Первый: вы имеете отношение к наркотикам?
Ц Э-э, нет.
Она отслеживает мой взгляд вдоль по стеночке, а потом аккуратно загоняет
его Ц стык в стык Ц под свой собственный.
Ц Второй: у вас есть огнестрельное оружие?
Ц Нет.
Губы у нее вытягиваются в ниточку. Она вынимает из чехольчика на поясе те
лефон и пристально смотрит на меня, а палец у нее при этом висит над кнопко
й. Потом она на ее нажимает. Откуда-то из холла начинает чирикать тема из «
Миссия невыполнима», в телефонной обработке.
Ц Шериф? Ц говорит она. Ц Зайдите в дознавательскую, вам будет интерес
но.
Если бы у нее в коробке оставалось мясо, этого бы не случилось. И чувство р
азочарования заставило ее искать, чем еще себя утешить, это я понял, приче
м только что. Так что теперь я сам заместо мяса.
Минуту спустя открывается дверь. В комнату вползает полоска бизоньей ко
жи, затянутая вкруг душонки шерифа Покорней.
Ц Тот самый парень? Ц спрашивает он. (Нет, сука, блядь, я Долли Партон
Долли Парто
н (р 1946) Ц одна из наиболее заметных фигур в музыкальном стиле кантри и как
автор, и как исполнитель.
, собственной персоной.) Ц Сотрудничает со следствием, а, Вейн?
Ц Я бы не сказала, сэр.
Ц Дай-ка я поговорю с ним наедине. Он притворяет за собой дверь.
Гури сволакивает со стола буфера, все четыре тонны, и отворачивается в уг
ол, так, словно теперь ее больше нет. Шериф выдыхает мне в лицо густой гнил
ой вонью Ц как из половника плеснул.
Ц Сынок, там снаружи стоят люди. И они очень нервничают. А когда люди нерв
ничают, они скоры на расправу.
Ц Но меня даже там не было, сэр, у меня есть свидетель.
Он поднимает бровь с той стороны, с которой сидит Гури. Она семафорит ему в
ответ, мол, все путем, шериф, мы с этим разберемся.
Покорней выбирает в коробке от «Барби-Q» косточку почище, подходит к прил
епленной на дверь фотографии и обводит воображаемым овалом лицо Хесуса,
его затравленные глаза, и поверх лица и глаз Ц потеки крови. Потом повора
чивается и перехватывает мой взгляд.
Ц Он ведь говорил с тобой, правда?
Ц Об этом Ц нет, сэр.
Ц Но ты же не станешь отрицать, что вы с ним находились в близких отношен
иях.
Ц Я не знал, что он собирается кого-то убить. Шериф поворачивается к Гури.

Ц Вы обыскали одежду мистера Литтла?
Ц Мой напарник обыскал, Ц отвечает она.
Ц И нижнее белье?
Ц Обычные, плавками.
Покорней на минуту задумывается, прикусывает губу.
Ц А вы заднюю часть внимательно осматривали, а, Вейн? Знаете, есть такие з
абавы, от которых у мальчиков сфинктеры становятся менее упрямыми.
Ц Вроде чистые были, шериф.
Знаю я, к чему вы, суки, клоните. В наших, блядь, местах всегда так, никто прям
о не встанет и не скажет. Я пытаюсь хоть как-то поучаствовать в разговоре.

