Интересно, как долго еще будет молиться вдова? Камни храма высасывали тепло из костей, суставы начинали скулить, а утреннее воодушевление напрочь исчезло.Наконец вдова Саффиан пошевелилась, встала с колен и одернула юбки. И все вслед за ней, к облегчению Лайама, тоже зашевелились и встали.– Идемте же, господа, – сказала женщина, очень буднично и деловито. – Утро уходит.Несмотря на столь явно выказываемое стремление поскорее заняться делами, в тюрьму вместе со всеми вдова не пошла.– Встретимся позже, – бросила она Куспиниану и, не выпуская корзинки из рук, торопливо зашагала к следующему крылу пантеона. Служанка побежала за ней. Эдил только кивнул и через лабиринт узких улочек повел квесторов прочь от храма. После непродолжительного молчания Эласко решился задать вопрос, который уже вертелся у Лайама на кончике языка.– Прошу прощения, господа, – смущенно заговорил юноша, – но не объяснит ли мне кто-нибудь, куда направилась госпожа Саффиан?Похоже, молитва подействовала на уоринсфордского квестора благотворно. Глаза его обрели прежнюю живость, на щеки вернулся румянец.Проун презрительно фыркнул.– В другое святилище, юноша, куда же еще?– К Лаомедону, – счел нужным добавить Куспиниан. – Почтить память мужа.Упоминание о покойном председателе ареопага заставило всех примолкнуть. Лайам, никогда не встречавшийся со столь безвременно почившим саузваркским ученым, вновь задумался о стойкости характера женщины, понесшей такую утрату, и о том, с какой бездной отчаяния приходится ей справляться.«Ведь все, что она делает, напоминает о нем и добавляет боли!»«Мастер, у тебя книга торчит из кармана», – невозмутимо сообщил Фануил, восседавший на плече своего господина.Лайам с ужасом посмотрел на карман. Краешек «Демонологии» действительно был виден. Он торопливо прикрыл его клапаном и повернулся к дракону.«Придется сыскать для нее местечко получше».«Да уж, придется».Проун увивался вокруг эдила, и Лайам одарил его спину рассерженным взглядом.«Представляешь, этот говнюк так ничего мне и не сказал!»«Может быть, он ничего не слышал об этом запрете?»– Ха! – возмутился вслух Лайам и тут же покраснел, испугавшись, что его спутники обратят на это внимание, но те были слишком погружены в свой разговор.«Нет, тут дело в другом. Скорее всего, он надеется, что я вдруг вытащу ее принародно, чем дам ему повод взять меня под арест».«А зачем ему это?»«Да затем, что он задница и засранец!» – подумал Лайам, но доводить эту мысль до Фануила не стал.Они уже выбрались из мешанины улочек на широкую набережную и теперь шли по дощатому тротуару вдоль мутной реки, кишевшей судами всех размеров и видов – тут были баржи и галеоны, баркасы и лихтеры, плоты и даже древние коракли, сплетенные из ивовых прутьев. Путь их пересекали длинные молы. На многих из них кипела работа: суда загружались и разгружались, по крепким – в фут толщиной – балкам настила грохотали колеса несчетных запряженных волами телег. Чайки, отчаянно сражаясь за груды зловонных объедков, немолчно вопили, их вопли смешивались с криками погонщиков и руганью грузчиков, одуревших от беготни.Вдоль набережной – в отдалении от реки – тянулись дощатые склады, перемежаемые лавчонками и винными погребками, в двух кварталах южнее виднелись два больших каменных здания. Фасады обоих украшали штандарты – красный и серый, они трепыхались и хлопали на свежем ветру.Люди узнавали Куспиниана, предупредительно перед ним расступаясь, склоняя головы и торопливо отводя взгляды, некоторые с заискивающими улыбками бормотали что-то вроде приветствий. Эдил царственно им кивал, но ответом не удостаивал, трое квесторов также помалкивали и, как привязанные, тащились за великаном. Лайаму поначалу нравилось находиться в центре внимания, но постепенно он стал мрачнеть. Будучи всего лишь начальником городской стражи, Куспиниан шествовал по Уоринсфорду, как герцог, и раболепие окружающих нисколько его не смущало.Краем глаза Лайам поймал пристальный взгляд Эласко и поспешил согнать с лица хмурое выражение. Он показал на строение, к которому они уже подходили.– Это здание герцогского суда?Вдоль всего фасада строения, сложенного из серого камня, шла длинная галерея, под сводами которой сновали озабоченные торговцы, вымазанные чернилами клерки и не в меру серьезные мальчишки-курьеры.