Это означало надежду на то, что во всем этом все же есть скрытый смысл.
– Я хочу сказать – если кто-то планировал это, значит, существуют какие-то законы, какие-то…
Мендель остановил меня, подняв руку, поскольку в этот момент в комнату кто-то вошел. Я понял: что он не хотел, чтобы эти вещи обсуждались в присутствии нового посетителя.
Пейменц положил несколько распечаток лицевой стороной вниз поверх тех, что лежали на столе, так чтобы их не было видно.
Посетитель оказался профессором Лаэртом Шеппардом, который выглядел в точности таким же, каким я его видел в последний раз, хотя в его глазах было что-то, заставлявшее вспомнить о свече как раз после того, как ее задули, – мерцание, угасающее до состояния пепла. Он подошел к столу, возле которого мы стояли, взглянул на него и тут же отвел взгляд. – Джентльмены, – произнес он. Он посмотрел на Мелиссу, растрепанную, как беспризорник, и как мне показалось, в его взгляде промелькнуло замаскированное желание. – Мелисса, я рад видеть, что вы… э-э…
– Жива, вы хотели сказать, – закончила она.
– Именно так. – Он повернулся к Менделю всем корпусом, точно наводя орудийную башню, и проговорил: – Не буду тянуть. Я пришел, чтобы просить вас принять участие в нашем проекте по умиротворению.
– И что это означает конкретно, Шеппард? – пророкотал Пейменц. – И кем конкретно предложен этот проект?
– На вопрос «кто?» отвечаю: Комитет Социальной Экономики, – невозмутимо ответил Шеппард.
– А кто это? – спросила Мелисса.
– Ну как же, дорогая моя, – ответил Шеппард, почти не глядя на нее, – это комитет, состоящий из экономистов и бизнесменов, уже давно озабоченных судьбами мира.
– Это пользующийся большим влиянием исследовательский центр, в который входят люди, занимающие высокое положение в международных корпорациях, и консервативные ученые-теоретики. «Новые Правые» «Новые Правые» (New Right) – идеологическое течение, основу которого составили ультраправые организации США и другие организации, выступающие за создание широкого популистского движения («новой политической коалиции»), невмешательство государства в экономику и сокращение ассигнований на социальные программы, конституционное закрепление традиционных моральных устоев – запрет порнографии и абортов, введение обязательной молитвы в школе, и т. п.
и тому подобное, – нетерпеливо пояснил Пейменц.
Мендель кивнул, прибавив:
– Я надеюсь, что это «умиротворение» означает не то, что я думаю… Демонов невозможно умиротворить.
– Мы не знаем, можно их умиротворить или нет, – возразил Шеппард, склоняясь в коротком натянутом поклоне в сторону Менделя. – Мы исходим из гипотезы, что это возможно. Им можно выделить какую-то территорию, обеспечить им определенное… э-э… содержание, и если это будет предложено им, так сказать, в старинном духе, в виде обряда жертвоприношения, мы можем надеяться, что нам удастся вновь пробудить то, что умиротворяло подобные сущности в Древние времена.
Я посмотрел на Мелиссу. На Пейменца. Он утомленно кивнул мне. Я спросил Шеппарда:
– Вы что, имеете в виду – приводить к демонам людей… предлагать их им в жертву? Встать перед ними на колени? Содействовать убийству человеческих существ?
– Располагаете ли вы лучшим методом, молодой человек, который бы позволил хотя бы ненадолго приостановить их?
– Об этом рано говорить – но думается мне, нам всем будет лучше умереть, чем делать что-либо подобное. У нас ведь есть еще и души, о которых следует подумать.
– Юноша прав, – произнес Мендель, кивая. – Он смотрит прямо в корень. Шеппард, это немыслимо.
– В любом случае, комитет уже работает в этом направлении. – С этими словами Шеппард повернулся и вышел из комнаты.
– Подозреваю, – сказал Мендель, – что нам следовало убить его на месте.
Но никто из нас не пошел вслед за Шеппардом.
Я бессильно сидел на пластмассовом стуле, разглядывая опутывавшие потолок пыльные металлические трубы, пересекавшиеся друг с другом, как автомагистрали. Я уже начинал ощущать настоящий голод по открытому небу. Ньерца и Мендель подошли ко мне, неся стулья, бутылку вина и пластиковые стаканчики, и уселись рядом. Я выпрямился, переводя взгляд с одного на другого и чувствуя себя под их взглядами как зверюшка, к которой два зоолога собираются прикрепить радиодатчик.
