Сердцебиение в груди перешло в болезненное щемящее чувство
. Мои руки соединились, переплетясь пальцами, как у молящегося ребенка. В г
олове замелькали разнообразные картинки, образы, не имевшие никакого от
ношения к Черчиллю Тревису.
Моя мать в белом платье в мелкий цветочек. Мой отец, существовавший для ме
ня лишь на черно-белой плоскости галоида серебра. Яркие огни ярмарочной
площади, дрожащие на решительном лице Харди. Тени внутри теней. Мне стало
трудно дышать. Но вот я вспомнила о Каррингтон. Я уцепилась за ЭТОТ образ,
за свою сестру, моего ребенка, и паника, закрутившись в вихре, отступила.
До меня словно издалека дошел вопрос Зенко, готова ли я ехать в Ривер-Оукс
делать стрижку.
Ц Конечно, Ц ответила я, пытаясь говорить нормальным голосом. Как ни в ч
ем не бывало. Ц Разумеется, я поеду.
Когда я обслужила своего последнего клиента, Зенко вручил мне адрес и дв
а разных кода.
Ц Иногда у ворот дежурит охранник, Ц пояснил он.
Ц У него там ворота? Ц спросила я. Ц У него охранник?
Ц Это называется система безопасности, Ц сказал Зенко. Его лишенный эм
оций тон звучал более уничижительно, чем откровенный сарказм. Ц Богатым
людям без этого нельзя.
Я взяла протянутый мне листок бумаги.
Мою «хонду» следовало помыть, но я пожалела времени. Мне было необходимо
как можно скорее увидеть Черчилля. Чтобы добраться от салона до его дома,
у меня ушло всего пятнадцать минут. В Хьюстоне расстояния измеряются мин
утами, а не милями, поскольку городские пробки способны превратить даже
самый короткий путь в мучительное продвижение сквозь преисподнюю, где а
грессивное поведение водителей всего лишь обычная техника вождения.
Я слышала, Ривер-Оукс сравнивают с Хайленд-парком в Далласе, но Ривер-Оук
с больше и еще дороже. Его можно назвать Беверли-Хиллз Техаса. Ривер-Оукс
Ц это около тысячи акров земли, расположенных на равном расстоянии от д
елового центра города и жилых кварталов, с двумя школами, закрытым клубо
м, высококлассными ресторанами и магазинами, а также морем дивных цветов
, высаженных вдоль дорожек. В 1920-х годах, когда был основан Ривер-Оукс, сущес
твовало, что называется, джентльменское соглашение не допускать туда не
гров и латиноамериканцев, за исключением прислуги. Теперь тех так называ
емых джентльменов уж нет и в помине, а население Ривер-Оукс стало куда бол
ее разнородным. Сейчас тут живут не только белые, но все живущие там опред
еленно богаты. Стоимость самых дешевых домов начинается от миллиона дол
ларов и выше.
Моя видавшая виды «хонда» катила по улицам двухэтажных особняков, мимо «
мерседесов» и «БМВ». Дизайн некоторых домов был выдержан в стиле испанск
ого Возрождения Ц с выложенными плиткой террасами, башенками и орнамен
тальными балконными балюстрадами из кованого железа. Для других образц
ами послужили жилища новоорлеанских плантаторов или дома в колониальн
ом стиле, как в Новой Англии, Ц с белыми колоннами, фронтонами и каминными
трубами с каннелюрами. Все это были просторные особняки с ухоженными уч
астками вокруг, стянувшимися вдоль дорожек тенистыми дубами, напоминаю
щими каких-то стражей-исполинов.
Я предполагала, что дом Черчилля должен представлять собой нечто гранди
озное, но все равно оказалась не готова к встрече с ним. Это было целое име
ние в три акра с ручьем и каменным домом, построенным на манер европейско
го дворца, который располагался в глубине участка. Я остановилась у масс
ивных железных ворот и ввела код. Ворота, к моему облегчению, медленно, как
в сказке, отворились. Ведущая к дому широкая мощеная дорожка разветвлял
ась надвое, одно из ответвлений окружало дом, другое вело к отдельно стоя
вшему гаражу, места в котором запросто хватило бы на десять машин.
Я подъехала к гаражу и припарковалась сбоку, постаравшись занять самое н
езаметное место. Моя бедная «хонда» выглядела развалюхой, оставленной с
тем, чтобы ее увезли на свалку. Двери гаража были полностью стеклянными, и
за ними, точно на витрине, красовались «мерседес»-седан, белый «бентли» и
желтая «шелби-кобра» с раллийными полосами. С другой стороны гаража сто
яли и другие машины, но я была почти в бессознательном состоянии и испыты
вала нервный мандраж, так что мне было не до того, чтобы их разглядывать.
