А-П

П-Я

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  A-Z

 

Все пассажиры на месте.
– Пассажиры?.. А разве я не один?
– Да нет, в трюме еще двести человек.
– Двести?! – опешил бакалейщик.
– Ровно две сотни, ни больше, ни меньше.
– Но они задохнутся в трюме!
– Не беспокойся, там есть решетки.
– Решетки… Это что, узники?
– Как тебе сказать?.. Это рабочие руки… Ну, словом, чернокожие, которых я везу в Бразилию.
– Работорговля… Вот чем ты занимаешься.
– Не говори глупостей. Ты прекрасно знаешь, что работорговли больше не существует, а значит, не существует и невольников. Рабов заменили наемные рабочие.
– Почему же тогда твои так называемые эмигранты заперты, почему грузили их в спешке и ночью? И это внезапное отплытие… Все это, мой дорогой, смахивает на похищение.
– Не скрою: несчастные здесь не по собственной воле. Однако через несколько дней они и думать об этом забудут, а потом, в Бразилии, когда станут работать на золотых и алмазных рудниках, и подавно почувствуют себя самыми счастливыми в мире.
– Хорошо. Если ты не слишком занят, будь добр, объясни, в чем, собственно, заключается эта операция. Скажу тебе прямо: она мне представляется не совсем честной.
– Все просто. Как поступают ирландцы, когда кончилась картошка и нечего есть, когда англичане выкидывают их из жалких лачуг?
– Они эмигрируют за океан в поисках лучшей жизни и добрых хозяев. Правительство Объединенного Королевства создает для этого все предпосылки. Переселенцев сажают на пароход – и в Америку!
– А как поступают китайцы, когда не хватает риса и жестокий голод опустошает страну?
– Тоже эмигрируют.
– Они приходят в так называемые эмиграционные агентства, а потом долго ждут корабль, который отвезет их на другой конец Тихого океана, где рабочему человеку легче живется.
– Я понимаю твой намек.
– А почему ты думаешь, что ирландцы или китайцы с радостью покидают родину, пусть даже и столь жестокую к ним?
– Но я вовсе так не думаю.
– Несчастных подталкивает к этому нужда. Всего одна их подпись, заверенная прокурором или агентом, и рабочие уже не принадлежат сами себе.
– Как, разве они не имеют права вернуться?
– Нет, с этой минуты они наняты; по крайней мере три года обязаны работать на хозяина, чтобы оплатить свой приезд. Их кормят, одевают, дают кров…
– Ты хочешь сказать, что бедняги работают бесплатно?
– Не то чтобы совсем… Небольшой заработок все же есть: двенадцать – пятнадцать франков в месяц.
– Но ты же прекрасно знаешь, что такого рода наем – всего лишь замаскированная работорговля. Из людей выкачивают не деньги, а саму жизнь.
– Если тебе так больше нравится, пожалуйста, называй это торговлей белыми, желтыми рабами на английский манер…
– Не понимаю…
– Сейчас поймешь.
– Тех, кто там, внизу, ничто не заставило бы покинуть родину добровольно. Им неведомы злоключения ирландцев, китайский голод, жизнь негров относительно благополучна, по крайней мере свободна.
– Заблуждаешься, мой дорогой. Все они во власти вождей, которые просто убивают их, если не удается продать. Уж поверь мне! Нашим чернокожим повезло, их жизнь в безопасности. К тому же у них появилась возможность очень неплохо устроиться.
– Твои доводы совершенно неубедительны. Мне кажется, что, если бы эти вожди, эти жестокие тираны были лишены возможности торговать людьми, то есть если бы вы не предоставляли им эту возможность, страшной охоты на людей не было бы и в помине. Белые сами греют руки на этой отвратительной индустрии.
– Может быть, ты и прав. Однако я бессилен что-либо изменить. Таков порядок. Не я его устанавливал… Но мне он выгоден.
– Скажи, а к чему ночная погрузка, это бегство, тайком, по-воровски? Если это допустимо, даже позволено в цивилизованном мире, чего стыдиться, почему надо прятаться?
– Нет ничего проще. Для начала в двух словах об английской морской полиции. Видишь ли, я не верю в человеколюбие англичан. Ни один рабовладелец не обращался со своими людьми с такой жестокостью, какую они проявляют в отношении ирландцев.
– Однако именно они так много сделали для отмены рабства. Они притесняют своих белых соотечественников, но зато выступали за освобождение чернокожих.
– Пустые слова, и только! Вникни. Как и почему в тысяча восемьсот сорок пятом году был принят Абердинский билль, согласно которому английский крейсер наделен практически неограниченными полномочиями? Он имеет право преследовать невольничий корабль в водах любого государства, захватить, сжечь или потопить его, а экипаж отдать под суд на острове Святой Елены note 55 Note55
Остров Святой Елены – вулканический остров в южной части Атлантического океана.

