тогда у меня, ей-ей, ничего не было. Тепер
ь очень рад служить вам: ведь вы да Наташенька только и родных у меня. Ната
шеньке я везу жениха, моего приятеля, графа. Только вы, пожалуйста, наймите
богатый дом, со всей роскошью, да нашейте моей сестричке, будущей графине
, модного платья и разных уборов, чтоб все было на знатную ногу, чтоб не сты
дно было принять сиятельного. На расходы посылаю двадцать тысяч, а сам пр
ивезу все приданое, шалей, материй, драгоценных вещей и всего. Поторопите
сь все устроить, недели через две я непременно буду.
Любящий вас племянник В. Дмитрицкий».
Вложив в конверт двадцать тысяч, Дмитрицкий запер свою комнату и сам отп
равился с письмом на почту, отдав приказ Черномскому привести жидов с то
варами. Почта была в двух шагах, и потому Дмитрицкий скоро возвратился; но
жиды пронюхали богатого покупщика, набежали со всех сторон с узлами и ящ
иками, разложили свои товары на полу и перебранивались. Жид Мошка с узлом
полотна уверял жида Иоску с ящиком янтарных колечек, сердечек, мундштучк
ов, игольников и прочее, что пану не нужны его игольники, что пан не шьет; а И
оска твердил, что пан не такой дурак, чтоб стал покупать у Мошки миткаль вм
есто полотна.
Старый жид Соломон отталкивал ногой узел другого Мошки и говорил ему, чт
об он добром шел домой, покуда барин взашей его не выгнал.
Ц Ты, голова углом, разве не знаешь, что вельможный пан в бумажные платки
не сморкается?
Ц А что ж, он в твое гнилое сукно будет сморкаться? Славное сукно, седанск
ое! с бумагой пополам!
Ц Не трогай руками! Ц вскричал Соломон, ощетинясь.
Ц Не толкайся! Ц вскричал Мошка.
Жид Хайм притащил дюжины три одеял и готовился, только что войдет вельмо
жный пан, раскинуть одно на всю комнату по головам и товарам и крикнуть:
Ц А вот зе, вельмозный пан, самые луцция покрывала, двухспальные, каких л
уцце не бывает! усь если пан хоцет иметь покрывала, так усь пан будет ласко
в: купит вот это.
Но Шлем, посматривая в окно, говорил Хайму:
Ц Видишь, офицер приехал к Ханзе, ты бы шел туда; он скорей купит одеяло, а
вельможному пану не нужно одеяло; вельможный пан хочет купить материй на
жилетки.
Ц Дз, эх! узнал он, что у тебя есть жилетки, каких и даром никому не надо!
Ц Дз, эх, Ц повторял и Черномский, Ц промотает та каналья Дмитрицкий у м
еня все деньги!…
Только что вошел Дмитрицкий, жиды в один голос начали высчитывать свои т
овары.
Ц Ну, что у вас есть, показывай, Ц сказал он, садясь на диван.
Жиды полезли на него толпой, давят, толкают друг друга; крик страшный. «Сук
но седанское, пане! какого цвету прикажет пан? Полотно голландское! Перча
тки, пан, французские! Платки, пан, материи разные, атлас, бархат, тафта!… Пер
чатки, пан: какую прикажет пан вырезать?… Ситцы!… Колечко пану?… цепочки, с
ерьги брильянтовые!»
Ц Вон! Ц крикнул Дмитрицкий. Все вдруг умолкли.
Ц А что ж пану угодно? Ц вызвался Соломон.
Ц Молчать!… Ты! показывай серьги брильянтовые!… Скверные!…
Ц А вот зе лучше! работа какая! брильянты с бирюзой.
Ц Гадкие! что стоют?
Ц Дешево, пан, для пана триста червонцев.
Ц Сто хочешь?
Ц Да помилуй, пан, как это можно покупать такую дрянь! им вся цена десять к
арбованных! Камни фальшивые! Ц вскричал Черномский.
Ц Тебя спрашивают? Ц прикрикнул Дмитрицкий.
Ц Пан только деньги бросит; у меня есть брильянтовые серьги, я пану уступ
лю их за сто червонных, не такие, Ц сказал Черномский.
Ц Свои подаришь сам невесте… Это что, мундштуки? что этот стоит?
Ц Двадцать червонных.
Ц Десять.
Ц Ах ты, свента матка Мария! Это композиция!
Ц Мне все равно, композиция или янтарь, я покупаю, что мне нравится.
Ц У пана денег много! пану деньги нипочем! пан их не наживал трудом!
Ц Ни трудом, ни мошенничеством: по наследию достались; и потому молчи! Чт
о это, шали? Показывай.
Ц Аглецкие, самые лучшие! бур де су а
[95] Сорт шелковой материи (франц.).
!
Ц Что голубая?
Ц Пятьдесят червонных.
Ц Дорого! возьмешь и половину.
Ц Видно, пан знает толк, Ц сказал Черномский, ахнув, Ц сшивная, середина
от старой дрянной шали, девки носят! Возьми, пан, за эту цену мою тибетскую.