Стоял сравнительно прохладный осенний день, и я радовалась робкому вете
рку, холодившему мой покрытый испариной лоб. Держа в руке сумку с необход
имыми принадлежностями, я приблизилась к парадной двери.
Растения и окаймленные живой изгородью участки лужайки вокруг дома смо
трелись так, будто их поливали водой «Эвиан» и стригли ножничками для ку
тикул. Можно было побиться об заклад, что длинные шелковые полоски мекси
канского ковыля по обеим сторонам центральной дорожки причесывали кар
манным гребешком. Я потянулась к кнопке звонка, расположенной под встрое
нной видеокамерой вроде одной из тех, что видишь у банкоматов.
Позвонив, я увидела, как видеокамера с жужжанием сфокусировалась на мне,
и чуть было не отскочила в сторону. Я вдруг вспомнила, что, уезжая из салон
а, не причесалась и даже не поправила макияж. Но теперь было поздно: я стоя
ла возле дверей богатого дома, и звонок своим зорким глазом упирался пря
мо в меня.
Не прошло и минуты, как дверь открылась. Меня встретила стройная пожилая
женщина, элегантно одетая Ц в зеленых брюках, расшитых бисером туфлях б
ез задника и узорчатой шифоновой блузке. На вид ей можно было дать лет шес
тьдесят, но она была так ухожена, что, возможно, ей было и все семьдесят. Ее с
еребристые волосы были подстрижены и уложены в начес «канализационный
засор», в идеальном объемном массиве которого не было ни дырочки. Мы были
с ней почти одного роста, но ее прическа добавляла ей, наверное, дюйма три.
Бриллиантовые серьги размером с елочные украшения свисали из ушей почт
и до самых плеч.
Она улыбнулась, и от этой искренней улыбки ее глаза превратились в знако
мые темные щелочки. Я тут же сообразила, что это старшая сестра Черчилля, Г
ретхен, которая была три раза помолвлена, но так и не вышла замуж. Черчилль
рассказал, что все женихи Гретхен трагически погибли: первый во время Ко
рейской войны, второй в автокатастрофе, третий от порока сердца, о которо
м никто не подозревал до тех пор, пока тот внезапно не убил его. Потеряв по
следнего жениха, Гретхен заявила, что теперь у нее нет сомнений: ей на роду
написано остаться незамужней, и с тех пор жила одна.
Ее история тронула меня чуть ли не до слез. Я вообразила сестру Черчилля с
тарой девой, одетой во все черное.
Ц Ей не одиноко от того, Ц спросила я робко, Ц от того, что у нее никогда н
е было... Ц Я запнулась, раздумывая, как бы получше выразиться. Плотской лю
бви? Физической близости? Ц Что в ее жизни не было мужчины?
Ц Да нет, черт возьми, она вовсе не чувствует себя одинокой, Ц ответил Че
рчилль, фыркнув. Ц Гретхен никогда не упускает возможности повеселитьс
я. Мужчин у нее было более чем достаточно Ц она просто не хочет выходить з
амуж.
Глядя на эту приятную женщину, видя блеск ее глаз, я подумала про себя: «Да
вы та еще штучка, мисс Гретхен Тревис».
Ц Либерти, я Гретхен Тревис. Ц Она посмотрела на меня так, будто мы с ней д
авние подруги, и, потянулась, чтобы пожать мои руки. Я поставила на пол сум
ку и неуклюже ответила ей рукопожатием. Ее теплые и тонкие пальцы были ун
изаны массивными кольцами с драгоценными камнями. Ц Черчилль рассказы
вал мне о вас, но не сказал, какая вы красавица. Хотите пить, моя милая? У вас
тяжелая сумка? Оставьте ее здесь, а мы попросим кого-нибудь ее принести. З
наете, кого вы мне напоминаете?
Как и Черчилль, она буквально забрасывала вопросами.
Ц Благодарю вас, мэм, я не хочу пить, Ц поспешила ответить я. Ц А сумку я и
сама могу донести. Ц Я подняла с пола сумку.
Гретхен втянула меня внутрь, не отпуская мою свободную руку, словно я был
а ребенком, которого нельзя отпустить одного бродить по дому. Это было ст
ранно, но приятно Ц держаться за руку взрослой женщины. Мы пошли по мрамо
рному полу холла с потолками высотой в два этажа. Вдоль стен располагали
сь ниши с бронзовыми скульптурами. Голос Гретхен отдавался негромким эх
ом. Мы направились к дверям лифта, спрятанного под лестницей в форме подк
овы.
Ц Риту Хейворт, Ц сказала Гретхен, отвечая на собственный вопрос. Ц В «
Джильде» Ц с вьющимися волосами и длинными ресницами. Вы видели этот фи
льм?
