Но некоторые детали вызывают у меня лишь недоумение.
– Например?
– Например, кольцо.
– Хорошенькая деталь, – сказал Горлогориус. – И что тебя смущает в самом кольце?
– Много чего. Взять хотя бы его дизайн. Насколько я помню, в том мире существует много колец. Три кольца у эльфов, семь колец у гномов и девять колец у людей…
– Ага, – сказал Горлогориус. – Чем ущербнее раса, тем больше колец она получила в качестве компенсации.
– Ты не любишь людей, – заметил Мэнни.
– Не люблю, – сказал Горлогориус.
– Это странно, если учесть, что ты один из них.
– Я – не человек, – сказал Горлогориус. – Я – волшебник, венец эволюции, вершина пищевой цепочки. Я не люблю людей, но не вижу в этом никакой катастрофы. Я также не люблю гномов, не люблю эльфов, не люблю орков, троллей, и гоблинов я тоже не люблю. Я и тебя не люблю, Мэнни, и не собираюсь этого скрывать. Единственная положительная эмоция, которую способны вызвать у меня другие разумные существа, это уважение. Я уважаю тебя, Мэнни, уважаю многих своих коллег по гильдии, уважаю некоторых из своих врагов, тех, которые этого заслуживают. Уважение рационально и мотивированно, оно всегда основывается на реальных фактах, личных или профессиональных качествах людей и их поступках. Любовь же не имеет под собой никакого фундамента, и потому она неприемлема для человека, стоящего на моей ступени разумности.
– Это жестко, – заметил Мэнни.
– Зато правда, – сказал Горлогориус. – Любовь ошибочно принято считать могучей созидательной силой, но она не имеет ничего общего с инстинктом продолжения рода. Даже самый романтично настроенный человек не признает за орками способности любить, что не мешает оркам размножаться не менее успешно, чем это делают люди. Любовь – это болезнь, и она поражает слабых.
– Хорошо, что никто, кроме меня, не слышит твоих рассуждений, – сказал Мэнни. – Людей, произносящих такие речи, принято закидывать гнилыми яблоками и тухлыми яйцами, и это в лучшем случае. Потом у этой медали есть обратная сторона. Тебя ведь тоже никто не любит.
– Очень хорошо. Я не хочу быть объектом чьей-то эмоциональной нестабильности. И если ты не против, то я хотел бы вернуться к тому, с чего мы начали, и услышать, какие у тебя есть вопросы по дизайну кольца.
– Больно он простенький, – сказал Мэнни. – Другие кольца с наворотами, с камнями там и прочими финтифлюшками, а это – вообще без ничего. Одна только надпись, которую большую часть времени и не видно.
– На обручальное похоже, – сказал Горлогориус.
– Вот именно, – сказал Мэнни. – Что Саурон хотел сказать этим кольцом, похожим на обручальное?
– Что он верит в брак, – сказал Горлогориус. – Или что хорошее слово «браком» не назовут. А может быть, это был план, рассчитанный на долгосрочную перспективу, и подобным дизайном Саурон хотел дискредитировать саму идею брака в веках.
– Правды мы уже все равно не узнаем, – сказал Мэнни. – Саурона замочат, а даже если бы и не замочили, то вряд ли бы он стал что-то кому-то объяснять.
– А я бы с ним поговорил, – сказал Горлогориус. – Только как это сделать, когда твой собеседник представлен в реальном мире одним только глазом?
– И что бы ты ему сказал? – полюбопытствовал Мэнни.
– Мне нравится его стиль, – сказал Горлогориус. – Конечно, он темный, злобный, коварный и неоправданно жестокий, но стиль его мне все равно нравится. Он вызывает уважение. Воспылав желанием установить мировое господство, Саурон выбрал самый рациональный способ достижения результата и создал нечто, что позволяло бы ему контролировать уже имеющиеся в его мире могучие силы. Одним ударом он получал в свои руки мощь и отбирал ее у своих врагов. Это же чистое айкидо. Еще мне нравится его упорство. Его убили, а он воскрес. Не думаю, что на его месте я поступил бы так же. Неплох также подбор союзников – бессмертные назгулы, могущественный Саруман, орки, имеющие численное превосходство над другими расами Средиземья.
– Но в итоге он все равно проиграл, – напомнил Мэнни.
– Верно, – сказал Горлогориус. – Против законов вселенной не попрешь.
– Что ты имеешь в виду? – спросил Мэнни. – Что за законы?
– Вообще-то пока это тайна, – сказал Горлогориус. – Я собирался обнародовать свой доклад на очередном съезде гильдии, но раз уж мы заговорили об этом, то я тебе расскажу. Только ты мне пообещай, что об услышанном распространяться не будешь.
– Зуб даю, – сказал Мэнни.
– Я провел фундаментальные исследования и перелопатил информацию по огромному количеству миров нашей множественной вселенной, – сказал Горлогориус. – И вывел основной закон. У меня еще нет точной формулировки, но общий смысл сводится к тому, что в нашей вселенной добро всегда побеждает зло.
– Да ну? – удивился Мэнни.
– В длительной перспективе, – сказал Горлогориус. – Рано или поздно, но зло обязательно проигрывает. Не всегда окончательно, но всегда с треском. Не нокаутом, так по очкам.
– И что из этого следует? Зачем ты вообще проводишь такие исследования?
– Я пытаюсь создать психологический портрет Создателя, – сказал Горлогориус. – Из открытого мною закона следует, что он является добрым и, возможно, немного наивным существом.
– Практическое применение у твоего закона есть?
– Нет, – сказал Горлогориус. – То, что я называю длительной перспективой, может превышать срок жизни одного конкретно взятого волшебника, пусть даже этим волшебником буду я, и в этой жизни ничто не предрешено заранее. Но мне приятно сознавать, что я нахожусь на стороне правого дела, и оно все равно победит. Рано или поздно.
– Должно быть, это согревает тебя долгими зимними вечерами, – заметил Мэнни.
– Это и еще немного хорошего коньяка, – сказал Горлогориус.
В той климатической зоне, где могущественный маг разместил свою башню, с технической точки зрения зимы вообще не было.

