У него страшная морда и большие рога.
– И он душит бегущих, загоняя туман им в глотку.
– Скажи все это, – быстро ввернула Дженна. – Дурочки мы были, что так напугались. Мы, правда, были тогда совсем маленькие.
– Ну, раз это сказки, чего же мы тогда здесь сидим?
– Мы ведь пойдем обыкновенным шагом. Бежать не будем.
– Угу, – промычала Пинта.
– Это сказка, и больше ничего.
– Да и туман скоро рассеется. Так всегда бывает.
В это время в лесу раздался треск, как будто кто-то разом наступил на несколько веток.
– Что это? – всполошилась Пинта.
– Кролик, – неуверенно ответила Дженна.
– А может, Туманный Демон?
Позади раздался шорох. Никто из них не осмелился шевельнуться. Рыжая белка подбежала к Дженне, постояла на задних лапках, сердито вереща, и убежала, шмыгая между деревьями.
– Белка, – с нескрываемым облегчением сказала Дженна и встала. – Мы только сами себя пугаем. Ничего тут нет, кроме леса…
– И этого противного луга, – завершила Пинта, тоже вставая и пристегивая меч. – Знать бы еще, где он, луг-то…
– Вон там, – показала Дженна.
– Нет, там. – Пинта показала в противоположную сторону. Они все еще спорили, когда ветерок приподнял край тумана, как рука, приподнимающая одеяло, и они увидели край луга и белое призрачное солнце над краем горизонта.
– Сюда, – произнесли они хором, указывая в сторону, которую никто из них не угадал, – против солнца, на запад с уклоном к северу.
Но туман не рассеялся. Наоборот, он еще плотнее подоткнул вокруг них свое одеяло. Но это не создавало уюта, а вызывало холодный, непроходящий страх. Девочки держались опушки леса и, останавливаясь даже на мгновение, укладывали свои мечи острием в ту сторону, куда шли. Больше им было не на что опереться.
Птицы молчали, а быть может, давно улетели за пределы тумана. Зверьки зарылись в землю. Тихий, недвижный белый мир окружал путниц, и казалось, что никакой силой нельзя нарушить это безмолвие. Слышны были лишь шорох листьев под ногами да дыхание идущих. Девочки шли, соприкасаясь плечами, боясь потерять друг друга, и ни на миг не прерывали разговора.
– Не нравится мне это, – через каждые несколько шагов говорила Пинта.
Дженна после десятого раза перестала прислушиваться к ее жалобам и твердила свое – про жизнь в хейме и про то, как она сердита на Мать Альту. Пинта время от времени откликалась ей.
К обеду они все еще не дошли до своей цели – и сочли это время обеденным лишь потому, что у обеих в животе забурчало разом. В тумане этот звук казался жутковатым.
– У меня никакой еды не осталось, – сказала Дженна. – Только молоко во фляжке, да и то скисло.
– А у меня и того нет. Нынче я рассчитывала на папоротник и грибы, а к вечеру думала добыть белку.
– В этом тумане мы ничего не найдем. Придется поголодать немного.
– Глядишь, к завтрему из твоего кислого молока получится сыр. – Пинта рассмеялась было над собственной нехитрой шуткой, но смех в тумане звучал глухо и невесело.
Они шли и шли, переговариваясь все реже, как будто Туманный Демон и впрямь закупорил им рты.
Однажды Пинта споткнулась о корень дерева и с размаху упала на коленки. Закатав правую штанину, она только языком поцокала при виде большущего синяка. В другой раз Дженна налетела на толстый низкий сук, и перед глазами у нее замелькали черные мушки.
– Уж очень ты длинная, – шепнула Пинта. – Я под этой веткой прошла спокойно.
– А ты такая маленькая, что носом землю пашешь, – не осталась в долгу Дженна.
Это были первые слова, которыми они обменялись за час.
Они шли, и туман стал темнеть, как будто приближалась ночь. Их рубашки промокли насквозь, а кудри Пинты сосульками прилипли к спине. Кожаные куртки и штаны издавали сырой, неприятный запах.
– Неужто уже ночь? – прошептала Пинта. – Сколько же времени мы идем?
– Понятия не имею. И… погоди! – Дженна взяла Пинту за руку и привлекла к себе. – Слышишь?
Пинта насторожилась.
– Что я должна слышать?
Дженна помолчала, вертя головой и стараясь уловить звук как следует.
– Вот это!
Позади слышался тихий треск, сопровождаемый тонким улюлюкающим звуком.
– Кошка?
– Слишком шумно.
– Медведь?
– Недостаточно шумно.
– Нечего сказать, утешила.
– Я говорю то, что есть. Тише. – Звук отдалился, и Дженна повернулась кругом, пытаясь отыскать его. – Что бы это ни было, оно ушло.