Ц Нет, мэм.
Ц Не видели, ну и ладно. Там, кажется, несчастливый конец. Ц Она выпустила
мою руку и нажала на кнопку вызова лифта. Ц Можно подняться по лестнице. Н
о так гораздо проще. Не нужно стоять, если можно сесть, не стоит идти пешко
м, когда можно ехать.
Ц Да, мэм. Ц Я оправила на себе одежду, натянув черную кофточку с клинови
дным вырезом на пояс белых джинсов. Из босоножек на низком каблуке без пя
тки у меня выглядывали ногти с красным лаком. Жаль, подумала я, что не одел
ась утром получше, но я ведь не знала, как все сегодня обернется. Ц Мисс Тр
евис, Ц обратилась я к хозяйке дома, Ц скажите, пожалуйста, как...
Ц Гретхен, Ц поправила меня она. Ц Просто Гретхен.
Ц Гретхен, как он? Я только сегодня узнала о том, что случилось, иначе прис
лала бы цветы или открытку...
Ц Ох, милочка, цветы Ц это лишнее. Нам тут столько всего наприсылали, что
мы не знаем, куда это все девать. Мы старались не распространяться о несча
стном случае. Черчилль говорит, что не хочет никому доставлять беспокойс
тва. Он ведь в гипсе и в кресле-каталке и от этого, думаю, чувствует себя ужа
сно неловко.
Ц У него нога в гипсе?
Ц Пока в мягком. Через две недели наложат жесткий гипс. Доктор сказал, у н
его... Ц Гретхен сосредоточенно прищурилась, Ц осколочный перелом боль
шой берцовой кости, открытый перелом малоберцовой кости и еще сломалась
одна из таранных костей. Ему в ногу поставили восемь длинных винтов, стер
жень снаружи потом уберут, а вот металлическая пластина останется внутр
и навсегда. Ц Гретхен издала смешок. Ц Теперь ему никогда не пройти чере
з металлоиекатель в аэропорту. Хорошо, что у него свой собственный самол
ет.
Я слабо кивнула, но говорить что-либо была не в силах. Я попробовала прибе
гнуть к старому приему, который помогал удерживаться от слез. О нем мне ра
ссказал когда-то муж Марвы, мистер Фергусон. Когда кажется, что вот-вот за
плачешь, потри кончиком языка мягкое нёбо. Пока это делаешь, сказал он, сле
зы не потекут. Это работало, хотя и не всегда.
Ц О, Черчилль Ц очень сильный человек, Ц продолжала Гретхен, цокая язык
ом при виде выражения на моем лице. Ц О нем нечего волноваться, милочка. П
обеспокойтесь лучше обо всех нас. Он будет выведен из строя по меньшей ме
ре в течение пяти месяцев. Мы все за это время просто с ума сойдем.
Дом смахивал на музей Ц с широкими коридорами и высокими потолками, с жи
вописными полотнами на стенах, каждое с отдельной подсветкой. В доме был
о тихо, но где-то в отдаленных комнатах все же что-то происходило: звонили
телефоны, слышались не то какие-то хлопки, не то удары молотком, безошибоч
но узнаваемое позвякивание металлических кастрюль и сковородок. Какие-
то невидимки работали вовсю.
Никогда еще я не видела такой просторной спальни, как та, в которую мы прош
ли. В этом помещении запросто уместилась бы вся моя квартира, да еще и своб
одное место осталось бы. Ряды высоких окон были снабжены колониальными с
тавнями. Пол из струганного вручную орехового дерева кое-где устилали с
пециально состаренные килимы
Килим (тюрк.-перс.) Ц шерстяной безворсовый
двусторонний ковер ручной работы.
, каждый из которых стоил, наверное, как новенький «понтиак». В одном
углу комнаты по диагонали располагалась широченная кровать с резными в
виде спирали столбиками. Отдельную зону образовывали два двухместных д
иванчика, глубокое мягкое кресло с откидывающейся спинкой и плоский пла
зменный телевизор на стене.
Я сразу же отыскала глазами Черчилля: он сидел в кресле-каталке с поднято
й ногой. Всегда хорошо одетый, сейчас Черчилль был в спортивных брюках с р
азрезанной штаниной и желтом легком свитере. Своим видом он напоминал ра
неного льва.
В несколько шагов преодолев разделявшее нас расстояние, я обвила его рук
ами за шею и, вдыхая знакомый запах кожи и слабый аромат дорогого одеколо
на, прижалась губами к его макушке, под седой шевелюрой которой ощущалас
ь крепкая выпуклость его черепа.