Ц Пустяки! Ты свою подаришь сам невесте; а эту я подарю ей.
Ц Чтоб моя невеста носила такую поскудную шаль! фи!
Ц Не хочешь? Ну, так я подарю ей турецкую, выпишу из Одессы.
Ц Турецкую пану! у меня такая турецкая… Дз, эх! Ц вскричал жид и, оставив
свой узел и шали, разложенные по полу, схватился за шапку и побежал вон.
Ц У пана много денег, что пан так бросает их! Ц сказал Черномский с страд
альческим выражением лица, как будто у него жилы тянут.
Ц А тебя кто просит сожалеть о моих деньгах?
Ц Нельзя, пане, нельзя не жалеть; деньги не легко достаются.
Ц Потом и кровью: оттого-то ты такой худой и бледный. Трудно переводить д
еньги из чужого кармана в свой! Вели-ко подать мне бутылку шампанского Ц
я выпью за твое здоровье,
Ц Пану шутки!
Ц Вот, васе сиятельство! вот настоящая турецкая! Ц вскричал запыхавший
ся жид, вбежав в комнату с новым узлом.
Ц Показывай!
Ц Ганц фейн
[96] Верх красоты (евр.).
! Дз-эх! вот шаль! у султана турецкого нет такой!
Ц Что стоит?
Ц Пятьсот червонных; только десять червонных и наживаю барыша.
Ц Я тебе дам за нее…
Ц Пан! Ц вскричал Черномский, Ц для бога, позволь мне торговаться и пок
упать пану! Пан не знает толку в товарах!
Ц А тебе-то что?
Ц Не могу! панья матка бога, не могу!
Ц Ну, изволь, покупай!
Ц Что просишь ты за шаль? а? Ц спросил Черномский, уставив глаза на жида.
Ц Пятьсот червонных.
Ц Берешь восемьдесят?
Ц Пан покупать не хочет, Ц сказал жид, складывая шаль.
Ц Тут тебе ровно десять червонных наживы.
Жид, ни слова не говоря, сложил шали в узел, укрутил его тесьмой, взвалил на
плечи и сказав… «прощайте, пане!» вышел.
Ц Ты с ума сошел, вместо пятисот даешь восемьдесят! Мне шаль нравится, я д
ам ему двести пятьдесят червонных.
Ц Завтра шаль будет у пана за семьдесят пять червонных. Не хотел брать де
сяти барыша, Ц возьмет пять.
В тот же день жид пришел снова.
Ц А что ж, пане, «шаль? Деньги нужны, в убыток продаю; извольте, беру четыре
ста червонных.
Ц Восемьдесят.
Ц Триста пятьдесят, угодно?
Ц Ни копейки.
Ц Ну! будь пан так счастлив! отдаю за триста! И жид хотел развязывать узел.
Ц И не хлопочи! Больше восьмидесяти сегодня не возьмешь, а завтра отдашь
за семьдесят пять.
Ц Пану не угодно покупать? Ц сказал жид; долго завязывал узел и, наконец,
ушел.
Через час явился снова, сбавил цены на половину.
Через час снова пришел и, положив шаль на стол, сказал:
Ц Эх, что делать! Пан такой счастливый! Уж я знаю, что пан сам что-нибудь пр
ибавит.
Ц Как же это ты, жид проклятый, Ц сказал Дмитрицкий, Ц запросил пятьсот
червонных, а отдал за восемьдесят?
Ц А что ж, я виноват, Ц отвечал жид, Ц коли нет счастья!
III
Дмитрицкий давно не был на родине, в славном Путивле, где некогда на город
ских забралах горько плакала Ярославна, молилась ветру, чтоб он вздул па
руса милого друга Игоря Всеволодовича на обратный путь из стран половец
ких; молилась Днепру, чтоб он взлелеял на себе насады (корабли) его, молила
сь тресветлому солнцу, чтоб оно не палило в безводном поле жаждою дружин
у храброго князя
[97] Здесь Вельтман излагает своими словами песенный плач Ярославны
Ц героини из древнерусской повести «Слово о полку Игореве».
.
Но этой ограды Путивля, с которой Ярославна встречала взорами своего мил
ого князя, давно уже и следа нет. И тут, как и везде, давно русские терема и с
ветлицы стали щебнем, а жизнь черноземом Ц до материка не дороешься.
Тетка Дмитрицкого, Дарья Ивановна, была замужем за мелким чиновником, ко
торый волею божиею помре, оставив ей и дочери Наташеньке в наследие мале
нький домик. С этого домика Дарья Ивановна получала около трехсот рублей
, а иногда и поболее доходу. Наташенька, в коленкоровом платьице, была миле
нькая девочка. Курс учения ее был не велик. Имея хорошие от природы способ
ности, она выучилась, можно сказать, сама читать и писать, выучилась шить п
латьица, корсеты и юбочки, вязать и штопать чулки, выучилась завивать себ
е на ночь волосы, а поутру расчесывать и разглаживать по щеке, распускать
локонами, заплетать косу, свертывать ее жгутом и затыкать гребнем, следу
я моде, то на макушке, то на затылке; выучилась учтиво приседать и смотреть
умильно глазками на молодых людей Ц этому выучила ее природа; выучилас
ь смотреть скромно и равнодушно на пожилых, Ц и этому выучила ее природа
. Сверх всего этого она переняла у одной подруги играть на гитаре и петь це
лых три романса: двух соловьев да, кажется, канареечку.
