А-П

П-Я

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  A-Z

 

МНЕНИЕ ЭКОНОМИСТА-ДИССИДЕНТА О НЕОЖИДАННЫХ СВЯЗЯХ МЕЖДУ СОБЫТИЯМИ И ЯВЛЕНИЯМИ
ПРЕДИСЛОВИЕ К РУССКОМУ ИЗДАНИЮ
Свободный рынок предполагает свободу выбора. Это и благо, и в то же время серьезный вызов. В условиях множественного выбора стремительно возрастает степень ответственности, сопряженной с последствиями такого выбора. Свобода выбора — это неотъемлемая часть свободы как таковой, ее реализация и ее ограничение. Каждый день мы живем в условиях выбора, и каждый день нам приходится выбирать.
В последнее время появляется колоссальное количество книг и публикаций в области экономики, затрагивающих самые разнообразные темы. Из всего этого многообразия чрезвычайно трудно выудить действительно эффективные, полезные вещи.
В ваших руках не совсем обычная книга. Фрикономика — это нестандартный, провокационный взгляд на вещи молодого экономиста-диссидента. Фрик — это человек, который не вписывается в рамки стандартного мышления, который имеет дерзость оспорить то, что все вокруг канонизируют как непререкаемые авторитетные мнения, как ultimo ratio.
Новая экономика требует нового, неортодоксального, инновационного взгляда на вещи, выхода за узкие рамки общепринятых суждений и распространенных мнений, которые еще вчера, казалось, были незыблемыми “евангельскими” истинами.
Для достижения результата очень часто надо иметь силу воли и рассудка, чтобы выпрыгнуть из коротких штанишек традиционного мышления. Собственно, успех предпринимательства, равно как и эффективность государственного управления, зиждутся на такой способности воспарить над традиционными подходами.
Если традиционная экономика — economics — отвечает на вопрос “что делать?” и “как делать?”, то фрикономика — freakonomics — пытается дать ответ на вопрос “зачем это делать?” и “почему это так?”
Книга хороша именно тем, что в ней нет зубодробительных формул и формулировок: в ней приводятся простые и понятные примеры, потому что экономика — это не только и не столько кривые спроса и предложения, экономика — это прежде всего люди, которые формируют спрос и предложение.
Экономика — это наука о том, как люди добиваются своих целей в условиях жесткой конкурентной борьбы, когда точно такие же люди пытаются добиться точно таких же целей. В основе мотивации любой человеческой деятельности лежит система стимулов и побуждений, и фрикономика представляет собой исследование именно таких систем стимулов, иллюстрированное множеством интригующих примеров из реальной жизни. Фрикономика — это, по сути, поведенческая экономика, а эта книга — концентрированный популярный курс психологии экономического поведения людей.
Понимание необходимости выстраивания правильной, сбалансированной системы стимулов критически важно для оптимизации любой деятельности. Это важно и для школьника, готовящегося к сдаче экзамена, и для инвестора, стремящегося прийти на рынок. Однако об этом должны в равной степени помнить и те, кто инвестируют, и те, в чей регион, область, город, проект инвестируют. Следует иметь в виду то, что при искаженном или неадекватном выстраивании системы стимулов и инвестора, и субъекта инвестиций может постичь судьба буриданова осла, колеблющегося в выборе между двумя равноудаленными от него, равноценными охапками сена и в результате умирающего от голода. При равенстве не уравновешенных стимулами возможностей выбор может оказаться крайне затруднительным или вовсе невозможным. При этом отсутствие выбора — тоже выбор. Как отмечено выше, выбор — это благо, но для его полной реализации необходимо создать оптимальные стимулы.