– Э-э… да, джентльмены? Мендель проговорил:
– Когда вы говорили о происхождении этого рисунка – того самого, в котором обнаружилось столь поразительное соответствие с появлениями демонов в этом районе, – мне кажется, вы упомянули, что у вас было относительно него какое-то видение?
– Да.
– Когда вы говорите «видение», Айра, – спросил Ньерца, – вы имеете в виду именно… Как бы вы могли описать?
Я подумал.
– Нет, это не как у Иезекииля. Я хочу сказать – я видел это как художник, не более того. Но это было настолько мощное визуальное вдохновение, что… я считаю это видением. Оно не было похоже на то, как если бы я слышал голос с небес, говорящий: «Что ты гонишь меня?» Слова, услышанные Савлом, гонителем христиан, после чего он переменил имя на Павла и стал апостолом Христа (Деян. 9:4).
– Вот именно, – сказал Мендель, кивнув. Он посмотрел на Ньерцу. – Ну и пусть. Плюс синхронизации.
– Мы должны сделать скачок, – сказал Ньерца. – То, что принесли нам эти юноша и девушка, не могло быть принесено случайно. Их высшие «я» работают в соответствии с высшим планом.
– Я… я тоже хочу сделать скачок, – произнес я. Они оба посмотрели на меня, подняв брови. (Брови Ньерцы располагались на пару футов выше Менделевских.) – Израэль… профессор Пейменц говорил о некоей организации. Насколько я понял, вы оба принадлежите к ней. Я так понимаю, что это политическая организация. Какая-то прогрессивная организация, но – вы оба, похоже, вовлечены в нечто… э-э… эзотерическое? Я имею в виду в том смысле, что есть три круга – экзотерический, мезотерический и эзотерический. – Мне показалось, что Мендель подавил улыбку, и я поспешно добавил: – Я не хочу сказать, что я глубоко разбираюсь в таких вещах. Но у меня есть некоторое представление о них. Прежде всего я помогал профессору в издании его книги, работал в… ну, это, конечно, всего лишь журнал, но все же…
– Нет, почему же, «Видения» временами стояли на верном пути, – сказал Мендель. – Я тоже вносил туда свою лепту, под псевдонимом.
– Под каким псевдонимом? – спросил я удивленно. Он улыбнулся и покачал головой.
– Некоторые вещи вы уже знаете… Я расскажу вам лишь ненамного больше; кое о чем вы, возможно, догадывались или где-нибудь слышали, кое-что окажется для вас новым, но если вы поверите мне, это послужит вам подтверждением. В древние времена, задолго до рождения Христа, некоторые люди боролись за то, чтобы стать осознающими – они стремились осознавать, то есть не отождествлять себя с тем, что буддисты называют сансарой: с ложным «я», с тенями на стене пещеры… и некоторые из них действительно стали осознающими, более или менее в одно и то же время. Кое-кто из них жил в стране, которую мы теперь называем Египтом, кое-кто в Индии, кое-кто в Китае, кое-кто в тех местах, которые сейчас зовутся Непалом, некоторые в Африке, один в Северной Америке – и еще несколько других. Вы уже достаточно знаете, чтобы понимать, что существуют разные степени осознанности, пробужденное™ и внимательности, осознания самого себя и тонких аспектов своего окружения, а также осознания космоса как он есть. Вы сами ощущали в небольшой степени такую осознанность – почти каждый когда-либо испытывал это чувство: в определенные моменты жизни ты гораздо более пробужден, чем в другие, все вокруг становится более живым, жизнь больше сосредоточивается на настоящем моменте, усиливается чувство связи со всем миром. У большинства людей это ощущение быстро проходит, и они забывают его. Но есть те, кто знает, что его можно воспитывать в себе, поддерживать, очищать и поднимать до очень высокого уровня. Когда в этой практике достигается определенный уровень, человек переходит некий рубеж и становится поистине осознающим – настолько, насколько это возможно для смертного человека, пока он воплощен, – и когда это происходит, человек начинает психически ощущать существование других истинно осознающих людей, хотя они могут находиться в тысячах миль от него. И вот, когда эти люди начали отдавать себе отчет в существовании друг друга, они собрались вместе и сформировали… обычно это называют тайным обществом или орденом. Одно из его названий – Осознающий Круг Человечества, или Круг Осознающих.