Покуда домик Дарьи Ивановны не требовал починки, крыша не текла, стены и б
алки не подгнили, до тех пор Дарья Ивановна и думать не думала ни о чем; при
ход с расходами был верен.
Ц Чего ж более, слава тебе, господи, Ц говорила она всему городу (потому ч
то со всем городом была знакома), Ц ни в чем не нуждаюсь.
Злые языки длинны, никак не обойдутся без того, чтоб не сосчитать, что в чу
жом кармане, не переверить чужого приходу с расходом, не вывести сомнени
й: возможно ли прожить целый год в довольствии тремястами рублями, Ц ну,
положим, хоть и тремястами пятьюдесятью? и не заключить: уж, конечно, что р
егистратор Фирс Игнатьич живет лет восемь в деревянном домишке Дарьи Ив
ановны не даром.
Ц Уж, конечно, не даром: платит за квартиру триста рублей в год.
Ц Нет, уж вот даром! Триста рублей платит за развалины; мы свой мезонин от
дали бы за двести. Я и намекала: плохонек дом-то Дарьи Ивановны; чай, у вас и
сквозит и протекает, Фирс Игнатьич? Ц «Да, немножко, Палагея Ивановна».
Ц «Что ж это вы не подумаете нанять другую квартиру: ведь вы можете ревма
тизм получить, у вас здоровье такое хилое». Ц «Место удобно, близко от су
дебных мест, да и привычка!» Ц «Знаю, батюшка, знаю, подумала я сама себе: ко
шки привыкают к месту, а люди к людям: живмя живешь на другой половине, кот
орая покрепче!»
Эти толки не доходили до Дарьи Ивановны; Фирс Игнатьич привык к своей ква
ртире, где подчас было и холодненько; а Дарья Ивановна привыкла к древнос
ти дома своего; привыкла и к постояльцу Ц все-таки мужчина в доме, да и при
том же такой добрый, угодливый, что ни попроси, все сделает: совершенно уже
как свой человек. Как ни привык, однако ж, Фирс Игнатьич к течи, но, верно, кт
о-нибудь стал сбивать его с толку. После одной бури, которая чуть-чуть не р
азнесла по бревну дом Дарьи Ивановны, Фирс Игнатьич пришел к ней и говори
т:
Ц Дарья Ивановна, уж извините, а мне приходится нанять другую квартиру.
Ц Что такое, Фирс Игнатьич? что так вам моя не понравилась? Жили-жили стол
ько лет да вдруг расходиться; нет, Фирс Игнатьич, это грех!
Ц Да помилуйте, течет так, что места не найдешь, где присесть и прилечь.
Ц Да потерпите, Фирс Игнатьич, все исправлю; что делать, напишу в полк пле
мяннику; совестно, а попрошу у него; вот и Наташа подросла, авось найдется
жених, выдам замуж, уступлю вам эту половину Ц эта крепенькая, Ц сама пе
рейду на вашу.
Ц За эту-то половину вы потребуете прибавки, чай.
Ц Нет, ни копеечки не набавлю; для вас за ту же цену, только не сходите с кв
артиры.
Ц Да, ведь, бог знает, когда еще это будет.
Ц Ах, батюшко, да нет ли у вас в суде женишка? вот письмоводитель-то, что к в
ам ходит, кажется порядочный человек.
Ц Славный человек!
Ц Ведь вы с ним, чай, приятель: что бы вам повести словом, привести бы его к
нам…
Ц Хм! Ц произнес, улыбнувшись, Фирс Игнатьич.
Ц Чему вы усмехнулись?
Ц Сам он просил, чтоб я познакомил его с вами.
Ц Зачем же дело стало?
Ц Да я думал, вам еще не понравится, что молодой человек ухаживает за Нат
альей Павловной; состояния же он не имеет.
Ц И! лишь бы был дельный человек Ц наживет!
Ц Я, пожалуй, Ц сказал Фирс Игнатьич, и в тот же день ввечеру привел с соб
ой Андрея Павловича Илиадина.
Наташенька была вне себя от радости, потупляла глаза в землю и все красне
ла. Андрей Павлович также, что ни слово к ней, то вспыхнет. Дарья Ивановна з
аметила, что что-нибудь да уж есть между молодыми людьми, и сначала рада б
ыла, что дело скоро может сладиться; а потом задумалась.
Ц Господи, да что ж я буду делать одна-одинехонька без Наташи?… домишка р
азвалится, где я буду жить, чем я буду жить? Отдам я за бедного, а сама ступай
по миру!… а еще и сама из веку не выжила: сорока еще нет; кроме куска хлеба, н
ужно и платьице и чепчик порядочный, салопчик, и мало ли что…
Дарья Ивановна совершенно раздумала выдавать дочь за бедняка, когда Анд
рей Павлович явился с предложением, уверенный, что отказа не будет, потом
у что Фирс Игнатьич намекнул, что он нравится и самой Дарье Ивановне.