Ц Сэр, я не голубой , если вы это имеете в виду. Мы с ним дружили
с детства, я же не знал, как оно все обернется…
Под шерифскими усами расцветает змеиная улыбка.
Ц Значит, ты правильный парень, да, сынок? Тебе нравятся машины, тебе нрав
ятся пушки, да? И девочки тоже?
Ц Конечно.
Ц Ну, ладно. Давай-ка проверим, правду ли ты нам говоришь. Сколько у барышн
и помещений, в которые ты можешь сунуть больше чем один-разъединственны
й пальчик?
Ц Помещений?
Ц Ниш Ц ну, дыр, в конце концов.
Ц Ну, я не знаю Ц две.
Ц Ответ неправильный.
Шериф фыркает в усы, довольный, как будто он только что открыл самую охуен
ную на свете теорию относительности.
Ёбаный в рот. В смысле, а мне-то откуда об этом знать? Я и палец-то в дырку сов
ал всего раз в жизни; не спрашивайте в какую. И в памяти остался разве что з
апах, как в разгрузочной молочного магазина после ливня Ц размокший кар
тон и скисшее молоко. И что-то мне подсказывает, что не ради этого люди вбу
хивают такие бабки в порноиндустрию. На другую мою знакомую это никак не
похоже Ц по имени Тейлор Фигероа.
Шериф Покорней роняет косточку в коробку и кивает Гури:
Ц Запиши все это, а потом оформи задержание. И Ц скрып-скрип-скрып Ц вып
лывает из комнаты.
Ц Вейн! Ц кричит сквозь дверь еще какой-то полицейский. Ц Пальчики гот
овы.
Гури собирает руки-ноги в кучку.
Ц Вы слышали, что сказал шериф. Сейчас я вернусь и приведу с собой еще одн
ого офицера. И мы запишем ваши показания.
Когда ширканье ее жирных бедер друг о друга затихает в отдалении, я прини
маюсь ковыряться в носу. Хоть какая-то радость. Хотя бы на секунду Ц запа
х теплого тоста; дыхания с привкусом «сперминта». Но единственный запах,
который я чувствую сквозь пот и барбекю-соус, это запах школы Ц гороховы
й запах отморозков, когда они учуют тихоню, словоплета, слабака и загонят
его в угол. Запах опилок, когда пилят дерево, чтобы сбить из него хуев крес
т.