– Мендель, – прервал Ньерца, – вы уверены? Он еще не заслужил такой инициации.
– Верно, но это ведь только слова, дорогой коллега; к тому же в наших чрезвычайных обстоятельствах, возможно, каждый, чья душа плодородна, должен получить инициацию того уровня, на какой он способен. Нам сейчас необходима любая помощь, какую мы только можем получить. Кроме того, не забывайте, нам были указания насчет этих двоих молодых людей… и к тому же он друг Чаши…
– Да, да, верно; продолжайте, пожалуйста.
– Итак. Круг Осознающих продолжал свое существование в различных формах. Порой его члены гибли от рук врагов – демонических сил, скрывавшихся под различными личинами. Мы, насколько могли, продолжали делать свое дело. Мы разработали… это было нечто вроде плана, принципиальной схемы. Мы создали ложи – низшие ордена, хотя это понимали далеко не все из членов. Так, например, появились масонские ложи, и рыцари-тамплиеры, и изначальный орден розенкрейцеров, и некоторые восточные общины… но лишь немногие из членов этих лож – даже среди прошедших высочайшее посвящение – знали о существовании Круга, о действительных причинах образования ложи. Поистине тайным обществом являлся Круг Осознающих, при котором другие, более известные ложи были как бы спутниками. И эти низшие ложи использовались для содействия таким событиям, как, например, подписание Великой хартии вольностей, Ренессанс, Просвещение, разработка идеи республики. Работа Лао-цзы. Будда тоже был одним из наших людей. Христос действительно был воплощением Бога – хотя его учение, разумеется, было замутнено и неверно интерпретировано. Томас Джефферсон был одним из нас. Некоторые другие, кого вы должны знать. Но большей частью мы держались в тени. Мы экспериментировали; некоторые наши эксперименты проваливались. Так, например, мы ввели в употребление ЛСД – при этом совершенно не собираясь делать ЛСД уличным наркотиком и не имея в виду всего того, к чему это привело… Как видите, у нас тоже бывали ошибки. Однако мы все же надеемся, что нам удастся привести человечество к всемирному единству, к некоему демократическому союзу – образованию Соединенных Штатов Земли.
– Что совершенно не значит, что этот союз будут контролировать США, – поспешил добавить Ньерца. – Он будет управляться представителями от всех наций. И при этом обладать гораздо большим могуществом, чем ООН.
Мендель, кивнув, продолжал:
– Двигаясь неуклюже, по многу раз начиная заново, мы медленно ведем человечество, как нам хотелось бы верить, к отношениям терпимости, социальной справедливости, уважения к правам человека и – да, к окончанию войн. И в конце концов к такому состоянию, при котором будет наиболее велика вероятность достижения Осознанности для большинства людей. А следовательно – к состоянию служения Высшему, тому, что люди часто называют Богом… Ну а теперь выпейте-ка стаканчик этого шабли – оно достойно сожаления, но поможет вам проглотить все это. Что ж, мы ответили на ваши вопросы, а сейчас нас ждет работа. Благослови вас Бог, юноша, и молитесь за всех нас.
Теперь, когда я пишу все это, мне приходит в голову, что если бы кто-нибудь другой рассказал мне то, что рассказал тогда Мендель, в какой-нибудь другой момент, то скрывающийся во мне скептик – скептик, загораживающий человека, который в глубине души жаждет уверовать, – ответил бы ему вежливым кивком, но внутренне подверг бы сомнению каждое слово. Несмотря на мое сотрудничество с журналом «Видения» и мою внутреннюю уверенность, что духовный мир действительно существует в каком-то роде, я почти всегда скептически относился к тому, что люди именовали проявлениями этого мира в мире нашей повседневности. Осознающий Круг Человечества? Еще одно якобы древнее, якобы тайное общество? Если бы я имел дело с кем-нибудь другим, я решил бы, что этот человек пытается приобщить меня к какому-то культу или одержим какой-нибудь манией и втянул в свою манию других – таких, как Ньерца, – что порой случается с харизматическими безумцами.
