Минуты бы не прожил я в разлукеИ на себя сам наложил бы руки!»
CCL Сердечной мукой Мензола такоюТомилась, что у Африко в рукахУпала, обмерла: а он с тоскоюУж видит смерть на меркнущих чертах.Обняв ее, он слезы льет рекою.Холодный душу сотрясает страхЗа жизнь ее; и ношу дорогуюОн сокрывает в сень ветвей густую.
CCLI Так вместе с ней поникнув под ветвями,Он левою рукой ее держал,А правою покрытые слезамиЛаниты ей тихонько вытиралС суровыми и грустными речами:«О смерть, вот все, чего твой взор искал!Ты счастья моего меня лишила,А вместе с ним и мне — одна могила».
CCLII Потом, лик помертвевший лобызая,«Любовь моя! — взывал он. — Для чегоЗлой этот день, судьбина эта злаяНас разлучила!» Взора своегоС лица любимого все не спуская,Все говорил — и клял он торжествоСвоих желаний, что минутно былоИ Мензолу так страшно оскорбило.
CCLIII Но, скорбь излив над помертвелым ликом,Что, бледный, не казался больше жив,Его не раз в мучении великомСлезами и лобзаньями покрыв,Не в силах жить в. терзании толиком,Решил убить себя. Вот уж порывЕго с земли для смерти подымает —Как он услышал: Мензола вздыхает.
CCLIV Дух Мензолы по воздуху носился,Час не один в блуждании провел,И в тело наконец он воротился,В свои вместилища опять вошел, —Она пришла в себя, и вздох излился,И стон из уст, и горестный глагол:«Увы, увы, о если б умерла я!» —Она рыдала, не переставая.
CCLV Когда увидел Африко живоюВдруг Мензолу, что, мнилось, уж мертва, —Воскрес сердечной радостью одною,Заговорил утешные слова:«О роза ароматом и красою,Я за тебя страдаю, ты права;Но лишь не бойся и не ужасайся,Моей защите крепкой доверяйся.
CCLVI Ты мне всех благ дороже и желанней —И ты теперь в объятиях моих.Нет сердцу моему больней страданийИ безутешней — мук и зол твоих.И горе мне, я мнил — предел терзаний! —Что держит смерть тебя в цепях своих.Моя рука меня разить готова,Как слышу вздох твой и живое слово».
CCLVII «Злосчастная, о, как я истомилась! —Она сказала, взоры подняла. —Зачем я, глупая, на свет родилась,Зачем жива? — и слезы все лила. —Зачем сама в тот день не задушилась,В день первой встречи? Или б умерла,Как облеклась в Дианины покровы:Кабан бы растерзал меня суровый!»
CCLVIII Ей молвил он: «Ах, не томись душою.Смотрю — и сердце падает в груди:Какою ты поражена тоскою,Не видя утешенья впереди,Считая жизнь свою такою злою.Но от меня тревог себе не жди:Сильней себя — тебя люблю; со мноюТы будь навек желанною, одною.
CCLIX А чтобы ты свободно доверялаТакой любви, как я сказал сейчас,Все расскажу я с самого начала:Тому четыре месяца как раз,Охотился, не думая нимало,Я тут один; иду, не торопясь,Вдруг из лесочка — голоса людские;Я подошел взглянуть, кто там такие.
CCLX У вод я вижу светлую полянуИ нимф сидящих, вижу между нихВсех выше я владычицу Диану,И вас она, служительниц своих,Сурово учит, как прилично сану;Тут встретил взгляд мой взор очей твоихИ всю красу твою; любви стрелоюТут поражен я был перед тобою».
CCLXI Потом он рассказал ей, как сокрылся,Стоял и долго на нее глядел,И как по ней желанием томилсяИ ею глаз насытить не умел,И милым этим ликом как пленился(Так говоря, лобзать его хотел),И как, когда уж нимфы разбредались,«Пойдем же, Мензола!» — слова сказались.
CCLXII Поведал слезы ей и воздыханья,Обильно сеянные для нее,И все свои томленья и терзанья,И как дала Венера за житьеПослушливое — в сонном обаяньеНадежды слово крепкое свое,И сколько раз найти ее пытался,И обо всем ей рассказать старался.
CCLXIII Потом — как раз ее в уединеньеОн повстречал — и бросилась бежать —И лепетал он робкое моленье —Н как жестоко было не внимать.И о копье, что в страшное мгновеньеВонзилось в дуб — а то б не миновать!О крике «Берегись!», о том, как скрыласьИ больше не сказалась, не явилась.
CCLXIV Потом о приношении Венере,О том, какой дала она ответ,Как быстро он, вполне предавшись вере,Преобразился и, переодет,Явился с нимфой схожим в полной мереИ бросился сыскать единый след,Что нынче тут судьба ему судила.«Ты знаешь, как и я, что дальше было.
CCLXV Я рассказал терзание сплошное,Что за тебя душой переносил.И потому, свершив насилье злое,Я делал лишь под властью мощных сил:Перед тобой мне чуждо все дурное.Но лишь Амур, что так меня томилТобой, — всему виновник и причина.Прости его! Безумие — безвинно».