Черчилль поднял руку и крепко потрепал меня по спине.
Ц Ничего-ничего, Ц послышался его скрипучий голос. Ц Не надо так. До сва
дьбы заживет. Сейчас же прекрати.
Я вытерла мокрые щеки и выпрямилась. В горле у меня стояли слезы, и я откаш
лялась.
Ц Вы что... пробовали изобразить трюк в стиле Одинокого ковбоя?
Черчилль нахмурился.
Ц Мы с приятелем объезжали верхом его поместье. Вдруг из мескитовых зар
ослей выскочил заяц, и лошадь испугалась. Не успел я и глазом моргнуть, как
уже летел вверх тормашками.
Ц Спину не повредили? Шея цела?
Ц Да, все в порядке. Только вот нога. Ц Черчилль вздохнул и заворчал: Ц Те
перь несколько месяцев буду прикован к этому креслу. И только телевизор,
а по нему ничего, кроме дряни. В ванне придется сидеть на пластмассовом ст
ульчике. Все мне придется подавать, сам ни черта не могу. А мне и так уж нет м
очи как опротивело то, что со мной обращаются как с инвалидом.
Ц Вы и есть инвалид, Ц сказала я. Ц Разве нельзя успокоиться и наслажда
ться тем, что с вами все вокруг нянчатся?
Ц Нянчатся? Ц с негодованием в голосе воскликнул Черчилль. Ц Да никому
до меня дела нет, меня все забросили и хотят уморить. Еду приносят, когда и
м заблагорассудится. Никого не дозовешься, когда надо. Стакана воды никт
о не подаст. Да лабораторная крыса содержится лучше, чем я.
Ц Ну-ну, Черчилль, Ц успокаивающе заворковала Гретхен. Ц Мы еще не прив
ыкли к такому порядку, хотя стараемся как можем. Но мы еще исправимся.
Черчилль оставил ее слова без внимания с явным намерением до конца излит
ь свои жалобы сочувствующему слушателю. Вот сейчас пора принимать викод
ин, сказал он, а его так далеко задвинули на столике в ванной, что достать е
го он не в состоянии.
Ц Я принесу, Ц с готовностью отозвалась я и бросилась в ванную.
Огромное пространство ванной было облицовано терракотовой плиткой и м
рамором с красными прожилками, в центре помещалась овальная ванна, напол
овину утопленная в пол. Душевая кабина и окно были целиком из стеклоблок
ов. Как хорошо, подумала я, что в ванной так просторно Ц Черчиллю есть где
развернуться в кресле-каталке. На одном из столиков я разыскала скоплен
ие коричневых медицинских склянок, а рядом с ними обычный пластмассовый
диспенсер для стаканчиков «Дикси», который в этой идеальной, словно соше
дшей со страниц глянцевого журнала обстановке казался совсем не к месту.
Ц Одну или две? Ц крикнула я, открывая викодин.
Ц Две.
Я налила в стаканчик воды и принесла Черчиллю таблетки. Он взял их, поморщ
ившись, уголки его губ посерели от боли. Я не могла себе представить, как с
ильно у него болела нога, кости которой восставали против инородных мета
ллических штифтов и винтов. Наверное, его организм испытывал стресс, соб
ираясь с силами для борьбы с такой серьезной травмой. Я спросила Черчилл
я, не хочет ли он отдохнуть, а я могла либо подождать, либо приехать в любое
другое время. Но он твердо отказался, заявив, что уже достаточно наотдыха
лся. А вот в чем он действительно нуждается, так это в хорошей компании, ко
торой ему в последнее время очень не хватает. И, сказав это, бросил многозн
ачительный взгляд на Гретхен, которая невозмутимо ответила, что если чел
овек хочет находиться в хорошей компании, то он прежде всего сам должен в
ести себя соответствующим образом.
После минуты беззлобных пререканий Гретхен удалилась, напомнив Черчил
лю, чтобы он позвонил по внутренней связи, если ему что-нибудь понадобитс
я. Я покатила кресло-каталку в ванную и установила ее возле умывальника.
Ц Звони не звони, по внутренней связи никто никогда не отвечает, Ц с раз
дражением пожаловался Черчилль, наблюдая за тем, как я распаковываю свои
инструменты.
Я вытащила и, встряхнув, развернула черную парикмахерскую накидку, котор
ой обернула Черчиллю плечи.
Ц Вам нужна мобильная рация. Вот тогда вы сможете при необходимости свя
заться с человеком напрямую.
Ц Гретхен за своим сотовым телефоном-то уследить не может, Ц ответил Че
рчилль. Ц А уж заставить ее носить с собой рацию точно невозможно.
Ц Разве у вас нет личного помощника или секретаря?