Но сейчас, когда он рассказывал о Круге Осознающих – подразумевая, что и сам играет в нем определенную роль, – я почувствовал в себе некий отклик. Истинность его слов звучала в самом его тоне; во мне вдруг возникло понимание, резонанс с его словами, каким-то образом сводивший на нет все мои сомнения – хотя другие люди делали прежде в моем присутствии подобные этому и даже еще более убедительные заявления о своих связях с эзотерическим миром, и этим другим я не верил. Здесь, однако, было нечто реальное, и именно сила его существа, присутствие в нем той самой осознанности, о которой он говорил, явилось для меня подтверждением. Я чувствовал это в воздухе, как человек чувствует мощное электрическое поле вокруг гидроэлектростанции. Я ощутил это лишь тогда, когда он сам разрешил мне. И тем не менее это было чем-то вполне реальным.
Позже я отвел Пейменца в сторону.
– Послушайте… То, что сказал мне Мендель – насчет Круга Осознающих…
– Да, я слышал.
– Они… они берут учеников?
– Тебе бы не рассказали об этом, если бы не рассматривали тебя в качестве серьезного кандидата.
– А… а вы, доктор Пейменц? Пейменц тяжело вздохнул.
– Когда-то Ньерца был моим учеником. Сейчас я – его ученик. Какое-то время я был по-настоящему осознающим. Или близким к тому. Но я… я пал. Я заново повторил падение Адамово. Я… я не хочу говорить о том, как это произошло. Виной всему моя собственная слабость. Полное осознание – это бремя, равно как и своего рода помазание на царство. Сейчас я… борюсь за то, чтобы вернуться к такому осознанию, каким обладают они – Ньерца и Мендель. И предупреждаю тебя, пробуждение – истинное пробуждение – не менее болезненно, чем рождение на свет. И некоторые умирают при родах.
Больше он не пожелал говорить на эту тему.
Той ночью, пробудившись от кошмара (мне снилось, что Крокодиан забрался в начальную школу и неистовствует в ней), я обнаружил, что Мелиссы нет на ее койке. Я встал и двинулся вдоль по тускло освещенному коридору – лампочки горели через одну, да и те постоянно мигали. Из боковой комнаты донесся крик, и я решил, что демон утащил ее туда, чтобы замучить до смерти. Я заглянул внутрь, уже открыв рот, чтобы позвать на помощь, и увидел обнаженного Ньерцу, вздымавшегося над лежащей на койке Мелиссой, и это кричал он, а ее обращенное к нему лицо походило на лик Мадонны. Я поспешил прочь, чувствуя себя уничтоженным и надеясь лишь, что они меня не заметили. Никто не имеет права вторгаться в чужое наслаждение.
6
Я бы поставил что угодно на то, что Мендель – который несколько лет назад бок о бок с Ньерцей участвовал в спасении десятков тысяч африканских беженцев от племенного геноцида, который выглядел неколебимым и сосредоточенным перед лицом безжалостного нашествия неисчислимых полчищ неуязвимых с виду сверхъестественных хищников, – что этот человек не может быть поколеблен, не может быть Устрашен. Однако на следующее утро, когда он принес нам отчет переводческих программ и результаты обработки данных по промышленным авариям, он выглядел бледным и лишенным присутствия духа.
До его прихода мы сидели в ожидании вокруг столиков в кафетерии, прихлебывая отвратительный кофе.
Мне до смерти осточертело это место, но я боялся уходить отсюда, поскольку здесь мы иногда получали вести из внешнего мира: очевидно, демоны двигались фронтом по окружающим землям, и те, кто выжил и остался в тылу этой волны, на какое-то время оказались в безопасности – до следующего рейда демонов по этой территории. Люди уже начали адаптироваться, вырабатывать стратегии выживания, сохранения какого-то подобия жизни рядом с демонами, за их спиной, и пока длились Затишья, находя утешение в правительственных заявлениях о ведущихся исследованиях, об экспериментальных переселениях людей в менее опасные области – которые вскоре тоже начинали кишеть демонами.
Происходили стычки и порою даже перестрелки между потоками беженцев и людьми, расположившимися в местах, которые могли более-менее считаться убежищем; потом были созданы лагеря для беженцев.
Фрагментарная связь доносила до нас обвиняющие репортажи (из тех мест, где еще оставались неповрежденные кабели), что экспериментальные правительственные бригады предпринимают попытки приносить демонам жертвы, как и предлагал Шеппард, используя для этого приговоренных к пожизненному заключению преступников, добровольцев, а также людей с неопределенным статусом – и даже, согласно некоторым репортажам, бездомных детей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42
– Я хочу сказать – если кто-то планировал это, значит, существуют какие-то законы, какие-то…
Мендель остановил меня, подняв руку, поскольку в этот момент в комнату кто-то вошел. Я понял: что он не хотел, чтобы эти вещи обсуждались в присутствии нового посетителя.
