Где работает Джоанна?»
Каждый раз, когда Пол произносил имя жены, он ощущал в груди тупую боль. Все, что он делал, было сделано ради того, чтобы спасти семью. Двух самых любимых людей. Но он нисколько не приблизился к цели. Наоборот, отдалился. Словно тащил Джоанну и Джоэль вверх по обрыву, а веревка скользила в ладонях, и они опускались все ниже и ниже.
* * *
Через несколько часов орнитолог снова пришел за ним в камеру.
А Том куда-то делся.
- Знаешь, что меня по-настоящему расстраивает? - начал допрос орнитолог и затянулся «Винстоном». Он втягивал дым, пока на лбу не стала подрагивать жилка, и только после этого выдохнул сизые клубы никотина.
- Нет, - отозвался Пол.
- И не ломай голову. Это был риторический вопрос. Я проверял, как ты усвоил правила допроса в АКН. Твой ответ мне не нужен. Меня расстраивает вот что - можно сказать, удар под самый дых: я целых полтора года разрабатывал этого козла, а он возьми и подохни. Тяжелый случай прерванного коитуса. У меня яйца посинели и стали размером с грейпфруты. Представляешь, какие ощущения?
На этот раз Пол промолчал.
- Не из лучших. Уверяю тебя, совершенно хреновые. Чего я, в самом деле, добился? Налетался на халяву в самолетах, а ведь мне необходимо чем-то отчитаться в конторе. Веришь? Все эти утомительные перелеты в Боготу, на экране вечно «Брюс Всемогущий», а рядом такие мешки с дерьмом, как ты. Если подфартит, на Рождество придется тащиться в Сан-Хосе. А я так и чувствую, что подфартит. Такой уж я везучий - полтора года работы, и с чем я остался? С тобой! Последним вагончиком в экспрессе Майлза.
Полу объяснили, что он оказался последним из череды многих наркокурьеров. Орнитолог терпеливо следил за денежными потоками. От Гольдштейна в Колумбию и обратно. Трудился, трудился, и вдруг...
- Так что произошло в его доме, Пол? Не поделили деньги? Не договорились об условиях?
- Я же вам рассказывал, - ответил Пол. - Он застрелился.
- Что ж, может быть. Только я почему-то не склонен тебе верить. Тебе не повезло - ты оказался крайним. Скажи, хреново? Пойми, я ведь тоже должен получить свою законную долю. И эта доля, дружок, - ты. Так говоришь, застрелился? Может быть. А может быть, и нет. Честно говоря, мне наплевать.
- Я вам много раз повторял, что нас похитили. Майлз сговорился с шофером и няней... Галиной. Она подменила детей, и когда мы приехали к ней...
Пол запнулся. Его рассказ даже ему самому показался неправдоподобным. И орнитолог тоже не спешил верить во всякие россказни, которые выставляли подозреваемого невинной жертвой, - закуривал очередную сигарету и смотрел в пространство.
Но Пол замолчал не только поэтому.
Стол перед ним был изрезан перочинным ножом. Всякая ерунда - несколько ругательств, скабрезные рисунки и рассеченное надвое сердце.
Пол пригляделся к букве, которая стояла в большей части неровно раскроенного органа.
Это была буква "Р".
И он кое-что вспомнил.
Письма от Галины. Ее внучка, которую она намеревалась защищать всеми силами.
* * *
«Ее отец охотится за ней. И не остановится, пока ее не найдет. А как вы знаете, Р. обладает властью и средствами, чтобы это осуществить».
"Р".
Пол наконец все понял.
Глава 38
Эту штуку называли «деревом причин». Так ее окрестили сонные ребята из отдела корректировок.
Когда случалась какая-нибудь трагедия - кто-нибудь погибал, сгорало дотла здание, самолет падал с небес или мост обрушивался в реку, требовалось соразмерно распределить ответственность.
Тогда возвращались к истокам.
И создавали «дерево причин».
Начинали с «веточек» - самых малых фактов, которые были известны. Далее старались установить, какие из них вели к «ветвям». А потом к стволу. При некотором везении, честно выполняя свое задание, можно было добраться до самых «корней».
Чем еще было убивать время в камере, как не «обдирать кору»?
Пол этим и занимался.
«Рубил», «пилил», «подрезал», «отщипывал». И в конце концов воссоздал дерево.
Все началось с няни-колумбийки.