Ц Благодарю, Андрей Павлович, за честь, которую вы мне делаете; но вот обс
тоятельство: вы бедны, да и у дочери моей нет ничего, Ц отвечала она.
Ц Дарья Ивановна! Ц сказал Андрей Павлович, Ц я не требую ничего, кроме
руки Натальи Павловны, осчастливьте меня! с нас двух жалованья моего дос
таточно будет.
Ц Андрей Павлович, Ц отвечала Дарья Ивановна, Ц положим, и так, да я дол
жна подумать и о себе: я в дочь положила все; хоть у ней нет приданого, а зато
всему выучила ее, она и поет у меня, и хозяйка на редкость Ц рукодельница,
надо же, чтоб за материнское попечение она обеспечила старость мою…
Ц Неужели вы думаете, что мы вас оставим?
Ц Кто говорит; да у вас-то что ж есть, чтоб меня прилично содержать; а мне в
едь еще с добрыми людьми жить; и к себе прими и в люди поди. Нет, Андрей Павло
вич, уж, верно, этому не быть.
Ц Дарья Ивановна! Ц повторил Андрей Павлович, Ц осчастливьте!
Ц И рада бы… человек вы прекрасный, парочка дочери моей, да, верно, богу не
угодно… Дело другое, если б я сама была пристроена… замужем… и горюшка бы
мало, еще вас бы наградила… а то… домишка провалится и весь доход мой с ним
… Фирс Игнатьич и то грозится уж съезжать… Как съедет… что я буду делать?…
Ц Дарья Ивановна прослезилась. Ц Я привыкла к нему, как к родному! Ц при
бавила она и зарыдала. Ц Обо мне муж так не заботился, как он…
Ц Он не съедет, ей-богу, не съедет! Ц сказал Андрей Павлович в утешение Д
арье Ивановне, Ц он так привык к вам…
Ц А вы почему знаете?…
Ц Да это видно, Дарья Ивановна.
Ц Что ж он говорил про меня?
Ц Он говорит, что вы такая прекрасная хозяйка, каких он сроду не видал.
Ц Неужели? голубчик мой!… Какой он добрый, не правда ли?
Ц Необыкновенный человек.
Ц Необыкновенный человек!… Восемь лет стоит у меня, хоть бы поморщился! С
мирный, учтивый, господи боже мой! ведь знаю я мужчин, и муж у меня был челов
ек хороший, да все не то… Восемь лет под одной кровлей живем, Андрей Павлов
ич, Ц что-нибудь да значит! и не к такому человеку привыкнешь! Ц Дарья Ив
ановна снова прослезилась.
Ц И он как привык к вам, Дарья Ивановна!
Ц Да что ж, все это не прочно!… ведь он не муж мне Ц сегодня у меня, а завтра
взял да и переехал: а я-то что тогда?… умру с горя, да и только!
Ц Да я уверен, Дарья Ивановна, что он ни за что не оставит вас, Ц сказал Ан
дрей Павлович.
Ц А вы порука за него? Поручитесь, да и берите Наташу… а без того не могу, е
й-ей не могу! кому-нибудь и со мной надо остаться… Это теперь общее наше де
ло, а потому-то я и говорю вам откровенно… О, да будь Фирс Игнатьич муж мой,
какая бы и для вас-то выгода, как бы я вас-то пристроила: у меня дом, у него ес
ть капиталец, Ц домик-то поправили бы. Здесь сами, а другую-то половину ва
м с Наташей Ц живите себе да поживайте.
У письмоводителя сердце ёкнуло, взор просветлел. «В самом деле, Ц подума
л он, Ц это прекрасно!…» Ц Так Наташенька моя, Дарья Ивановна, если я устр
ою дело?
Ц Только устройте, нечего и говорить.
Андрей Павлович поцеловал руку Дарьи Ивановны и побежал к Фирсу Игнатьи
чу, который смиренно занят был какими-то отчетами.
Ц Ну что, Ц спросил он, Ц говорили?
Ц Нет еще, Фирс Игнатьич.
Ц Э, какой! чего боитесь, Дарья Ивановна такая добрая женщина.
Ц Как-то страшно!
Ц Вот еще, что тут страшного.
Ц Да, вы когда-нибудь сватались?
Ц Я? Нет.
Ц То-то и есть, что о других-то как-то легко говорить, а извольте-ко о само
м себе!
Ц Оно правда, Ц сказал Фирс Игнатьич, задумавшись, Ц испытал я это… чер
т знает, никак язык не поворотится… Придешь, думаешь, вот скажу, да и ни сло
ва; а время-то уходит да уходит! годы! хм! я бы давно уж женат был, да смелости
нет!…
Ц А вы также влюблены в кого-нибудь, Фирс Игнатьич?
Ц Нет, что за влюблен; а хотелось бы судьбу пристроить: состареешься холо
стяком Ц и души не с кем будет отвести в четырех стенах.