Два

Матушкину лучшую подружку зовут Пальмира. В просторечии Пам. Она еще жир
ней, чем матушка, и матушка на ее фоне чувствует себя примой. Всех остальны
х своих подружек она толще. И они Ц не самые лучшие подружки.
Пам уже здесь. За три графства слышно, как она орет в приемной у шерифовой
секретутки.
Ц Господи, да где же он? Эйлина, ты видела Верна? Слушай, как теб
я классно подстригли!
Ц Не слишком вызывающе? Ц чирикает в ответ Эйлина.
Мне кажется, Пальмира вам должна понравиться. Не то чтобы вам захотелось
оказаться с ней в койке, но дело не в этом. Ей свойственно удивительное, с з
апахом лимонной свежести, неумение владеть ножами. Но что она действител
ьно умеет, так это жрать.
Ц Вы его хоть кормили?
Ц По-моему, Вейн покупала ребрышки, Ц пищит Эйлина.
Ц Вейн Гури? Так она же на Притыкинской диете, а то Барри не выберется из-п
од этого грузовичка !
Ц Приехали! Да она только что не ночует в «Барби-Q»!
Ц Гос-споди боже ты мой.
Ц А Вернон вон там, внутри, Пам, Ц говорит Эйлина. Ц Ты лучше подожди сна
ружи.
Ну, и дверь, естественно, тут же распахивается настежь. Вплывает Пам, пряма
я, как будто несет на голове стопку книжек. Просто страшно подумать, что бу
дет, если она хоть на чуть-чуть отклонится от центра тяжести.
Ц Верни, ты что, ел эти р'обра ? Ты вообще что-нибудь сегодня
ел ?
Ц Завтракал.
Ц О господи, обратно едем через «Барби».
Не важно, что ты дальше будешь ей объяснять. Решение принято. Домой мы едем
через «Барби-Q», можете мне поверить.
Ц Я не могу, Пам. Меня не отпустят.
Ц Чушь собачья, давай поехали.
Она дергает меня за рукав, и пол сам собой уходит у меня из-под ног.
Ц Эйлина, я забираю Верна. Скажешь Вейн Гури, что мальчик с утра ничего не
ел, я припарковалась вторым рядом прямо у вас перед крыльцом, а если она не
успеет сбросить пару фунтов до того, как я увижусь с ее Барри, ей же хуже.
Ц Оставь его, Пам. Вейн еще не закончила…
Ц Наручников я на нем не вижу, а каждый ребенок имеет право поесть.
От голоса Пам начинает подрагивать мебель.
Ц Не я придумала все эти правила, Ц говорит Эйлина. Ц Я просто хочу сказ
ать, что…
Ц Вейн не имеет права его здесь держать, и ты прекрасно об этом знаешь. Мы
ушли, Ц говорит Пам. Ц А подстригли тебя Ц просто класс.
Горестный вздох Эйлины сопровождает нас через всю приемную. Навостривш
и ушки, я вслушиваюсь в тишину, пытаясь уловить отдаленные признаки прис
утствия Гури или шерифа, но помещения пусты; в смысле, помещения шерифа. И
в следующий момент я уже на полпути к выходу, в мощном гравитационном пол
е Пальмиры. Бля буду, с таким количеством современных женщин
в одном теле спорить бессмысленно.
Снаружи вокруг солнышка уже успели вырасти целые облачные джунгли. От ни
х тащит мокрой псиной, как всегда в наших местах перед грозой, и передерги
вает икоткой беззвучных зарниц. Сгустились, так сказать, тучи судьбы. Уёб
ывай из города, намекают они, и чем быстрее, тем лучше, съезди проведай баб
улю или еще чего, покуда все не утолмачится, покуда правда не просочится, б
лядь, наружу. Езжай домой, избавься от наркотиков, а потом устрой себе кани
кулы.
Над капотом старенького «меркури» Пальмиры поднимается марево. В нем др
ожат чопорные, с поджатыми жопками, домики города Мученио, плавятся и све
ркают вдоль всей Гури-стрит нефтяные качалки. Вот-вот: что встречает чело
века в Мученио? Нефть, по задворкам скачут зайцы и Гурии. А когда-то это был
едва ли не наикрутейший город во всем Техасе, если не считать Лулинга, кон
ечно. Наверно, все, кому надрали задницу в Лулинге, ползли на карачках сюда
. Теперь наикрутейшее событие в нашем городе Ц это автомобильная пробка
на сквозной трассе в субботу по вечерам. Я не то чтобы очень много где быв
ал, но уж этот-то город я знаю как свои пять пальцев, и, по идее, везде должна
быть одна и та же херня: все деньги и все людское хуё-моё роится в центре го
рода и постепенно затухает к окраинам. В самой середке скачут ухоженные
девочки в беленьких, белее белого, штанишках, далее по сторонам будут шор
тики-ситчики, вплоть до тех мест, где по закоулкам маячат датые цыпочки в
розовых подштанниках с отвисшими коленками. И один какой-нибудь магазин
на всю округу, где торгуют автомобильными глушителями; и никаких тебе лу
жаек с поливалками.
Ц Господи, Ц говорит Пам, Ц ну скажи мне на милость, откуда у меня во рту
вкус чик'н'микс?
В самую, блядь, распроточку. У нее в «меркури» даже зимой пахнет паленой ку
рицей, а сегодня жара, как у черта в жопе. Пам притормаживает, чтобы достат
ь из-под дворников скрин-рефлектор; оглядевшись вокруг, я вижу, что они пр
исобачены чуть не на каждой проезжающей машине. В раскаленной дымке в ко
нце улицы катается Зеб Харрис и продает такие прямо с велосипеда. Пам рас
кладывает нехитрую приспособу и косится на пропечатанный в середке сло
ган: «Магазин Харриса Ц бери еще, если понравится!»
Ц Вот, тоже, Ц говорит она. Ц А мы с тобой только что сэкономили на целый
чик'н'микс.
Есть от чего протащиться, но у меня на душе висит все та же хуетень. Пам вти
скивается в машину, как пудинг в форму. Голову даю на отсечение, душа у нее
уже вяжется узлами вкруг главной сущностной проблемы: что выбрать на гар
нир. Впрочем, исход заранее предрешен: она выберет салатик из капусты, мор
кови и лука под майонезом, поскольку матушка считает, что он полезен для з
доровья. Типа, овощи. Мне же сегодня позарез необходимо что-нибудь еще бол
ее полезное для здоровья. Вроде вечернего автобуса, междугородний рейс.