Она помогала американским парам, которые спешили в ее страну, сгорая от желания как можно скорее обзавестись детьми. Кто бы сомневался - добрая женщина: она не понаслышке знала, что значит хотеть детей, поскольку сама некогда имела по крайней мере одну дочь. Скорее всего ее дочь была похожа на Джоэль.
Няня-колумбийка работала на американского адвоката. Может быть, не постоянно, может быть, не очень долго. Адвокат по делам усыновления направлял бездетные пары в страну, где первой статьей экспорта был кокаин, второй - кофе, а третьей - живой товар. В страну, где детей воруют так же часто, как и бросают.
Этот адвокат не стал заниматься налогами или корпорациями - отчаяние ближнего толкнуло его в иную область: он стал специалистом по усыновлению за рубежом. Соединял детей, у которых не было родителей, и бездетных взрослых. Подбадривал сам себя: мол, гордись, парень, ты делаешь полезное дело. И в то же время зарабатывал на жизнь.
Но, как оказалось, зарабатывал недостаточно.
Однажды он поднял телефонную трубку и услышал в ней навязчивый шепот. С этого момента он ввязался в гонку. Его несло то на стадион, то под купол спортивного зала, то на бейсбольную площадку, то на хоккейное поле - повсюду, где люди в спортивных формах сражались друг с другом за деньги на радость оголтелым болельщикам, а больше для того, чтобы пощекотать нервы тем, кто делает на них ставки.
Нервы у адвоката сдали.
Он, уважаемый человек, обзавелся дурной привычкой. Долги росли как снежный ком. Он задолжал деньги нехорошим парням.
Теперь вернемся в Боготу.
У Галины была дочь, а у той, в свою очередь, тоже дочь от какого-то человека.
Назовем его "Р".
Теперь представим, что этот "Р" - вовсе не тот мужчина, которого родители девушки принимают в своем доме с распростертыми объятиями. Наоборот - некто опасный, наделенный большой властью. Даже преступный.
Определенно преступный.
«Был момент, когда я считала, что дочь в безопасности. Но я ошибалась».
С дочерью няни что-то приключилось. Ее убили, похитили или сделали еще что-то нехорошее. Потому что няня вдруг осталась одна со своей внучкой. Дочь исчезла, а малышка, выходит, осталась жива.
Но возникла проблема.
«Отец ее ищет. Он не остановится, пока ее не найдет. А вы знаете, у Р. для этого имеются и власть, и средства».
Няне нужно было действовать. Быстро.
Спрятать внучку от Р. Единственный способ сделать это надежно - вывезти девочку из страны.
Но каким образом?
Найти человека, который способен ей помочь. Такого человека, который знает, как это делается, потому что зарабатывает этим на жизнь. И Галина обратилась к адвокату по делам усыновления. Предложила, чтобы тот переправил еще одного ребенка el norte.
Только этот ребенок оказался не как все. За голову этого ребенка была назначена цена. Так совпало, что мысли юриста тоже вертелись вокруг некоей суммы. Той, что он задолжал нехорошим парням, - русским с желтыми зубами и татуировками «СССР» на руках.
Он, естественно, написал, что поможет. Мол, вы обратились по адресу. Никаких проблем.
Только одна маленькая заминка.
Деньги.
Не обычные законные взносы.
Отнюдь.
Сумма, которая позволила бы развязаться с москвичами и продолжать общаться с профессиональными предсказателями спортивных результатов. Много, очень много денег. И Майлз придумал, как их добыть.
Договоримся так, предложил он няне: я, как и раньше, посылаю вам пары, которые хотят обзавестись детьми. Некоторым из этих людей, отнюдь не всем и не каждый раз - хорошенько это запомните - не посчастливится, и их похитят. Это же свойственно вашей стране. Адвокат тут ни при чем.
И кто же их похитит?
Да те самые марксисты, что скрываются в горах. Для них кража людей - национальная игра, популярнее футбола.
И что ФАРК будет делать с похищенными парами? О, это очень просто. Всем известно, что ФАРК добывает деньги по старинке. Эта организация их зарабатывает. И вот каким путем - продает и контрабандно переправляет в США чистый, непереработанный колумбийский кокаин.
Их метод - транспортировка наркотика в утробе курьера. Но все их курьеры, все до одного, принадлежат именно к тому типу, который представлен в любом учебном ролике для таможенников. Бедные колумбийцы, пользующиеся дурной репутацией. Каждого второго из них ловят на границе, промывают и высылают на родину.
А что, если такими курьерами сделать уважаемых американцев среднего класса? Что тогда? Что, если набивать наркотиком на миллионы долларов незадачливых мужчин и посылать через границу, чтобы они таким образом спасали своих жен и детей?