CCLXVI Все Мензола отлично понимала,Что о любви своей он говорил —И как она впервой его объяла,И вещи, что Амур ему внушил, —Тут в ней самой уж сердце запылало,И вздох ее глубокий затомил.Стрела Амура нимфе в грудь вонзилась,А мнила — тут предательство свершилось!
CCLXVII Сказала: «Ax, я твердо вспоминаю —На днях один мне все вослед бежал;То был ли ты, другой ли, я не знаю,Что так меня жестоко оскорблял.И чтоб ему отметить — я утверждаю! —Я обернулась, гнев меня терзал,В него копье метнула я всей силой,Но вижу — все за мной бежит постылый.
CCLXVIII И помню я — когда б иначе было! —Гляжу, копье летит его сражать,Меня с чего-то жалость охватила,Кричу я: «Берегись!» — и прочь бежать.А дуб копье, я вижу, обнажилоИ все в него вошло по рукоять.В лесу ближайшем скрылась я, горюя.Ты ль это был? Тебя не узнаю я.
CCLXIX Я больше в жизни дня не вспоминаю,С тех пор Диане как посвящена,Чтоб видеть мужа. Если б (тщетно, знаю!)Богами не была мне сужденаС тобою встреча! Нет, я ожидаю —Дианою я буду изгнанаС отступницами: мной мое изжито:Нещадной ею буду я убита.
CCLXX И будешь ты, о юноша, причинаПозорной казни, гибели моей.И хоть виновен ты, а я невинна,Жить будешь правым до исхода дней.В свидетели зовет моя кручинаДиану, и деревья, и зверей,Что всею силою я защищаласьИ лишь насилием тебе досталась.
CCLXXI Я, чистая, невинная, тобоюОбманута и низко предана.Но жизнь свою прервав своей рукою,Наверное от этого пятнаОсвобожусь. И с жизнию земноюЯ, глупая, расстанусь лишь, верна,Уж ты, довольный, жить как прежде станешьА бедную меня и не вспомянешь».
CCLXXII Обняв ее, в порывистом рыданьеПромолвил Африке: «Безумец я,По я ль тебя покину на страданьеОдну, любовь нежнейшая моя?Нет, за любовь ты дай мне обещанье:Исчезнет мысль несчастная твоя,Иль раньше на меня наложишь руки,Чтоб мига мне не жить с тобой в разлуке.
CCLXXIII Немыслимо отныне разлученьеС тобою, милая». И целовалУста и лик — небесное виденье,И слезы глаз прелестных вытирал,И молвил: «В самом деле порожденьеТы райское», — и кудри ей ласкал,И, встав, сказал: «Кудрей столь золотистыхНе видано — и столь прекрасно чистых.
CCLXXIV Год, месяц, день и час благословенны,То время, место, где сотвореноВсе: этот лик, столь дивно совершенный,И тело, мудрой стройности полно.Когда же кто искал во всей вселеннойИ в небесах высоких — все равно, —Где сонм богов святой, — и там не снитсяКрасы такой, чтобы с твоей сравниться.
CCLXXV Ты ясный светоч всех благих деяний,Как и живой источник красоты!Исполненная чистых обаяний,Единственное средоточье тыВсех доблестей, души высоких знаний, —И путь мне указуешь с высоты!Ты сладостна, нежна, бела — не все лиДостоинства красой тебя одели?!
CCLXXVI Так как же не желать — какою силой —Вкусить столь совершенной красоты,Как томная, в задумчивости милой,Ты, Мензола, вне всех сравнений, ты?Зла и намек бежит тебя, постылый,Не мучь меня, избавь от тяготы.Свершенное не может не свершиться —Так можно ль мне с тобою разлучиться?
CCLXXVIT И сделай же, мольбе моей внимая,Как мудрая, возьми из всех частейТы лучшую — и да исчезнет злая,Испуганной душой воспрянь скорейИ обними меня, о дорогая,Как я тебя, душа души моей,Целуй меня сладчайшими устами.Лишь пожелай, услады будут с нами».
CCLXXVIII Амура мощь без устали вязалаСердечко Мензолы клубком речейЛюбезного, и тихо отлеталаЕе печаль; и ясно было ей,Что уж не быть иному. И пылалаОна любовью к Африко сильней —Все той, какою нимфу в нем любила, —И слов его теперь пленяла сила.
CCLXXIX Чуть удовлетворить его хотелаИ шею левой обвила рукой.Но целовать его еще не смела:Сама ему в поспешности такойЕще боялась ввериться всецело.«О глупая, — промолвила. — КакойЯ дам ответ, коль рано или поздноДиана, все проведав, спросит грозно?
CCLXXX Я ни с какою нимфой не посмею,Как прежде, искупаться в ручейкеИ, связана судьбиною моею,От каждой буду ныне вдалеке.Пойдут и обвинят меня пред нею,Узнавши, почему я в злой тоске.Жить одинокой я отныне буду,О том, чего искала, позабуду.