– «Оно» было не одно, – заметила Пинта. – Их двое.
– Теперь ты меня утешаешь.
– Говорю то, что есть. – И они пошли дальше.
Звук послышался снова – теперь впереди них. А может быть, это они теперь шли в обратную сторону – кто знает.
– Вот оно, – прошептала Дженна, а Пинта в то же время произнесла:
– Вот они.
Треск стал громче, как будто неведомое существо без опаски ломилось сквозь сушняк, ежевику и вереск. Шум сопровождался тяжелым учащенным дыханием. Чуть подальше через лес продиралось что-то огромное, крича во всю глотку: «Кару-уу-ум! Кару-уу-ум!»
Дженна и Пинта, не сговариваясь, сбросили котомки и стали спиной к спине с мечами в одной руке и ножами в другой.
– Дженна, я ужасно боюсь, – шепнула Пинта.
– Тут только дурак бы не испугался, – шепнула в ответ Дженна.
– Тебе тоже страшно?
– Я же не дура.
Что-то крупнее кошки, но меньше медведя выкатилось из тумана и упало к их ногам, со всхлипами хватая воздух.
Дженна нагнулась, выставив вперед правую руку с ножом. Сердце так колотилось, что и Пинте, наверное, было слышно. Ее взгляд упал на перепачканное грязью лицо мальчишки не старше пятнадцати – шестнадцати лет.
– Кто… – начала она, но язык ее словно окостенел. На нее смотрели широко распахнутые, испуганные, невероятно голубые глаза.
– Merci, – выкрикнул мальчик. – Сестры Альты, ich crie merci. Ich am thi mon. – Его охрипший голос прерывался.
– Что он говорил? – шепотом спросила Пинта. Дженна, преодолев свою немоту, оглянулась через плечо.
– Этот мальчик чуть постарше нас, и он говорит на древнем языке, не знаю почему.
Мальчик сел – любопытство пересилило в нем страх.
– А разве вы не на нем говорите? Меня так учили. Если, мол, я буду нуждаться в вашей помощи, мне стоит только сказать «Merci, ich crie merci, ich am thi mon», и ваш обет обяжет вас помочь мне.
– Мы еще не давали обета, – сказала Пинта. – Нам всего-то тринадцать лет.
– Только тринадцать? Но она, – он показал на Дженну, – она кажется старше. Хотя нет. Наверное, меня ввели в заблуждение ее белые волосы.
– Много ты знаешь, мальчишка, – плюнула Пинта.
– Много, – не уступил он. – И буду знать еще больше, если…
– На старом языке никто не говорит – только жрицы, – сказала Дженна. – Правда, наши молитвы написаны на нем и Книга тоже.
– Книга Света? – Юноша от волнения совсем забыл о страхе. – Вы ее видели? Держали ее в руках? Читали ее? – Он помедлил, потом пожал плечами и брякнул: – А может, вы и читать не умеете?
– Конечно умеем, – презрительно бросила Дженна. – Ты думаешь, мы совсем дикие?
Мальчик снова пожал плечами, как бы извиняясь, и встал. В тот же миг рядом раздался оглушительный шум, и двухголовое рогатое чудовище вырвалось из тумана, изрыгая проклятия.
– О-ох! – простонал юноша, попятился прочь и снова исчез в тумане.
Но Дженна с Пинтой остались на месте.
– Спиной к спине! – крикнула Дженна, и Пинта тут же повиновалась.
Чудище при крике Дженны встало на дыбы и нависло над ними, черное в белых завихрениях тумана. Оно целило в них чем-то длинным и острым.
Пригнись! – завопила Пинта, проскочив под пахучим брюхом чудовища и вынырнув с другой стороны. Она подпрыгнула, целя мечом в рогатую голову, и врезалась в потное тулово.
От удара из нее вышибло дух, она отлетела назад и упала на свою котомку, раскидав все ее содержимое. Отчаянным усилием она перекувыркнулась, чтобы спастись от мелькающих ног зверя, и увидела, что ее меч пропал. Пинта не знала, остался ли он в шее чудовища или валяется где-то на земле.
Зверь лежал на боку, и Пинта могла разглядеть в тумане только то, что он пытается встать. Потом она услышала лязг стали о сталь и быстро обошла зверя, следуя этому звуку.
Дженна сражалась на мечах с другим рогатым существом. Пинту внезапно озарило, и она смекнула, что рогатый – это всадник, а поверженный зверь – животное, на котором он ехал.
Но Дженна, похоже, проигрывала бой, ибо демон был больше и сильнее ее. Забыв свой страх. Пинта забежала за спину рогатому, пригнулась и всей тяжестью подсекла ему колени. Позади они были мягкие, но впереди твердые и негнущиеся – как видно, демон носил кожаные доспехи. Пинта снова навалилась что есть мочи, и на сей раз он рухнул навзничь, придавив ее. В последний миг она успела пырнуть его ножом в бедро.
