– Если победишь, я стану твоей рабыней на весь вечер. Но если победа достанется мне… – Глаза ее заблестели.
Александр задумчиво почесал подбородок, делая вид, будто обдумывает поставленные ею условия. Сам воздух, казалось, сгустился от страстного предвкушения.
– Интересное предложение, – сказал он наконец. – От такой дуэли ни один уважающий себя русский не откажется. Расставляйте фигуры, мадам жена.
Через час Александр уже жалел о своей самонадеянности. Не зря говорят: семь раз отмерь, один раз отрежь. Похоже, он вляпался по самые уши. Приходится признать, что положение его плачевно. Он проиграл гораздо больше фигур, чем оставалось на доске. Александр считал себя неплохим игроком, но Ливия играла как сам дьявол.
– Меня отец научил, – сообщила она Александру. – Шахматная доска для него олицетворяла саму жизнь. – Она подняла голову от доски и улыбнулась. – Всегда смотри, куда ходишь, и перед тем как сделать ход, оцени последствия своих действий и последствия последствий своих действий. – Рука ее зависла над слоном. – Он учился на факультете математики в университете и в Кембридже считался лучшим. Но это было до того, как он увлекся теологией. Шахматы помогали ему расслабиться и отдохнуть, – добавила Ливия перед тем, как передвинуть слона. – Шах.
Александр вздохнул:
– Да, вижу. – Он размышлял, оценивая свои шансы. Шансов на выигрыш у него не было. – Ну, раз уж мы заговорили о последствиях действий, то в результате моего последнего хода через три хода меня ожидает мат.
Ливия захихикала.
– Я тоже это вижу. – Она сидела на полу, скрестив ноги по-турецки, одетая в свой любимый халат из бежевого бархата, голые ноги торчали из-под халата. Волосы ее рассыпались по плечам. – Вы сдаетесь, сэр, или желаете доиграть?
Александр, который тоже сидел на полу, щелчком свалил своего короля. Затем откинулся на спинку кресла, стоявшего у него за спиной, и с улыбкой посмотрел на Ливию.
– Следующий ход, как я полагаю, за вами, мадам.
Ливия кивнула:
– Ах да. Я выиграла себе раба на всю ночь. – Она закрыла глаза, задумавшись. А открыв их, разочарованно пробурчала: – Беда в том, что я не знаю, чего потребовать от тебя такого, чего ты еще не делал.
Александр рассмеялся.
– Какое у тебя сегодня бедное воображение, любовь моя. Это так на тебя не похоже. – Он неспешно поднялся с пола. – Почему бы тебе не потребовать от своего раба разбудить твое воображение?
Он подхватил ее за подмышки и поставил на пол. Приподняв ей подбородок, покрыл поцелуями ее лицо. Губы его скользнули к кончику ее носа, затем по векам. Он пожевал губами мочки ее ушей и, крепко сжав лицо в ладонях, поцеловал ее в ухо, повторяя языком причудливые изгибы ушной раковины. Она взвизгнула и засмеялась, пытаясь увернуться, делая вид, будто ей щекотно, хотя Алекс хорошо знал, какое наслаждение она сейчас испытывает.
Наконец он отпустил ее лицо и взялся за пояс ее халата:
– Я смогу лучше выполнить свою задачу, если мы избавимся от этого. – Он спустил халат с плеч и наклонился, чтобы поцеловать пульсирующую жилку у горла. Его ладони легли ей на грудь, соскользнули вниз, большие пальцы рук надавили на бедра. Он распрямился, все еще держа ее за бедра, с едва заметной улыбкой глядя в ее раскрасневшееся лицо.
– Ты позволишь мне выполнить мою задачу по-своему, госпожа, или у тебя есть особые пожелания?
– Нет, я не требую ничего конкретного. Ты сам прекрасно знаешь, что делать.
Он кивнул, прищурившись. Загадочная полуулыбка все еще играла на его губах.
– Я в твоем распоряжении. – Он скинул халат. Нагой, он смотрел на нее сосредоточенно. Затем кивнул, и лицо его прояснилось. – Подожди здесь. – Он пошел в соседнюю спальню и вернулся с шелковым лоскутом в руках.