CGLXXXI Убив себя, я знаю, прегрешеньяМне не избыть нимало, все равно;И ведь не соверши ты преступленья,То не было б и мной совершено.И будь обратного я убежденья,Мне б и до завтра не было даноДожить: я за столь грешное деяньеДостойное несла бы воздаянье,
CCLXXXII Но так твои благие утешеньяПреобразили вдруг всю мысль мою,Связали клятвенные уверенья,Что всю решимость гордую своюЗабыла я. Но что до рассужденья,Чтобы пробыть со мной, — не утаю:Нет, ни за что! Тебя уйти принужу.Тут — грех на грех — и выйдет все наружу.
CCLXXXIII Да ведь тебя, конечно бы, узналиВсе нимфы, видевшиеся с тобойВ тот день, и прямо бы уж растерзали,Убили бы, узнав, кто ты такой.Поверили б они тебе едва ли,Что не знаком из них ты ни одной;А я сказала б каждой встречной смело,Что в нашей схватке я, мол, одолела.
CCLXXXIV Тем более что всякого общеньяУж буду избегать по мере сил.И, юноша, не отвергай моленья:Ты невозвратного меня лишил, —Оставь меня. Нести мои томленьяДай мне одной. Мне свет не будет мил,Но буду жить — и душу успокою.О, сделай так, молю тебя с тоскою!»
CCLXXXV Конечно, понял Африке прекрасноИз этих слов, что уж своим огнемАмур пылать ее заставил властно,Но легкий стыд лишь ставит на своем.И, видя все, как па ладони, ясно,Сказал себе: «Отсюда не уйдем,Пока с тобой еще не потолкую,И запоешь ты песенку другую».
CCLXXXVI Потом он молвил ей среди лобзаний:«О сладостные, милые уста!О лик прекрасный, всех моих желанийЕдиная цветущая мечта!Ты — женщина, одна из всех созданий,Что в жизни мне, как божество, свята!Я, глядя на тебя, воскрес душою:Взяв лучшее, ты небрежешь тщетою!
CCLXXXVII Но в силах ли, любя настолько страстно,Перенести разлуку я с тобой?Один — я умираю повсечасно,С тобой — взнесен блаженною судьбойПревыше всех желаний полновластно!Но ведает Амур, какой тоскойТомится жизнь моя и дни, и ночи,Когда не светят ей вот эти очи!
CCLXXXVIII Но, скажем, пусть я мог бы удалиться,Как ты велишь, — тогда снести ли мне,Что думой одинокою томитьсяОсуждена ты по моей вине?И нашей встрече уж не возвратиться!Так жизнь моя, несчастная вполне,Таким страданьем миг наполнит каждый,Что будет смерть моей единой жаждой.
CCLXXXIX Но, раз не хочешь ты, чтоб я с тобоюОстался тут, пойти бы ты моглаЗдесь недалеко в домик мой со мною.И с матерью б моей ты там жила,И назвала б она тебя родною,Как милую бы дочку, берегла,И так же бы отец. Избушка нашаС невесткой полная была бы чаша».
ССХС «Нет, ни за что так делать не должна я, —Сказала Мензола. — Идти с тобойВ твой дом! Нет, грех мой тяжко искупаяСмиренной, покаянною мольбой,Крушиться буду, грешница такая.И прежде смерть моя придет за мной,Чем к людям покажусь на свет я божий,Венок утратив светлый и пригожий.
CCXCI He с тем пошла Диане вслед я смело,Чтобы вернуться в мир любой ценой.Когда б за прялкой я сидеть хотелаУ матери иль мужнею женой,Далеко увело б такое делоС пути, что мне открыл отец родной,Меня любивший крепко. ПокрывалоДианино пять лет меня спасало.
CCXCII И вот молю — напрасно ли моленье? —Из-за любви, о коей ты твердил,Что подняла тебя на преступленье,Чтоб ты сейчас один домой спешил.Клянусь тебе богиней, чье веленье,Чей выстрел, говоришь, тебя сразил:Твоя любовь мне будет жизни жаждой,Тебя любить я буду мыслью каждой».
CCXCIII «Не будь во мне, — тот отвечал, — сомненья,Что твой обет исполнится точь-в-точь,Что мне отдашь ты сердца все биенья, —Я подозренья отогнал бы прочь.Но горше все обиды, огорченья, —И я боюсь: ничем уж не помочь;Раз ты в лесу, одна — так уж навечноИ я один. Мне страшно бесконечно».
CCXCIV Она в ответ: «Сюда к тебе являтьсяЯ буду очень часто, чтобы намБеседовать вдвоем, вблизи видатьсяБлагоприлично — хоть по целым дням,И верь мне, слова буду я держатьсяИ ждать тебя, — придешь ли только сам?Ведь ты уже связал меня, признаюсь,Я влюблена. Я, кажется, влюбляюсь».
CCXCV От радости душою встрепенулсяВмиг Африко, такую слыша речь:Всех мыслей строй в ней сразу повернулся,Амур успел в пей как пожар зажечь.Черт ангельских лобзаньем он коснулся,Ее в объятья поспешил привлечь,Сказал: «Послушай моего ты словаИ будь одна остаться здесь готова.
