Мысли Аласдера в последнее время вращались в основном вокруг планов мести, но он был так погружен в мелкие детали, продумывая один план за другим, что перестал уже думать о том, зачем, собственно, ему нужна сама месть. Но время шло, Аласдер шаг за шагом приближался к своему триумфу, и, чем меньше оставалось этих шагов, тем меньше было необходимости обдумывать свои поступки… и тем острее вставал перед Аласдером вопрос: а для чего, собственно, ему это все надо? Ночные кошмары, когда-то мучившие его, прекратились уже давно — собственно, в тот самый день, когда он заплатил первому своему агенту за самую первую информацию. Это были деньги, добытые потом в буквальном смысле этого слова: чтобы получить хоть какой-то урожай с разоренного имения отца, Аласдеру поначалу приходилось самому работать в поле, копать, сеять и полоть своими руками. Затем война, государству понадобились продукты, чтобы кормить армию, и Аласдер, не теряя времени даром, предложил продукцию своей фермы. К тому же ему повезло с друзьями — научили, как выгодно вкладывать деньги, свели кое с кем из сильных мира сего… К тому времени, когда Скалби покинули Англию, Аласдер был уже взрослым и богатым человеком, со стабильным доходом и к тому же вполне свободным, чтобы иметь возможность посвятить жизнь своей мечте. А мечта у него всегда была одна — месть. И когда Скалби отправились в Европу, он последовал за ними. Его враги поселились в роскошном особняке за тысячи верст от их английского дома и стали, как всегда, жить, ни в чем себе не отказывая. В политику Скалби предпочитали не лезть, но всегда безошибочно чуяли, откуда дует ветер и на чью сторону выгоднее встать. Когда разразилась война с Францией, Аласдер в составе особого отряда шпионил на его величество британского самодержца, не забывая, естественно, и о том шпионаже, который вел для своей собственной цели. Папка компромата на Скалби постоянно росла, и один раз Аласдер даже пережил нервный срыв — ему снова стали сниться прежние кошмары. Просыпаясь в липком поту, он еще какое-то время после пробуждения чувствовал, словно наяву, душившие его холодные, как у мертвеца, руки или кляп во рту. В таких случаях Аласдер обычно открывал окно и дышал свежим воздухом, если же и это не помогало, зажигал свечи и ходил по комнате, стараясь обдумывать конкретные детали своих планов и тем самым отвлечь свой ум от пережитого кошмара. Иногда заснуть удавалось только под утро. Длилось это, к счастью, недолго, вскоре сны снова прекратились. Как бы то ни было, остановиться Аласдер уже не мог — чем выше поднимаешься в гору, тем сильнее захватывает дух. Он не мог остановиться после того, как насобирал на Скалби достаточно компрометирующей информации. Но все это пока было не то. Да, они оклеветали невинных, позволяли себе много запретных удовольствий, но ко всему этому общество, как правило, бывает достаточно снисходительно. Но, разыскивая жертвы их грязных дел, расспрашивая их, обещая помочь, Аласдер постепенно узнавал о своих врагах все больше и больше… И вот теперь наконец в его руках главный козырь, который уничтожит Скалби раз и навсегда. Да, можно разорить человека, вовлечь его в заведомо провальную авантюру, пустить по миру его детей… Скалби много раз делали подобные вещи, не только с его отцом. Но как обычно реагируют в свете, узнав о подобном? Поохают для приличия, и не более того… Но есть вещи посерьезнее, которые уже не прощают. Например, измена родине. Этот факт, обнаруженный Аласдером в общем-то случайно, стоил огромного множества фактов, добытых им за годы титанического труда. И не было бы Аласдеру «счастья», если бы некий офицер, гостивший в доме его врагов, не выболтал им по пьянке некую военную тайну, а те, в свою очередь, поделились ею с одним своим другом в письме. На руку Аласдеру сыграло и то, что друг этот, как и множество прежних друзей Скалби, впоследствии стал их врагом… Для того чтобы добыть документальные подтверждения этому, Аласдеру пришлось приложить немало усилий, но теперь наконец все бумаги в его руках. Аласдер уже можно сказать, держал Скалби в кулаке, но понимал, что и они дремать не станут. Наверняка они так же шпионят за ним, и в любой момент нужно быть