Прошло уже три дня с момента трагической гибели Боромира. Все эти три дня заметно поредевший отряд двигался практически без остановки. Ели на ходу, а про сон вообще пришлось забыть. Арагорн гнал и гнал их вперед, опасаясь, что весть о смерти Боромира опередит их, Денетор объявит Киллера своим личным врагом и запретит ему вход в Минас-Тирит.
Арагорн знал Денетора, наместника Гондора, не понаслышке. Денетор был умным, жестким и очень амбициозным человеком. История о смерти Боромира от рук орков могла бы обмануть кого угодно, но только не его родного отца.
По странной случайности орки, пленившие Мерина и Пиппина, отступали тем же путем, а потому со стороны могло показаться, что отряд Арагорна преследовал именно их, а не королевские амбиции своего предводителя.
У гнома, привыкшего к тесным и затхлым подземельям, в бескрайних степях Рохана началась агорафобия, и теперь он вообще не снимал шлема с узкой прорезью, утверждая, что шлем сужает его восприятие окружающего пространства. Гарри держался исключительно на заклинании неутомимости и сознании того факта, что единственный в их компании волшебник не должен падать в грязь лицом. Он был уверен, что Гэндальф на его месте бежал бы впереди и задавал темп всему отряду.
Внезапно Леголас остановился и приложил руку козырьком ко лбу, всматриваясь вдаль. Вслед за эльфом притормозили и все остальные.
– Что ты там видишь? – спросил Арагорн.
– Белое пятно, – сказал Леголас. – Нетипичный для степи цвет.
– Это не просто белое пятно, – сказал Джек, чье зрение не уступало по остроте зрению эльфа. – Это человек в белых одеждах.
– Может, это галадрим? – предположил Арагорн.
– Не похож он на эльфа, – сказал Джек.
– Он старше средних лет, – сказал Леголас.
– Намного старше, – поправил его Джек. – Скорее, это почти старик.
– Я и пятна-то не вижу, – сказал Арагорн.
– Высокого роста, – сказал Леголас.
– Волосы тоже белые, – сказал Джек.
– Он движется в ту же сторону, что и мы, – сказал Леголас.
– У него белая борода, – сказал Джек. – Она развевается на ветру.
– Родинка на правой щеке, – сказал Леголас.
– Вообще-то он к нам спиной повернут, – сказал Джек.
– Ты прав, – сказал Леголас. – Про родинку это я приврал. Но у него в руке большая палка.
– Это посох, – сказал Джек. – С весьма нехилым набалдашником.
– Белые одежды, белые волосы, белая борода и посох с набалдашником, – задумчиво подытожил Арагорн, и его лицо озарила внезапная догадка. – Это Саруман!
– Что бы Саруману делать одному пешком в степях Рохана? – спросил Гимли.
– Не знаю, – сказал Арагорн. – Зато я знаю, что мы с ним сделаем. Вперед!

