Рха-Удана оказалась на удивление маленькой, намного меньше Сурахии или Вейдзала. Бедняцких халуп здесь совсем не было – только на самой окраине, прилепившись изнутри к крепостной стене, теснились несколько десятков убогих хижин. Остальные домики были сделаны из камня с великой тщательностью и фантазией. Самый маленький домишка поражал обилием украшений и необычностью форм; двух одинаковых строений в пределах видимости не оказалось. Улицы были достаточно грязными и безлюдными. Нигде не было никаких признаков рынка – впрочем, Лимбул сказал, что торгуют здесь прямо в порту, потому как большинство товаров и купцов являются с моря. В решетчатых окнах мелькали расплывчатые лица любопытных, встречные всадники, все сплошь вооруженные до зубов и покрытые броней мужчины, непременно оборачивались и провожали отряд невежливыми взглядами.
Солнечный свет, пойманный в ловушку на узких улочках, отражался от зеленоватых стен и зеленых окон, пронзал плывущую в воздухе пыль и превращал город в ущелье на дне моря. Все в точности, как говорил Лимбул, подумал Сорген. Только рыб не хватает.
Большинство домов не имели острых углов, походя на гигантские, облизанные прибоем морские валуны. Барельефы и лепнины сошли бы за наросты кораллов или присосавшихся к камням морских животных, а башенки и шпили могли бы стать верхушками острых рифов. Все, вплоть до позеленевших от старости и сырости дверных ручек из меди, склонялось к одному цвету – зеленому. Наверное, княжеская корона здесь из изумрудов, – снова подумал Сорген. А дамы красят лица зеленой краской! Вот бы было забавно посмотреть…
Если дом окружал забор или ограда (вероятно, здесь это было признаком особой состоятельности), то на воротцах непременно было выгравировано изображение какого-то животного, будь то леопард или конь. У входных дверей, а также рядом с флюгерами на крышах торчали разноцветные знамена и вымпелы, вяло колышущиеся на слабом дневном ветру.
Вероятно, кого-то все это могло поразить и восхитить до глубины души, однако, Соргену здешняя архитектура показалась сумбурным сборищем излишеств и выставкой нелепой безвкусицы. Страсть перещеголять соседа приводила к обратному эффекту: каждый новый элемент отделки прибавлял зданию нелепости.
Княжеский дворец, однако, оказался довольно строгим и органичным – очевидно, властителю не требовалось соревноваться с подданными в изысканности и роскоши. Невысокие иссиня-черные стены прикрывали мрачное угловатое здание из двух крыльев, сходящихся под тупым углом к центральной башне квадратной формы. Наверху, на плоской верхушке башни, находилась смотровая площадка с треугольными зубцами и длинным флагштоком. Знамени там отчего-то не было…
На площади перед дворцом, довольно близко к арочному проему, Сорген увидел обязательную для приморских городов достопримечательность. Здесь ей служила изящная беседка, целиком вырезанная из гигантского куска горного хрусталя. При тщательном рассмотрении можно было увидеть, что кое-где она помутнела, обкрошилась – но вряд ли это кого-то заботило. Площадь была пуста, если не считать пару деловито спешащих по своим делам пешеходов. Сорген с кривой ухмылкой поглядел на творение неизвестного мастера, выглядящее так неуместно – множество витых финтифлюшек, фигурных вырезов и выступов, витые колонны и крыша с тремя гребнями. На фоне мрачной, как скала, стены дворца-замка беседка казалась случайно сюда попавшей и никому не нужной игрушкой.
Стоило показаться солнцу, до того закрытому облаком – и беседка заблестела, преломляя и отражая во все стороны лучи. Сорген поморщился, отворачиваясь и прикрывая рукой глаза. Взор его скользнул вправо, где стоял дом с птицами. Огромные фигуры, изображающие орлов или еще кого-то вроде них, были прилеплены хвостами к стенами, а распластанными крыльями поддерживали балконы. С клювов свисали выцветшие и грязные вымпелы – желтые с голубым.