или в Сьерра-Леоне, а то и просто повесить по приговору военного трибунала. И все это лишь потому, что работорговля обогащает иностранные колонии, особенно наши, а отмена работорговли разорит их.
– Да какая разница? Главное, чтобы чернокожие были свободны!
– Целиком и полностью разделяю твои чувства. Но знаешь ли, что измыслили эти гениальные Тартюфы? note 56 Note56
Тартюф – герой комедии французского писателя Мольера (псевдоним Жана-Батиста Поклена; 1622 – 1673). Лицемерие, мошенничество Тартюфа здесь характеризуют работорговцев.

Знаешь ли, что делают эти филантропы note 57 Note57
Филантропия – благотворительность, помощь нуждающимся.

при встрече с кораблем, полным рабов?
– Ты же только что сказал: топят судно, вешают команду…
– Да я не об этом. Что, по-твоему, происходит дальше с неграми?
– Понятия не имею.
– О, ты, конечно, думаешь, они препровождают несчастных прямо в объятия безутешных родных.
– Безусловно.
– Ошибаешься, дружище! Что с возу упало, то пропало. Невольники просто-напросто меняют хозяина. Крейсер отправляет их в какую-нибудь английскую колонию. Да-да, так оно и происходит. По сей день. Вот почему мы работали ночью и так внезапно ушли в море. В своем стремлении обескровить чужие колонии англичане далеко зашли. Они опутали чернокожих рабочих таким множество оскорбительных и дорогостоящих формальностей, что законно эмигрировать сейчас почти невозможно.
– И что же?
– Скажи, Феликс, случалось ли тебе, торговцу колониальными товарами, уклоняться от уплаты налогов? Считаешь ли ты контрабанду столь же постыдным делом, как и воровство?
– Ну. Ты скажешь.
– Хорошо, так и запишем тебя не будет мучить совесть, если удастся в обход законов раздобыть сотню-другую гектолитров вина или иного снадобья, за которое на таможне пришлось бы платить пошлину note 58 Note58
Пошлина – плата за провоз товара через границу.

.
– Я не сказал нет. Контрабандой грешат не только крупные торговцы, но и обыкновенные смертные. Но к чему ты клонишь?
– К тому, что мне хотелось бы обойти формальности. Иначе могу потерять месяца три. Я француз, но исповедую известное американское правило время деньги! Бегая по конторам, мне пришлось бы сначала добывать разрешение из столицы, потом разрешение начальника порта, а он волен сказать и да и нет. Еще я должен был бы получить медицинское свидетельство, а затем разрешение военно-морского ведомства. И все это, заметь, оплатить из собственного кармана. На эту беготню уйдет и время и деньги, а в результате – от ворот поворот. Нет, так ни черта не заработаешь. Предпочитаю обходиться без волокиты. На свой страх и риск снарядить судно, а там куда кривая вывезет!
– Послушай, но ведь все эти формальности обеспечивают безопасность тебе и твоему компаньону.
– Не больше, чем расписка или любая иная бумажка – негоцианту. Ты, бакалейщик, в своем деле пользуешься услугами контрабандистов. Или не пользуешься. Хозяин – барин. Для меня контрабанда мое дело. До сих пор мне сопутствовал успех. Я не лучше и не хуже тех, у кого в кармане разрешение.
Философские выкладки капитана Анрийона в конце концов убедили собеседника, и он взглянул на похищение двухсот человек как на обыкновенную торговую операцию. Как вдруг страшная мысль поразила его.
– Так ты говоришь, что знаменитый Абердинский билль действует и поныне?
– Конечно, черт возьми!
– Нас могут обыскать, арестовать, забрать эмигрантов, конфисковать note 59 Note59
Конфисковать – принудительно отобрать в пользу государства имущество частного лица.

судно, повесить экипаж.
– Дорогой мой, коммерция, как и война, предполагает жертвы. Пословица гласит: кто не рискует, тот не выигрывает.
– Повесить! Дьявол меня побери!
– Обычно нам не встречаются английские крейсеры.