Ливия вся горела от предвкушения чего-то волшебного. Лоно ее стало как расплавленный воск, тело звенело от напряженного ожидания. Он подошел к ней сзади и завязал глаза шелковым платком.
– Вот так, – пробормотал он. – Доверься мне, и ты будешь чувствовать вдвое острее, чем когда-либо.
Ливия судорожно сглотнула ком. Перед глазами у нее стоял красный туман. Волоски на коже встали дыбом. Она ожидала чего-то такого… она сама не знала чего. Он поднял ее, отнес на кровать и уложил посредине. Она лежала тихо, не шевелясь, уставившись в красноватое марево. Она слышала, как он прошел по комнате, как открыл выдвижной ящик.
Наконец он подошел к кровати. Перина прогнулась под его тяжестью, и он прошептал:
– В эту игру играют без слов, моя сладкая.
И тогда что-то мягкое коснулось ее щеки, повторило абрис ее губ. Это что-то немного кололось, но не больно, а приятно. Потом непонятный предмет скользнул по ее уху, и Ливия едва не вскрикнула от удовольствия. И затем «это» поднялось к ее горлу, коснулось ямки, где бился пульс, а потом нежным касанием опустилось на грудь, прошлось вокруг сосков, отчего они сразу затвердели. Знакомое томление начало нарастать, наполняя ее вожделением, жар распространялся внизу живота.
Она чувствовала, как что-то мягкое и чуть колючее прошлось по ее животу, забралось в пупок, опустилось вниз. Она почувствовала, как его рука развела ей бедра, нежно, но повелительно, и затаила дыхание.
Что-то легко, словно перышко, прикоснулось к внутреннему сгибу ее коленей, скользнуло вверх, по внутренней стороне бедра, и она вздрогнула от наслаждения. Это что-то очерчивало концентрические круги, которые становились все меньше, по внутренней поверхности бедер, поднимаясь вверх, все ближе к тому месту, где концентрировалось удовольствие. И затем все прекратилось. Прошла, казалось, целая вечность в ожидании, и слезы нетерпения выступили у нее на глазах, увлажнив повязку, и самые тайные, самые глубокие пазухи ее тела, казалось, покрылись мурашками от нестерпимого желания.
И когда она уже начала бояться, что больше ничего не будет, когда почти перестала ждать, снова почувствовала эту легчайшую ласку там, внизу. Она ощущала себя лютней с натянутыми струнами, на которых играет умелый музыкант. Его пальцы раскрыли ее для самого нежного, самого интимного прикосновения таинственного орудия наслаждения, которым он так мастерски владел.
Алекс накрыл ее губы губами и наполнил ее нежное, распахнутое ему навстречу тело собой, пульсирующим орудием своей страсти. Она напрягла внутренние мышцы, и он застонал, целуя ее. Она крепко удерживала его в себе, чувствуя, как вновь поднимается на вершину блаженства, и в тот миг, как она добралась до пика, он закинул ее ноги себе на плечи, так чтобы проникнуть в нее до предела глубоко, и на этот раз не стал сдерживать свой радостный крик, когда мир раскололся на сияющие осколки, и Ливия закричала вместе с ним.
Он оставался в ней до тех пор, пока осколки вновь не собрались все вместе. Наконец он почувствовал, что Ливия зашевелилась под ним, развязал повязку и отбросил в сторону.
Он поцеловал ее в уголок губ, затем в кончик носа и, осторожно перекатившись на бок, лег рядом.
– Чем ты это делал? – шепотом спросила Ливия.
Он улыбнулся и показал ей кисть из барсучьего волоса, с помощью которой она наносила румяна в тех редких случаях, когда бывала слишком бледной.
– О, – только и могла сказать Ливия.
– Отдохни немного. – Алекс приподнялся на локте, свободной рукой поглаживая ее по боку. – Ночь еще только началась.