Хак дернул хозяина за рукав, призывая его повернуться и обратить внимание на делегацию, выступившую из-под арки. Там были двое плотных мужчин в легких черных одеждах, сдержанно украшенных серебряным шитьем. На обоих были высокие замшевые сапоги и круглые красные шапочки, надвинутые до самых бровей. Короткие мечи в расписанных эмалью ножнах походили скорее на церемониальные кинжалы, чем на боевое оружие. Судя по одинаковым лицам, присущим людям определенной профессии, Сорген подумал, что это, скорее всего, телохранители князя. Через мгновение из-под арки вышел еще один человек, неловко протиснувшийся между здоровяками – полноватый коротышка, который мог оказаться и самим князем, и его мажордомом. Наверное, все же первое. Круглое лицо с дряблыми щеками выражало кротость и покорность судьбе, глаза излучали вечную грусть, а уголки губ толстячка были поджаты, словно его только что обидели. Правое ухо украшала большая серебряная серьга с крупной жемчужиной – редкие черные волосы не могли скрыть этой вещицы. Веки князя были полуприкрыты, отчего он казался не только обиженным, но и сонным…
– Приветствую тебя, Великий Сорген! – сказал коротышка. Немного помедлив, он вышел вперед и учтиво, но сдержано поклонился. Голос у князя был подстать внешности – невыразительный, тихий и равнодушный. – Я Рогез, здешний властитель.
Сорген легко соскочил с коня и тоже поклонился, успев заметить, какие грязные сапоги у хозяина Рха-Уданы.
– Я тоже приветствую тебя, князь! Очень рад после трудного путешествия оказаться под защитой дружественных стен.
– Да, да, – вяло согласился князь. Впрочем, лицо его тут же немного оживилось: – Это правда, что вы ехали прямо по побережью?
– Так оно и было.
– Ну и? Понимаешь, проклятые заросли Мирзазе слишком близки к моей столице! Меня это всегда беспокоило…
– Думаю, теперь беспокоиться не стоит. В лесах водятся какие-то чудовища, но где их нету? Сам город очень спокойный и тихий. Мы переночевали в нем и остались живы-здоровы.
– Замечательная новость! – князь тряхнул жирным подбородком и махнул рукой. – Прошу вас, входите во двор!
Не дожидаясь Соргена, Рогез быстро развернулся на каблуках и исчез в недрах замкового двора. С тех пор, до самого вечера, гости не видели хозяина даже издали. Все слуги казались отчужденными или испуганными: на многие просьбы они отвечали, ссылаясь на князя: «Его высочество не приказывали… его высочество не велели… не упоминали…» Однако, Соргена расположили в отличных покоях, удивительно прохладных и чистых. Белье было фланелевым, но новым и стиранным; в комнатах также наличествовали таз с теплой водой и даже мыло. Хак и Луратен расположились вместе с Соргеном – им постелили на полу в прихожей. Солдатам же пришлось довольствоваться душными, пыльными и наполненными крысами казармами. Впрочем, те привыкли и к более плохим условиям, а уж когда всех до отвала накормили и напоили, наемники и вовсе стали довольны жизнью.
Когда окна потемнели, а в комнатах сами собой начали зажигаться магические свечи, за Соргеном пришел важный человек с витиеватой тростью и кудрявой бородой.
– Идемте, сударь! – торжественно вымолвил он и, предусмотрительно оглядываясь, направился указывать дорогу. Он довольно быстро отвел молодого мага по темным и узким коридорам в маленький кабинет с книжными полками вместо стен. Окна и дверь были прорезаны прямо посреди них; книги в беспорядке, кучами валялись по углам и на двух столах… Обложек и распахнутых страниц не было видно, потому как кабинет освещала единственная лампа на потолке.
Рогез сидел спиной к ближайшему столу, на высоком кресле, и по-детски болтал коротенькими ножками. Один тапок слетел со ступни и валялся на книжке с массивным железным замком на обложке. Рядом с княжеским креслом стояло еще два точно таких же, только цвет обивки на них был несколько иной. Впрочем, различать оттенки засаленной, потемневшей от времени ткани в тусклом свете было трудно.
Второе кресло занимала длинноногая черноволосая женщина в странном наряде – складчатом платье, расшитом жемчугом и в крохотной шляпке с вуалью.
– Его милость, маг и чародей Сорген Энгоардский!! – пронзительно возвестил обладатель трости, которой он глухо стукнул о ковер. Сорген вздрогнул, услышав такой титул, но тут же ему пришлось уворачиваться: исполнив свой долг, слуга круто развернулся и, с застывшей на лице льстивой улыбкой, помчался к выходу из кабинета. Рогез, перестав болтать ногами, широко улыбнулся – очевидно, к вечеру настроение его улучшилось.
– Еще раз приветствую тебя, орман ! Может быть, мое гостеприимство показалось тебе не самым радушным… Прошу простить, некоторые обстоятельства омрачили мой разум и заставили на время забыть о вежливости.