CCXCVI Я жду, склонись, о роза молодая,Перед разлукой к милости одной.Ты знаешь, как, одну тебя желая,Искусно изощрял я разум свой,Чтоб овладеть тобой, звезда златая,Теперь велишь расстаться мне с тобой.И вот молю: по своему влеченьюСо мной на миг предайся упоенью,
CCXCVII Довольней я п прочь тогда пущусь,Раз воля такова теперь твоя.О разреши, тебя я вновь коснусь —Да насладимся вместе — ты и я.А завтра я сюда к тебе вернусь —Увидеть вновь тебя, любовь моя:В тебе одной ведь все мои услады.Позволь — и жизнь исполнится отрады».
CCXCVIII «Чего еще ты от несчастной хочешь, —Сказала Мензола, — по какойУсладе с обездоленной хлопочешь?Ты счастлив был. Молю, дай мне покой,Уйди — и тем ты лишь себя упрочишь.А я останусь ждать тебя с тоской.Смотри, уж поздно, скоро солнце канетИ кто-нибудь нас тут вдвоем застанет».
CCXCIX «Ты знаешь хорошо, какой явиласьДо сей поры с тобой услада мне,И что меж нас обоих совершилось,И сколько было горечи на дне, —Так разве полным счастьем сердце билось?Теперь спокойны оба мы вполне —Нам будут неотравленной отрадыИ пыл полней, и сладостней услады».
ССС «Ах, не желай мне, юноша прекрасный,Чтоб худшее за злом вершила зло.Ведь если б ты нашел меня согласной,Мое страданье только б возросло —Лишь разразись Дианы гнев ужасный.Отчаянье мне душу облегло.Молю, как дара, уходи. МояПечаль не будет меньше, чем твоя».
CCCI «Душа моя, не горше сокрушенье,Чем от всего, что нами свершено,Получишь ты. Ведь это преступленьеОсталось для Дианы так темно,Как и для всех. И ты ни на мгновеньеНе пострадаешь. Нам сейчас даноВсе сделать втайне. Кто же нас обидит?Ведь если кто, так бог один увидит.
CCCII И твердо знай: уйдя в глухие дали,Не одаренный ласково тобой,Умру я скоро от большой печали.О, сжалься хоть немного надо мной!»И раз, и два уста ее лобзали,Шепча: «Целуй же, цветик вешний мой!Доверься мне; будь радостной и ясной,Не дай мне умереть с любви несчастной!»
CCCIII Со множеством прельщений и моленийПред Мензолой тут Африко поник —Раз во сто больше наших исчислений;Так жадно целовал уста и лик,Что много раз, и все самозабвенней,Пронзительный ему ответил крик.Ем подбородок, шею, грудь лобзая,Он мнил — фиалка дышит полевая.
CCCIV Какая башня твердо возвышаласьТут на земле, чтобы, потрясенаНапорами такими, не шаталасьИ, гордая, не пала бы она?Кто б, сердцем женщина, тверда осталась,Его броней стальной защищена,Лобзаньям и прельщеньям недоступна,Что сдвинули б и горы совокупно?
CCCV Но сердце Мензолы стальным ли было,Колеблясь и борясь из крайних сил?Амура восторжествовала сила,Он взял ее, связал — и победил.Сначала нежный вкус в ней оскорбилаОбида некая; но милый — мил;Потом помнилось, что влилось в мученьеЖеланье нежное и наслажденье.
CCCVI И так была душой проста девица,Что не ждала иного ничегоВозможного: ей негде просветиться,Как человеческое естествоРождается и человек творится:Слыхала вскользь — не более того;Не знала, что двоих соединеньеТаит живого третьего рожденье.
CCCVII Целуя, молвила: «Мой друг бесценный,Какой-то властной нежною судьбойВлекусь тебе предаться непременноИ не искать защиты никакойПротив тебя. Сдаюсь тебе — и пленнойНет сил уж никаких перед тобойПротивиться Амуру: истиранилМеня тобой — глубоко в сердце ранил,
CCCVIII И я исполню все твои желанья,Все, что захочешь, сделаешь со мной:Утратила я силы для восстаньяПеред Амуром и твоей мольбой;Но лишь молю — яви же состраданье,Потом иди скорей к себе домой:Боюсь, что все же буду здесь открытаПодругами моими — и убита».
CCCIX Дух Африко тут радость охватилаПри виде, как в душе приятно ей;Ее целуя, сколько силы было,Он меру знал в одной душе своей.Природа их на хитрость убедила —Одежды снять как можно поскорей.Казалось, у двоих одно лишь тело:Природа им обоим так велела.
СССХ Друг друга целовали и кусали,Уста в уста, и крепко обнялись.«Душа моя!» — друг дружке лепетали.Воды! Воды! Пожар! Остановись!Мололи жернова — не уставали,И оба распростерлись, улеглись.«Остановись! Увы, увы, увы!Дай умереть! На помощь, боги, вы!»
СССХI Вода поспела, пламя погасили,Замолкли жернова — пора пришла.С Юпитером так боги пособили,Что Мензола от мужа зачалаМладенца-мальчика; что в полной силеИ доблести он рос — вершить дела;Все в свой черед — так о повествованьеМы доброе дадим воспоминанье.