Няне оставалось лишь донести эту блестящую идею до ФАРК. Ну и конечно, время от времени помогать организовывать похищения. Вот и все.
И тогда осуществится заветное желание каждого. Галина пристроит внучку в безопасное место, ФАРК обеспечит себя надежным каналом переправки кокаина. А что остается юристу? Он развяжется с русскими и снова будет ставить на победу и на счет. Он спасет одного ребенка и спасет свою задницу.
Некоторое время все шло гладко. Судя по письмам, достаточно долгое время.
А потом случилось вот это.
Появился Пол. Человек, привыкший просчитывать шансы, но совершенно не предполагавший, что няня способна уйти из гостиницы с одним ребенком, а вернуться с другим. Последний вагончик в экспрессе Гольдштейна.
Сначала, напичканный наркотиками, он тупо и очумело стоял перед сгоревшим домом. А потом его чуть не поджарили на медленном огне в болотах.
Как это могло произойти?
Надо вспомнить, что сказал адвокат, прежде чем вышибить себе мозги.
«Это те негодяи с „узи“ и керосином. Вот кого я боюсь. Они начинают сопоставлять одно с другим. И подбираются все ближе и ближе».
А еще раньше, когда они возвращались с болота, Пол спросил: кто они, их несостоявшиеся убийцы?
«Правые, полувоенные головорезы, - ответил адвокат. - Мануэль Риохас в тюрьме. Но его люди на свободе».
Теперь остается восстановить в памяти, что Галина написала в письме:
«Он не остановится, пока ее не найдет. Р. обладает властью и средствами это сделать».
Сначала казалось, что они говорили о разных людях.
Но если предположить, что это не так?
Майлз был настолько напуган, что приставил к голове пистолет и нажал на курок.
Галина была настолько напугана, что отправила внучку в чужую страну, хотя знала, что больше никогда ее не увидит.
Одна боялась "Р". Другой боялся Риохаса.
Стоит представить, что буква "Р" вырезана не в половинке сердца на столе в бывшем таксомоторном гараже, а на стволе «дерева причин». И тогда все становится на свои места.
"Р" - это Риохас.
Он имел власть и средства найти девочку и настойчиво, упорно этим занимался. Те люди на болоте хотели не денег и наркотиков - вернее, не только денег и наркотиков. Они искали чью-то дочь. Сопоставляли одно с другим и были близки к решению.
Вот теперь «дерево причин» распустилось во всем своем великолепии.
Созерцая его, Пол подумал, что может укрыться за его «стволом» от бури. И спрятать Джоанну и Джоэль.
Оставался лишь один вопрос.
Та девочка, которую адвокат обещал приютить у себя... внучка Галины...
Где она?
Глава 39
Орнитолог заглотнул наживку. Пол пообещал привести его к редкой птице. Во всяком случае, к ее надежно спрятанному потомству. Показать гнездо.
- Забавная история, - буркнул агент. - В какой раздел ее поместить: художественной прозы, научной литературы или, может быть, фантастики?
Но Пол заметил, что он был более заинтересован, чем хотел показать. Уже хотя бы по тому, что засунул в смятую пачку сигарету, которую только что оттуда достал и не стал закуривать. Распрямился и воззрился на него так, будто впервые решил, что он того достоин.
- Готов признать, ты сформировал во мне стойкий предрассудок недоверия. Но вот в чем загвоздка: Мануэль Риохас - не мое дело. Он - закрытое дело. Сидит в федеральной тюрьме и не пикнет - за ним присматривают двадцать четыре часа в сутки. Так скажи на милость, на кой хрен он мне?
- На тот, что Мануэль Риохас в тюрьме, но его люди на свободе. - Пол говорил словами одного ныне покойного юриста. - Они убили двух человек в Нью-Джерси.
- Таких же колумбийских говнюков, как они сами. Так я еще раз спрашиваю: на кой они мне?
- Если Риохас до сих пор подсылает наемных убийц, значит, он все еще занимается контрабандой наркотиков. Его люди этим занимаются. Разве ваша работа заключается не в том, чтобы их остановить? - Пол решился на опасную перемену ролей: он поучал своего тюремщика, что и как тот обязан делать. И каждую минуту ждал, что его лицо снова вмажется в стол. Только Том и на этот раз отсутствовал, и за спиной у Пола никто не стоял.