Авторы, молодой ученый-экономист Стивен Левитт и журналист Стивен Дабнер, обладают важной способностью — формулировать и выдвигать простые, но никому другому не приходящие в голову вопросы. Они подтверждают тезис о том, что современный мир вполне объясним и познаваем, а для его осознания необходимо в буквальном смысле слова нащупать существенные критерии и мерки. Они собирают массив, казалось бы, беспорядочных данных, преобразуют его в матрицу здравого смысла и вытягивают из нее выводы, которые имеют абсолютно практическое значение. Например, авторы развенчивают мифы финансирования предвыборных кампаний и увлеченно повествуют о секретах ку-клукс-клана: информационная свобода подвергает эрозии самые прочные цитадели, созданные человеком. Авторы обнажают правду об истинных мотивах в работе агентов по продаже недвижимости: эксперт обладает всей полнотой информации, но при этом не всегда использует это информационное преимущество на благо своего клиента. В мире нарастающих информационных асимметрий это становится все более актуально.
Доказательно развернут тезис о том, что неприкосновенная святая святых в Японии — борьба сумо — пронизана коррупцией и мошенничеством. Авторы задают себе вопрос: “кто мошенничает?” и сами отвечают на него: “да почти все”. Но вопреки этому крайнему, но здравому суждению, авторы демонстрируют, что человеческое поведение мотивировано не только стимулами максимизации личного благосостояния. Над темной стороной человеческой природы все же доминируют добродетель и разум, ибо, как сказал Адам Смит, человек отличается от животного как раз тем, что способен поставить себя на место другого человека и обладает сочувствием.
Эта книга, разумеется, не учебник по экономике, эта книга — стимулятор новых идей, способствующий переформатированию стереотипного мышления в новое качество. Правительства создают экономические инструменты и механизмы, но их успешность и операбельность зависит от того, насколько быстро и качественно обществом будут усвоены изменяющиеся парадигмы экономического мышления и поведения. Именно поэтому книга станет для вас хорошим средством для стимулирования креативного мышления.
Желаю Вам приятных минут за чтением Фрикономики. Это хорошая пища для ума.
Герман ГРЕФ
ПОЯСНИТЕЛЬНАЯ ЗАПИСКА
В которой рассказывается о происхождении этой книги.
Самый блестящий молодой экономист Америки — по крайней мере, таковым его считают более старшие коллеги — тормозит на светофоре в Чикаго. Дело происходит в солнечный день в середине июня. Он сидит за рулем потрепанного, дребезжащего на большой скорости зеленого Chevy Cavalier с пыльными боками и плохо закрывающимся окном.
Но сейчас машина молчит: она замерла на полуденной улочке, вдоль которой тянутся бесконечные кирпичные дома с деревянными окнами.
Вдруг прямо по курсу появляется дряхлый бродяга. О том, что у него нет дома, гласит табличка, которую он держит в руках. Там же написано, что ему нужны деньги. Он одет в рваный пиджак, слишком плотный для теплого дня, и замызганную красную бейсболку.
Экономист не бросается запирать двери автомобиля и не начинает потихоньку продвигаться вперед. Не ищет он по карманам и лишнюю мелочь. Он просто смотрит на попрошайку, как будто сквозь одностороннее стекло. Через минуту бездомный проходит мимо.
“У него классные наушники, — говорит себе экономист, глядя в зеркало заднего вида. — Пожалуй, даже лучше, чем у меня. А так, по всему остальному, и не скажешь, что у него хорошо идут дела”.
Стивен Левитт предпочитает смотреть на вещи не так, как обычные люди. Не так даже, как обычные экономисты. Вас это может либо впечатлить, либо разозлить, в зависимости от того, как вы относитесь к экономистам.
Журнал New York Times от 3 августа 2003 года [1]
Летом 2003 года журнал New York Times заказал писателю и журналисту Стивену Дж. Дабнеру биографический очерк о Стивене Д. Левитте, молодом экономисте из Университета Чикаго. Дабнер, который в то время работал над книгой по психологии денег, ранее уже беседовал со многими экономистами и не питал к ним особого почтения. Он считал, что большинство из этих людей говорит по-английски так, как будто это их четвертый или пятый язык.
С Левиттом же, который только что получил медаль Джона Бейтса Кларка (вручаемую каждые два года лучшему американскому экономисту до сорока лет), все было наоборот. До этого у него брали интервью очень многие журналисты, и он пришел к выводу, что их мышление не было очень уж… ясным, как говорят экономисты.