Волшебник в белых одеждах – Джек, Гарри и мы с вами точно знаем, что это был не Саруман, – никак не реагировал на топот, лязг и сопение за своей спиной. Он не прибавлял и не сбавлял темпа своего передвижения и даже не оборачивался.
То ли эльфов не учили, что нападать со спины нехорошо, то ли Леголас был неправильным эльфом, но он выпустил стрелу, как только они приблизились на достаточное для выстрела расстояние.
Волшебник шевельнул левым ухом Творить невербальные заклинания при помощи ушей в среде волшебников считается высшим пилотажем. Многие люди и шевелить-то ими не могут, не то что колдовать. – Примеч. Горлогориуса.

, и стрела ушла в небо по высокой дуге.
В тот же миг Гимли выронил из рук раскалившийся докрасна топор, а Арагорн проделал тот же трюк со своим мечом.
Отряд замер на месте. Трое его бойцов не ожидали подобного развития событий.
– Ну ты и гад, Саруман! – воскликнул Гимли. – Хорошо еще, что я в перчатках!
– Это кто тут Саруман? – спросил волшебник, оборачиваясь.
– Гэндальф! – воскликнул Арагорн.
– Да, это я, – сказал Гэндальф. – Как видите.
– Не иначе крылья себе отрастил, – пробормотал Гимли.
– Но ты стал белым теперь, Гэндальф! – воскликнул Леголас.
– Побелеешь с вами, – сказал Гэндальф. – То в бездну вместе с Балрогом бросают, то стрелами в спину тыкают.
– Глубока и никем не мерена пропасть под мостом Дарина, – сказал Гимли. – Но никогда я не думал, что мой народ издревле хранил там нехилые запасы мела.

РАССКАЗ ГЭНДАЛЬФА О ПАДЕНИИ В МОРИЙСКУЮ БЕЗДНУ

Друзья мои, вам, наверное, очень любопытно узнать, что было со мной после того, как я рухнул с моста и отправился в долгий и одинокий полет. Да, одинокий, ибо Балрог был гораздо тяжелее меня, и, согласно законам гравитации, падал быстрее. Догнать его мне удалось только на дне пропасти.
Не удивляйся, Гимли, и у пропасти под мостом Дарина существует дно.
Я упал в воду, и тут же на меня набросилось скользкое и противное чудовище. Сначала я убил его, а потом понял, что это был Балрог, который при соприкосновении с водой тупо потух.
Убив Балрога, я заработал много экспириенса и получил «левел ап». Не грузитесь и не расстраивайтесь, если не знаете, что это такое. Гарри – волшебник, он меня понимает.
В моем возрасте «левел ап» – не шуточки. Колбасило меня не по-детски. Отпустило только дня через три. Силы мои были на исходе, и я вырубился.
Пока я лежал без сознания, у меня было видение. Будто бы явился ко мне человек в белой одежде, увидел меня и закричал:
– А, так вы все-таки кипятите! Тогда я не зря сюда пришел!
Сорвал он с меня одежды и убежал. Я был слишком слаб, чтобы ему воспрепятствовать.
Потом он вернулся и принес мои шмотки, только были они белого цвета. Пытался я оплатить счет за химчистку, но воспротивился странный человек Если быть абсолютно точным, это был не человек. Это был демон кипячения – в сущности, довольно безобидная разновидность демона. Обожает ходить по домам и одаривать незнакомых людей белым порошком. Имеет нездоровую страсть к грязным вещам, особенно белым. Вреда от него никакого, но и пользы немного. В период обострения, называемый «рекламной акцией», становится особенно активным. Обещает прийти во множество домов, но приходит только в некоторые, и то ненадолго. Если он придет к вам, не бойтесь. Скажите ему магическую формулу «Изыди, тварь! Я уже не кипячу, и я весь в белом», и он уберется восвояси. – Примеч. Горлогориуса.

, сказал, что я ничего ему не должен, и обозвал меня неизвестными мне словами «рекламная акция».
Когда я пришел в себя, я был уже в таком виде, в каком вы наблюдаете меня в данный момент. Почему волосы тоже белые? Полагаю, они побелели от пережитого.
С превеликим трудом удалось мне найти пожарную лестницу, ведущую наверх, и так долго я взбирался по ней, что опять посерел, на этот раз от напряжения. Однако мне так понравился мой новый имидж, что я сделал небольшой крюк, забежал к галадримам и выпросил у них комплект чистой одежды. Теперь вот иду к царю Теодену, чтобы организовать Гондору кавалерийскую поддержку, а потом атаковать Мордор. А у вас что случилось?