Ц О чем же вы думаете, Фирс Игнатьич?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75
ь очень рад служить вам: ведь вы да Наташенька только и родных у меня. Ната
шеньке я везу жениха, моего приятеля, графа. Только вы, пожалуйста, наймите
богатый дом, со всей роскошью, да нашейте моей сестричке, будущей графине
, модного платья и разных уборов, чтоб все было на знатную ногу, чтоб не сты
дно было принять сиятельного. На расходы посылаю двадцать тысяч, а сам пр
ивезу все приданое, шалей, материй, драгоценных вещей и всего. Поторопите
сь все устроить, недели через две я непременно буду.
Любящий вас племянник В. Дмитрицкий».
Вложив в конверт двадцать тысяч, Дмитрицкий запер свою комнату и сам отп
равился с письмом на почту, отдав приказ Черномскому привести жидов с то
варами. Почта была в двух шагах, и потому Дмитрицкий скоро возвратился; но
жиды пронюхали богатого покупщика, набежали со всех сторон с узлами и ящ
иками, разложили свои товары на полу и перебранивались. Жид Мошка с узлом
полотна уверял жида Иоску с ящиком янтарных колечек, сердечек, мундштучк
ов, игольников и прочее, что пану не нужны его игольники, что пан не шьет; а И
оска твердил, что пан не такой дурак, чтоб стал покупать у Мошки миткаль вм
есто полотна.
Старый жид Соломон отталкивал ногой узел другого Мошки и говорил ему, чт
об он добром шел домой, покуда барин взашей его не выгнал.
Ц Ты, голова углом, разве не знаешь, что вельможный пан в бумажные платки
не сморкается?
Ц А что ж, он в твое гнилое сукно будет сморкаться? Славное сукно, седанск
ое! с бумагой пополам!
Ц Не трогай руками! Ц вскричал Соломон, ощетинясь.
Ц Не толкайся! Ц вскричал Мошка.
Жид Хайм притащил дюжины три одеял и готовился, только что войдет вельмо
жный пан, раскинуть одно на всю комнату по головам и товарам и крикнуть:
Ц А вот зе, вельмозный пан, самые луцция покрывала, двухспальные, каких л
уцце не бывает! усь если пан хоцет иметь покрывала, так усь пан будет ласко
в: купит вот это.
Но Шлем, посматривая в окно, говорил Хайму:
Ц Видишь, офицер приехал к Ханзе, ты бы шел туда; он скорей купит одеяло, а
вельможному пану не нужно одеяло; вельможный пан хочет купить материй на
жилетки.
Ц Дз, эх! узнал он, что у тебя есть жилетки, каких и даром никому не надо!
Ц Дз, эх, Ц повторял и Черномский, Ц промотает та каналья Дмитрицкий у м
еня все деньги!…
Только что вошел Дмитрицкий, жиды в один голос начали высчитывать свои т
овары.
Ц Ну, что у вас есть, показывай, Ц сказал он, садясь на диван.
Жиды полезли на него толпой, давят, толкают друг друга; крик страшный. «Сук
но седанское, пане! какого цвету прикажет пан? Полотно голландское! Перча
тки, пан, французские! Платки, пан, материи разные, атлас, бархат, тафта!… Пер
чатки, пан: какую прикажет пан вырезать?… Ситцы!… Колечко пану?… цепочки, с
ерьги брильянтовые!»
Ц Вон! Ц крикнул Дмитрицкий. Все вдруг умолкли.
Ц А что ж пану угодно? Ц вызвался Соломон.
Ц Молчать!… Ты! показывай серьги брильянтовые!… Скверные!…
Ц А вот зе лучше! работа какая! брильянты с бирюзой.
Ц Гадкие! что стоют?
Ц Дешево, пан, для пана триста червонцев.
Ц Сто хочешь?
Ц Да помилуй, пан, как это можно покупать такую дрянь! им вся цена десять к
арбованных! Камни фальшивые! Ц вскричал Черномский.
Ц Тебя спрашивают? Ц прикрикнул Дмитрицкий.
Ц Пан только деньги бросит; у меня есть брильянтовые серьги, я пану уступ
лю их за сто червонных, не такие, Ц сказал Черномский.
Ц Свои подаришь сам невесте… Это что, мундштуки? что этот стоит?
Ц Двадцать червонных.
Ц Десять.
Ц Ах ты, свента матка Мария! Это композиция!
Ц Мне все равно, композиция или янтарь, я покупаю, что мне нравится.
Ц У пана денег много! пану деньги нипочем! пан их не наживал трудом!
Ц Ни трудом, ни мошенничеством: по наследию достались; и потому молчи! Чт
о это, шали? Показывай.
Ц Аглецкие, самые лучшие! бур де су а
[95] Сорт шелковой материи (франц.).
!
Ц Что голубая?
Ц Пятьдесят червонных.
Ц Дорого! возьмешь и половину.
Ц Видно, пан знает толк, Ц сказал Черномский, ахнув, Ц сшивная, середина
от старой дрянной шали, девки носят! Возьми, пан, за эту цену мою тибетскую.
Ц Пустяки! Ты свою подаришь сам невесте; а эту я подарю ей.