Дженна взгромоздилась наверх и вогнала меч прямо в шею врагу.
Демон содрогнулся, заскулил и затих.
– Что… что это за существо? – спросила Пинта, когда Дженна свалила с нее тяжелое тело. Руки у нее болели, а к ногам точно гири привязали. В боку кололо. – Туманный Демон?
Дженна тяжело дышала. Ее меч все еще торчал из горла чудовища. Она присела на корточки, закрыла лицо руками и расплакалась.
Пинта подползла к ней и обняла ее ноги.
– Почему ты плачешь? Ведь все уже позади.
– Это не то, что охотиться на кролика или белку, – прошептала Дженна. – Мне и взглянуть-то на него страшно.
Пинта встала и хотела перевернуть тело, чтобы не видеть мерзкой бурой морды и выпученных глаз. Но когда она потянула за меч, он рассек чудовищу подбородок, и стало видно, что морда – всего лишь кожаная маска. Пинта медленно стащила ее, и под ней открылось лицо – человеческое лицо, с рыжей седеющей бородой, желтыми поломанными зубами и крестообразным шрамом на правой щеке. Пинта сорвала маску совсем, вместе с рогами, бывшими частью шлема.
– Дженна, гляди!
– Не могу.
– Это не демон, Дженна. Это мужчина.
– Я знаю, – шепнула Дженна. – Потому-то и не могу смотреть на него. На мертвого демона я смотрела бы спокойно.
– Его зовут Варну, – сказал вернувшийся к ним мальчик. – Но больше он известен как Гончий Пес. Теперь уж он не будет охотиться. – Он опустился на колени рядом с мертвецом, не дотрагиваясь, однако, до него. – Странно… он даже мертвый пугает меня. – Вздрогнув, мальчик вытянул палец и осторожно потрогал руку Варну. – Холодная… быстро же он остыл. Не знал, что это происходит так скоро. Но в Гончем Псе и при жизни текла холодная кровь – как и в его братьях и в хозяине, которому они все служат. – Он встал. – Кажется, меня сейчас стошнит.
Дженна многозначительно перемигнулась с Пинтой. Мальчика долго и шумно рвало в кустах, и, наконец, он снова вылез к ним, порядком изнуренный, но успокоенный.
– Вот уж не думал, что это Гончий Пес расстанется с жизнью. Я думал, это буду я. Моей единственной слабой надеждой было сбить его со следа в тумане, но он славился как непревзойденный следопыт.
– Одно слово – Гончий Пес, – кивнула Пинта.
– Как ты узнал, что будет туман? – спросила Дженна.
– Все знают, что у Моря Колокольчиков туманы бывают часто. Поэтому я, когда понял, что он меня выследил, направился прямиком сюда.
– Мы об этих туманах ничего не знали.
– О Гончем Псе мы тоже не знали. И о тебе, – со значением молвила Дженна. – Почему он за тобой охотился? Может, ты вор? Что-то непохоже. Или убийца?
– На убийцу он и того меньше похож, – заметила Пинта.
– Я… – Он замялся. – Я Карум. Я школяр – или был им, пока не пришлось спасаться бегством. Пока я жив, я представляю собой угрозу для лорда Каласа из Северных Земель. Для лорда Каласа, который хочет стать королем! – В голосе мальчика слышались печаль и горечь, как он ни пытался их скрыть. – Я всю весну нахожусь в бегах.
Пинта потянулась к нему, но в последний миг она убрала руку, а он отпрянул.
– Давайте-ка похороним его, – сказал мальчик. – Не то его братья найдут его, когда туман рассеется, и к длинному списку моих прегрешений добавится еще одно.
– А что, его братья такие же большие? – спросила Пинта.
– И такие же уроды, – кивнул Карум.
– Притом они живы и здоровы, – пробормотала Дженна.
Они стали рыть могилу, осторожно, чтобы не затупить ножи – задача долгая и тяжкая. Карум снял кинжал с пояса мертвеца и нашел за голенищем второй. Под мышкой Пса отыскался метательный, похожий на лопатку топорик, и его тоже пустили в ход. Выкопав яму, они скинули в нее тело Гончего Пса. Она была бы коротка ему, но Гончий в предсмертной судороге скрючился, да так и застыл. В могилу он упал лицом вниз.
Дженна, видя это, вздохнула с облегчением и кинула следом его маску. Они забросали тело землей, все время слыша, как дышит, фыркает и топчется конь где-то в тумане.
Закончив утаптывать землю, Дженна шепнула:
– Не можем ли мы как-то ускорить его путь?
– Путь куда? – спросил Карум.
– В то место, куда он, по своей вере, должен отправиться после смерти.
– Я думаю, что никакого такого места нет.