Князь будто бы в смущении поскреб подбородок и мелко затрясся, хихикая.
– Надеюсь, ты получишь компенсацию.
Сорген пожал плечами и направился к креслу, на которое указал ему широким жестом хозяин.
– Меня трудно обидеть такими мелочами, как отсутствие показного радушия. Я прибыл сюда не свататься, а для того, чтобы вступить в военный союз. К чему ненужные ритуалы и слова?
– Замечательно! – Рогез осторожно хлопнул в ладоши. – Вот ответ, достойный настоящего Черного!
Кисло улыбаясь, Сорген исподтишка рассматривал даму. Вуаль у нее была достаточно плотная – ни рассмотреть черт, ни увидеть, куда направлен взгляд. Кто же это такая? Теперешняя пассия князя? Проклятье, неужели этот толстяк настолько туп, что везде таскает ее за собой? Свидание в кабинете не предполагает торжественного ужина – это скорее, небольшой военный совет. На нем не место разным девкам.
Словно догадавшись, к кому обратились мысли нового гостя, князь встрепенулся и полуобернулся к женщине, сидевшей каменно-неподвижно.
– Милая, … хм… Ты ведь знакома с этим молодым человеком?
– Да, – тихо выдохнула она, и этот чуть хрипловатый голос, привыкший повелевать, подействовал на Соргена, как ушат холодной воды. Он мгновенно узнал этот гордый поворот головы и эти волосы, густые и длинные. Это была хорошая встряска, пробудившая старые воспоминания, непонятные щекочущие ощущения во всем теле. Женщина медленно откинула вуаль и посмотрела на Соргена долгим, горячим взглядом. Хейла, дочь царя Зэманэхе, его давешняя любовница. Женщина, спасшая ему жизнь, а потом выгнавшая из своего дворца на дороги незнакомой страны. Хотя нет – он ведь сам тогда ушел… Она только создала походящие условия для скорого расставания, а вот теперь сидит здесь и пожирает его этим приводящим в дрожь взглядом!
Тот юноша, каким был Сорген пять лет назад, упал бы в кресло и не смог шевельнуть ни рукой, ни ногой. Он не мог бы вымолвить ни слова, краснел и сглатывал тягучую слюну – но Сорген нынешний только склонил голову и изогнул губы в привычной усмешке.
– Вот уж воистину, странным образом пересекаются пути людей! – пробормотал он. – Здравствуй, дорогая.
Хейла напряглась, готовая встать и броситься в объятия Соргена, но тот устало опустился в кресло и даже чуть прикрыл глаза, словно свет лампы показался ему невыносимо ярким. Внутри бушевал пожар, но снаружи царил лед.
– Здравствуй, – проворковала Хейла. В ее голосе тоже не было посторонних ноток – ни нетерпения, ни разочарования. Только ласковая вкрадчивость кошки, которая провинилась перед хозяином и ластится, чтобы заработать прощение.
– Старинные знакомцы! – мечтательно воскликнул забытый всеми Рогез. – Как я вижу, ваше знакомство на самом деле было очень близким и … дружеским, хе-хе. Ну вот, Сорген! Я заслужил прощения?
Не слушая ответа и не глядя на застывших в креслах гостей, Рогез вскочил и стал суетливо шарить ногой, надевая тапок.
– Ну, вы тут поворкуйте. Я пойду, распоряжусь о вине, да и ужинать пора.