Пейменц положил несколько распечаток лицевой стороной вниз поверх тех, что лежали на столе, так чтобы их не было видно.
Посетитель оказался профессором Лаэртом Шеппардом, который выглядел в точности таким же, каким я его видел в последний раз, хотя в его глазах было что-то, заставлявшее вспомнить о свече как раз после того, как ее задули, – мерцание, угасающее до состояния пепла. Он подошел к столу, возле которого мы стояли, взглянул на него и тут же отвел взгляд. – Джентльмены, – произнес он. Он посмотрел на Мелиссу, растрепанную, как беспризорник, и как мне показалось, в его взгляде промелькнуло замаскированное желание. – Мелисса, я рад видеть, что вы… э-э…
– Жива, вы хотели сказать, – закончила она.
– Именно так. – Он повернулся к Менделю всем корпусом, точно наводя орудийную башню, и проговорил: – Не буду тянуть. Я пришел, чтобы просить вас принять участие в нашем проекте по умиротворению.
– И что это означает конкретно, Шеппард? – пророкотал Пейменц. – И кем конкретно предложен этот проект?
– На вопрос «кто?» отвечаю: Комитет Социальной Экономики, – невозмутимо ответил Шеппард.
– А кто это? – спросила Мелисса.
– Ну как же, дорогая моя, – ответил Шеппард, почти не глядя на нее, – это комитет, состоящий из экономистов и бизнесменов, уже давно озабоченных судьбами мира.
– Это пользующийся большим влиянием исследовательский центр, в который входят люди, занимающие высокое положение в международных корпорациях, и консервативные ученые-теоретики. «Новые Правые» «Новые Правые» (New Right) – идеологическое течение, основу которого составили ультраправые организации США и другие организации, выступающие за создание широкого популистского движения («новой политической коалиции»), невмешательство государства в экономику и сокращение ассигнований на социальные программы, конституционное закрепление традиционных моральных устоев – запрет порнографии и абортов, введение обязательной молитвы в школе, и т. п.
и тому подобное, – нетерпеливо пояснил Пейменц.
Мендель кивнул, прибавив:
– Я надеюсь, что это «умиротворение» означает не то, что я думаю… Демонов невозможно умиротворить.
– Мы не знаем, можно их умиротворить или нет, – возразил Шеппард, склоняясь в коротком натянутом поклоне в сторону Менделя. – Мы исходим из гипотезы, что это возможно. Им можно выделить какую-то территорию, обеспечить им определенное… э-э… содержание, и если это будет предложено им, так сказать, в старинном духе, в виде обряда жертвоприношения, мы можем надеяться, что нам удастся вновь пробудить то, что умиротворяло подобные сущности в Древние времена.
Я посмотрел на Мелиссу. На Пейменца. Он утомленно кивнул мне. Я спросил Шеппарда:
– Вы что, имеете в виду – приводить к демонам людей… предлагать их им в жертву? Встать перед ними на колени? Содействовать убийству человеческих существ?
– Располагаете ли вы лучшим методом, молодой человек, который бы позволил хотя бы ненадолго приостановить их?
– Об этом рано говорить – но думается мне, нам всем будет лучше умереть, чем делать что-либо подобное. У нас ведь есть еще и души, о которых следует подумать.
– Юноша прав, – произнес Мендель, кивая. – Он смотрит прямо в корень. Шеппард, это немыслимо.
– В любом случае, комитет уже работает в этом направлении. – С этими словами Шеппард повернулся и вышел из комнаты.
– Подозреваю, – сказал Мендель, – что нам следовало убить его на месте.
Но никто из нас не пошел вслед за Шеппардом.
Я бессильно сидел на пластмассовом стуле, разглядывая опутывавшие потолок пыльные металлические трубы, пересекавшиеся друг с другом, как автомагистрали. Я уже начинал ощущать настоящий голод по открытому небу. Ньерца и Мендель подошли ко мне, неся стулья, бутылку вина и пластиковые стаканчики, и уселись рядом. Я выпрямился, переводя взгляд с одного на другого и чувствуя себя под их взглядами как зверюшка, к которой два зоолога собираются прикрепить радиодатчик.