– И в это верят все мужчины? – изумилась Пинта.
– В это верю я. И никакие книги, которые я прочел, меня в этом не разуверили. Но я могу прочесть краткую молитву по вере Гончего и его братьев, если хотите.
– Сделай это, – сказала Дженна. – Ведь я не могу пожелать ему, чтобы он упокоился в пещере Альты или на ее груди, где я сама надеюсь обрести приют после смерти.
Карум скривил рот, словно стараясь сдержать улыбку, набрал побольше воздуха и начал:
– Да примет тебя Бог Сражений владыка Крес, в чертоги своей Валгаллы, где ты вечно будешь пить его крепкие вина, есть мясо и кидать кости через плечо псам войны.
– Какая жуткая молитва, – сказала Пинта. – Кто же захочет отправиться в такое неспокойное место после смерти?
– В самом деле, кто? – пожал плечами Карум. – Потому-то я в это и не верю.
Конь издал странный тихий звук и подошел к ним.
– Что это? – прошептала Пинта.
– Ты разве никогда не видела лошадь?
– Конечно, видела, – незамедлительно ответила Пинта.
– Да ну? – насмешливо улыбнулся Карум.
– Ну, один раз точно видела. Только те были куда меньше. Такой большой зверь не годится для наших горных троп.
Дженна, не слушая их перебранки, устремила взгляд в туман и вспомнила, как они помогли спасти двух жеребят из затопленного селденского амбара, где плавала, ударяясь о столбы, мертвая кобыла.
– А эта лошадь цела? – спросила она. – Не ранена? На ней можно ехать?
– Раз на ногах стоит, значит, можно, – откликнулся Карум. – У Каласа кони крепкие. Мой дядюшка знает толк в скотине. – Голос Карума снова наполнился горечью.
– Ты можешь поймать ее? – спросила Дженна.
– Возьми его за узду, и он тебя послушается. Он хорошо вышколен, как все боевые кони Каласа.
– Возьми его за эту самую узду сам, и мы пойдем дальше, – сказала Дженна, подбирая меч и котомку.
– Дальше? Куда же это?
Дженна завертела головой, вглядываясь в туман.
Пинта ползала, собирая свои разбросанные пожитки, и ничем не могла ей помочь. Затолкав все, что нашла, в котомку, Пинта отыскала меч и присоединилась к двум другим.
Образуя маленький островок в море тумана, они спорили, в какую сторону идти. Наконец Карум отчаялся и сел. Только лошадь, мотая своей влажной мордой и спокойно глядя темными глазами, не выказывала признаков тревоги.
– Может, останемся здесь до утра? – предложила Дженна.
– Без еды-то? – отозвался Карум.
– Что ж, отправляйся в этот туман сам – может, наберешь грибов, – подзадорила Пинта.
– Но костер хотя бы мы можем развести?
– Возьмемся за руки и поищем хворост, – сказала Дженна. Они набрали немного сушняка и развели костер, отойдя как можно дальше от могилы Варну. Конь всю ночь тихо простоял над свежим холмиком, боясь от него отдалиться.
Трое ребят уснули, когда костер еще не угас, но конь бодрствовал еще долго.
БАЛЛАДА
Лорд Горум
Где был ты, лорд Горум, мой сын дорогой?
Гончая, кот, бык и медведь.
Искал ли кого, о единственный мой?
Четверо братьев сулили мне смерть.
Бродил я лесами, скакал я в поля.
Гончая, кот, бык и медведь,
Скитался по землям отца-короля.
Четверо братьев сулили мне смерть.
Искал я на дне, и в огне, и во мгле,
Гончая, кот, бык и медведь.
Томился по той, что томилась по мне.
Четверо братьев сулили мне смерть.
Ты ел ли, лорд Горум, мой сын дорогой?
Гончая, кот, бык и медведь.
Испил ли вина, о единственный мой?
Четверо братьев сулили мне смерть.
Любимая дева прижалась ко мне,
Гончая, кот, бык и медведь –
Забыл я о хлебе, забыл о вине.
Четверо братьев сулили мне смерть.
Что ж дашь ты любимой, мой сын дорогой?
Гончая, кот, бык и медведь.
Взамен что получишь, единственный мой?
Четверо братьев сулили мне смерть.
На трон свой любимую я посажу,
Гончая, кот, бык и медведь.
Корону на кудри ее возложу.
Четверо братьев сулили мне смерть.
Она ж мне подарит любви своей свет.
Гончая, кот, бык и медведь.
И место в пещере, где гибели нет.
Четверо братьев сулили мне смерть.
ПОВЕСТЬ
Они проснулись от пения птиц и увидели над собой жемчужное небо. Пинта поднялась со смехом, но Дженна бросила смущенный взгляд на Карума – он свернулся клубком у нее в ногах и этим светлым утром показался ей и юным, и взрослым.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44
– И он душит бегущих, загоняя туман им в глотку.