Ц Был, Ц признался Черчилль.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41
. Мои руки соединились, переплетясь пальцами, как у молящегося ребенка. В г
олове замелькали разнообразные картинки, образы, не имевшие никакого от
ношения к Черчиллю Тревису.
Моя мать в белом платье в мелкий цветочек. Мой отец, существовавший для ме
ня лишь на черно-белой плоскости галоида серебра. Яркие огни ярмарочной
площади, дрожащие на решительном лице Харди. Тени внутри теней. Мне стало
трудно дышать. Но вот я вспомнила о Каррингтон. Я уцепилась за ЭТОТ образ,
за свою сестру, моего ребенка, и паника, закрутившись в вихре, отступила.
До меня словно издалека дошел вопрос Зенко, готова ли я ехать в Ривер-Оукс
делать стрижку.
Ц Конечно, Ц ответила я, пытаясь говорить нормальным голосом. Как ни в ч
ем не бывало. Ц Разумеется, я поеду.
Когда я обслужила своего последнего клиента, Зенко вручил мне адрес и дв
а разных кода.
Ц Иногда у ворот дежурит охранник, Ц пояснил он.
Ц У него там ворота? Ц спросила я. Ц У него охранник?
Ц Это называется система безопасности, Ц сказал Зенко. Его лишенный эм
оций тон звучал более уничижительно, чем откровенный сарказм. Ц Богатым
людям без этого нельзя.
Я взяла протянутый мне листок бумаги.
Мою «хонду» следовало помыть, но я пожалела времени. Мне было необходимо
как можно скорее увидеть Черчилля. Чтобы добраться от салона до его дома,
у меня ушло всего пятнадцать минут. В Хьюстоне расстояния измеряются мин
утами, а не милями, поскольку городские пробки способны превратить даже
самый короткий путь в мучительное продвижение сквозь преисподнюю, где а
грессивное поведение водителей всего лишь обычная техника вождения.
Я слышала, Ривер-Оукс сравнивают с Хайленд-парком в Далласе, но Ривер-Оук
с больше и еще дороже. Его можно назвать Беверли-Хиллз Техаса. Ривер-Оукс
Ц это около тысячи акров земли, расположенных на равном расстоянии от д
елового центра города и жилых кварталов, с двумя школами, закрытым клубо
м, высококлассными ресторанами и магазинами, а также морем дивных цветов
, высаженных вдоль дорожек. В 1920-х годах, когда был основан Ривер-Оукс, сущес
твовало, что называется, джентльменское соглашение не допускать туда не
гров и латиноамериканцев, за исключением прислуги. Теперь тех так называ
емых джентльменов уж нет и в помине, а население Ривер-Оукс стало куда бол
ее разнородным. Сейчас тут живут не только белые, но все живущие там опред
еленно богаты. Стоимость самых дешевых домов начинается от миллиона дол
ларов и выше.
Моя видавшая виды «хонда» катила по улицам двухэтажных особняков, мимо «
мерседесов» и «БМВ». Дизайн некоторых домов был выдержан в стиле испанск
ого Возрождения Ц с выложенными плиткой террасами, башенками и орнамен
тальными балконными балюстрадами из кованого железа. Для других образц
ами послужили жилища новоорлеанских плантаторов или дома в колониальн
ом стиле, как в Новой Англии, Ц с белыми колоннами, фронтонами и каминными
трубами с каннелюрами. Все это были просторные особняки с ухоженными уч
астками вокруг, стянувшимися вдоль дорожек тенистыми дубами, напоминаю
щими каких-то стражей-исполинов.
Я предполагала, что дом Черчилля должен представлять собой нечто гранди
озное, но все равно оказалась не готова к встрече с ним. Это было целое име
ние в три акра с ручьем и каменным домом, построенным на манер европейско
го дворца, который располагался в глубине участка. Я остановилась у масс
ивных железных ворот и ввела код. Ворота, к моему облегчению, медленно, как
в сказке, отворились. Ведущая к дому широкая мощеная дорожка разветвлял
ась надвое, одно из ответвлений окружало дом, другое вело к отдельно стоя
вшему гаражу, места в котором запросто хватило бы на десять машин.
Я подъехала к гаражу и припарковалась сбоку, постаравшись занять самое н
езаметное место. Моя бедная «хонда» выглядела развалюхой, оставленной с
тем, чтобы ее увезли на свалку. Двери гаража были полностью стеклянными, и
за ними, точно на витрине, красовались «мерседес»-седан, белый «бентли» и
желтая «шелби-кобра» с раллийными полосами. С другой стороны гаража сто
яли и другие машины, но я была почти в бессознательном состоянии и испыты
вала нервный мандраж, так что мне было не до того, чтобы их разглядывать.