Однако, пообщавшись с Дабнером, Левитт решил, что тот не был полным болваном. А Дабнер, в свою очередь, обнаружил, что Левитт вовсе не был живой логарифмической линейкой. Писатель был поражен тем, насколько интересной может быть работа экономиста, а также умением Левитта объяснить что угодно. Левитту не мешали даже элитные дипломы (магистра Гарварда, доктора философии Массачусетсского технологического) и куча разных наград. К экономике он подходил явно с неортодоксальной точки зрения. Казалось, что он смотрит на вещи не столько как ученый, сколько как любознательный исследователь — документалист, судебный эксперт или букмекер. При этом его интересы простирались от спорта и юриспруденции до массовой культуры. Он открыто признавал, что его мало интересуют денежные вопросы и проблемы, которые приходят на ум, когда большинство людей думают об экономике. Кроме того, он постоянно проявлял склонность к самоуничижению. “Я не так уж много знаю о науке под названием экономика, — сказал он Дабнеру однажды, откидывая волосы со лба. — Я не особенно силен в математике, мало знаю об эконометрии, а также не знаток теории. Если вы спросите меня, развивается или нет чулочный рынок, процветает или падает наша экономика, хороша или плоха дефляция, я вам не отвечу. Я имею в виду — будет полной неправдой сказать, что я хоть немного разбираюсь в этих вещах”.
Что всегда интересовало Левитта, так это загадки и ребусы, с которыми человек сталкивается в повседневной жизни. Его исследования были призваны помочь всем, кто хочет узнать, как на самом деле работает окружающий их мир. В результате его необычный взгляд на вещи нашел отражение в статье Дабнера.
В глазах Левитта экономика — это наука с отличными средствами для получения ответов, но с большим дефицитом интересных вопросов. При этом сам он обладает исключительным даром задавать именно такие вопросы. К примеру: если торговцы наркотиками получают так много денег, почему они продолжают жить со своими родителями? Что опаснее — огнестрельное оружие или плавательный бассейн? Что именно привело к падению уровня преступности в последние десять лет? Действительно ли агенты по торговле недвижимостью принимают интересы клиентов близко к сердцу? Почему родители с темным цветом кожи дают своим детям имена, которые могут помешать их будущей карьере? Мошенничают ли школьные учителя, чтобы их ученики соответствовали высоким требованиям к успеваемости? Продажны ли борцы сумо?
Кроме того, каким образом у бездомного бродяги в рванине появились наушники за 150 долларов? Многие люди — включая и его коллег — отрицают, что Левитт занимается экономикой как таковой. Однако он всего лишь подвел так называемую унылую науку к ее первоначальной цели: объяснению того, как люди получают желаемое. В отличие от большинства ученых, он не боится исследовать разные странности, подмеченные им лично. Не пугают его также анекдоты и истории из жизни (зато ужасно пугают вычисления). Он интуитивист.
Он готов просеять кучу данных, чтобы найти один интересный факт, на который не обратил внимание никто другой. Он всегда ищет способ измерить тот или иной эффект, который “зубры” экономики объявили неизмеримым. Его неизменные интересы — хотя он говорит, что сам никогда не занимался ничем подобным, — это мошенничество, коррупция и преступления.
Необыкновенное любопытство Левитта оказалось привлекательным и для тысяч читателей New York Times. После выхода статьи его засыпали вопросами и всевозможными загадками, причем не только из компании GeneralMotors, команды New York Yankees и Сената США. Письма приходили также от родителей, заключенных и даже от человека, который двадцать лет вел учет продажи бубликов. Бывший чемпион “Тур де Франс” обратился к Левитту с просьбой помочь доказать, что ни одно нынешнее спортивное состязание не обходится без допинга. Даже Центральное Разведывательное Управление поинтересовалось, может ли Левитт помочь им поймать людей, отмывающих “грязные” деньги, и террористов.
Все эти обращения лишь усилили глубокую веру Левитта в то, что современный мир, несмотря на изобилие белых пятен, не является непостижимым. Если задавать правильные вопросы, он может оказаться даже более интересным и интригующим, чем мы себе представляли. Главное — это усвоить новый взгляд на окружающие нас вещи и события.
Поэтому издатели Нью-Йорка решили уговорить Левитта написать книгу.