– Скажи все это, – быстро ввернула Дженна. – Дурочки мы были, что так напугались. Мы, правда, были тогда совсем маленькие.
– Ну, раз это сказки, чего же мы тогда здесь сидим?
– Мы ведь пойдем обыкновенным шагом. Бежать не будем.
– Угу, – промычала Пинта.
– Это сказка, и больше ничего.
– Да и туман скоро рассеется. Так всегда бывает.
В это время в лесу раздался треск, как будто кто-то разом наступил на несколько веток.
– Что это? – всполошилась Пинта.
– Кролик, – неуверенно ответила Дженна.
– А может, Туманный Демон?
Позади раздался шорох. Никто из них не осмелился шевельнуться. Рыжая белка подбежала к Дженне, постояла на задних лапках, сердито вереща, и убежала, шмыгая между деревьями.
– Белка, – с нескрываемым облегчением сказала Дженна и встала. – Мы только сами себя пугаем. Ничего тут нет, кроме леса…
– И этого противного луга, – завершила Пинта, тоже вставая и пристегивая меч. – Знать бы еще, где он, луг-то…
– Вон там, – показала Дженна.
– Нет, там. – Пинта показала в противоположную сторону. Они все еще спорили, когда ветерок приподнял край тумана, как рука, приподнимающая одеяло, и они увидели край луга и белое призрачное солнце над краем горизонта.
– Сюда, – произнесли они хором, указывая в сторону, которую никто из них не угадал, – против солнца, на запад с уклоном к северу.
Но туман не рассеялся. Наоборот, он еще плотнее подоткнул вокруг них свое одеяло. Но это не создавало уюта, а вызывало холодный, непроходящий страх. Девочки держались опушки леса и, останавливаясь даже на мгновение, укладывали свои мечи острием в ту сторону, куда шли. Больше им было не на что опереться.
Птицы молчали, а быть может, давно улетели за пределы тумана. Зверьки зарылись в землю. Тихий, недвижный белый мир окружал путниц, и казалось, что никакой силой нельзя нарушить это безмолвие. Слышны были лишь шорох листьев под ногами да дыхание идущих. Девочки шли, соприкасаясь плечами, боясь потерять друг друга, и ни на миг не прерывали разговора.
– Не нравится мне это, – через каждые несколько шагов говорила Пинта.
Дженна после десятого раза перестала прислушиваться к ее жалобам и твердила свое – про жизнь в хейме и про то, как она сердита на Мать Альту. Пинта время от времени откликалась ей.
К обеду они все еще не дошли до своей цели – и сочли это время обеденным лишь потому, что у обеих в животе забурчало разом. В тумане этот звук казался жутковатым.
– У меня никакой еды не осталось, – сказала Дженна. – Только молоко во фляжке, да и то скисло.
– А у меня и того нет. Нынче я рассчитывала на папоротник и грибы, а к вечеру думала добыть белку.
– В этом тумане мы ничего не найдем. Придется поголодать немного.
– Глядишь, к завтрему из твоего кислого молока получится сыр. – Пинта рассмеялась было над собственной нехитрой шуткой, но смех в тумане звучал глухо и невесело.
Они шли и шли, переговариваясь все реже, как будто Туманный Демон и впрямь закупорил им рты.
Однажды Пинта споткнулась о корень дерева и с размаху упала на коленки. Закатав правую штанину, она только языком поцокала при виде большущего синяка. В другой раз Дженна налетела на толстый низкий сук, и перед глазами у нее замелькали черные мушки.
– Уж очень ты длинная, – шепнула Пинта. – Я под этой веткой прошла спокойно.
– А ты такая маленькая, что носом землю пашешь, – не осталась в долгу Дженна.
Это были первые слова, которыми они обменялись за час.
Они шли, и туман стал темнеть, как будто приближалась ночь. Их рубашки промокли насквозь, а кудри Пинты сосульками прилипли к спине. Кожаные куртки и штаны издавали сырой, неприятный запах.
– Неужто уже ночь? – прошептала Пинта. – Сколько же времени мы идем?
– Понятия не имею. И… погоди! – Дженна взяла Пинту за руку и привлекла к себе. – Слышишь?
Пинта насторожилась.
– Что я должна слышать?
Дженна помолчала, вертя головой и стараясь уловить звук как следует.
– Вот это!
Позади слышался тихий треск, сопровождаемый тонким улюлюкающим звуком.
– Кошка?
– Слишком шумно.
– Медведь?
– Недостаточно шумно.
– Нечего сказать, утешила.
– Я говорю то, что есть. Тише. – Звук отдалился, и Дженна повернулась кругом, пытаясь отыскать его. – Что бы это ни было, оно ушло.
– «Оно» было не одно, – заметила Пинта. – Их двое.