Стоял сравнительно прохладный осенний день, и я радовалась робкому вете
рку, холодившему мой покрытый испариной лоб. Держа в руке сумку с необход
имыми принадлежностями, я приблизилась к парадной двери.
Растения и окаймленные живой изгородью участки лужайки вокруг дома смо
трелись так, будто их поливали водой «Эвиан» и стригли ножничками для ку
тикул. Можно было побиться об заклад, что длинные шелковые полоски мекси
канского ковыля по обеим сторонам центральной дорожки причесывали кар
манным гребешком. Я потянулась к кнопке звонка, расположенной под встрое
нной видеокамерой вроде одной из тех, что видишь у банкоматов.
Позвонив, я увидела, как видеокамера с жужжанием сфокусировалась на мне,
и чуть было не отскочила в сторону. Я вдруг вспомнила, что, уезжая из салон
а, не причесалась и даже не поправила макияж. Но теперь было поздно: я стоя
ла возле дверей богатого дома, и звонок своим зорким глазом упирался пря
мо в меня.
Не прошло и минуты, как дверь открылась. Меня встретила стройная пожилая
женщина, элегантно одетая Ц в зеленых брюках, расшитых бисером туфлях б
ез задника и узорчатой шифоновой блузке. На вид ей можно было дать лет шес
тьдесят, но она была так ухожена, что, возможно, ей было и все семьдесят. Ее с
еребристые волосы были подстрижены и уложены в начес «канализационный
засор», в идеальном объемном массиве которого не было ни дырочки. Мы были
с ней почти одного роста, но ее прическа добавляла ей, наверное, дюйма три.
Бриллиантовые серьги размером с елочные украшения свисали из ушей почт
и до самых плеч.
Она улыбнулась, и от этой искренней улыбки ее глаза превратились в знако
мые темные щелочки. Я тут же сообразила, что это старшая сестра Черчилля, Г
ретхен, которая была три раза помолвлена, но так и не вышла замуж. Черчилль
рассказал, что все женихи Гретхен трагически погибли: первый во время Ко
рейской войны, второй в автокатастрофе, третий от порока сердца, о которо
м никто не подозревал до тех пор, пока тот внезапно не убил его. Потеряв по
следнего жениха, Гретхен заявила, что теперь у нее нет сомнений: ей на роду
написано остаться незамужней, и с тех пор жила одна.
Ее история тронула меня чуть ли не до слез. Я вообразила сестру Черчилля с
тарой девой, одетой во все черное.
Ц Ей не одиноко от того, Ц спросила я робко, Ц от того, что у нее никогда н
е было... Ц Я запнулась, раздумывая, как бы получше выразиться. Плотской лю
бви? Физической близости? Ц Что в ее жизни не было мужчины?
Ц Да нет, черт возьми, она вовсе не чувствует себя одинокой, Ц ответил Че
рчилль, фыркнув. Ц Гретхен никогда не упускает возможности повеселитьс
я. Мужчин у нее было более чем достаточно Ц она просто не хочет выходить з
амуж.
Глядя на эту приятную женщину, видя блеск ее глаз, я подумала про себя: «Да
вы та еще штучка, мисс Гретхен Тревис».
Ц Либерти, я Гретхен Тревис. Ц Она посмотрела на меня так, будто мы с ней д
авние подруги, и, потянулась, чтобы пожать мои руки. Я поставила на пол сум
ку и неуклюже ответила ей рукопожатием. Ее теплые и тонкие пальцы были ун
изаны массивными кольцами с драгоценными камнями. Ц Черчилль рассказы
вал мне о вас, но не сказал, какая вы красавица. Хотите пить, моя милая? У вас
тяжелая сумка? Оставьте ее здесь, а мы попросим кого-нибудь ее принести. З
наете, кого вы мне напоминаете?
Как и Черчилль, она буквально забрасывала вопросами.
Ц Благодарю вас, мэм, я не хочу пить, Ц поспешила ответить я. Ц А сумку я и
сама могу донести. Ц Я подняла с пола сумку.
Гретхен втянула меня внутрь, не отпуская мою свободную руку, словно я был
а ребенком, которого нельзя отпустить одного бродить по дому. Это было ст
ранно, но приятно Ц держаться за руку взрослой женщины. Мы пошли по мрамо
рному полу холла с потолками высотой в два этажа. Вдоль стен располагали
сь ниши с бронзовыми скульптурами. Голос Гретхен отдавался негромким эх
ом. Мы направились к дверям лифта, спрятанного под лестницей в форме подк
овы.
Ц Риту Хейворт, Ц сказала Гретхен, отвечая на собственный вопрос. Ц В «
Джильде» Ц с вьющимися волосами и длинными ресницами. Вы видели этот фи
льм?