- Что такое моя работа, Пол, - спорный вопрос, - ответил орнитолог. - Обычно это определяет правительство США. И сейчас оно вменяет мне в обязанность заниматься делом Майлза - то есть тобой. А никаким не Мануэлем Риохасом. Хотя, согласен, он намного сексуальнее тебя. Но это не значит, что я волен бросить одного ковбоя и закрутить с другим. Подумай, что будет с порядком, если каждый станет решать, что ему делать. И еще вспомни, сколько понадобится всякой писанины.
- Риохас все еще ожидает суда. И его дочь будет вам полезной.
- Возможно. Если эта дочь существует. Давай-ка посмотрим правде в глаза: это очень сомнительно. Признаю, я заинтригован. Бандиты Риохаса - область не моего расследования. Но если ты говоришь правду, то эти говнюки вторгаются в мою вотчину - денежный трафик. Поэтому можно считать, что они - мои люди. И я имею право раскинуть сеть пошире, хотя не вижу, как это отразится на твоем положении.
- Я могу вам помочь.
- Это ты так считаешь. Каким образом?
- Я - последний человек, который видел Майлза живым.
- Поздравляю. И что из того?
- Рейчел. Она производит впечатление очень достойной женщины. Думаю, она не знает.
- Чего не знает?
- Что он делал. О его сговоре с Галиной. О наркотиках. О похищении людей. О девочке.
- Хорошо, пусть не знает. Что дальше?
- В таком случае она в курсе чего-то другого. Может быть, сама не понимает смысла того, что знает. Но она не откажется со мной поговорить. Захочет выслушать, что сказал мне Майлз перед смертью.
- Кстати, раз мы об этом заговорили: что сказал тебе Майлз перед смертью?
- Что я придумаю, то и сказал. Все, что угодно, если это заставит Рейчел направить меня в нужную сторону. К девочке. И к деньгам, которые припрятал Майлз.
- Пол, да у тебя вероломное сердце агента АКН, как я посмотрю! Кто бы подумал! Что ж, давай посмотрим, к чему мы пришли. Ты хочешь, чтобы я тебя отпустил вытрясти информацию из несчастной вдовы? И чего ты хочешь от правительства в обмен на твою невероятную щедрость?
- Ничего. Помоги мне вызволить жену и ребенка. - Это был его шанс, его последняя надежда.
- Извини. Мне кажется, ты забыл о своем нынешнем положении личности без гражданских прав. Тем не менее всякая, скажем так, помощь со стороны обвиняемого будет учтена согласно закону о патриотизме. И будут предприняты законные меры, чтобы разрешить проблему с твоей женой и ребенком.
Это было лучшее, что мог выторговать Пол.
Он ответил «да».
* * *
Шива.
Еврейский аналог поминок.
Члены общины спешили в дом Майлза темным потоком, словно муравьи, которые тащат матке крошки пищи. Крошки уважения, крошки соболезнования и кофейного пирога.
Орнитолог, обшарив шкафы Пола, нашел приличествующий случаю достаточно темный костюм. И Пол принял вид одного из скорбящих.
Первое, что он отметил, когда переступил порог, - запах. Запах большого количества людей, сгрудившихся в слишком тесной комнате. Кондиционер не включали - возможно, это считалось непочтительным по отношению к усопшему. А непочтительности и без того хватало. В доме сгущалась неловкость, такая же ощутимая, как жара.
«Знаете, Пол, какой самый большой грех в ортодоксальном иудаизме?»
Да, Майлз, теперь знаю.
Пола увлекли вперед, и вскоре его засосала чернота. Он оказался перед тремя черными стульями. На них - все оставшиеся члены семьи адвоката. Два его сына в черных костюмах и еще более черных кипах напрягали спины и поджимали губы, будто мечтали только об одном - оказаться где угодно, лишь бы не здесь. А Рейчел выслушивала соболезнующий шепот с таким видом, словно это была неприятная лесть.
Старший мальчик внимал Полу, бормотавшему «я сочувствую вашей потере», с молчаливой отстраненностью. Несмотря на грехи отца, Пол испытывал к его сыновьям искреннее сострадание. Если бы не кипы, эти мальчуганы в точности походили на него самого в возрасте одиннадцати лет. Тогда мимо него тоже шли люди, и каждый спрашивал, что он может для него сделать. А он хотел одного - чтобы ему вернули мать. Пол понимал, что следующие несколько лет сыновья Майлза будут неотступно размышлять: если Бог всемогущ, отчего же Он не использует своих возможностей?
