек в соломенной шляпе. В одной руке он держал бутыль кока-колы, а в другой – лист бумаги.
– Женя, давай к нам! – радостно замахала рукой госпожа Заплатина. -Помогай грибы чистить, а потом будем уху варить. Или нет, уха – это из рыбы...
– А колу убери, – шутливо погрозил пальцем Дубов. – Ею будешь компьютерные программы запивать, а под грибки лучше водочку.
– Не пью, – отрывисто ответил Женька и подал Серапионычу листок с принтерной распечаткой. – Вот здесь то, что удалось прочесть на вашей дискете.
– И все? – разочарованно вздохнул доктор, пробегая текст, занимавший чуть более четверти страницы. – Да уж, не густо.
– А там и был всего один файл, да и тот здорово попорченный, -объяснил Женя. – Дискета в безобразном состоянии, я еще удивляюсь, как на ней вообще что-то сохранилось.
– Так-так, что у нас там? – пробормотал доктор и, поправив сползшее набок пенсне, с выражением зачитал:
– "...олог, профессионал в своей области. Я знаю, что ты живешь анахоретом и кроме своих ископаемых костей ничего знать не хочешь, но все может повернуться самым скверным образом, тем более что я чувствую за собой..." Дальше пропуск. Ага, вот: «...обязательно сходи к тете и передай ей, чтобы она...» Ну и дальше что-то уж вовсе невообозримое.
– Это все, что мне удалось восстановить, – пояснил Женя. – Как же можно доводить дискету до такого состояния!
– Я ж тебе говорил, откуда она взялась, – ответил доктор. И, оглядев остальных, спросил: – Ну, господа, что вы обо всем этом думаете? Лично я не сомневаюсь, что здесь кроется какая-то страшная тайна!
– По-моему, Владлен Cерапионыч, у вас уже и своя версия имеется, -заметил Дубов, старательно счищая кожицу с ярко-красной шапочки сыроежки.
– Может быть, – загадочно ответил доктор. – Но сначала, Василий Николаич, я хотел бы услышать ваше мнение как профессионала.
– A у меня, собственно, и нет никакого мнения, – огорошил Cерапионыча Дубов. – Да и вообще, я приехал сюда на выходной отдохнуть от всяких версий, слежек и улик, а вы меня опять в них втягиваете! – И Василий Николаевич с демонстративной тщательностью заработал ножом.
Однако Серапионыч, кажется, уже всерьез «завелся»:
– Да, но откуда в лесу взяться дискете, скажите вы мне на милость? Разве что кто-то взял с собой в лес этот, как его, компьютер в форме дипломата...
– Лаптоп, – подсказал Женя.
– Ну вот именно, значится, взял его в лес, поработал, а дискету потерял? Не верю!
– Ну почему, будь у меня такой, то я бы с удовольствием, знаете, на природе... – мечтательно протянул Женя.
– И у самого железнодорожного полотна? – ехидно перебил доктор. -По-моему, ясно – дискету выбросили из поезда!
Так как с этим выводом никто спорить не стал, то Серапионыч вдохновенно продолжал развивать мысль:
– Теперь – что мог бы обозначать этот странный текст? Какие у кого будут мнения?
– Позвольте мне, – попросила госпожа Заплатина. И, пробежав распечатку, заметила: – Такое впечатление, что это отрывок из какого-то литературного произведения, но на редкость бездарного. И, похоже, автор осознал собственную бесталанность, или, скажем так, отсутствие в тот момент вдохновения, и в отчаянии выбросил дискету в окно. У меня и у самой такое случается, хотя в поезде я обычно не творю. Тем более на компьютере.
– A вы что скажете, баронесса? – обратился Серапионыч к госпоже фон Aчкасофф.
– A, что? Извините, я о своем задумалась, – смущенно проговорила госпожа Хелена. – Загляделась на перелетных птиц. Знаете, еще в древних кисляцких преданиях говорится, что ласточка символизирует душу. Когда осенью она улетает, то и природа засыпает, а весной ласточка возвращается, и земля пробуждается от сна. И будто бы в захоронениях древних кислоярских правителей... Ах, впрочем, это к делу, конечно же, не относится.
– Баронесса как всегда в своем репертуаре, – хохотнул Василий. – A что говорят древние поверья о грибах, вы не в курсе?
– O, это тема для целой диссертации, – азартно подхватила баронесса. – Древние кислоярцы задолго до Курехина открыли, что грибы встречаются и среди людей. Так, если верить древним пиктограммам, которые обнаружил при археологических раскопках на Гороховом городище мой питерский коллега профессор Кунгурцев...
– Баронесса, о грибах после, – сурово перебил Серапионыч. – Что вы можете сказать о тексте на дискете?
– Ну, по столь малому фрагменту установить целое довольно сложно, -пожала плечами баронесса, – труднее даже, чем нарисовать портрет Ивана Грозного по черепу. Но этот фрагмент явно эпистолярного происхождения и чем-то отдаленно напоминает небезызвестную переписку вышеупомянутого Грозного с князем Курбским.