На углу Гепперт-стрит мимо нас проносится сирена с мигалкой. Какого, спра
шивается, Ц они уже все равно никого не спасут. А Пам так и так проехала бы
мимо поворота, из раза в раз все та же хуйня, и ничего с ней не поделаешь. Теп
ерь ей придется делать круг в два квартала, приговаривая: «Бог ты мой, когд
а в этом городе хоть что-то встанет на свои места». Репортеры и люди с каме
рами бродят по улицам пачками. Я наклоняю голову как можно ниже и осматри
ваю пол, нет ли в машине термитов. Пам называет их дерьмитами. Она же кажды
й раз с месяц, наверное, втискивается в свою машину, и столько же времени у
ходит на то, чтобы вылезти: хуй знает, кто только не успеет за это время наб
иться к ней в салон. Вся Дикая, ебать ее, Природа.
В «Барби-Q» сегодня все в черном, если не считать того, что на ногах у них вс
е те же «найкс». Пока нам готовят курицу, я отсматриваю новые модели. Город
, это, знаете ли, что-то вроде клуба. И узнаешь сочленов по башмакам их. Неко
торые модели здесь постороннему человеку даже и за хорошие деньги не про
дадут, поверьте мне на слово. Я смотрю, как суетятся одетые в черное фигуры
с разноцветными ступнями, и, как всегда, когда за стеклом «меркури» появл
яется какая-нибудь пакость, по старенькой Памовой стерео Глен Кэмбелл з
атягивает «Галвестон»
Баллада о городе Галвестон в Техасе, на побережье Мексикан
ского залива. Первое поселение в тамошней бунте основал в 1817 году пират Жа
н Лафит, для которого эта бухта долгое время служила удобной базой. Отсюд
а романтические коннотации.
. Это такой закон природы. У Нам, видите ли, всего одна кассета Ц «Луч
шие песни Глена Кэмбелла». И в самый же первый раз, когда она ее поставила,
эта ебучая кассета застряла в магнитоле и играет теперь в свое удовольст
вие. Это судьба. Пам всякий раз принимается подпевать на одном и том же мес
те, там, где про девушку. Кажется, когда-то у нее был бойфренд из Уортона, а о
т Уортона до Галвестона вроде как ближе, чем отсюда. А про сам Уортон песен
, наверное, не поют.
Ц Верн, ешь нижние кусочки, а то отклекнут.
Ц Тогда верхние станут нижними.
Ц О господи! Ц Она с удивительной для этакой горы жира и мяса прытью выв
орачивает руль, но все равно не успевает объехать свежевычищенные пятна
на асфальте возле перекрестка, и мы сворачиваем на Либерти-драйв. Могла б
ы сегодня выбрать какой-нибудь другой маршрут.
Чтобы не смотреть на то, как девочки плачут возле школы.

Галвестон, о, Галвестон…

Перед нами начинает выруливать к тротуару еще один лимузин, а в нем еще и ц
веты, и девочки. Он медленно маневрирует между пятнами на дорожном покры
тии. Чужие люди с камерами отходят подальше, чтобы все эти маневры попали
в кадр.

И по-прежнему волны бьют в бе
рег…

За девочками, за цветами стоят мамы, а за спиной у мам Ц адвокаты; сорокал
етние школьницы в объятиях плюшевых мишек.