Сорген отметил исчезновение князя краем глаза. Да, он не мог врать себе – Хейла привлекала к себе все его внимание, независимо оттого, что он думал о ней, или что хотел бы думать. Со времени их последней встречи в царском дворце Зэманэхе наследница тамошнего престола изменилась еще сильнее, чем сам Сорген. Недоумевая, он разглядывал ее и не знал, смеяться ему или плакать? Тогда, пять лет назад, она была коренастой и мускулистой женщиной-солдатом, сильной, воинственной странницей. Откуда взялась эта тонкая шейка, нежная золотистая кожа и длинные, грациозные ноги? Короткое платье с поясом подчеркивало округлость бедер и невесть откуда взявшуюся талию, а из складок, грозя разорвать жемчужные нити, просилась наружу пышная грудь. Сорген возблагодарил судьбу за то, что усмешка никогда не покидала его губ: сейчас она могла бы оказаться символом насмешки. Нынешняя Хейла походила на куклу, роскошную оболочку, надетую глупой девицей в тщетной надежде понравится предмету обожания. Да, кожа прекрасна на ощупь, грудь упруга, бедра круты – но все это фальшивка! Сорген одернул себя: быть может, он зря думает, будто это сделано ради него… Есть ведь много других мужчин, а Хейла любит их всех. Почти всех… Однако, ее взгляд не может обмануть. Эти глаза! Ах, здесь она поступила чуть мудрее, ибо лицо осталось прежним. Раскосые глаза, хитрые, сводящие с ума, пухлые губы, которые так хотелось целовать. Тонкие, приятные черты… Сорген вдруг поймал себя на том, что почти полностью успокоился и разглядывает Хейлу, словно статую или портрет: немного восхищения, легкая грусть, вызванная воспоминаниями, и никакой страсти. Долгое время, даже после их разрыва, ему казалось, что он любит Хейлу страстной, сжигающей любовью, которую способна погасить только смерть. Ее измена жалила, как болотная гадюка, каждый раз, когда он вспоминал эти глаза и улыбку; много раз в ночи, на жесткой земле, у дымного костра он едва не плакал, мечтая вернуться в объятия ее сильных рук… Однако теперь он стал другим. Этот человек по имени Сорген отказывался дрожать от чувств, принадлежавших другому, по имени Дальвиг. Любовь осталась вместе с прежней оболочкой, сброшенной, как змеиная шкура.
Хейла, подняв подбородок, разглядывала Соргена не менее пристально, чем он – ее. Ноздри женщины трепетали, щеки порозовели, а пальцы с силой сжимали подлокотники кресла. Она открыла было рот, но тут вернулся Рогез, а с ним и слуги, принесшие вино и закуски – креветки и водоросли под красным соусом.
– Ну что ж, – невнятно пробормотал князь. – За вино мы должны благодарить нашу даму. У нас такого не делают, увы.
Он разлил по кубкам густую, похожую на кровь цветом и консистенцией жидкость. По кабинету поплыли волны аромата, снова опрокинувшего Соргена в пучину воспоминаний. Сколько раз они пили это вино вместе с Хейлой! Этот запах напоминал о ее теле, ее ласках, ее словах любви… лживых словах. Едва не скрипнув зубами, Сорген подвинул кресло. Это позволило ему на пару мгновений опустить лицо и справиться с собой. Нет, он недооценил своей хладнокровности. Хейла продолжала будить в нем чувства, хотя и не те, что раньше.
– Так-так, – сказал Рогез, поднимая кубок. – Подходящий моменту тост даже не надо придумывать – он сам просится на язык! За встречу!
Кубок был выточен из темного, испещренного многочисленными прожилками малахита. У Соргена был такой же, тяжелый, с толстыми стенками, из-за которых неудобно пить. Он тоже поднял кубок и поймал взгляд Хейлы. За что пила она, догадаться можно было без слов. Она видела только Соргена и пила с ним, не замечая князя и его слов. Вздохнув, Сорген разом опустошил свой кубок.
Рогез, хлебнув немного вина, подцепил с тарелки креветку, разломал и стал высасывать мясо. Очевидно, он не мог спокойно смотреть на лежащую рядом с ним еду, потому как не успокоился, пока не опустошил оба блюда. Сорген тоже позволил себе взять пару ложек водорослей, а Хейла только молча сверлила бывшего дружка взглядом и потягивала вино. Тягостное молчание продолжалось ровно столько, сколько потребовалось князю, чтобы расправиться с закусками. Затем он, изрядно повеселевший от дурманящего вина, принялся болтать.
– Ты, Сорген, наверное, хорошо знаешь, что за причина заставила нас собраться здесь, в моем замке? Север созывает Черных под свои знамена, чтобы сокрушить оплот Белого отродья. Князь Ргол прислал весть на той неделе, а потом приплыла Хейла на своем корабле. Теперь явился ты, и все, кто может представить море Наодима в грядущей большой войне, готовы к походу. Правда, наши армии… хм… не очень велики по сравнению с полчищами Ргола. После того, как тот захватил в пустынях Страны Без Солнца Йелкопан, сила его возросла неимоверно. Все кочевники идут за ним, забыв о трусости и боязни чистого неба. Он сокрушил Мейону. Он вторгся в Белоранну и где-то в ее лесах бьется против тамошних рыцарей, которым помогают Белые маги.
– В Белоранне магам делать нечего, – позволил себе вставить Сорген. – Там нет эфирных потоков, просто ни одного.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44