– Э-э… да, джентльмены? Мендель проговорил:
– Когда вы говорили о происхождении этого рисунка – того самого, в котором обнаружилось столь поразительное соответствие с появлениями демонов в этом районе, – мне кажется, вы упомянули, что у вас было относительно него какое-то видение?
– Да.
– Когда вы говорите «видение», Айра, – спросил Ньерца, – вы имеете в виду именно… Как бы вы могли описать?
Я подумал.
– Нет, это не как у Иезекииля. Я хочу сказать – я видел это как художник, не более того. Но это было настолько мощное визуальное вдохновение, что… я считаю это видением. Оно не было похоже на то, как если бы я слышал голос с небес, говорящий: «Что ты гонишь меня?» Слова, услышанные Савлом, гонителем христиан, после чего он переменил имя на Павла и стал апостолом Христа (Деян. 9:4).
– Вот именно, – сказал Мендель, кивнув. Он посмотрел на Ньерцу. – Ну и пусть. Плюс синхронизации.
– Мы должны сделать скачок, – сказал Ньерца. – То, что принесли нам эти юноша и девушка, не могло быть принесено случайно. Их высшие «я» работают в соответствии с высшим планом.
– Я… я тоже хочу сделать скачок, – произнес я. Они оба посмотрели на меня, подняв брови. (Брови Ньерцы располагались на пару футов выше Менделевских.) – Израэль… профессор Пейменц говорил о некоей организации. Насколько я понял, вы оба принадлежите к ней. Я так понимаю, что это политическая организация. Какая-то прогрессивная организация, но – вы оба, похоже, вовлечены в нечто… э-э… эзотерическое? Я имею в виду в том смысле, что есть три круга – экзотерический, мезотерический и эзотерический. – Мне показалось, что Мендель подавил улыбку, и я поспешно добавил: – Я не хочу сказать, что я глубоко разбираюсь в таких вещах. Но у меня есть некоторое представление о них. Прежде всего я помогал профессору в издании его книги, работал в… ну, это, конечно, всего лишь журнал, но все же…
– Нет, почему же, «Видения» временами стояли на верном пути, – сказал Мендель. – Я тоже вносил туда свою лепту, под псевдонимом.
– Под каким псевдонимом? – спросил я удивленно. Он улыбнулся и покачал головой.
– Некоторые вещи вы уже знаете… Я расскажу вам лишь ненамного больше; кое о чем вы, возможно, догадывались или где-нибудь слышали, кое-что окажется для вас новым, но если вы поверите мне, это послужит вам подтверждением. В древние времена, задолго до рождения Христа, некоторые люди боролись за то, чтобы стать осознающими – они стремились осознавать, то есть не отождествлять себя с тем, что буддисты называют сансарой: с ложным «я», с тенями на стене пещеры… и некоторые из них действительно стали осознающими, более или менее в одно и то же время. Кое-кто из них жил в стране, которую мы теперь называем Египтом, кое-кто в Индии, кое-кто в Китае, кое-кто в тех местах, которые сейчас зовутся Непалом, некоторые в Африке, один в Северной Америке – и еще несколько других. Вы уже достаточно знаете, чтобы понимать, что существуют разные степени осознанности, пробужденное™ и внимательности, осознания самого себя и тонких аспектов своего окружения, а также осознания космоса как он есть. Вы сами ощущали в небольшой степени такую осознанность – почти каждый когда-либо испытывал это чувство: в определенные моменты жизни ты гораздо более пробужден, чем в другие, все вокруг становится более живым, жизнь больше сосредоточивается на настоящем моменте, усиливается чувство связи со всем миром. У большинства людей это ощущение быстро проходит, и они забывают его. Но есть те, кто знает, что его можно воспитывать в себе, поддерживать, очищать и поднимать до очень высокого уровня. Когда в этой практике достигается определенный уровень, человек переходит некий рубеж и становится поистине осознающим – настолько, насколько это возможно для смертного человека, пока он воплощен, – и когда это происходит, человек начинает психически ощущать существование других истинно осознающих людей, хотя они могут находиться в тысячах миль от него. И вот, когда эти люди начали отдавать себе отчет в существовании друг друга, они собрались вместе и сформировали… обычно это называют тайным обществом или орденом. Одно из его названий – Осознающий Круг Человечества, или Круг Осознающих.