CCCXII Так целый день почти что миновался,Край только солнца, видный, пламенел,Когда усладой каждый надышался,Все совершив, обрел, чего хотел;
1 2 3 4 5 6 7 8
CCL Сердечной мукой Мензола такоюТомилась, что у Африко в рукахУпала, обмерла: а он с тоскоюУж видит смерть на меркнущих чертах.Обняв ее, он слезы льет рекою.Холодный душу сотрясает страхЗа жизнь ее; и ношу дорогуюОн сокрывает в сень ветвей густую.
CCLI Так вместе с ней поникнув под ветвями,Он левою рукой ее держал,А правою покрытые слезамиЛаниты ей тихонько вытиралС суровыми и грустными речами:«О смерть, вот все, чего твой взор искал!Ты счастья моего меня лишила,А вместе с ним и мне — одна могила».
CCLII Потом, лик помертвевший лобызая,«Любовь моя! — взывал он. — Для чегоЗлой этот день, судьбина эта злаяНас разлучила!» Взора своегоС лица любимого все не спуская,Все говорил — и клял он торжествоСвоих желаний, что минутно былоИ Мензолу так страшно оскорбило.
CCLIII Но, скорбь излив над помертвелым ликом,Что, бледный, не казался больше жив,Его не раз в мучении великомСлезами и лобзаньями покрыв,Не в силах жить в. терзании толиком,Решил убить себя. Вот уж порывЕго с земли для смерти подымает —Как он услышал: Мензола вздыхает.
CCLIV Дух Мензолы по воздуху носился,Час не один в блуждании провел,И в тело наконец он воротился,В свои вместилища опять вошел, —Она пришла в себя, и вздох излился,И стон из уст, и горестный глагол:«Увы, увы, о если б умерла я!» —Она рыдала, не переставая.
CCLV Когда увидел Африко живоюВдруг Мензолу, что, мнилось, уж мертва, —Воскрес сердечной радостью одною,Заговорил утешные слова:«О роза ароматом и красою,Я за тебя страдаю, ты права;Но лишь не бойся и не ужасайся,Моей защите крепкой доверяйся.
CCLVI Ты мне всех благ дороже и желанней —И ты теперь в объятиях моих.Нет сердцу моему больней страданийИ безутешней — мук и зол твоих.И горе мне, я мнил — предел терзаний! —Что держит смерть тебя в цепях своих.Моя рука меня разить готова,Как слышу вздох твой и живое слово».
CCLVII «Злосчастная, о, как я истомилась! —Она сказала, взоры подняла. —Зачем я, глупая, на свет родилась,Зачем жива? — и слезы все лила. —Зачем сама в тот день не задушилась,В день первой встречи? Или б умерла,Как облеклась в Дианины покровы:Кабан бы растерзал меня суровый!»
CCLVIII Ей молвил он: «Ах, не томись душою.Смотрю — и сердце падает в груди:Какою ты поражена тоскою,Не видя утешенья впереди,Считая жизнь свою такою злою.Но от меня тревог себе не жди:Сильней себя — тебя люблю; со мноюТы будь навек желанною, одною.
CCLIX А чтобы ты свободно доверялаТакой любви, как я сказал сейчас,Все расскажу я с самого начала:Тому четыре месяца как раз,Охотился, не думая нимало,Я тут один; иду, не торопясь,Вдруг из лесочка — голоса людские;Я подошел взглянуть, кто там такие.
CCLX У вод я вижу светлую полянуИ нимф сидящих, вижу между нихВсех выше я владычицу Диану,И вас она, служительниц своих,Сурово учит, как прилично сану;Тут встретил взгляд мой взор очей твоихИ всю красу твою; любви стрелоюТут поражен я был перед тобою».
CCLXI Потом он рассказал ей, как сокрылся,Стоял и долго на нее глядел,И как по ней желанием томилсяИ ею глаз насытить не умел,И милым этим ликом как пленился(Так говоря, лобзать его хотел),И как, когда уж нимфы разбредались,«Пойдем же, Мензола!» — слова сказались.
CCLXII Поведал слезы ей и воздыханья,Обильно сеянные для нее,И все свои томленья и терзанья,И как дала Венера за житьеПослушливое — в сонном обаяньеНадежды слово крепкое свое,И сколько раз найти ее пытался,И обо всем ей рассказать старался.
CCLXIII Потом — как раз ее в уединеньеОн повстречал — и бросилась бежать —И лепетал он робкое моленье —Н как жестоко было не внимать.И о копье, что в страшное мгновеньеВонзилось в дуб — а то б не миновать!О крике «Берегись!», о том, как скрыласьИ больше не сказалась, не явилась.
CCLXIV Потом о приношении Венере,О том, какой дала она ответ,Как быстро он, вполне предавшись вере,Преобразился и, переодет,Явился с нимфой схожим в полной мереИ бросился сыскать единый след,Что нынче тут судьба ему судила.«Ты знаешь, как и я, что дальше было.
CCLXV Я рассказал терзание сплошное,Что за тебя душой переносил.И потому, свершив насилье злое,Я делал лишь под властью мощных сил:Перед тобой мне чуждо все дурное.Но лишь Амур, что так меня томилТобой, — всему виновник и причина.Прости его! Безумие — безвинно».