Ц Чтоб моя невеста носила такую поскудную шаль! фи!
Ц Не хочешь? Ну, так я подарю ей турецкую, выпишу из Одессы.
Ц Турецкую пану! у меня такая турецкая… Дз, эх! Ц вскричал жид и, оставив
свой узел и шали, разложенные по полу, схватился за шапку и побежал вон.
Ц У пана много денег, что пан так бросает их! Ц сказал Черномский с страд
альческим выражением лица, как будто у него жилы тянут.
Ц А тебя кто просит сожалеть о моих деньгах?
Ц Нельзя, пане, нельзя не жалеть; деньги не легко достаются.
Ц Потом и кровью: оттого-то ты такой худой и бледный. Трудно переводить д
еньги из чужого кармана в свой! Вели-ко подать мне бутылку шампанского Ц
я выпью за твое здоровье,
Ц Пану шутки!
Ц Вот, васе сиятельство! вот настоящая турецкая! Ц вскричал запыхавший
ся жид, вбежав в комнату с новым узлом.
Ц Показывай!
Ц Ганц фейн
[96] Верх красоты (евр.).
! Дз-эх! вот шаль! у султана турецкого нет такой!
Ц Что стоит?
Ц Пятьсот червонных; только десять червонных и наживаю барыша.
Ц Я тебе дам за нее…
Ц Пан! Ц вскричал Черномский, Ц для бога, позволь мне торговаться и пок
упать пану! Пан не знает толку в товарах!
Ц А тебе-то что?
Ц Не могу! панья матка бога, не могу!
Ц Ну, изволь, покупай!
Ц Что просишь ты за шаль? а? Ц спросил Черномский, уставив глаза на жида.
Ц Пятьсот червонных.
Ц Берешь восемьдесят?
Ц Пан покупать не хочет, Ц сказал жид, складывая шаль.
Ц Тут тебе ровно десять червонных наживы.
Жид, ни слова не говоря, сложил шали в узел, укрутил его тесьмой, взвалил на
плечи и сказав… «прощайте, пане!» вышел.
Ц Ты с ума сошел, вместо пятисот даешь восемьдесят! Мне шаль нравится, я д
ам ему двести пятьдесят червонных.
Ц Завтра шаль будет у пана за семьдесят пять червонных. Не хотел брать де
сяти барыша, Ц возьмет пять.
В тот же день жид пришел снова.
Ц А что ж, пане, «шаль? Деньги нужны, в убыток продаю; извольте, беру четыре
ста червонных.
Ц Восемьдесят.
Ц Триста пятьдесят, угодно?
Ц Ни копейки.
Ц Ну! будь пан так счастлив! отдаю за триста! И жид хотел развязывать узел.
Ц И не хлопочи! Больше восьмидесяти сегодня не возьмешь, а завтра отдашь
за семьдесят пять.
Ц Пану не угодно покупать? Ц сказал жид; долго завязывал узел и, наконец,
ушел.
Через час явился снова, сбавил цены на половину.
Через час снова пришел и, положив шаль на стол, сказал:
Ц Эх, что делать! Пан такой счастливый! Уж я знаю, что пан сам что-нибудь пр
ибавит.
Ц Как же это ты, жид проклятый, Ц сказал Дмитрицкий, Ц запросил пятьсот
червонных, а отдал за восемьдесят?
Ц А что ж, я виноват, Ц отвечал жид, Ц коли нет счастья!
III
Дмитрицкий давно не был на родине, в славном Путивле, где некогда на город
ских забралах горько плакала Ярославна, молилась ветру, чтоб он вздул па
руса милого друга Игоря Всеволодовича на обратный путь из стран половец
ких; молилась Днепру, чтоб он взлелеял на себе насады (корабли) его, молила
сь тресветлому солнцу, чтоб оно не палило в безводном поле жаждою дружин
у храброго князя
[97] Здесь Вельтман излагает своими словами песенный плач Ярославны
Ц героини из древнерусской повести «Слово о полку Игореве».
.
Но этой ограды Путивля, с которой Ярославна встречала взорами своего мил
ого князя, давно уже и следа нет. И тут, как и везде, давно русские терема и с
ветлицы стали щебнем, а жизнь черноземом Ц до материка не дороешься.
Тетка Дмитрицкого, Дарья Ивановна, была замужем за мелким чиновником, ко
торый волею божиею помре, оставив ей и дочери Наташеньке в наследие мале
нький домик. С этого домика Дарья Ивановна получала около трехсот рублей
, а иногда и поболее доходу. Наташенька, в коленкоровом платьице, была миле
нькая девочка. Курс учения ее был не велик. Имея хорошие от природы способ
ности, она выучилась, можно сказать, сама читать и писать, выучилась шить п
латьица, корсеты и юбочки, вязать и штопать чулки, выучилась завивать себ
е на ночь волосы, а поутру расчесывать и разглаживать по щеке, распускать
локонами, заплетать косу, свертывать ее жгутом и затыкать гребнем, следу
я моде, то на макушке, то на затылке; выучилась учтиво приседать и смотреть
умильно глазками на молодых людей Ц этому выучила ее природа; выучилас
ь смотреть скромно и равнодушно на пожилых, Ц и этому выучила ее природа
. Сверх всего этого она переняла у одной подруги играть на гитаре и петь це
лых три романса: двух соловьев да, кажется, канареечку.