– Мендель, – прервал Ньерца, – вы уверены? Он еще не заслужил такой инициации.
– Верно, но это ведь только слова, дорогой коллега; к тому же в наших чрезвычайных обстоятельствах, возможно, каждый, чья душа плодородна, должен получить инициацию того уровня, на какой он способен. Нам сейчас необходима любая помощь, какую мы только можем получить. Кроме того, не забывайте, нам были указания насчет этих двоих молодых людей… и к тому же он друг Чаши…
– Да, да, верно; продолжайте, пожалуйста.
– Итак. Круг Осознающих продолжал свое существование в различных формах. Порой его члены гибли от рук врагов – демонических сил, скрывавшихся под различными личинами. Мы, насколько могли, продолжали делать свое дело. Мы разработали… это было нечто вроде плана, принципиальной схемы. Мы создали ложи – низшие ордена, хотя это понимали далеко не все из членов. Так, например, появились масонские ложи, и рыцари-тамплиеры, и изначальный орден розенкрейцеров, и некоторые восточные общины… но лишь немногие из членов этих лож – даже среди прошедших высочайшее посвящение – знали о существовании Круга, о действительных причинах образования ложи. Поистине тайным обществом являлся Круг Осознающих, при котором другие, более известные ложи были как бы спутниками. И эти низшие ложи использовались для содействия таким событиям, как, например, подписание Великой хартии вольностей, Ренессанс, Просвещение, разработка идеи республики. Работа Лао-цзы. Будда тоже был одним из наших людей. Христос действительно был воплощением Бога – хотя его учение, разумеется, было замутнено и неверно интерпретировано. Томас Джефферсон был одним из нас. Некоторые другие, кого вы должны знать. Но большей частью мы держались в тени. Мы экспериментировали; некоторые наши эксперименты проваливались. Так, например, мы ввели в употребление ЛСД – при этом совершенно не собираясь делать ЛСД уличным наркотиком и не имея в виду всего того, к чему это привело… Как видите, у нас тоже бывали ошибки. Однако мы все же надеемся, что нам удастся привести человечество к всемирному единству, к некоему демократическому союзу – образованию Соединенных Штатов Земли.
– Что совершенно не значит, что этот союз будут контролировать США, – поспешил добавить Ньерца. – Он будет управляться представителями от всех наций. И при этом обладать гораздо большим могуществом, чем ООН.
Мендель, кивнув, продолжал:
– Двигаясь неуклюже, по многу раз начиная заново, мы медленно ведем человечество, как нам хотелось бы верить, к отношениям терпимости, социальной справедливости, уважения к правам человека и – да, к окончанию войн. И в конце концов к такому состоянию, при котором будет наиболее велика вероятность достижения Осознанности для большинства людей. А следовательно – к состоянию служения Высшему, тому, что люди часто называют Богом… Ну а теперь выпейте-ка стаканчик этого шабли – оно достойно сожаления, но поможет вам проглотить все это. Что ж, мы ответили на ваши вопросы, а сейчас нас ждет работа. Благослови вас Бог, юноша, и молитесь за всех нас.
Теперь, когда я пишу все это, мне приходит в голову, что если бы кто-нибудь другой рассказал мне то, что рассказал тогда Мендель, в какой-нибудь другой момент, то скрывающийся во мне скептик – скептик, загораживающий человека, который в глубине души жаждет уверовать, – ответил бы ему вежливым кивком, но внутренне подверг бы сомнению каждое слово. Несмотря на мое сотрудничество с журналом «Видения» и мою внутреннюю уверенность, что духовный мир действительно существует в каком-то роде, я почти всегда скептически относился к тому, что люди именовали проявлениями этого мира в мире нашей повседневности. Осознающий Круг Человечества? Еще одно якобы древнее, якобы тайное общество? Если бы я имел дело с кем-нибудь другим, я решил бы, что этот человек пытается приобщить меня к какому-то культу или одержим какой-нибудь манией и втянул в свою манию других – таких, как Ньерца, – что порой случается с харизматическими безумцами.