начеку. Но скорее всего теперь они просто притаились и ждут его следующего шага. Чтобы как следует потрепать своим врагам нервы, Аласдер решил немножко подождать. Сейчас, шагая по улице, он в тысячный раз прокручивал в уме детали своего плана. Взвесить нужно было абсолютно все, малейший прокол мог оказаться смертельным. Главное — выгадать, чтобы момент был абсолютно подходящим. Аласдер заслуживал самого блестящего триумфа за все свои многолетние кропотливые труды. То, что во время войны он работал на английскую корону, было известно только представителям властей. Непосвященные же видели лишь то, как Аласдер ходил в самые злачные места, общался с самым отребьем — словом, вел себя так, словно задался целью заработать как можно более скандальную репутацию. То, что ему приходилось делать это, «охотясь» на Скалби, тоже, разумеется, было неизвестно широкой публике. Чем ближе Аласдер подходил к дому, тем темнее и пустыннее становилось вокруг. Район, в котором он жил, считался одним из лучших, но этой репутацией был обязан, помимо прочего, еще и некоторой отдаленности от центральных проспектов с их суетливым шумом и слишком яркими огнями. Здесь же ночью, как правило, царила строгая тишина, а единственным освещением были фонари, висевшие над входом каждого дома. Проходя мимо будки пожилого колотушечника, нанятого охранять ночной покой жителей, Аласдер заметил, что старик, преспокойно манкируя своими обязанностями, дремлет на стуле, чувствуя себя, очевидно, не менее комфортно, чем его подопечные в своих богатых постелях. Аласдер прибавил шаг, размышляя, сколько же времени должно пройти, прежде чем Скалби соизволят пригласить Кейт к себе в гости, и собираются ли они это делать вообще. Несомненно, они уже давно знали, что Аласдер встречается с Кейт, но догадываются ли они об истинной причине этой странной дружбы? И знают ли, что ему известно о них? Аласдер зашагал еще быстрее. Даже если Скалби считают, что его знакомство с Кейт не имеет к ним никакого отношения, что он просто ухаживает за ней как за невестой, вряд ли они безумно рады тому, что с их семьей хочет породниться человек, которому слишком много про них известно. В любом случае им было бы выгоднее «выйти» на нее и попытаться разузнать как можно больше… Аласдер вдруг похолодел от внезапно пришедшей ему в голову мысли: а вдруг его враги попытаются как-нибудь использовать Кейт против него? Вдруг они причинят ей какой-нибудь вред? Нет, этого не должно быть! Он сделает все, чтобы этого не случилось! Все, что ему нужно, — это чтобы Скалби пригласили ее в гости, прийти вместе с ней и, удалив девушку под каким-нибудь предлогом из комнаты, нанести наконец свой смертельный удар. Но что-то они не торопятся ее приглашать… Как бы ему спровоцировать их на это? Может, изобразить какой-нибудь скандал — так, чтобы Кейт на самом деле это не затронуло, но сплетни о них пошли бы… Забрать ее из дома на вечер, а вернуть лишь под утро? Поцеловать при всех? Аласдер улыбнулся — заманчиво все-таки сочетать приятное с полезным… Каким это было бы искушением — дотронуться до ее непокорных кудряшек, притянуть к себе, почувствовать, как дрожит и замирает от страсти ее восхитительное юное тело, и целовать, целовать до умопомрачения… Услышав за спиной какой-то шум, Аласдер резко обернулся, но было уже слишком поздно. …Из-за того, что он обернулся, удар пришелся по виску, а не по затылку, и он не упал, а лишь зашатался. Новый удар, от которого загудело в голове, помутилось перед глазами. Но Аласдер все же сумел, собрав все силы, двинуть нападавшему в зубы. Удар был таким сильным, что обеспечил бы Аласдеру победу… если бы нападавший был один. Несмотря на кровавую пелену, застилавшую глаза, он заметил, что нападавших было двое. Боль в разбитом виске была так велика, что он даже не почувствовал укола ножа, вошедшего между ребрами. Не успел его противник вынуть окровавленное лезвие, как пальцы Аласдера сжались железными тисками на его запястье. Нож выпал из разжавшихся пальцев. Напарник нападавшего рванулся на помощь товарищу, но уже в следующее мгновение нож оказался в руке Аласдера, а еще через мгновение — в груди его противника. Упав на мостовую и сцепившись в клубок, словно два дерущихся хищника, они покатились по ней, продолжая борьбу. Глава 12 Аласдер с трудом разлепил глаза, но взгляд по-прежнему застилала пелена. Все тело ломило, словно у наркомана, пространство и время казались разорванными на какие-то куски. Где он, что с ним, кто его мучители? Он шел по улице, набросился на кого-то с ножом… нет, это на него набросились…Напрягая ускользающее сознание, Аласдер попытался вслушаться в доносившиеся, словно из иного мира, голоса.