Ц Нет, мэм.
Ц Не видели, ну и ладно. Там, кажется, несчастливый конец. Ц Она выпустила
мою руку и нажала на кнопку вызова лифта. Ц Можно подняться по лестнице. Н
о так гораздо проще. Не нужно стоять, если можно сесть, не стоит идти пешко
м, когда можно ехать.
Ц Да, мэм. Ц Я оправила на себе одежду, натянув черную кофточку с клинови
дным вырезом на пояс белых джинсов. Из босоножек на низком каблуке без пя
тки у меня выглядывали ногти с красным лаком. Жаль, подумала я, что не одел
ась утром получше, но я ведь не знала, как все сегодня обернется. Ц Мисс Тр
евис, Ц обратилась я к хозяйке дома, Ц скажите, пожалуйста, как...
Ц Гретхен, Ц поправила меня она. Ц Просто Гретхен.
Ц Гретхен, как он? Я только сегодня узнала о том, что случилось, иначе прис
лала бы цветы или открытку...
Ц Ох, милочка, цветы Ц это лишнее. Нам тут столько всего наприсылали, что
мы не знаем, куда это все девать. Мы старались не распространяться о несча
стном случае. Черчилль говорит, что не хочет никому доставлять беспокойс
тва. Он ведь в гипсе и в кресле-каталке и от этого, думаю, чувствует себя ужа
сно неловко.
Ц У него нога в гипсе?
Ц Пока в мягком. Через две недели наложат жесткий гипс. Доктор сказал, у н
его... Ц Гретхен сосредоточенно прищурилась, Ц осколочный перелом боль
шой берцовой кости, открытый перелом малоберцовой кости и еще сломалась
одна из таранных костей. Ему в ногу поставили восемь длинных винтов, стер
жень снаружи потом уберут, а вот металлическая пластина останется внутр
и навсегда. Ц Гретхен издала смешок. Ц Теперь ему никогда не пройти чере
з металлоиекатель в аэропорту. Хорошо, что у него свой собственный самол
ет.
Я слабо кивнула, но говорить что-либо была не в силах. Я попробовала прибе
гнуть к старому приему, который помогал удерживаться от слез. О нем мне ра
ссказал когда-то муж Марвы, мистер Фергусон. Когда кажется, что вот-вот за
плачешь, потри кончиком языка мягкое нёбо. Пока это делаешь, сказал он, сле
зы не потекут. Это работало, хотя и не всегда.
Ц О, Черчилль Ц очень сильный человек, Ц продолжала Гретхен, цокая язык
ом при виде выражения на моем лице. Ц О нем нечего волноваться, милочка. П
обеспокойтесь лучше обо всех нас. Он будет выведен из строя по меньшей ме
ре в течение пяти месяцев. Мы все за это время просто с ума сойдем.
Дом смахивал на музей Ц с широкими коридорами и высокими потолками, с жи
вописными полотнами на стенах, каждое с отдельной подсветкой. В доме был
о тихо, но где-то в отдаленных комнатах все же что-то происходило: звонили
телефоны, слышались не то какие-то хлопки, не то удары молотком, безошибоч
но узнаваемое позвякивание металлических кастрюль и сковородок. Какие-
то невидимки работали вовсю.
Никогда еще я не видела такой просторной спальни, как та, в которую мы прош
ли. В этом помещении запросто уместилась бы вся моя квартира, да еще и своб
одное место осталось бы. Ряды высоких окон были снабжены колониальными с
тавнями. Пол из струганного вручную орехового дерева кое-где устилали с
пециально состаренные килимы
Килим (тюрк.-перс.) Ц шерстяной безворсовый
двусторонний ковер ручной работы.
, каждый из которых стоил, наверное, как новенький «понтиак». В одном
углу комнаты по диагонали располагалась широченная кровать с резными в
виде спирали столбиками. Отдельную зону образовывали два двухместных д
иванчика, глубокое мягкое кресло с откидывающейся спинкой и плоский пла
зменный телевизор на стене.
Я сразу же отыскала глазами Черчилля: он сидел в кресле-каталке с поднято
й ногой. Всегда хорошо одетый, сейчас Черчилль был в спортивных брюках с р
азрезанной штаниной и желтом легком свитере. Своим видом он напоминал ра
неного льва.
В несколько шагов преодолев разделявшее нас расстояние, я обвила его рук
ами за шею и, вдыхая знакомый запах кожи и слабый аромат дорогого одеколо
на, прижалась губами к его макушке, под седой шевелюрой которой ощущалас
ь крепкая выпуклость его черепа.
Черчилль поднял руку и крепко потрепал меня по спине.