– Теперь ты меня утешаешь.
– Говорю то, что есть. – И они пошли дальше.
Звук послышался снова – теперь впереди них. А может быть, это они теперь шли в обратную сторону – кто знает.
– Вот оно, – прошептала Дженна, а Пинта в то же время произнесла:
– Вот они.
Треск стал громче, как будто неведомое существо без опаски ломилось сквозь сушняк, ежевику и вереск. Шум сопровождался тяжелым учащенным дыханием. Чуть подальше через лес продиралось что-то огромное, крича во всю глотку: «Кару-уу-ум! Кару-уу-ум!»
Дженна и Пинта, не сговариваясь, сбросили котомки и стали спиной к спине с мечами в одной руке и ножами в другой.
– Дженна, я ужасно боюсь, – шепнула Пинта.
– Тут только дурак бы не испугался, – шепнула в ответ Дженна.
– Тебе тоже страшно?
– Я же не дура.
Что-то крупнее кошки, но меньше медведя выкатилось из тумана и упало к их ногам, со всхлипами хватая воздух.
Дженна нагнулась, выставив вперед правую руку с ножом. Сердце так колотилось, что и Пинте, наверное, было слышно. Ее взгляд упал на перепачканное грязью лицо мальчишки не старше пятнадцати – шестнадцати лет.
– Кто… – начала она, но язык ее словно окостенел. На нее смотрели широко распахнутые, испуганные, невероятно голубые глаза.
– Merci, – выкрикнул мальчик. – Сестры Альты, ich crie merci. Ich am thi mon. – Его охрипший голос прерывался.
– Что он говорил? – шепотом спросила Пинта. Дженна, преодолев свою немоту, оглянулась через плечо.
– Этот мальчик чуть постарше нас, и он говорит на древнем языке, не знаю почему.
Мальчик сел – любопытство пересилило в нем страх.
– А разве вы не на нем говорите? Меня так учили. Если, мол, я буду нуждаться в вашей помощи, мне стоит только сказать «Merci, ich crie merci, ich am thi mon», и ваш обет обяжет вас помочь мне.
– Мы еще не давали обета, – сказала Пинта. – Нам всего-то тринадцать лет.
– Только тринадцать? Но она, – он показал на Дженну, – она кажется старше. Хотя нет. Наверное, меня ввели в заблуждение ее белые волосы.
– Много ты знаешь, мальчишка, – плюнула Пинта.
– Много, – не уступил он. – И буду знать еще больше, если…
– На старом языке никто не говорит – только жрицы, – сказала Дженна. – Правда, наши молитвы написаны на нем и Книга тоже.
– Книга Света? – Юноша от волнения совсем забыл о страхе. – Вы ее видели? Держали ее в руках? Читали ее? – Он помедлил, потом пожал плечами и брякнул: – А может, вы и читать не умеете?
– Конечно умеем, – презрительно бросила Дженна. – Ты думаешь, мы совсем дикие?
Мальчик снова пожал плечами, как бы извиняясь, и встал. В тот же миг рядом раздался оглушительный шум, и двухголовое рогатое чудовище вырвалось из тумана, изрыгая проклятия.
– О-ох! – простонал юноша, попятился прочь и снова исчез в тумане.
Но Дженна с Пинтой остались на месте.
– Спиной к спине! – крикнула Дженна, и Пинта тут же повиновалась.
Чудище при крике Дженны встало на дыбы и нависло над ними, черное в белых завихрениях тумана. Оно целило в них чем-то длинным и острым.
Пригнись! – завопила Пинта, проскочив под пахучим брюхом чудовища и вынырнув с другой стороны. Она подпрыгнула, целя мечом в рогатую голову, и врезалась в потное тулово.
От удара из нее вышибло дух, она отлетела назад и упала на свою котомку, раскидав все ее содержимое. Отчаянным усилием она перекувыркнулась, чтобы спастись от мелькающих ног зверя, и увидела, что ее меч пропал. Пинта не знала, остался ли он в шее чудовища или валяется где-то на земле.
Зверь лежал на боку, и Пинта могла разглядеть в тумане только то, что он пытается встать. Потом она услышала лязг стали о сталь и быстро обошла зверя, следуя этому звуку.
Дженна сражалась на мечах с другим рогатым существом. Пинту внезапно озарило, и она смекнула, что рогатый – это всадник, а поверженный зверь – животное, на котором он ехал.
Но Дженна, похоже, проигрывала бой, ибо демон был больше и сильнее ее. Забыв свой страх. Пинта забежала за спину рогатому, пригнулась и всей тяжестью подсекла ему колени. Позади они были мягкие, но впереди твердые и негнущиеся – как видно, демон носил кожаные доспехи. Пинта снова навалилась что есть мочи, и на сей раз он рухнул навзничь, придавив ее. В последний миг она успела пырнуть его ножом в бедро.