— Он очнулся? — спросил один.— Кажется, да, — отвечал другой.Господи, это же просто сон — снова кошмарный сон! Нужно только проснуться, и…Нет, он не спит. Боль, раскалывающая голову, пронзающая все тело, не проходит, а лишь нарастает с каждым мгновением — это значит, что он приходит в себя, иначе бы ничего не чувствовал… И голоса ему не мерещатся — его мучители здесь, наяву, перед ним, увидеть бы только, кто они…— Похоже, он приходит в себя! — На плечо Аласдера легла холодная рука.Реакция была инстинктивной. Сжав кулак, он резко выбросил руку вперед, и удар пришелся по чьей-то челюсти. Не ожидая такой атаки, человек полетел на пол, и Аласдер, истощив все силы в одном ударе, но удовлетворенный, что победил врага, снова откинулся на подушки.— Господи! — проворчал Ли, поднимаясь с пола. — Что такое ты ему дал?— Сначала просто бренди, — отвечал другой, — затем морфий, но, похоже, я переборщил с дозой…Аласдер, медленно прозревая, вглядывался в человека, склонившегося над ним.— Ли, это ты? Я не брежу? Где я?— Тебя ущипнуть? — усмехнулся тот. — Нет, Аласдер, не бредишь. — Ли потрогал свой подбородок. — Ну ты мне и врезал, старик, я уж думал, челюсть сломал, — нет, слава Богу, кажется, все в порядке… Прекрати драться, здесь нет твоих врагов. Ты у себя дома, в постели, это, — он кивнул на сидевшего рядом, — врач…— Что со мной было? — дико озираясь вокруг, спросил Аласдер.— Как мне рассказывал колотушечник, он прибежал на шум, спугнул нападавших — точнее, одного, второго ты уже успел прикончить…— Кто они такие? Что им было надо?— Понятия не имею. Мы постараемся выяснить.— Что со мной? — спросил Аласдер, чувствуя, как снова начинает отключаться.— Удар по голове и ножевое ранение в грудь. Расслабься, спи, мы о тебе позаботимся.Аласдер кивнул, снова проваливаясь в черную бездну без времени и пространства.— Но это абсурдно! — Кейт возбужденно ходила по комнате взад и вперед.Забившись в кресло, Сибил не без опаски наблюдала за кузиной. Кейт явно была вне себя, хотя без криков и истерик, которые устраивали в подобных ситуациях ее, Сибил, сестры. Кейт была мрачнее тучи и разговаривала резкими, отрывистыми фразами. Такой Сибил ее еще ни разу не видела.— Он болен, ранен, — говорила Кейт, — может быть, не дай Бог, уже умер! Прошло два дня, как это случилось, а от него никаких вестей! Мы с ним сегодня собирались в оперу, но какая уж тут опера! Все, что я получила, — это записка с извинениями, да и та написана не его почерком… И мне не позволяют его навестить? Если бы это случилось в нашем городе, я бы просто пошла, никого не спрашивая, и все бы восприняли это вполне нормально…— Но ты не в своем городе. Мама говорит, он не может тебя принять — он еще пока не встает с постели…— Пусть принимает меня в постели — это извинительно, если человек нездоров.— Подумай, Кейт, речь идет о холостом мужчине, и к тому же имеющем весьма скандальную репутацию. Ты, кстати, не одна, кто хотел пойти, — Генриетта и Фрэнсис собирались с тобой: вдруг у него в гостях какие-нибудь друзья, и они с ними познакомятся… Но мама права, Кейт, — если ты пойдешь к нему, то все подумают… как бы это сказать… что ваша дружба более интимна, чем на самом деле. Если бы ты хотя бы была замужем… Если бы твоя мама была здесь с тобой, она бы, пожалуй, пошла с тобой. Ты не можешь пойти к нему одна!— Если кто-то настолько сексуально озабочен, чтобы думать то, что ему хочется, то переубеждать таких людей все равно бесполезно. Для людей же с неизвращенными понятиями мой визит к больному другу, напротив, должен поднять мою репутацию. Да к черту репутацию — я должна знать, что с ним! Насколько мне известно, на него напали двое, изранили, бросили умирать… — Кейт поежилась. — Я думала, здесь, в Лондоне, такого не случается — столица как-никак, к тому же весьма престижный квартал… Нет, я должна навестить его!