– Нет, квестор, – ответил Эласко. – Это Фискальный замок, где взимают пошлины и налоги. Его выстроили недавно, в последние три года. – Он улыбнулся и кивком пригласил собеседника перевести взор. – А там тюрьма. Мы зовем ее Водяными Вратами, поскольку она размещается в бывшей крепости, охранявшей город с речной стороны. – Деревянный настил набережной возле тюрьмы сменился брусчаткой, переходящей в ступени, спускавшиеся прямо к мутной воде. – Раньше умели строить крепости, а?Лайам согласно кивнул, разглядывая черную каменную громаду с бойницами вместо окон, перечеркнутыми жирными линиями решеток. Куспиниан первым подошел к узенькому проходу под внушительной аркой, в теле которой также темнели щели бойниц. Стража отсалютовала ему, и эдил с довольным видом шагнул в угрюмый проем. Туннель вывел во дворик, такой маленький, что четверым мужчинам тут же сделалось в нем тесновато. Гостиничный номер, где ночевали Проун и Лайам, по площади его едва ли не превосходил. Черные стены, в каждую из которых была вмонтирована окованная железом дверь, убегали ввысь – к квадратику синего неба.– Отлично, – сказал эдил. – Здесь наши пути разойдутся. Мы с квестором Проуном отправимся к его жуликам, а Уокен проводит вас, квестор Ренфорд, к убийцам. Не робейте и помните, вам всегда готовы помочь. – Он повернулся на каблуках, махнул рукой Проуну и толкнулся в правую дверь. Та отворилась, потом захлопнулась, и Лайам с Эласко остались одни.– Нам сюда, – сказал юноша, шагнув к двери, что находилась напротив. Он постучал по железу костяшками пальцев – чуть, видимо, резче, чем следовало, ибо недовольно скривился и подул на ушиб.Дверь неохотно приотворили, хмурый стражник долго изучал посетителей, пока, наконец, не решил, что их можно впустить. Войдя, оба квестора очутились на небольшой площадке, от которой и вверх и вниз уходили ступени. Эласко, возмущенный заминкой, бесцеремонно отобрал у стражника связку ключей, потом велел тому вздуть огонь в фонаре и принести в нижнюю камеру кресла, после чего чиновники двинулись вниз.Когда на каменных стенах заблестели бусинки влаги, а длинный нос Лайама повело от запаха гнили и плесени, он понял, что находится под рекой. Его передернуло от этой мысли, но лестница все не кончалась, а воздух вокруг становился все более сырым и промозглым. Он провел по стене рукой и быстро ее отдернул – та сплошь обросла какой-то слизистой дрянью. Лайам почувствовал, что изрядно продрог, ему сделалось жутковато.От лестницы расходились два коридора. Один был совершенно темным и походил на разверстую пасть гигантской змеи, в конце другого мерцал огонек. Лайам побрел за Эласко на свет вдоль вереницы пустых незапертых камер, в одной из которых сидел закованный в цепи скелет.– Очаровательное местечко, – пробормотал Лайам. В выбоинах пола маслянисто поблескивала какая-то жижа. Он оступился, под ногами отвратительно хлюпнуло.– Прошу прощения, квестор!– Ничего страшного.Действительно ничего, если бы не ужасающее зловоние.«Напоминай мне почаще, что в Уоринсфорде законов лучше не нарушать!» – велел онФануилу.Свет исходил из камер в конце коридора. В первой лежал и раскатисто храпел какой-то босяк, во второй шла игра в кости. Игроки даже не покосились на проходящих мимо людей. Эласко направился к третьей – последней – решетке.– Просыпайтесь, господин Хандуит, – негромко сказал он и звякнул ключами. – Суд приступает к дознанию! 5 По стенам камеры стекали струйки воды, собираясь внизу в лужицы, но если ложем для заливисто храпевшего босяка, равно как и для моряков, играющих в кости, служил голый пол, то здесь по крайней мере имелась кое-какая мебель – две шаткие койки, простой стол и два табурета.Эльзевир Хандуит уже стоял возле решетки. Он кутался в долгополый плащ, шея его была обвязана длинным шарфом, а голову покрывала бесформенная шапчонка с ушами. На вытянутом изможденном лице заключенного застыло страдальческое выражение, вислый нос почти касался губ, а большие водянистые глаза следили за каждым движением уоринсфордского квестора.