Покуда домик Дарьи Ивановны не требовал починки, крыша не текла, стены и б
алки не подгнили, до тех пор Дарья Ивановна и думать не думала ни о чем; при
ход с расходами был верен.
Ц Чего ж более, слава тебе, господи, Ц говорила она всему городу (потому ч
то со всем городом была знакома), Ц ни в чем не нуждаюсь.
Злые языки длинны, никак не обойдутся без того, чтоб не сосчитать, что в чу
жом кармане, не переверить чужого приходу с расходом, не вывести сомнени
й: возможно ли прожить целый год в довольствии тремястами рублями, Ц ну,
положим, хоть и тремястами пятьюдесятью? и не заключить: уж, конечно, что р
егистратор Фирс Игнатьич живет лет восемь в деревянном домишке Дарьи Ив
ановны не даром.
Ц Уж, конечно, не даром: платит за квартиру триста рублей в год.
Ц Нет, уж вот даром! Триста рублей платит за развалины; мы свой мезонин от
дали бы за двести. Я и намекала: плохонек дом-то Дарьи Ивановны; чай, у вас и
сквозит и протекает, Фирс Игнатьич? Ц «Да, немножко, Палагея Ивановна».
Ц «Что ж это вы не подумаете нанять другую квартиру: ведь вы можете ревма
тизм получить, у вас здоровье такое хилое». Ц «Место удобно, близко от су
дебных мест, да и привычка!» Ц «Знаю, батюшка, знаю, подумала я сама себе: ко
шки привыкают к месту, а люди к людям: живмя живешь на другой половине, кот
орая покрепче!»
Эти толки не доходили до Дарьи Ивановны; Фирс Игнатьич привык к своей ква
ртире, где подчас было и холодненько; а Дарья Ивановна привыкла к древнос
ти дома своего; привыкла и к постояльцу Ц все-таки мужчина в доме, да и при
том же такой добрый, угодливый, что ни попроси, все сделает: совершенно уже
как свой человек. Как ни привык, однако ж, Фирс Игнатьич к течи, но, верно, кт
о-нибудь стал сбивать его с толку. После одной бури, которая чуть-чуть не р
азнесла по бревну дом Дарьи Ивановны, Фирс Игнатьич пришел к ней и говори
т:
Ц Дарья Ивановна, уж извините, а мне приходится нанять другую квартиру.
Ц Что такое, Фирс Игнатьич? что так вам моя не понравилась? Жили-жили стол
ько лет да вдруг расходиться; нет, Фирс Игнатьич, это грех!
Ц Да помилуйте, течет так, что места не найдешь, где присесть и прилечь.
Ц Да потерпите, Фирс Игнатьич, все исправлю; что делать, напишу в полк пле
мяннику; совестно, а попрошу у него; вот и Наташа подросла, авось найдется
жених, выдам замуж, уступлю вам эту половину Ц эта крепенькая, Ц сама пе
рейду на вашу.
Ц За эту-то половину вы потребуете прибавки, чай.
Ц Нет, ни копеечки не набавлю; для вас за ту же цену, только не сходите с кв
артиры.
Ц Да, ведь, бог знает, когда еще это будет.
Ц Ах, батюшко, да нет ли у вас в суде женишка? вот письмоводитель-то, что к в
ам ходит, кажется порядочный человек.
Ц Славный человек!
Ц Ведь вы с ним, чай, приятель: что бы вам повести словом, привести бы его к
нам…
Ц Хм! Ц произнес, улыбнувшись, Фирс Игнатьич.
Ц Чему вы усмехнулись?
Ц Сам он просил, чтоб я познакомил его с вами.
Ц Зачем же дело стало?
Ц Да я думал, вам еще не понравится, что молодой человек ухаживает за Нат
альей Павловной; состояния же он не имеет.
Ц И! лишь бы был дельный человек Ц наживет!
Ц Я, пожалуй, Ц сказал Фирс Игнатьич, и в тот же день ввечеру привел с соб
ой Андрея Павловича Илиадина.
Наташенька была вне себя от радости, потупляла глаза в землю и все красне
ла. Андрей Павлович также, что ни слово к ней, то вспыхнет. Дарья Ивановна з
аметила, что что-нибудь да уж есть между молодыми людьми, и сначала рада б
ыла, что дело скоро может сладиться; а потом задумалась.
Ц Господи, да что ж я буду делать одна-одинехонька без Наташи?… домишка р
азвалится, где я буду жить, чем я буду жить? Отдам я за бедного, а сама ступай
по миру!… а еще и сама из веку не выжила: сорока еще нет; кроме куска хлеба, н
ужно и платьице и чепчик порядочный, салопчик, и мало ли что…
Дарья Ивановна совершенно раздумала выдавать дочь за бедняка, когда Анд
рей Павлович явился с предложением, уверенный, что отказа не будет, потом
у что Фирс Игнатьич намекнул, что он нравится и самой Дарье Ивановне.