Похоже, Рейчел потребовалось немало времени, чтобы вспомнить, кто он такой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31
Каждый раз, когда Пол произносил имя жены, он ощущал в груди тупую боль. Все, что он делал, было сделано ради того, чтобы спасти семью. Двух самых любимых людей. Но он нисколько не приблизился к цели. Наоборот, отдалился. Словно тащил Джоанну и Джоэль вверх по обрыву, а веревка скользила в ладонях, и они опускались все ниже и ниже.
* * *
Через несколько часов орнитолог снова пришел за ним в камеру.
А Том куда-то делся.
- Знаешь, что меня по-настоящему расстраивает? - начал допрос орнитолог и затянулся «Винстоном». Он втягивал дым, пока на лбу не стала подрагивать жилка, и только после этого выдохнул сизые клубы никотина.
- Нет, - отозвался Пол.
- И не ломай голову. Это был риторический вопрос. Я проверял, как ты усвоил правила допроса в АКН. Твой ответ мне не нужен. Меня расстраивает вот что - можно сказать, удар под самый дых: я целых полтора года разрабатывал этого козла, а он возьми и подохни. Тяжелый случай прерванного коитуса. У меня яйца посинели и стали размером с грейпфруты. Представляешь, какие ощущения?
На этот раз Пол промолчал.
- Не из лучших. Уверяю тебя, совершенно хреновые. Чего я, в самом деле, добился? Налетался на халяву в самолетах, а ведь мне необходимо чем-то отчитаться в конторе. Веришь? Все эти утомительные перелеты в Боготу, на экране вечно «Брюс Всемогущий», а рядом такие мешки с дерьмом, как ты. Если подфартит, на Рождество придется тащиться в Сан-Хосе. А я так и чувствую, что подфартит. Такой уж я везучий - полтора года работы, и с чем я остался? С тобой! Последним вагончиком в экспрессе Майлза.
Полу объяснили, что он оказался последним из череды многих наркокурьеров. Орнитолог терпеливо следил за денежными потоками. От Гольдштейна в Колумбию и обратно. Трудился, трудился, и вдруг...
- Так что произошло в его доме, Пол? Не поделили деньги? Не договорились об условиях?
- Я же вам рассказывал, - ответил Пол. - Он застрелился.
- Что ж, может быть. Только я почему-то не склонен тебе верить. Тебе не повезло - ты оказался крайним. Скажи, хреново? Пойми, я ведь тоже должен получить свою законную долю. И эта доля, дружок, - ты. Так говоришь, застрелился? Может быть. А может быть, и нет. Честно говоря, мне наплевать.
- Я вам много раз повторял, что нас похитили. Майлз сговорился с шофером и няней... Галиной. Она подменила детей, и когда мы приехали к ней...
Пол запнулся. Его рассказ даже ему самому показался неправдоподобным. И орнитолог тоже не спешил верить во всякие россказни, которые выставляли подозреваемого невинной жертвой, - закуривал очередную сигарету и смотрел в пространство.
Но Пол замолчал не только поэтому.
Стол перед ним был изрезан перочинным ножом. Всякая ерунда - несколько ругательств, скабрезные рисунки и рассеченное надвое сердце.
Пол пригляделся к букве, которая стояла в большей части неровно раскроенного органа.
Это была буква "Р".
И он кое-что вспомнил.
Письма от Галины. Ее внучка, которую она намеревалась защищать всеми силами.
* * *
«Ее отец охотится за ней. И не остановится, пока ее не найдет. А как вы знаете, Р. обладает властью и средствами, чтобы это осуществить».
"Р".
Пол наконец все понял.
Глава 38
Эту штуку называли «деревом причин». Так ее окрестили сонные ребята из отдела корректировок.
Когда случалась какая-нибудь трагедия - кто-нибудь погибал, сгорало дотла здание, самолет падал с небес или мост обрушивался в реку, требовалось соразмерно распределить ответственность.
Тогда возвращались к истокам.
И создавали «дерево причин».
Начинали с «веточек» - самых малых фактов, которые были известны. Далее старались установить, какие из них вели к «ветвям». А потом к стволу. При некотором везении, честно выполняя свое задание, можно было добраться до самых «корней».
Чем еще было убивать время в камере, как не «обдирать кору»?
Пол этим и занимался.
«Рубил», «пилил», «подрезал», «отщипывал». И в конце концов воссоздал дерево.
Все началось с няни-колумбийки.