– Наконец-то, наконец-то, – все бормотал он, пока юноша возился с замком, потом рванулся к распахнутой двери и упал на колени. – Господин судья, господин судья, сжальтесь, сжальтесь над нами, боги знают, что мы невиновны…Тут он увидел Фануила и, поперхнувшись, умолк.– Познакомьтесь, господин Хандуит. Это квестор Ренфорд, – произнес веско Эласко. – Он пришел узнать у вас правду. И у вас, сударыня, также. – Тон юноши был суров, но к концу фразы смягчился.Ровиана Хандуит лежала на одной из коек, выглядывая из-под вороха одеял. Лицо ее было слегка синеватым, она непрестанно покашливала.– Квестор, – прошелестела женщина и вновь зашлась в приступе сухого надрывного кашля. Высунувшаяся из-под одеяла рука слабо махнула Лайаму.Муж ее между тем снова обрел дар речи.– Видите ли, господин квестор, моя жена больна, тяжело больна! Я просил, чтобы нас перевели куда-нибудь, где посуше, но…– Еще денек потерпите, – рассудительно заметил Эласко. – Сессия начинается завтра.– Умоляю вас, квестор, сделайте что-нибудь для моей несчастной жены!И Эльзевир, и Эласко выжидающе посмотрели на Лайама, но ему нечего было сказать. Содержать больную женщину в такой сырой и холодной камере! Он просто не мог в это поверить.«Она подозревается в убийстве, напомнил ему Фануил, и Лайам сморгнул, вспомнив, зачем он здесь. – И ждать ей осталось сутки, не больше».– Да, – наконец произнес Лайам, не сводя глаз с несчастной. За день-полтора она не умрет – по крайней мере, на это можно надеяться, – а руки ее так или иначе обагрены кровью торговца. В соседней камере по камням со стуком прокатилась игральная кость, и один из моряков выругался. Лайам встряхнулся и повернулся к Хандуиту. – Да. Всего денек еще потерпите, господин Хандуит. А пока я попрошу вас задуматься о другом. О преступлении, в котором вас обвиняют.Надежда в глазах Хандуита сменилась таким горьким разочарованием, что Лайам почувствовал себя совершенной скотиной, а звук свистящего кашля и вовсе его доконал. Возможно, чуть позже он сумеет добиться, чтобы к несчастной вызвали лекаря, или сам пришлет ей какие-нибудь лекарства.– Обвинения весьма серьезны, – сказал он нарочито суровым тоном, чтобы приглушить в себе жалость, потом достал из кармана бумаги и для убедительности по ним постучал. – Согласно этим вот документам, ваша вина может считаться доказанной. Вы вместе с вашей супругой были застигнуты на месте преступления. Демон, вызванный вами, убил вашего брата. Что вы можете на это сказать?У Лайама имелись вопросы и посущественнее, но ему нужно было с чего-то начать.– О, – простонал Хандуит, – все это так, господин Ренфорд, но истолковано в корне неверно. Мы не замышляли убийства, клянусь! Мы всего лишь пытались заглянуть в будущее, дурным, правда, способом, господин, очень дурным. Мы знали, что поступаем плохо, но никак не думали, что можем причинить кому-нибудь вред! И в результате мой брат погиб, и мы теперь наказаны уже одним этим, разве это не достаточное наказание, господин?– Значит, вы не хотели, чтобы демон убил вашего брата?– Господин мой, как можно так говорить? Я любил его всем своим сердцем! И жена моя хворает сейчас вовсе не потому, что в этой дыре нездоровый воздух, о нет, она занедужила от боли сердечной, ведь она тоже очень нежно любила его!– И вы собирались всего лишь устроить что-то вроде небольшого гадания? – Южная велеречивость обычно Лайама раздражала, но сейчас тягомотные стенания Хандуита давали ему время подумать.– Именно так, мой господин, именно так, но как же мы высоко возносились в гордыне своей и как низко пали! И если бы только возможно было повернуть время вспять…– О чем вы намеревались спрашивать демона? – перебил его Лайам.Хандуит дважды моргнул.– Господин?– Что вы хотели узнать? Вы ведь вызвали демона, чтобы он что-то вам рассказал. Значит, у вас были к нему вопросы.Хандуит вытаращил глаза, быстро переводя взгляд с одного посетителя на другого.– Не молчите же, господин Хандуит, – сказал Лайам. – Вы вызвали демона, чтобы о чем-то его расспросить, и уж, конечно, должны знать, о чем же.– Г-господин, – заикаясь произнес Хандуит, не находя слов для ответа.