* * *

Минутой позже Феликс узнал, что «Дорада» прошлой ночью стояла у берегов Западной Африки, у устья реки Рио-Фреско, приблизительно в 7°53' западной долготы и 5° северной широты. Двести пятьдесят километров отделяло парусник от крошечных французских колонии Гран-Басам и Пети-Басам.
Спешка же объяснялась тем, что компаньон капитана, англичанин Бейкер, двумя месяцами раньше снарядил судно с товаром, взявшее курс к этим проклятым местам. Бейкер послал с судном и человека, уполномоченного вести переговоры с работорговцами.
Обшарив джунгли, человек этот отобрал двести крепких негров, выносливых гвинейцев note 60 Note60
Гвинейцы – жители Гвинеи.

– таких всегда держали про запас в укрепленном лагере, – после долгих объяснений купил их отдав взамен привезенные безделушки, затем невольников под конвоем препроводили на берег. Здесь они должны были ждать, пока не придет корабль.
Заточенные в тесных клетках лишенные воздуха, голодные, они просили у неба лишь одного – убежать из этого ада. Но за попытку побега им грозила смерть. Появление капитана Анрийона пленники восприняли как освобождение. Голодным тут же раздали пищу и тростниковую водку. Потом их заставили – больше для соблюдения проформы – поставить крест против своего имени на белом листе бумаги, где, помимо имен, записывались и некоторые формальные условия найма.
Это и называлось добровольной эмиграцией негров с берегов Гвинеи.
Когда наконец погрузили людей, провизию и пресную воду, «Дорада» пустилась в путь. Таким образом, капитан Анрийон экономил время и мог, в случае непредвиденной встречи, утверждать, что плывет из Франции без остановок.
Поскольку единственной движущей силой столь опасного путешествия были деньги, можно предположить, что подобные операции приносят значительную выгоду.
Увы! Так оно и есть. Этим и объясняется, что, несмотря на огромный риск, всегда находятся люди, готовые по собственному желанию пуститься в столь опасную авантюру. За каждого чернокожего по возвращении они получат около тысячи франков. Учитывая все расходы: на транспорт, питание, сделки с агентами и прочее, иной посредник ухитряется выручить до шестисот франков за человека.
В целом, англичанин Бейкер и капитан «Дорады» на двоих заработали сто двадцать тысяч франков.
Вот что узнал пассажир от своего приятеля. Поль постепенно, мало-помалу притупляя сомнения с помощью более или менее убедительных доводов, сумел-таки обратить Феликса в свою веру, заставил смотреть на все с точки зрения немедленной выгоды – а это всегда было слабинкой коммерсантов – и доказал, что негры покидают родину для их же собственного блага, чтобы где-то вдали от дома мыть золотой или алмазный песок. Ничтоже сумняшеся он утверждал, что чернокожие всего добьются в Бразилии, где не хватает рабочих рук, где жизнь легка, и прочее и прочее.
Бакалейщик сдался добровольно и в конце концов уже считал абсолютно естественным, что эмигранты находятся в трюме, в сырости, в голоде и холоде, что их, связанных по двадцать пять человек, выводят ночью подышать свежим воздухом на какие-нибудь полчаса. Про себя он оправдывал это, как некогда и свое прозябание на улице Ренар, тем, что дела есть дела, капитан Анрийон – прежде всего человек дела, а удача приходит лишь к отважным и ловким.
Моральное перерождение произошло тем быстрее, что капитан из лучших побуждений с самого начала выдвинул такой аргумент, против которого бакалейщику возразить было нечего:
– У тебя на улице Ренар примерно тридцать служащих.
– Если точно, то сорок два.
– Ты их кормишь?
– В общем, да. Молодые приказчики приравниваются у нас к ученикам.
– То есть их кормят так же плохо, как в коллеже note 61 Note61
Коллеж – среднее учебное заведение во Франции.

.
– Но черт возьми! Я не могу подавать им жареную индюшку и шато-марго note 62 Note62
Шато-марго – сорт вина.