Но сейчас, когда он рассказывал о Круге Осознающих – подразумевая, что и сам играет в нем определенную роль, – я почувствовал в себе некий отклик. Истинность его слов звучала в самом его тоне; во мне вдруг возникло понимание, резонанс с его словами, каким-то образом сводивший на нет все мои сомнения – хотя другие люди делали прежде в моем присутствии подобные этому и даже еще более убедительные заявления о своих связях с эзотерическим миром, и этим другим я не верил. Здесь, однако, было нечто реальное, и именно сила его существа, присутствие в нем той самой осознанности, о которой он говорил, явилось для меня подтверждением. Я чувствовал это в воздухе, как человек чувствует мощное электрическое поле вокруг гидроэлектростанции. Я ощутил это лишь тогда, когда он сам разрешил мне. И тем не менее это было чем-то вполне реальным.
Позже я отвел Пейменца в сторону.
– Послушайте… То, что сказал мне Мендель – насчет Круга Осознающих…
– Да, я слышал.
– Они… они берут учеников?
– Тебе бы не рассказали об этом, если бы не рассматривали тебя в качестве серьезного кандидата.
– А… а вы, доктор Пейменц? Пейменц тяжело вздохнул.
– Когда-то Ньерца был моим учеником. Сейчас я – его ученик. Какое-то время я был по-настоящему осознающим. Или близким к тому. Но я… я пал. Я заново повторил падение Адамово. Я… я не хочу говорить о том, как это произошло. Виной всему моя собственная слабость. Полное осознание – это бремя, равно как и своего рода помазание на царство. Сейчас я… борюсь за то, чтобы вернуться к такому осознанию, каким обладают они – Ньерца и Мендель. И предупреждаю тебя, пробуждение – истинное пробуждение – не менее болезненно, чем рождение на свет. И некоторые умирают при родах.
Больше он не пожелал говорить на эту тему.
Той ночью, пробудившись от кошмара (мне снилось, что Крокодиан забрался в начальную школу и неистовствует в ней), я обнаружил, что Мелиссы нет на ее койке. Я встал и двинулся вдоль по тускло освещенному коридору – лампочки горели через одну, да и те постоянно мигали. Из боковой комнаты донесся крик, и я решил, что демон утащил ее туда, чтобы замучить до смерти. Я заглянул внутрь, уже открыв рот, чтобы позвать на помощь, и увидел обнаженного Ньерцу, вздымавшегося над лежащей на койке Мелиссой, и это кричал он, а ее обращенное к нему лицо походило на лик Мадонны. Я поспешил прочь, чувствуя себя уничтоженным и надеясь лишь, что они меня не заметили. Никто не имеет права вторгаться в чужое наслаждение.
6
Я бы поставил что угодно на то, что Мендель – который несколько лет назад бок о бок с Ньерцей участвовал в спасении десятков тысяч африканских беженцев от племенного геноцида, который выглядел неколебимым и сосредоточенным перед лицом безжалостного нашествия неисчислимых полчищ неуязвимых с виду сверхъестественных хищников, – что этот человек не может быть поколеблен, не может быть Устрашен. Однако на следующее утро, когда он принес нам отчет переводческих программ и результаты обработки данных по промышленным авариям, он выглядел бледным и лишенным присутствия духа.
До его прихода мы сидели в ожидании вокруг столиков в кафетерии, прихлебывая отвратительный кофе.
Мне до смерти осточертело это место, но я боялся уходить отсюда, поскольку здесь мы иногда получали вести из внешнего мира: очевидно, демоны двигались фронтом по окружающим землям, и те, кто выжил и остался в тылу этой волны, на какое-то время оказались в безопасности – до следующего рейда демонов по этой территории. Люди уже начали адаптироваться, вырабатывать стратегии выживания, сохранения какого-то подобия жизни рядом с демонами, за их спиной, и пока длились Затишья, находя утешение в правительственных заявлениях о ведущихся исследованиях, об экспериментальных переселениях людей в менее опасные области – которые вскоре тоже начинали кишеть демонами.
Происходили стычки и порою даже перестрелки между потоками беженцев и людьми, расположившимися в местах, которые могли более-менее считаться убежищем; потом были созданы лагеря для беженцев.
Фрагментарная связь доносила до нас обвиняющие репортажи (из тех мест, где еще оставались неповрежденные кабели), что экспериментальные правительственные бригады предпринимают попытки приносить демонам жертвы, как и предлагал Шеппард, используя для этого приговоренных к пожизненному заключению преступников, добровольцев, а также людей с неопределенным статусом – и даже, согласно некоторым репортажам, бездомных детей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42