Арагорн коротко обрисовал Гэндальфу события последних дней, начиная с бегства из Мории и опустив свою роль в трагической кончине Боромира.
– Что ж, – сказал Гэндальф, выслушав подробный отчет. – Полагаю, помочь Фредди мы уже никак не сможем. Насчет Мерина и Пиппина не переживайте – вчера я встретил отряд пленивших их орков и всех поубивал, а хоббитов отправил со спецзаданием в местное отделение Гринписа. Наша следующая цель – царь Теоден и его лошади. А то надоело мне пешком ходить. Стар я уже для подобных штучек.
В Средиземье хорошо известно, что самым значительным деянием Мерина и Пиппина была спровоцированная ими боевая акция Гринписа, в результате которой высокотехнологичное производство Сарумана была закрыто по причине нарушения экологического баланса. Вполне возможно, что этот ход затормозил технический прогресс Средиземья на несколько веков. Как бы там ни было, ни Мерина, ни Пиппина в ходе нашего повествования мы больше не увидим.

Столичный город табунщиков с гордым названием Эдорас был типичным образчиком примитивной деревянной архитектуры. Одноэтажные домики, невысокий заборчик, назвать который крепостной стеной не поворачивался язык, широкие, загаженные лошадиным навозом улицы. Дворец местного правителя Теодена был ненамного выше остальных строений, и дворцом его называли только из большого уважения к тому, кто его занимал.
Единственные ведущие в город ворота оказались открытыми, и рядом с ними никто не дежурил. Гэндальф нашел это неразумным в столь смутное для Средиземья время.
Отряд беспрепятственно добрался до самого дворца и только там встретил стражу.
Если двоих невооруженных парнишек без всяких следов доспехов на теле можно было отнести к числу охранников.
– Мы хотим видеть царя Теодена, сына Тенгеля, – заявил им Гэндальф.
– Легко, – сказал один из стражников. – Оставьте свое оружие и входите.
– Прости, браток, я не расслышал, – сказал Арагорн. – Что именно мы должны здесь оставить?
– Свое оружие, – терпеливо повторил стражник.
– Я – Гэндальф, – сказал Гэндальф. – Меня здесь все знают. Ты что, думаешь, что я способен зарезать твоего царя?
– Нет, не думаю, но вход во дворец с оружием запрещен, – сказал стражник. – У нас тут теперь зона, свободная от насилия.
– Прости, браток, я опять не расслышал, – сказал Арагорн. – Тут у вас что?
– Зона, свободная от насилия, – повторил стражник.
– И это говорит мне гордый всадник Рохана, воин бескрайних степей? – уточнил Арагорн.
– Грима Златоуст помог нам пересмотреть наши жизненные приоритеты, – сказал стражник.
– Я балдею, Клава, – сказал Арагорн.
– Я не Клава, – сказал стражник.
– А я все равно балдею, – сказал Арагорн.
– Из этой истории явно торчат уши Сарумана, – сказал Гэндальф. – Оставим оружие и посмотрим, что можно сделать.
Оружие тут же было свалено в кучу. По счастью, стражники были людьми отсталыми и не усмотрели ничего опасного в револьверах, висевших на поясе стрелка. Иначе Джек просто не вошел бы внутрь. Первое правило стрелка – никогда не расставайся со своим оружием.
Отряд проводили в главный зал царского дворца, где восседал на троне сам Теоден. Глава табунщиков оказался человеком чуть старше средних лет, с аккуратно подстриженной бородой, широкими плечами и не царским смирением во взоре. По правую руку от него находился Грима Златоуст, симпатичный молодой человек в роскошном камзоле, расшитом золотыми узорами.
– Здравствуй, Теоден, сын Тенгеля, – сказал Гэндальф.
– Здравствуй и ты, Гэндальф, сын неизвестно кого, – сказал Теоден. – Что за странную компанию ты привел в мой дворец?
– Это Арагорн, сын Арахорна, – сказал Гэндальф, и Арагорн коротко кивнул, подтверждая, что речь идет именно о нем. – Леголас, эльф из Зеленого Леса, Гимли, сын Глоина, из Одинокой горы, Гарри, сын Гарри и Джек, сын Смит-Вессона. Мы принесли тебе тревожные новости, Теоден. Грядет война.
– Я не удивлен, – ответил вместо Теодена Грима. – Это вполне в твоем стиле, Гэндальф. Где ты, там и война.
– А мы разве знакомы? – спросил Гэндальф.
– Да тебя тут каждая собака знает, – неучтиво сказал Грима.
– Точно, – сказал Теоден.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32