Ц Благодарю, Андрей Павлович, за честь, которую вы мне делаете; но вот обс
тоятельство: вы бедны, да и у дочери моей нет ничего, Ц отвечала она.
Ц Дарья Ивановна! Ц сказал Андрей Павлович, Ц я не требую ничего, кроме
руки Натальи Павловны, осчастливьте меня! с нас двух жалованья моего дос
таточно будет.
Ц Андрей Павлович, Ц отвечала Дарья Ивановна, Ц положим, и так, да я дол
жна подумать и о себе: я в дочь положила все; хоть у ней нет приданого, а зато
всему выучила ее, она и поет у меня, и хозяйка на редкость Ц рукодельница,
надо же, чтоб за материнское попечение она обеспечила старость мою…
Ц Неужели вы думаете, что мы вас оставим?
Ц Кто говорит; да у вас-то что ж есть, чтоб меня прилично содержать; а мне в
едь еще с добрыми людьми жить; и к себе прими и в люди поди. Нет, Андрей Павло
вич, уж, верно, этому не быть.
Ц Дарья Ивановна! Ц повторил Андрей Павлович, Ц осчастливьте!
Ц И рада бы… человек вы прекрасный, парочка дочери моей, да, верно, богу не
угодно… Дело другое, если б я сама была пристроена… замужем… и горюшка бы
мало, еще вас бы наградила… а то… домишка провалится и весь доход мой с ним
… Фирс Игнатьич и то грозится уж съезжать… Как съедет… что я буду делать?…
Ц Дарья Ивановна прослезилась. Ц Я привыкла к нему, как к родному! Ц при
бавила она и зарыдала. Ц Обо мне муж так не заботился, как он…
Ц Он не съедет, ей-богу, не съедет! Ц сказал Андрей Павлович в утешение Д
арье Ивановне, Ц он так привык к вам…
Ц А вы почему знаете?…
Ц Да это видно, Дарья Ивановна.
Ц Что ж он говорил про меня?
Ц Он говорит, что вы такая прекрасная хозяйка, каких он сроду не видал.
Ц Неужели? голубчик мой!… Какой он добрый, не правда ли?
Ц Необыкновенный человек.
Ц Необыкновенный человек!… Восемь лет стоит у меня, хоть бы поморщился! С
мирный, учтивый, господи боже мой! ведь знаю я мужчин, и муж у меня был челов
ек хороший, да все не то… Восемь лет под одной кровлей живем, Андрей Павлов
ич, Ц что-нибудь да значит! и не к такому человеку привыкнешь! Ц Дарья Ив
ановна снова прослезилась.
Ц И он как привык к вам, Дарья Ивановна!
Ц Да что ж, все это не прочно!… ведь он не муж мне Ц сегодня у меня, а завтра
взял да и переехал: а я-то что тогда?… умру с горя, да и только!
Ц Да я уверен, Дарья Ивановна, что он ни за что не оставит вас, Ц сказал Ан
дрей Павлович.
Ц А вы порука за него? Поручитесь, да и берите Наташу… а без того не могу, е
й-ей не могу! кому-нибудь и со мной надо остаться… Это теперь общее наше де
ло, а потому-то я и говорю вам откровенно… О, да будь Фирс Игнатьич муж мой,
какая бы и для вас-то выгода, как бы я вас-то пристроила: у меня дом, у него ес
ть капиталец, Ц домик-то поправили бы. Здесь сами, а другую-то половину ва
м с Наташей Ц живите себе да поживайте.
У письмоводителя сердце ёкнуло, взор просветлел. «В самом деле, Ц подума
л он, Ц это прекрасно!…» Ц Так Наташенька моя, Дарья Ивановна, если я устр
ою дело?
Ц Только устройте, нечего и говорить.
Андрей Павлович поцеловал руку Дарьи Ивановны и побежал к Фирсу Игнатьи
чу, который смиренно занят был какими-то отчетами.
Ц Ну что, Ц спросил он, Ц говорили?
Ц Нет еще, Фирс Игнатьич.
Ц Э, какой! чего боитесь, Дарья Ивановна такая добрая женщина.
Ц Как-то страшно!
Ц Вот еще, что тут страшного.
Ц Да, вы когда-нибудь сватались?
Ц Я? Нет.
Ц То-то и есть, что о других-то как-то легко говорить, а извольте-ко о само
м себе!
Ц Оно правда, Ц сказал Фирс Игнатьич, задумавшись, Ц испытал я это… чер
т знает, никак язык не поворотится… Придешь, думаешь, вот скажу, да и ни сло
ва; а время-то уходит да уходит! годы! хм! я бы давно уж женат был, да смелости
нет!…
Ц А вы также влюблены в кого-нибудь, Фирс Игнатьич?
Ц Нет, что за влюблен; а хотелось бы судьбу пристроить: состареешься холо
стяком Ц и души не с кем будет отвести в четырех стенах.
Ц О чем же вы думаете, Фирс Игнатьич?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75