Ц Ничего-ничего, Ц послышался его скрипучий голос. Ц Не надо так. До сва
дьбы заживет. Сейчас же прекрати.
Я вытерла мокрые щеки и выпрямилась. В горле у меня стояли слезы, и я откаш
лялась.
Ц Вы что... пробовали изобразить трюк в стиле Одинокого ковбоя?
Черчилль нахмурился.
Ц Мы с приятелем объезжали верхом его поместье. Вдруг из мескитовых зар
ослей выскочил заяц, и лошадь испугалась. Не успел я и глазом моргнуть, как
уже летел вверх тормашками.
Ц Спину не повредили? Шея цела?
Ц Да, все в порядке. Только вот нога. Ц Черчилль вздохнул и заворчал: Ц Те
перь несколько месяцев буду прикован к этому креслу. И только телевизор,
а по нему ничего, кроме дряни. В ванне придется сидеть на пластмассовом ст
ульчике. Все мне придется подавать, сам ни черта не могу. А мне и так уж нет м
очи как опротивело то, что со мной обращаются как с инвалидом.
Ц Вы и есть инвалид, Ц сказала я. Ц Разве нельзя успокоиться и наслажда
ться тем, что с вами все вокруг нянчатся?
Ц Нянчатся? Ц с негодованием в голосе воскликнул Черчилль. Ц Да никому
до меня дела нет, меня все забросили и хотят уморить. Еду приносят, когда и
м заблагорассудится. Никого не дозовешься, когда надо. Стакана воды никт
о не подаст. Да лабораторная крыса содержится лучше, чем я.
Ц Ну-ну, Черчилль, Ц успокаивающе заворковала Гретхен. Ц Мы еще не прив
ыкли к такому порядку, хотя стараемся как можем. Но мы еще исправимся.
Черчилль оставил ее слова без внимания с явным намерением до конца излит
ь свои жалобы сочувствующему слушателю. Вот сейчас пора принимать викод
ин, сказал он, а его так далеко задвинули на столике в ванной, что достать е
го он не в состоянии.
Ц Я принесу, Ц с готовностью отозвалась я и бросилась в ванную.
Огромное пространство ванной было облицовано терракотовой плиткой и м
рамором с красными прожилками, в центре помещалась овальная ванна, напол
овину утопленная в пол. Душевая кабина и окно были целиком из стеклоблок
ов. Как хорошо, подумала я, что в ванной так просторно Ц Черчиллю есть где
развернуться в кресле-каталке. На одном из столиков я разыскала скоплен
ие коричневых медицинских склянок, а рядом с ними обычный пластмассовый
диспенсер для стаканчиков «Дикси», который в этой идеальной, словно соше
дшей со страниц глянцевого журнала обстановке казался совсем не к месту.
Ц Одну или две? Ц крикнула я, открывая викодин.
Ц Две.
Я налила в стаканчик воды и принесла Черчиллю таблетки. Он взял их, поморщ
ившись, уголки его губ посерели от боли. Я не могла себе представить, как с
ильно у него болела нога, кости которой восставали против инородных мета
ллических штифтов и винтов. Наверное, его организм испытывал стресс, соб
ираясь с силами для борьбы с такой серьезной травмой. Я спросила Черчилл
я, не хочет ли он отдохнуть, а я могла либо подождать, либо приехать в любое
другое время. Но он твердо отказался, заявив, что уже достаточно наотдыха
лся. А вот в чем он действительно нуждается, так это в хорошей компании, ко
торой ему в последнее время очень не хватает. И, сказав это, бросил многозн
ачительный взгляд на Гретхен, которая невозмутимо ответила, что если чел
овек хочет находиться в хорошей компании, то он прежде всего сам должен в
ести себя соответствующим образом.
После минуты беззлобных пререканий Гретхен удалилась, напомнив Черчил
лю, чтобы он позвонил по внутренней связи, если ему что-нибудь понадобитс
я. Я покатила кресло-каталку в ванную и установила ее возле умывальника.
Ц Звони не звони, по внутренней связи никто никогда не отвечает, Ц с раз
дражением пожаловался Черчилль, наблюдая за тем, как я распаковываю свои
инструменты.
Я вытащила и, встряхнув, развернула черную парикмахерскую накидку, котор
ой обернула Черчиллю плечи.
Ц Вам нужна мобильная рация. Вот тогда вы сможете при необходимости свя
заться с человеком напрямую.
Ц Гретхен за своим сотовым телефоном-то уследить не может, Ц ответил Че
рчилль. Ц А уж заставить ее носить с собой рацию точно невозможно.
Ц Разве у вас нет личного помощника или секретаря?
Ц Был, Ц признался Черчилль.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41