Она помогала американским парам, которые спешили в ее страну, сгорая от желания как можно скорее обзавестись детьми. Кто бы сомневался - добрая женщина: она не понаслышке знала, что значит хотеть детей, поскольку сама некогда имела по крайней мере одну дочь. Скорее всего ее дочь была похожа на Джоэль.
Няня-колумбийка работала на американского адвоката. Может быть, не постоянно, может быть, не очень долго. Адвокат по делам усыновления направлял бездетные пары в страну, где первой статьей экспорта был кокаин, второй - кофе, а третьей - живой товар. В страну, где детей воруют так же часто, как и бросают.
Этот адвокат не стал заниматься налогами или корпорациями - отчаяние ближнего толкнуло его в иную область: он стал специалистом по усыновлению за рубежом. Соединял детей, у которых не было родителей, и бездетных взрослых. Подбадривал сам себя: мол, гордись, парень, ты делаешь полезное дело. И в то же время зарабатывал на жизнь.
Но, как оказалось, зарабатывал недостаточно.
Однажды он поднял телефонную трубку и услышал в ней навязчивый шепот. С этого момента он ввязался в гонку. Его несло то на стадион, то под купол спортивного зала, то на бейсбольную площадку, то на хоккейное поле - повсюду, где люди в спортивных формах сражались друг с другом за деньги на радость оголтелым болельщикам, а больше для того, чтобы пощекотать нервы тем, кто делает на них ставки.
Нервы у адвоката сдали.
Он, уважаемый человек, обзавелся дурной привычкой. Долги росли как снежный ком. Он задолжал деньги нехорошим парням.
Теперь вернемся в Боготу.
У Галины была дочь, а у той, в свою очередь, тоже дочь от какого-то человека.
Назовем его "Р".
Теперь представим, что этот "Р" - вовсе не тот мужчина, которого родители девушки принимают в своем доме с распростертыми объятиями. Наоборот - некто опасный, наделенный большой властью. Даже преступный.
Определенно преступный.
«Был момент, когда я считала, что дочь в безопасности. Но я ошибалась».
С дочерью няни что-то приключилось. Ее убили, похитили или сделали еще что-то нехорошее. Потому что няня вдруг осталась одна со своей внучкой. Дочь исчезла, а малышка, выходит, осталась жива.
Но возникла проблема.
«Отец ее ищет. Он не остановится, пока ее не найдет. А вы знаете, у Р. для этого имеются и власть, и средства».
Няне нужно было действовать. Быстро.
Спрятать внучку от Р. Единственный способ сделать это надежно - вывезти девочку из страны.
Но каким образом?
Найти человека, который способен ей помочь. Такого человека, который знает, как это делается, потому что зарабатывает этим на жизнь. И Галина обратилась к адвокату по делам усыновления. Предложила, чтобы тот переправил еще одного ребенка el norte.
Только этот ребенок оказался не как все. За голову этого ребенка была назначена цена. Так совпало, что мысли юриста тоже вертелись вокруг некоей суммы. Той, что он задолжал нехорошим парням, - русским с желтыми зубами и татуировками «СССР» на руках.
Он, естественно, написал, что поможет. Мол, вы обратились по адресу. Никаких проблем.
Только одна маленькая заминка.
Деньги.
Не обычные законные взносы.
Отнюдь.
Сумма, которая позволила бы развязаться с москвичами и продолжать общаться с профессиональными предсказателями спортивных результатов. Много, очень много денег. И Майлз придумал, как их добыть.
Договоримся так, предложил он няне: я, как и раньше, посылаю вам пары, которые хотят обзавестись детьми. Некоторым из этих людей, отнюдь не всем и не каждый раз - хорошенько это запомните - не посчастливится, и их похитят. Это же свойственно вашей стране. Адвокат тут ни при чем.
И кто же их похитит?
Да те самые марксисты, что скрываются в горах. Для них кража людей - национальная игра, популярнее футбола.
И что ФАРК будет делать с похищенными парами? О, это очень просто. Всем известно, что ФАРК добывает деньги по старинке. Эта организация их зарабатывает. И вот каким путем - продает и контрабандно переправляет в США чистый, непереработанный колумбийский кокаин.
Их метод - транспортировка наркотика в утробе курьера. Но все их курьеры, все до одного, принадлежат именно к тому типу, который представлен в любом учебном ролике для таможенников. Бедные колумбийцы, пользующиеся дурной репутацией. Каждого второго из них ловят на границе, промывают и высылают на родину.
А что, если такими курьерами сделать уважаемых американцев среднего класса? Что тогда? Что, если набивать наркотиком на миллионы долларов незадачливых мужчин и посылать через границу, чтобы они таким образом спасали своих жен и детей?