– О корабле, – прошептала Ровиана Хандуит, и мужчины удивленно к ней повернулись. Ее рука снова выскользнула из-под покрывал, и она слабо ею махнула. – О том корабле, дорогой, которого мы так ждали… – Слова больной заглохли в приступе тихого кашля, и Хандуит, присев на кровать, закрыл рот супруги ладонью.– Не надо так напрягаться, милая, – сказал он, затем повернулся к Лайаму. – Она права, господин. Мы хотели узнать о корабле, в который вложили все наши деньги. Корабль все не возвращался, и мы отчаялись в своих ожиданиях, ведь все зависело от его возвращения, господин. Наше будущее, наши надежды, а кредиторы уже не давали житья. Конечно же, нам, господин мой, хотелось узнать, когда вернется корабль, конечно же, и это должно быть понятно.– Как называется судно?– Что, господин?Тут появился стражник с креслами, затребованными Эласко, и принялся их устанавливать. Лайам какое-то время сердито глядел на поднятый им кавардак. Когда он вновь повернулся к постели, Хандуит выпалил:– «Тигр», господин мой, он приписан к фрипортскому Дордрехту. Он перевозит пряности, господин.Лайам нахмурился. Морские волны бороздили сотни «Тигров», перевозящих пряности, и многие их владельцы проживали в свободных портах. Однако, хотя самочувствие госпожи Хандуит внушало ему тревогу, неуверенность в ответах ее мужа убеждала его в виновности обоих супругов.– Судно уже вернулось?– Увы, нет, господин мой, я боюсь, что оно пропало, а с ним погибли и все наши надежды.– Все? Разве ваш брат тоже вложил в него деньги?– Н-нет, господин, нет.– Насколько я знаю, он был очень богат, – сказал Лайам, изображая искреннее участие. – Теперь, после его смерти, вы унаследуете огромное состояние. Так что причин впадать в отчаяние у вас вроде бы нет.– О, господин мой, – запротестовал Хандуит, поднимаясь на ноги, – даже если правда восторжествует и нас оправдают, мы скорее пойдем просить милостыню, чем притронемся к этим деньгам! Они в крови, а мы, пусть и невольно, послужили причиной тому, что она пролилась. Это будет несправедливо.Лайам в конце концов сел в кресло, принесенное стражником, знаком пригласив присесть и Эласко. Затем он помог Фануилу спуститься со своего плеча на относительно сухой пятачок пола.– Это похвально, хотя, если решением ареопага вина с вас будет снята, я посоветовал бы вам принять наследство, чтобы потратить часть его на поправку здоровья вашей супруги. – Он повернулся к Эласко. – Покойный Элдин Хандуит оставил завещание?– Н-нет, – ответил застигнутый врасплох молодой квестор. – Думаю, нет.– Стало быть, вы становитесь наследником всех его денег, – продолжал Лайам, снова повернувшись к Хандуиту. – Равно как, полагаю, и его дома. Это ведь был его дом?– Да, господин, ему его завещал наш отец.Лайам, вытянув ноги, устроился поудобнее.– Вы ладили с ним? Ваша совместная жизнь была… ну, мирной?Хандуит энергично закивал.– Да, да, господин! Братьев дружнее, чем мы, вряд ли удалось бы сыскать и во всем белом свете!– Тогда весьма удивительно, что судьба пропавшего корабля вас так волновала. Ваш брат наверняка не оставил бы близких в беде. Вы ведь могли рассчитывать, например, на долгосрочную ссуду.И снова Хандуит не нашел, что сказать, и снова больной пришлось выручать тугодума.– Нет… о ссуде и речи быть не могло, – прошептала она. – Эльзевир… ну же, скажи им…Хандуит поморщился, потом потупился, словно чего-то стыдясь. Затем с великой неохотой заговорил:– Элдин… очень не любил давать деньги взаймы и… и не одобрял операций с товарами вроде специй и пряностей. Ему казалось зазорным торговать предметами роскоши. Он был в своем роде человеком оригинальным и всегда стоял на своем. – Хандуит поднял взгляд. В глазах его стояли слезы. – И все-таки – он был моим братом! Он содержал нас и кормил, мы жили под одной крышей! И жили бы дальше, если бы эти пергаменты не попались нам на глаза! О, не в добрый час все это случилось, нет уж, не в добрый!– Эльзевир! – резко крикнула госпожа Хандуит и тут же зашлась в приступе кашля.Лайам заинтересованно подался вперед.– Какие пергаменты?– Да эти треклятые наставления, вводящие добрых людей в соблазн! Он купил их у книготорговца, целую кипу. Тот вроде бы распродавал библиотеку какого-то чародея, и хотя я отговаривал его, господин, он уперся, он все равно их приобрел.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33