.
– Мне-то известно, что это означает: мерзкая и недоброкачественная еда.
– За этим следит жена, она у нас за экономку.
– Хорошо, не будем больше об этом. А платишь ли ты им?
– От тридцати пяти до пятидесяти франков в месяц.
– И на это они должны снимать комнату, одеваться, обуваться…
– Ну конечно! Что ты хочешь этим сказать?
– Естественно, ты заставляешь их работать по двенадцать часов в день.
– Таковы правила в любой приличной фирме.
– Я отнюдь не спорю и не осуждаю: я констатирую. Скажи мне, Феликс, велик ли доход, что приносят тебе эти голодные, оборванные и сонные молодые люди? Выгодно ли тебе держать их?
– Если бы они были невыгодны, пришлось бы закрыть магазин.
– Так почему же, в таком случае, ты осуждаешь меня за то, что я доставляю бразильским промышленникам рабочие руки на условиях, немногим отличных от тех, что ты создаешь для своих служащих? Что скажешь, старина?
– Скажу, что был слеп, а ты открыл мне глаза.
– Коли так – мир! Стриги купоны с белых, а мне оставь чернокожих. И хватит об этом.
Тем временем «Дорада» при попутном ветре быстро приближалась к цели своего путешествия.
Каждый день капитан записывал, сколько морских миль осталось за кормой трехмачтовой красавицы. Несмотря на ужасные условия, в которых содержали эмигрантов, их самочувствие было лучше, чем ожидалось.
Хорошему настроению капитана способствовали и размышления о кругленькой сумме, которая будет заработана на кофейном деле. Это предприятие удвоит, а то и утроит состояние бакалейщика и насытит наконец мадам Обертен.
Друзьям предстояло вместе осуществить налет на бразильские рынки, естественно, обойти таможенные правила и возможно экономичнее использовать транспорт.
Все шло хорошо, если не считать мрачных предсказаний Беника. Боцман, напуганный смертью сатанита, полагал, что все идет слишком уж хорошо, и утверждал, что их непременно подстерегают неприятности.
Тем не менее до Бразилии оставалось каких-нибудь два дня пути. Все говорило о том, что предсказания не сбудутся. И вот на восемнадцатый день плавания сигнальщик заметил судно по левому борту.
Как тотчас же стало ясно, это был английский крейсер.
За этим последовали события, раскрывшие мошенничество капитана Анрийона, повлекшие за собой конфискацию его корабля, презрение, жертвой которого стал несчастный Феликс Обертен, и, наконец, заточение бакалейщика на военном судне.

ГЛАВА 5


Неясная надежда. – Празднество на борту «Дорады». – Праздник или панихида? – Капитан Анрийон переодевается в форму пьяного англичанина. – Таинственные приготовления. – На борту крейсера. – Военный совет. – Осужден, сам того не зная. – Последние минуты «работорговца». – Не понимая друг друга. – Ужасное прозрение. – Висельник. – Взрыв. – Агония note 63 Note63
Агония – состояние, предшествующее наступлению смерти.

.

Крейсер взял курс на Марахао. «Дорада» с опущенными парусами медленно тащилась вслед за военным судном.
Поль Анрийон, поначалу смертельно напуганный роковой встречей, понемногу приходил в себя, хотя положение казалось совершенно безвыходным. Их тянули силой, на привязи, как злоумышленников.
На что капитан надеялся? Через два дня в Марахао он представит местным властям и командованию крейсера неопровержимые доказательства своих коммерческих связей с Джеймсом Бейкером. Подозрение, павшее на несчастного Феликса Обертена, рассеется, и жизнь бакалейщика будет спасена.
Но только ли этой иллюзорной надеждой держался Поль? Прекрасно зная, насколько нещепетильны англичане, когда речь заходит о карательных мерах, мог ли он всерьез рассчитывать на то, что его друга не повесят в сорок восемь часов?
С другой стороны, возможность побега полностью исключалась. Только сумасшедшему могло прийти в голову тягаться в скорости с мощным паровиком, чья артиллерия била без промаха. В лучшем случае их попросту выбросило бы на берег.
Так на какое же невероятное стечение обстоятельств уповал Поль Анрийон?
Взглянув в глаза капитану, успокоился и второй помощник. Постепенно необъяснимая уверенность, что все образуется, овладела всем экипажем, от боцмана до последнего матроса, до юнги Ивона.
О! Если бы эти негодяи англичане не захватили с собой Феликса, безмятежность на борту «Дорады», как это ни покажется странным, была бы полной.
Но капитан парусника помалкивал. Он не произнес ни единого слова ободрения – пятеро англичан – охрана – могли понимать французский, – однако команда инстинктивно чувствовала его уверенность.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51