“Написать книгу? — переспросил он. — Но я этого не хочу”. К тому времени у него уже накопилось на миллион интересных загадок больше, чем времени для их решения. Кроме того, он никак не видел себя писателем. Поэтому он сказал, что его это не интересует: “Разве что мы с Дабнером попробуем сделать это вместе”.
Конечно, соавторство идет на пользу далеко не всем. Однако мы все же решили проверить, может ли эта книга быть интересной людям. Мы думаем, что это нам удалось, и надеемся, что вы с этим согласитесь.
ВВЕДЕНИЕ
Всегда есть что-то, чего мы не знаем
В котором излагается главная идея данной книги, а именно: если мораль отражает, каким бы мы хотели видеть мир, то экономика демонстрирует, каков он в действительности.
Почему общепринятая точка зрения так часто бывает неправильной… Как “эксперты” — от криминалистов до агентов по торговле недвижимостью и политологов — искажают факты… Почему знание о том, что и как нужно измерять, является ключом к пониманию современной жизни… Что вообще представляет собой “фрикономика”?
Однажды Левитт был приглашен на заседание Society of Fellows — почтенного интеллектуального клуба при Гарвардском университете, который, помимо всего прочего, распределяет стипендии для молодых ученых. При этом чувства, которые он испытывал, были весьма смешанными. С одной стороны, было бы совсем не плохо получить деньги для проведения собственных исследований в течение трех лет и не быть связанным никакими обязательствами. С другой же, ему было неудобно, поскольку он никогда не считал себя большим интеллектуалом и авторитетом для начинающих коллег. Кроме того, собрание проходило за обедом, на котором присутствовали всемирно известные философы и историки. И Стивен боялся, что ему не о чем будет говорить уже к концу первой перемены блюд.
Через некоторое время к нему обеспокоенно обратился один из старших коллег: “Послушайте, мне никак не удается четко определить для себя тему вашей работы. Не могли бы вы сформулировать ее?”
Это была простая и вполне обычная просьба, но Левитт был загнан в угол. Он понятия не имел о том, какой была его объединяющая тема и не был уверен, что она у него вообще была.
Тогда в разговор включился Эмертия Сен, будущий лауреат Нобелевской премии в области экономики, аккуратно сформулировавший тему Левитта так, как он ее видел.
“Да, — с готовностью подтвердил Левитт, — это моя тема”. А потом второй коллега предложил другую тему.
“Вы совершенно правы, — сказал Левитт, — и это моя тема”.
И так продолжалось довольно долго, пока в разговор не вмешался известный философ Роберт Нозик.
“Сколько вам лет, Стив?” — спросил он.
“Двадцать шесть”.
Нозик повернулся к другим ученым: “Господа, ему двадцать шесть лет. Зачем ему вообще иметь какую-то объединяющую тему? Может быть, он собирается стать одним из тех людей, которые настолько талантливы, что не нуждаются в ней. Ему будут просто задавать вопрос, он будет просто отвечать, и все будет замечательно”.
Журнал New York Times от 3 августа 2003 года
Все, кто жил в Соединенных Штатах в начале 1990-х и хоть немного интересовался выпусками новостей или читал газеты, понимают, что значит испугаться до смерти [1].
Всему виной был необычайно высокий и постоянно растущий в те годы уровень преступности. В предыдущие несколько десятилетий кривая преступности напоминала восхождение альпинистов и теперь, казалось, достигла вершины. Убийства из огнестрельного оружия, как преднамеренные, так и в порыве гнева или по неосторожности, стали вполне обычным делом. Это же касалось угонов машин, торговли наркотиками, грабежей и изнасилований. Насилие на улицах американских городов стало ужасным и постоянным спутником их жителей. И ситуация обещала стать только хуже, гораздо хуже. Именно об этом в один голос твердили все эксперты.
Причиной всему был так называемый суперхищник [1.1]. К тому времени он был повсюду. Он смотрел на вас с первых полос газет и журналов, нагло высовывался из толстых правительственных отчетов. Он имел вид тощего городского подростка, в руках которого был дешевый пистолет, а в сердце не было ничего, кроме жестокости.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28