И по-прежнему пушки палят…

Вверх и вниз по улице люди с потерянным видом стоят у дверей своих домов. В
прочем, матушкина так называемая подруга Леона потерялась в астрале еще
на той неделе, после того как Пенни купила ей на кухню занавески не того цв
ета. У нее и вообще по жизни вид припизднутый.
Ц Ой боже мой, Верни, о господи, и эти крестики, все такие маленькие…
Я чувствую, как мне на плечо опускается тяжелая лапа Пам и меня самого нач
инает колотить изнутри.
Ту фотографию Хесуса, которая висит у шерифа за дверью, сняли на месте пре
ступления. С другого угла, не с того, с которого я его в последний раз видел.
На ней нет остальных тел, нет этих изуродованных, невинных лиц. У меня внут
ри совсем другая карточка. Вторник прорывается у меня изнутри, как ёбана
я кровь горлом.

Я снимаю ружье со стены, и сни
тся мне Га-алвес-тон…

Хесус Наварро родился с шестью пальцами на каждой руке, и это была еще не с
амая его большая странность. Самое странное выяснилось под конец, под са
мый-самый конец. И добило. Он не собирался умирать во вторник, и на нем обна
ружили шелковые трусики. И теперь главная нить расследования тянется из
женских трусов, такие дела. Его отец сказал, что копы сами надели на него э
ти трусы. Типа, группа захвата «Лифчик»!Всем стоять! Вот тольк
о я, ебать мой род, так не думаю.
То утро у меня перед глазами, со всех сторон. «Хеезуус, ёб твою мать, куда ты
гонишь!» Орал я ему вслед.
Ветер встречный, и мешает ехать в школу, и давит почти так же сильно, как са
мый факт последнего вторника перед летними каникулами. Физика, потом мат
ематика, потом снова физика, какой-то идиотский эксперимент в лаборатор
ии. Шестиблядское семипиздие, одним словом.
Волосы у Хесуса забраны в хвостик, и этот хвостик приплясывает, кружась, в
вихрях солнечного света; такое впечатление, что он танцует со стоящими в
доль дороги деревьями. Он здорово изменился за последнее время, старина
Хесус, вот что значит сильная индейская кровь. Пеньки от лишних пальцев у
него почти заровнялись. Но руки у него все равно не тем концом вставлены, и
мозги, кстати, тоже; уверенную легкость нашей детской логики смыло прибо
ем, и остались только камушки сомнения и злости, которые трутся друг о дру
га с каждой новой волной чувств. Моего друга, который однажды так изобраз
ил Дэвида Леттермана, что вам в жизни не увидеть ничего похожего, похитил
и у меня кислотные препараты для воздействия на железы внутренней секре
ции. Отмороженные песенки и ароматизированные смеси с гормонами прокоп
тили ему на хрен все мозги Ц и как-то он не горит желанием кому бы то ни был
о эти свои смеси показывать. Такое впечатление, что это не просто гормоны.
У него появились тайны даже от меня, чего отродясь не бывало. Он стал стран
ный. И никто не знает почему.
Я видел как-то раз шоу про подростков, в котором речь шла о том, что ключом к
индивидуальному развитию человека являются ролевые модели, ну, вроде ка
к у собак. Не знаю, кто делал это шоу, но вот с кем он точно в жизни не встреча
лся, так это с Хесусовым папашей, это я вам точно говорю. Или с моим, если уж
на то пошло. Мой предок был все-таки получше, чем мистер Наварро, по крайне
й мере почти до самого конца, хотя, помнится, я буквально кипятком ссал, чт
о он не дает мне попользоваться нашей винтовкой, как мистер Наварро дава
л Хесусу попользоваться своей. Теперь я проклясть готов тот день, когда в
ообще узнал, что у нас есть ружье, и Хесус, думаю, тоже.
1 2 3 4 5 6