CCLXVI Все Мензола отлично понимала,Что о любви своей он говорил —И как она впервой его объяла,И вещи, что Амур ему внушил, —Тут в ней самой уж сердце запылало,И вздох ее глубокий затомил.Стрела Амура нимфе в грудь вонзилась,А мнила — тут предательство свершилось!
CCLXVII Сказала: «Ax, я твердо вспоминаю —На днях один мне все вослед бежал;То был ли ты, другой ли, я не знаю,Что так меня жестоко оскорблял.И чтоб ему отметить — я утверждаю! —Я обернулась, гнев меня терзал,В него копье метнула я всей силой,Но вижу — все за мной бежит постылый.
CCLXVIII И помню я — когда б иначе было! —Гляжу, копье летит его сражать,Меня с чего-то жалость охватила,Кричу я: «Берегись!» — и прочь бежать.А дуб копье, я вижу, обнажилоИ все в него вошло по рукоять.В лесу ближайшем скрылась я, горюя.Ты ль это был? Тебя не узнаю я.
CCLXIX Я больше в жизни дня не вспоминаю,С тех пор Диане как посвящена,Чтоб видеть мужа. Если б (тщетно, знаю!)Богами не была мне сужденаС тобою встреча! Нет, я ожидаю —Дианою я буду изгнанаС отступницами: мной мое изжито:Нещадной ею буду я убита.
CCLXX И будешь ты, о юноша, причинаПозорной казни, гибели моей.И хоть виновен ты, а я невинна,Жить будешь правым до исхода дней.В свидетели зовет моя кручинаДиану, и деревья, и зверей,Что всею силою я защищаласьИ лишь насилием тебе досталась.
CCLXXI Я, чистая, невинная, тобоюОбманута и низко предана.Но жизнь свою прервав своей рукою,Наверное от этого пятнаОсвобожусь. И с жизнию земноюЯ, глупая, расстанусь лишь, верна,Уж ты, довольный, жить как прежде станешьА бедную меня и не вспомянешь».
CCLXXII Обняв ее, в порывистом рыданьеПромолвил Африке: «Безумец я,По я ль тебя покину на страданьеОдну, любовь нежнейшая моя?Нет, за любовь ты дай мне обещанье:Исчезнет мысль несчастная твоя,Иль раньше на меня наложишь руки,Чтоб мига мне не жить с тобой в разлуке.
CCLXXIII Немыслимо отныне разлученьеС тобою, милая». И целовалУста и лик — небесное виденье,И слезы глаз прелестных вытирал,И молвил: «В самом деле порожденьеТы райское», — и кудри ей ласкал,И, встав, сказал: «Кудрей столь золотистыхНе видано — и столь прекрасно чистых.
CCLXXIV Год, месяц, день и час благословенны,То время, место, где сотвореноВсе: этот лик, столь дивно совершенный,И тело, мудрой стройности полно.Когда же кто искал во всей вселеннойИ в небесах высоких — все равно, —Где сонм богов святой, — и там не снитсяКрасы такой, чтобы с твоей сравниться.
CCLXXV Ты ясный светоч всех благих деяний,Как и живой источник красоты!Исполненная чистых обаяний,Единственное средоточье тыВсех доблестей, души высоких знаний, —И путь мне указуешь с высоты!Ты сладостна, нежна, бела — не все лиДостоинства красой тебя одели?!
CCLXXVI Так как же не желать — какою силой —Вкусить столь совершенной красоты,Как томная, в задумчивости милой,Ты, Мензола, вне всех сравнений, ты?Зла и намек бежит тебя, постылый,Не мучь меня, избавь от тяготы.Свершенное не может не свершиться —Так можно ль мне с тобою разлучиться?
CCLXXVIT И сделай же, мольбе моей внимая,Как мудрая, возьми из всех частейТы лучшую — и да исчезнет злая,Испуганной душой воспрянь скорейИ обними меня, о дорогая,Как я тебя, душа души моей,Целуй меня сладчайшими устами.Лишь пожелай, услады будут с нами».
CCLXXVIII Амура мощь без устали вязалаСердечко Мензолы клубком речейЛюбезного, и тихо отлеталаЕе печаль; и ясно было ей,Что уж не быть иному. И пылалаОна любовью к Африко сильней —Все той, какою нимфу в нем любила, —И слов его теперь пленяла сила.
CCLXXIX Чуть удовлетворить его хотелаИ шею левой обвила рукой.Но целовать его еще не смела:Сама ему в поспешности такойЕще боялась ввериться всецело.«О глупая, — промолвила. — КакойЯ дам ответ, коль рано или поздноДиана, все проведав, спросит грозно?
CCLXXX Я ни с какою нимфой не посмею,Как прежде, искупаться в ручейкеИ, связана судьбиною моею,От каждой буду ныне вдалеке.Пойдут и обвинят меня пред нею,Узнавши, почему я в злой тоске.Жить одинокой я отныне буду,О том, чего искала, позабуду.