Няне оставалось лишь донести эту блестящую идею до ФАРК. Ну и конечно, время от времени помогать организовывать похищения. Вот и все.
И тогда осуществится заветное желание каждого. Галина пристроит внучку в безопасное место, ФАРК обеспечит себя надежным каналом переправки кокаина. А что остается юристу? Он развяжется с русскими и снова будет ставить на победу и на счет. Он спасет одного ребенка и спасет свою задницу.
Некоторое время все шло гладко. Судя по письмам, достаточно долгое время.
А потом случилось вот это.
Появился Пол. Человек, привыкший просчитывать шансы, но совершенно не предполагавший, что няня способна уйти из гостиницы с одним ребенком, а вернуться с другим. Последний вагончик в экспрессе Гольдштейна.
Сначала, напичканный наркотиками, он тупо и очумело стоял перед сгоревшим домом. А потом его чуть не поджарили на медленном огне в болотах.
Как это могло произойти?
Надо вспомнить, что сказал адвокат, прежде чем вышибить себе мозги.
«Это те негодяи с „узи“ и керосином. Вот кого я боюсь. Они начинают сопоставлять одно с другим. И подбираются все ближе и ближе».
А еще раньше, когда они возвращались с болота, Пол спросил: кто они, их несостоявшиеся убийцы?
«Правые, полувоенные головорезы, - ответил адвокат. - Мануэль Риохас в тюрьме. Но его люди на свободе».
Теперь остается восстановить в памяти, что Галина написала в письме:
«Он не остановится, пока ее не найдет. Р. обладает властью и средствами это сделать».
Сначала казалось, что они говорили о разных людях.
Но если предположить, что это не так?
Майлз был настолько напуган, что приставил к голове пистолет и нажал на курок.
Галина была настолько напугана, что отправила внучку в чужую страну, хотя знала, что больше никогда ее не увидит.
Одна боялась "Р". Другой боялся Риохаса.
Стоит представить, что буква "Р" вырезана не в половинке сердца на столе в бывшем таксомоторном гараже, а на стволе «дерева причин». И тогда все становится на свои места.
"Р" - это Риохас.
Он имел власть и средства найти девочку и настойчиво, упорно этим занимался. Те люди на болоте хотели не денег и наркотиков - вернее, не только денег и наркотиков. Они искали чью-то дочь. Сопоставляли одно с другим и были близки к решению.
Вот теперь «дерево причин» распустилось во всем своем великолепии.
Созерцая его, Пол подумал, что может укрыться за его «стволом» от бури. И спрятать Джоанну и Джоэль.
Оставался лишь один вопрос.
Та девочка, которую адвокат обещал приютить у себя... внучка Галины...
Где она?
Глава 39
Орнитолог заглотнул наживку. Пол пообещал привести его к редкой птице. Во всяком случае, к ее надежно спрятанному потомству. Показать гнездо.
- Забавная история, - буркнул агент. - В какой раздел ее поместить: художественной прозы, научной литературы или, может быть, фантастики?
Но Пол заметил, что он был более заинтересован, чем хотел показать. Уже хотя бы по тому, что засунул в смятую пачку сигарету, которую только что оттуда достал и не стал закуривать. Распрямился и воззрился на него так, будто впервые решил, что он того достоин.
- Готов признать, ты сформировал во мне стойкий предрассудок недоверия. Но вот в чем загвоздка: Мануэль Риохас - не мое дело. Он - закрытое дело. Сидит в федеральной тюрьме и не пикнет - за ним присматривают двадцать четыре часа в сутки. Так скажи на милость, на кой хрен он мне?
- На тот, что Мануэль Риохас в тюрьме, но его люди на свободе. - Пол говорил словами одного ныне покойного юриста. - Они убили двух человек в Нью-Джерси.
- Таких же колумбийских говнюков, как они сами. Так я еще раз спрашиваю: на кой они мне?
- Если Риохас до сих пор подсылает наемных убийц, значит, он все еще занимается контрабандой наркотиков. Его люди этим занимаются. Разве ваша работа заключается не в том, чтобы их остановить? - Пол решился на опасную перемену ролей: он поучал своего тюремщика, что и как тот обязан делать. И каждую минуту ждал, что его лицо снова вмажется в стол. Только Том и на этот раз отсутствовал, и за спиной у Пола никто не стоял.