Дженна взгромоздилась наверх и вогнала меч прямо в шею врагу.
Демон содрогнулся, заскулил и затих.
– Что… что это за существо? – спросила Пинта, когда Дженна свалила с нее тяжелое тело. Руки у нее болели, а к ногам точно гири привязали. В боку кололо. – Туманный Демон?
Дженна тяжело дышала. Ее меч все еще торчал из горла чудовища. Она присела на корточки, закрыла лицо руками и расплакалась.
Пинта подползла к ней и обняла ее ноги.
– Почему ты плачешь? Ведь все уже позади.
– Это не то, что охотиться на кролика или белку, – прошептала Дженна. – Мне и взглянуть-то на него страшно.
Пинта встала и хотела перевернуть тело, чтобы не видеть мерзкой бурой морды и выпученных глаз. Но когда она потянула за меч, он рассек чудовищу подбородок, и стало видно, что морда – всего лишь кожаная маска. Пинта медленно стащила ее, и под ней открылось лицо – человеческое лицо, с рыжей седеющей бородой, желтыми поломанными зубами и крестообразным шрамом на правой щеке. Пинта сорвала маску совсем, вместе с рогами, бывшими частью шлема.
– Дженна, гляди!
– Не могу.
– Это не демон, Дженна. Это мужчина.
– Я знаю, – шепнула Дженна. – Потому-то и не могу смотреть на него. На мертвого демона я смотрела бы спокойно.
– Его зовут Варну, – сказал вернувшийся к ним мальчик. – Но больше он известен как Гончий Пес. Теперь уж он не будет охотиться. – Он опустился на колени рядом с мертвецом, не дотрагиваясь, однако, до него. – Странно… он даже мертвый пугает меня. – Вздрогнув, мальчик вытянул палец и осторожно потрогал руку Варну. – Холодная… быстро же он остыл. Не знал, что это происходит так скоро. Но в Гончем Псе и при жизни текла холодная кровь – как и в его братьях и в хозяине, которому они все служат. – Он встал. – Кажется, меня сейчас стошнит.
Дженна многозначительно перемигнулась с Пинтой. Мальчика долго и шумно рвало в кустах, и, наконец, он снова вылез к ним, порядком изнуренный, но успокоенный.
– Вот уж не думал, что это Гончий Пес расстанется с жизнью. Я думал, это буду я. Моей единственной слабой надеждой было сбить его со следа в тумане, но он славился как непревзойденный следопыт.
– Одно слово – Гончий Пес, – кивнула Пинта.
– Как ты узнал, что будет туман? – спросила Дженна.
– Все знают, что у Моря Колокольчиков туманы бывают часто. Поэтому я, когда понял, что он меня выследил, направился прямиком сюда.
– Мы об этих туманах ничего не знали.
– О Гончем Псе мы тоже не знали. И о тебе, – со значением молвила Дженна. – Почему он за тобой охотился? Может, ты вор? Что-то непохоже. Или убийца?
– На убийцу он и того меньше похож, – заметила Пинта.
– Я… – Он замялся. – Я Карум. Я школяр – или был им, пока не пришлось спасаться бегством. Пока я жив, я представляю собой угрозу для лорда Каласа из Северных Земель. Для лорда Каласа, который хочет стать королем! – В голосе мальчика слышались печаль и горечь, как он ни пытался их скрыть. – Я всю весну нахожусь в бегах.
Пинта потянулась к нему, но в последний миг она убрала руку, а он отпрянул.
– Давайте-ка похороним его, – сказал мальчик. – Не то его братья найдут его, когда туман рассеется, и к длинному списку моих прегрешений добавится еще одно.
– А что, его братья такие же большие? – спросила Пинта.
– И такие же уроды, – кивнул Карум.
– Притом они живы и здоровы, – пробормотала Дженна.
Они стали рыть могилу, осторожно, чтобы не затупить ножи – задача долгая и тяжкая. Карум снял кинжал с пояса мертвеца и нашел за голенищем второй. Под мышкой Пса отыскался метательный, похожий на лопатку топорик, и его тоже пустили в ход. Выкопав яму, они скинули в нее тело Гончего Пса. Она была бы коротка ему, но Гончий в предсмертной судороге скрючился, да так и застыл. В могилу он упал лицом вниз.
Дженна, видя это, вздохнула с облегчением и кинула следом его маску. Они забросали тело землей, все время слыша, как дышит, фыркает и топчется конь где-то в тумане.
Закончив утаптывать землю, Дженна шепнула:
– Не можем ли мы как-то ускорить его путь?
– Путь куда? – спросил Карум.
– В то место, куда он, по своей вере, должен отправиться после смерти.
– Я думаю, что никакого такого места нет.
– И в это верят все мужчины? – изумилась Пинта.