– Да, но во времена Курбского и Ивана Грозного не существовало ни компьютеров, ни железной дороги, – заметил Серапионыч.
– Необычайно тонкое замечание, – хмыкнул детектив Дубов. – Да, доктор, так ведь вы собирались попотчевать нас вашей собственной версией.
– Ну что же, – охотно подхватил доктор, – вот вам моя версия, опирающаяся на факты. А факты таковы. На днях я прочел в уголовной хронике, что по приезде в пункт назначения в купе фирменного поезда «Северный экспресс» Кислоярск – Прилаптийск обнаружен труп неизвестного человека с фальшивым паспортом. Рядом с ним лежал этот, ну, как его...
– Кинжал? – попыталась угадать Ольга Ильинична.
– Да нет, беднягу застрелили, – вздохнул доктор. – Ну, как его, тип-топ.
– Лаптоп, – поправил Женька.
– Ага, вот именно. И безо всяких дискет. А что касается текста, то исходя из характеристики адресата – анахорета, знатока костей – я знаю в Кислоярске одного человека, к которому она вполне подходит.
– Догадываюсь, о ком вы говорите, – подхватила баронесса. – И что же, что же?
– Да очень просто, – с уверенностью продолжал Серапионыч, – тот неизвестный в поезде был, судя по всему, крупным мафиози, и стал он жертвой внутренних разборок. А «анахорет» – его сообщник, с которым они проворачивали всякие аферы. Этот мафиози пытался удрать в Прилаптийск, но в поезде почуял за собой слежку и решил таким образом передать послание сообщнику. Думаю, что на дискете были записаны его имя, адрес и просьба нашедшему передать дискету по назначению за приличное вознаграждение.
– А если наоборот – мафиози, или кто бы он там ни был, писал послание, но тут заметил, что за ним следят и на всякий случай выкинул его за окно именно в надежде, что его никто не найдет? – возразила госпожа Заплатина.
– Вряд ли, – покачал головой Серапионыч. – Я ведь говорил, кажется, что дискета была завернута в пакетик. – И, обернувшись к Дубову, доктор горделиво спросил: – Ну, Василий Николаич, как вам моя версия?
Василий отложил ножик – похоже, горячность доктора начала его забавлять.
– Видите ли, Владлен Серапионыч, мне ваши построения кажутся, как бы это помягче выразиться, несколько надуманными, – медленно заговорил детектив. – Во-первых...
– Извините, мне тоже, – перебила баронесса. – Если мы с вами, Владлен Серапионыч, имеем в виду одно и то же лицо, то должна вам сказать, что это ученый с мировым именем, профессор, я сама как-то обращалась к нему за консультацией. В общем, на сообщника мафии он ну никак не похож!
– Он очень скрытый человек, – возразил доктор, – как раз из тех, про кого говорят, что в тихом омуте черти водятся. Ах да, простите, Василий Николаич, мы вас перебили.
– Да нет, ничего, – рассмеялся детектив. – Просто я предпочитаю не делать скоропалительных выводов. Во-первых, вовсе не обязательно, что дискету выкинул именно тот погибший неизвестный. По железной дороге идет довольно много разных поездов, и отнюдь не только Кислоярск – Прилаптийск. Во-вторых, если убитый и вправду крупный мафиози, то он имел бы солидную охрану и уж во всяком случае не дал бы себя так легко застрелить. В-третьих, нигде не сказано, что ваш «анахорет» живет именно в Кислоярске. Возможно, что послание, если это действительно послание, а не художественная литература, адресовано кому-то не известному вам, живущему не в Кислоярске, а, например, в Прилаптийске. Я могу назвать и «в-четвертых», и «в-пятых», но и без того понятно, что ваши предположения, дорогой доктор, построены не более как на зыбком песке.
– Я вас понимаю, Василий Николаич, – несколько уязвленно заговорил Серапионыч. – Наверно, я и сам дал бы вам подобную отповедь, если бы вы вздумали в моем присутствии рассуждать о медицине. Но я завтра же схожу к профессору и все выясню!
– Только будьте осторожны, – покачал головой Дубов.
– А зачем? – хитро прищурился доктор. – Вы же утверждаете, что все мои подозрения ничего не стоят! Или не так?
– Господа, грибы почищены, – прервала спор Ольга Ильинична. – Кто у нас главный специалист по варке?
– Можно и сразу жарить, – заметила баронесса. – В новгородских рукописях пятнадцатого века я обнаружила один весьма оригинальный способ...
И разговор, вновь перейдя на грибные рельсы, к таинственным дискетам и покойникам в купе более уже не возвращался.

* * *

Босс хмуро глядел на молодую даму в темном платье, вальяжно развалившуюся на венском стуле по другую сторону его обширного стола.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47