CGLXXXI Убив себя, я знаю, прегрешеньяМне не избыть нимало, все равно;И ведь не соверши ты преступленья,То не было б и мной совершено.И будь обратного я убежденья,Мне б и до завтра не было даноДожить: я за столь грешное деяньеДостойное несла бы воздаянье,
CCLXXXII Но так твои благие утешеньяПреобразили вдруг всю мысль мою,Связали клятвенные уверенья,Что всю решимость гордую своюЗабыла я. Но что до рассужденья,Чтобы пробыть со мной, — не утаю:Нет, ни за что! Тебя уйти принужу.Тут — грех на грех — и выйдет все наружу.
CCLXXXIII Да ведь тебя, конечно бы, узналиВсе нимфы, видевшиеся с тобойВ тот день, и прямо бы уж растерзали,Убили бы, узнав, кто ты такой.Поверили б они тебе едва ли,Что не знаком из них ты ни одной;А я сказала б каждой встречной смело,Что в нашей схватке я, мол, одолела.
CCLXXXIV Тем более что всякого общеньяУж буду избегать по мере сил.И, юноша, не отвергай моленья:Ты невозвратного меня лишил, —Оставь меня. Нести мои томленьяДай мне одной. Мне свет не будет мил,Но буду жить — и душу успокою.О, сделай так, молю тебя с тоскою!»
CCLXXXV Конечно, понял Африке прекрасноИз этих слов, что уж своим огнемАмур пылать ее заставил властно,Но легкий стыд лишь ставит на своем.И, видя все, как па ладони, ясно,Сказал себе: «Отсюда не уйдем,Пока с тобой еще не потолкую,И запоешь ты песенку другую».
CCLXXXVI Потом он молвил ей среди лобзаний:«О сладостные, милые уста!О лик прекрасный, всех моих желанийЕдиная цветущая мечта!Ты — женщина, одна из всех созданий,Что в жизни мне, как божество, свята!Я, глядя на тебя, воскрес душою:Взяв лучшее, ты небрежешь тщетою!
CCLXXXVII Но в силах ли, любя настолько страстно,Перенести разлуку я с тобой?Один — я умираю повсечасно,С тобой — взнесен блаженною судьбойПревыше всех желаний полновластно!Но ведает Амур, какой тоскойТомится жизнь моя и дни, и ночи,Когда не светят ей вот эти очи!
CCLXXXVIII Но, скажем, пусть я мог бы удалиться,Как ты велишь, — тогда снести ли мне,Что думой одинокою томитьсяОсуждена ты по моей вине?И нашей встрече уж не возвратиться!Так жизнь моя, несчастная вполне,Таким страданьем миг наполнит каждый,Что будет смерть моей единой жаждой.
CCLXXXIX Но, раз не хочешь ты, чтоб я с тобоюОстался тут, пойти бы ты моглаЗдесь недалеко в домик мой со мною.И с матерью б моей ты там жила,И назвала б она тебя родною,Как милую бы дочку, берегла,И так же бы отец. Избушка нашаС невесткой полная была бы чаша».
ССХС «Нет, ни за что так делать не должна я, —Сказала Мензола. — Идти с тобойВ твой дом! Нет, грех мой тяжко искупаяСмиренной, покаянною мольбой,Крушиться буду, грешница такая.И прежде смерть моя придет за мной,Чем к людям покажусь на свет я божий,Венок утратив светлый и пригожий.
CCXCI He с тем пошла Диане вслед я смело,Чтобы вернуться в мир любой ценой.Когда б за прялкой я сидеть хотелаУ матери иль мужнею женой,Далеко увело б такое делоС пути, что мне открыл отец родной,Меня любивший крепко. ПокрывалоДианино пять лет меня спасало.
CCXCII И вот молю — напрасно ли моленье? —Из-за любви, о коей ты твердил,Что подняла тебя на преступленье,Чтоб ты сейчас один домой спешил.Клянусь тебе богиней, чье веленье,Чей выстрел, говоришь, тебя сразил:Твоя любовь мне будет жизни жаждой,Тебя любить я буду мыслью каждой».
CCXCIII «Не будь во мне, — тот отвечал, — сомненья,Что твой обет исполнится точь-в-точь,Что мне отдашь ты сердца все биенья, —Я подозренья отогнал бы прочь.Но горше все обиды, огорченья, —И я боюсь: ничем уж не помочь;Раз ты в лесу, одна — так уж навечноИ я один. Мне страшно бесконечно».
CCXCIV Она в ответ: «Сюда к тебе являтьсяЯ буду очень часто, чтобы намБеседовать вдвоем, вблизи видатьсяБлагоприлично — хоть по целым дням,И верь мне, слова буду я держатьсяИ ждать тебя, — придешь ли только сам?Ведь ты уже связал меня, признаюсь,Я влюблена. Я, кажется, влюбляюсь».
CCXCV От радости душою встрепенулсяВмиг Африко, такую слыша речь:Всех мыслей строй в ней сразу повернулся,Амур успел в пей как пожар зажечь.Черт ангельских лобзаньем он коснулся,Ее в объятья поспешил привлечь,Сказал: «Послушай моего ты словаИ будь одна остаться здесь готова.