– В это верю я. И никакие книги, которые я прочел, меня в этом не разуверили. Но я могу прочесть краткую молитву по вере Гончего и его братьев, если хотите.
– Сделай это, – сказала Дженна. – Ведь я не могу пожелать ему, чтобы он упокоился в пещере Альты или на ее груди, где я сама надеюсь обрести приют после смерти.
Карум скривил рот, словно стараясь сдержать улыбку, набрал побольше воздуха и начал:
– Да примет тебя Бог Сражений владыка Крес, в чертоги своей Валгаллы, где ты вечно будешь пить его крепкие вина, есть мясо и кидать кости через плечо псам войны.
– Какая жуткая молитва, – сказала Пинта. – Кто же захочет отправиться в такое неспокойное место после смерти?
– В самом деле, кто? – пожал плечами Карум. – Потому-то я в это и не верю.
Конь издал странный тихий звук и подошел к ним.
– Что это? – прошептала Пинта.
– Ты разве никогда не видела лошадь?
– Конечно, видела, – незамедлительно ответила Пинта.
– Да ну? – насмешливо улыбнулся Карум.
– Ну, один раз точно видела. Только те были куда меньше. Такой большой зверь не годится для наших горных троп.
Дженна, не слушая их перебранки, устремила взгляд в туман и вспомнила, как они помогли спасти двух жеребят из затопленного селденского амбара, где плавала, ударяясь о столбы, мертвая кобыла.
– А эта лошадь цела? – спросила она. – Не ранена? На ней можно ехать?
– Раз на ногах стоит, значит, можно, – откликнулся Карум. – У Каласа кони крепкие. Мой дядюшка знает толк в скотине. – Голос Карума снова наполнился горечью.
– Ты можешь поймать ее? – спросила Дженна.
– Возьми его за узду, и он тебя послушается. Он хорошо вышколен, как все боевые кони Каласа.
– Возьми его за эту самую узду сам, и мы пойдем дальше, – сказала Дженна, подбирая меч и котомку.
– Дальше? Куда же это?
Дженна завертела головой, вглядываясь в туман.
Пинта ползала, собирая свои разбросанные пожитки, и ничем не могла ей помочь. Затолкав все, что нашла, в котомку, Пинта отыскала меч и присоединилась к двум другим.
Образуя маленький островок в море тумана, они спорили, в какую сторону идти. Наконец Карум отчаялся и сел. Только лошадь, мотая своей влажной мордой и спокойно глядя темными глазами, не выказывала признаков тревоги.
– Может, останемся здесь до утра? – предложила Дженна.
– Без еды-то? – отозвался Карум.
– Что ж, отправляйся в этот туман сам – может, наберешь грибов, – подзадорила Пинта.
– Но костер хотя бы мы можем развести?
– Возьмемся за руки и поищем хворост, – сказала Дженна. Они набрали немного сушняка и развели костер, отойдя как можно дальше от могилы Варну. Конь всю ночь тихо простоял над свежим холмиком, боясь от него отдалиться.
Трое ребят уснули, когда костер еще не угас, но конь бодрствовал еще долго.
БАЛЛАДА
Лорд Горум
Где был ты, лорд Горум, мой сын дорогой?
Гончая, кот, бык и медведь.
Искал ли кого, о единственный мой?
Четверо братьев сулили мне смерть.
Бродил я лесами, скакал я в поля.
Гончая, кот, бык и медведь,
Скитался по землям отца-короля.
Четверо братьев сулили мне смерть.
Искал я на дне, и в огне, и во мгле,
Гончая, кот, бык и медведь.
Томился по той, что томилась по мне.
Четверо братьев сулили мне смерть.
Ты ел ли, лорд Горум, мой сын дорогой?
Гончая, кот, бык и медведь.
Испил ли вина, о единственный мой?
Четверо братьев сулили мне смерть.
Любимая дева прижалась ко мне,
Гончая, кот, бык и медведь –
Забыл я о хлебе, забыл о вине.
Четверо братьев сулили мне смерть.
Что ж дашь ты любимой, мой сын дорогой?
Гончая, кот, бык и медведь.
Взамен что получишь, единственный мой?
Четверо братьев сулили мне смерть.
На трон свой любимую я посажу,
Гончая, кот, бык и медведь.
Корону на кудри ее возложу.
Четверо братьев сулили мне смерть.
Она ж мне подарит любви своей свет.
Гончая, кот, бык и медведь.
И место в пещере, где гибели нет.
Четверо братьев сулили мне смерть.
ПОВЕСТЬ
Они проснулись от пения птиц и увидели над собой жемчужное небо. Пинта поднялась со смехом, но Дженна бросила смущенный взгляд на Карума – он свернулся клубком у нее в ногах и этим светлым утром показался ей и юным, и взрослым.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44