— Кейт, подумай, ты разрушишь не только свою репутацию, на нашей семье это тоже отразится… Мама тебя убьет, если только сестры не сделают этого раньше…— Никто не узнает, что я ходила. Я переоденусь. Лицо Сибил, за минуту до того мрачнее тучи, вдруг просияло.— Переоденешься? Здорово! — Сибил захлопала в ладоши. — Мальчишкой?— «Мальчишкой»! — фыркнула Кейт. — Начиталась всяких дешевых романов! Ты думаешь, достаточно надеть мужские штаны — и ты уже мальчишка? Я смогу изобразить мужскую походку, разговаривать мужским голосом, вести себя как мальчишка? Для этого нужно быть очень хорошей актрисой, Сибил! Знаешь, я как-то смотрела в театре «Двенадцатую ночь» — ну помнишь, там еще девушка переодевается юношей — и еле сдерживалась от смеха: как ни старалась артистка изображать мужчину, за версту было видно, что она женщина. Может быть, во времена Шекспира, когда женские роли, как известно, тоже играли мужчины, это выглядело и естественно…Забыв обо всем, Сибил весело расхохоталась. Пройдя к гардеробу, Кейт распахнула двери:— Никто меня не узнает, Сибил, потому что я переоденусь… самой собой. Надену какое-нибудь платье из тех, что ношу дома, я прихватила с собой кое-что. Здесь-то я хожу в лондонских шелках, и все к этому привыкли. Ага, — порывшись в гардеробе, Кейт извлекла простенькое, поношенное розовое платье, — пожалуй, вот это. — Она приложила платье к себе, демонстрируя его Сибил. — Ну, как я смотрюсь?По-моему, то, что надо! Надену башмаки, что ношу в дождливую погоду, — древние как мир, совершенно немодные, твоя мама упала бы в обморок, если бы их увидела, но еще вполне прочные. Повяжу платок, опущу голову, и ни одна живая душа не узнает. Никто на меня даже не посмотрит: кто станет смотреть на фермершу, даже лакеи и те считают себя выше… Безопасность полнейшая!— Я пойду с тобой! — Сибил была захвачена идеей кузины.— А вот этого не надо. — Кейт начала расстегивать платье. — Тогда твоя мама убьет нас обеих, а так хотя бы одну меня… К тому же, если я пойду одна, меньше шансов, что на меня обратят внимание…— Кейт, ты не можешь пойти одна! Так не делают! Возьми хотя бы служанку!— Нет. — Сбросив платье, Кейт натянула другое, розовое. — Служанка может проболтаться. К тому же фермерши не ходят со служанками.— Кейт, это опасно!— Ничего страшного. Вернусь к обеду, и ни одна живая душа не узнает…— Ты же сама только что говорила, как опасно порой ходить по улицам в Лондоне!— Для богатых — да. Но посмотри на меня: я похожа на даму с тугим кошельком?В стареньком, застиранном почти добела платье Кейт действительно мало походила на особу, чей кошелек мог бы заинтересовать воров. Но при всей своей затрапезности платье весьма соблазнительно подчеркивало аппетитную фигурку Кейт, да и впечатления от хорошенького личика и задорных кудряшек не портило. Сибил смотрела на кузину не без зависти.— Подумай, Кейт, ты нарушаешь все правила света!— Ты уже успела забыть, как я их однажды нарушила — и, между прочим, с твоего благословения?— Когда это? — опешила та.— Да тогда, когда ворвалась в «уединение» сэра Аласдера и леди Элеоноры! Я тогда еще не знала его, и жизни его вроде бы ничего не угрожало, и тем не менее решила вмешаться…— Ты даже не знаешь, угрожает ли что-нибудь его жизни теперь.— Потому и иду, чтобы узнать! Я делаю то, что велит мне моя совесть, Сибил.— Скажи лучше, — усмехнулась та, — что тобой двигает скорее любопытство!— Что ж, — фыркнула Кейт, — если хочешь, считай так, спорить не буду.— Почему бы просто не расспросить кого-нибудь, кто был у него? Послать записку Ли, например?— Не вижу смысла действовать через посредников. — Кейт повязала на голову платок. — Если бы я, не дай Бог, была тяжело больна, я уверена, сэр Аласдер навестил бы меня…— Ты — женщина, Кейт, это другое…— При чем тут это?! Будь трижды прокляты все эти светские условности, если они не позволяют мне навестить друга в тот момент, когда я ему более всего нужна! Я уверена, Аласдер сам в первую очередь захочет видеть меня. Я пойду, Сибил, и плевать я хотела на все!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32