- Что такое моя работа, Пол, - спорный вопрос, - ответил орнитолог. - Обычно это определяет правительство США. И сейчас оно вменяет мне в обязанность заниматься делом Майлза - то есть тобой. А никаким не Мануэлем Риохасом. Хотя, согласен, он намного сексуальнее тебя. Но это не значит, что я волен бросить одного ковбоя и закрутить с другим. Подумай, что будет с порядком, если каждый станет решать, что ему делать. И еще вспомни, сколько понадобится всякой писанины.
- Риохас все еще ожидает суда. И его дочь будет вам полезной.
- Возможно. Если эта дочь существует. Давай-ка посмотрим правде в глаза: это очень сомнительно. Признаю, я заинтригован. Бандиты Риохаса - область не моего расследования. Но если ты говоришь правду, то эти говнюки вторгаются в мою вотчину - денежный трафик. Поэтому можно считать, что они - мои люди. И я имею право раскинуть сеть пошире, хотя не вижу, как это отразится на твоем положении.
- Я могу вам помочь.
- Это ты так считаешь. Каким образом?
- Я - последний человек, который видел Майлза живым.
- Поздравляю. И что из того?
- Рейчел. Она производит впечатление очень достойной женщины. Думаю, она не знает.
- Чего не знает?
- Что он делал. О его сговоре с Галиной. О наркотиках. О похищении людей. О девочке.
- Хорошо, пусть не знает. Что дальше?
- В таком случае она в курсе чего-то другого. Может быть, сама не понимает смысла того, что знает. Но она не откажется со мной поговорить. Захочет выслушать, что сказал мне Майлз перед смертью.
- Кстати, раз мы об этом заговорили: что сказал тебе Майлз перед смертью?
- Что я придумаю, то и сказал. Все, что угодно, если это заставит Рейчел направить меня в нужную сторону. К девочке. И к деньгам, которые припрятал Майлз.
- Пол, да у тебя вероломное сердце агента АКН, как я посмотрю! Кто бы подумал! Что ж, давай посмотрим, к чему мы пришли. Ты хочешь, чтобы я тебя отпустил вытрясти информацию из несчастной вдовы? И чего ты хочешь от правительства в обмен на твою невероятную щедрость?
- Ничего. Помоги мне вызволить жену и ребенка. - Это был его шанс, его последняя надежда.
- Извини. Мне кажется, ты забыл о своем нынешнем положении личности без гражданских прав. Тем не менее всякая, скажем так, помощь со стороны обвиняемого будет учтена согласно закону о патриотизме. И будут предприняты законные меры, чтобы разрешить проблему с твоей женой и ребенком.
Это было лучшее, что мог выторговать Пол.
Он ответил «да».
* * *
Шива.
Еврейский аналог поминок.
Члены общины спешили в дом Майлза темным потоком, словно муравьи, которые тащат матке крошки пищи. Крошки уважения, крошки соболезнования и кофейного пирога.
Орнитолог, обшарив шкафы Пола, нашел приличествующий случаю достаточно темный костюм. И Пол принял вид одного из скорбящих.
Первое, что он отметил, когда переступил порог, - запах. Запах большого количества людей, сгрудившихся в слишком тесной комнате. Кондиционер не включали - возможно, это считалось непочтительным по отношению к усопшему. А непочтительности и без того хватало. В доме сгущалась неловкость, такая же ощутимая, как жара.
«Знаете, Пол, какой самый большой грех в ортодоксальном иудаизме?»
Да, Майлз, теперь знаю.
Пола увлекли вперед, и вскоре его засосала чернота. Он оказался перед тремя черными стульями. На них - все оставшиеся члены семьи адвоката. Два его сына в черных костюмах и еще более черных кипах напрягали спины и поджимали губы, будто мечтали только об одном - оказаться где угодно, лишь бы не здесь. А Рейчел выслушивала соболезнующий шепот с таким видом, словно это была неприятная лесть.
Старший мальчик внимал Полу, бормотавшему «я сочувствую вашей потере», с молчаливой отстраненностью. Несмотря на грехи отца, Пол испытывал к его сыновьям искреннее сострадание. Если бы не кипы, эти мальчуганы в точности походили на него самого в возрасте одиннадцати лет. Тогда мимо него тоже шли люди, и каждый спрашивал, что он может для него сделать. А он хотел одного - чтобы ему вернули мать. Пол понимал, что следующие несколько лет сыновья Майлза будут неотступно размышлять: если Бог всемогущ, отчего же Он не использует своих возможностей?
Похоже, Рейчел потребовалось немало времени, чтобы вспомнить, кто он такой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31