CCXCVI Я жду, склонись, о роза молодая,Перед разлукой к милости одной.Ты знаешь, как, одну тебя желая,Искусно изощрял я разум свой,Чтоб овладеть тобой, звезда златая,Теперь велишь расстаться мне с тобой.И вот молю: по своему влеченьюСо мной на миг предайся упоенью,
CCXCVII Довольней я п прочь тогда пущусь,Раз воля такова теперь твоя.О разреши, тебя я вновь коснусь —Да насладимся вместе — ты и я.А завтра я сюда к тебе вернусь —Увидеть вновь тебя, любовь моя:В тебе одной ведь все мои услады.Позволь — и жизнь исполнится отрады».
CCXCVIII «Чего еще ты от несчастной хочешь, —Сказала Мензола, — по какойУсладе с обездоленной хлопочешь?Ты счастлив был. Молю, дай мне покой,Уйди — и тем ты лишь себя упрочишь.А я останусь ждать тебя с тоской.Смотри, уж поздно, скоро солнце канетИ кто-нибудь нас тут вдвоем застанет».
CCXCIX «Ты знаешь хорошо, какой явиласьДо сей поры с тобой услада мне,И что меж нас обоих совершилось,И сколько было горечи на дне, —Так разве полным счастьем сердце билось?Теперь спокойны оба мы вполне —Нам будут неотравленной отрадыИ пыл полней, и сладостней услады».
ССС «Ах, не желай мне, юноша прекрасный,Чтоб худшее за злом вершила зло.Ведь если б ты нашел меня согласной,Мое страданье только б возросло —Лишь разразись Дианы гнев ужасный.Отчаянье мне душу облегло.Молю, как дара, уходи. МояПечаль не будет меньше, чем твоя».
CCCI «Душа моя, не горше сокрушенье,Чем от всего, что нами свершено,Получишь ты. Ведь это преступленьеОсталось для Дианы так темно,Как и для всех. И ты ни на мгновеньеНе пострадаешь. Нам сейчас даноВсе сделать втайне. Кто же нас обидит?Ведь если кто, так бог один увидит.
CCCII И твердо знай: уйдя в глухие дали,Не одаренный ласково тобой,Умру я скоро от большой печали.О, сжалься хоть немного надо мной!»И раз, и два уста ее лобзали,Шепча: «Целуй же, цветик вешний мой!Доверься мне; будь радостной и ясной,Не дай мне умереть с любви несчастной!»
CCCIII Со множеством прельщений и моленийПред Мензолой тут Африко поник —Раз во сто больше наших исчислений;Так жадно целовал уста и лик,Что много раз, и все самозабвенней,Пронзительный ему ответил крик.Ем подбородок, шею, грудь лобзая,Он мнил — фиалка дышит полевая.
CCCIV Какая башня твердо возвышаласьТут на земле, чтобы, потрясенаНапорами такими, не шаталасьИ, гордая, не пала бы она?Кто б, сердцем женщина, тверда осталась,Его броней стальной защищена,Лобзаньям и прельщеньям недоступна,Что сдвинули б и горы совокупно?
CCCV Но сердце Мензолы стальным ли было,Колеблясь и борясь из крайних сил?Амура восторжествовала сила,Он взял ее, связал — и победил.Сначала нежный вкус в ней оскорбилаОбида некая; но милый — мил;Потом помнилось, что влилось в мученьеЖеланье нежное и наслажденье.
CCCVI И так была душой проста девица,Что не ждала иного ничегоВозможного: ей негде просветиться,Как человеческое естествоРождается и человек творится:Слыхала вскользь — не более того;Не знала, что двоих соединеньеТаит живого третьего рожденье.
CCCVII Целуя, молвила: «Мой друг бесценный,Какой-то властной нежною судьбойВлекусь тебе предаться непременноИ не искать защиты никакойПротив тебя. Сдаюсь тебе — и пленнойНет сил уж никаких перед тобойПротивиться Амуру: истиранилМеня тобой — глубоко в сердце ранил,
CCCVIII И я исполню все твои желанья,Все, что захочешь, сделаешь со мной:Утратила я силы для восстаньяПеред Амуром и твоей мольбой;Но лишь молю — яви же состраданье,Потом иди скорей к себе домой:Боюсь, что все же буду здесь открытаПодругами моими — и убита».
CCCIX Дух Африко тут радость охватилаПри виде, как в душе приятно ей;Ее целуя, сколько силы было,Он меру знал в одной душе своей.Природа их на хитрость убедила —Одежды снять как можно поскорей.Казалось, у двоих одно лишь тело:Природа им обоим так велела.
СССХ Друг друга целовали и кусали,Уста в уста, и крепко обнялись.«Душа моя!» — друг дружке лепетали.Воды! Воды! Пожар! Остановись!Мололи жернова — не уставали,И оба распростерлись, улеглись.«Остановись! Увы, увы, увы!Дай умереть! На помощь, боги, вы!»
СССХI Вода поспела, пламя погасили,Замолкли жернова — пора пришла.С Юпитером так боги пособили,Что Мензола от мужа зачалаМладенца-мальчика; что в полной силеИ доблести он рос — вершить дела;Все в свой черед — так о повествованьеМы доброе дадим воспоминанье.
CCCXII Так целый день почти что миновался,Край только солнца, видный, пламенел,Когда усладой каждый надышался,Все совершив, обрел, чего хотел;
1 2 3 4 5 6 7 8