Ливия считала, особенно в свете того, как она провела последний час, что она испытала все, что можно испытать в любви, по крайней мере все, что было возможно, за исключением наиболее сложных поз, проиллюстрированных в книгах Софии. Теперь ей предстояло узнать о том, что Алекс показал ей лишь верхушку айсберга в том, что касалось мира чувственных наслаждений. На протяжении многих часов Александр не давал себе разрядиться, раз за разом доводя ее до экстаза. Каждая впадинка ее тела узнала вкус его губ, его языка. Ливия окончательно потеряла себя в водовороте чувственных удовольствий. Вновь и вновь он подводил ее к краю, за которым простиралась бездна, возбуждая ее до тех пор, пока сладкая мука не становилась невыносимой, и только тогда позволяя себе притронуться к ней кончиком языка, губами, и этого крохотного прикосновения становилось достаточно, чтобы перекинуть ее через край, чтобы бросить ее в пропасть, где не существовало ничего, кроме наслаждения.
Свечи оплавились, от поленьев в камине остались угольки, когда Александр наконец позволил себе подойти к высшей точке во второй раз за эту ночь. Он крепко прижимал к себе ее сотрясающееся в спазмах оргазма тело, чувствуя, как бархатистая плоть ее пульсирует, сжимая его.
Ливия лежала как тряпичная кукла, ничего не чувствуя, ничего не понимая. Александр медленно перекатился на бок. Ресницы ее задрожали, и она едва слышно прошептала:
– Я куда-то улетела.
– Маленькая смерть, – нежно произнес Алекс. У него не было сил даже поцеловать ее. – Так иногда случается, когда оргазм особенно силен.
Ливия вновь закрыла глаза. А когда снова их открыла, Алекса рядом уже не было. Она приподнялась на локте и увидела, что в камин подбросили дров, и огонь весело потрескивает. В подсвечниках горели новые свечи, но все они были на достаточном расстоянии от кровати, чтобы их свет не мешал ей спать. Дверь в спальню Александра была приоткрыта.
– Где ты? – позвала Ливия.
– Здесь. – Он появился в дверном проеме, с улыбкой завязывая пояс халата. – Ты не голодна? Мы не ужинали.
– Ах да, верно, не ужинали. – Ливия приподнялась на подушках. Она чувствовала, как кое-где саднит, чувствовала липкость между ногами и легкую боль в тех мышцах, о наличии которых не имела понятия. К тому же ей очень хотелось есть.
– В доме все, наверное, спят.
Александр покачал головой:
– Тот раб, который перед тобой, не спит. Я к вашим услугам, мадам.
– Мне нужно немного горячей воды, – сказала Ливия. – Но ты и так в полном изнеможении, так что я сама принесу.
– Нет, ты останешься здесь, а я скоро вернусь. – С этими словами Алекс вышел, а Ливия снова легла.
Алекс вернулся через пару минуте кувшином горячей воды, от которой шел пар, налил воду в таз и поманил Ливию к себе:
– Мое последнее задание.
– Только ничего не начинай, Алекс, – взмолилась она, пытаясь отнять у него губку. – Я сегодня больше не выдержу.
– Я тоже, пожалуй, не выдержу, – сказал Алекс. – А теперь стой смирно. – Он провел губкой по ее телу, не оставляя без внимания ни один дюйм, действуя умело и споро. Протянув ей полотенце, он наклонился, чтобы поднять с пола ее халат. – Надень его, а я спущусь вниз, за ужином.
Алекс ушел, а Ливия плюхнулась в кресло возле камина, с улыбкой глядя на доску с шахматами. Король Алекса все также лежал, поверженный. Не может быть, чтобы ее мог обманывать мужчина, способный так нежно и беззаветно любить. Александр вернулся с подносом, полным еды, и поставил его на комод.
– Тут холодный цыпленок, маринованные овощи, пирог с куропатками, приготовленный Адой, немного суфле из лососины и тот восхитительный пудинг, который Мейвис готовит с хрустящим миндальным безе. Разрежь цыпленка, а я принесу вина. – Алекс снова ушел.
Ливия разрезала цыпленка, разложила по двум тарелкам то, что принес Александр. Он вернулся с бутылкой бургундского и двумя бокалами.
Ливия убрала шахматы и снова села на пол. Александр принес бокалы и поставил их на низкий столик.
– Я и не предполагала, что так сильно проголодалась.
– Занятия любовью возбуждают аппетит, – заметил он. – И вызывают жажду. – Алекс глотнул вина и наколол на вилку кусочек цыпленка. – Кстати, хочу устроить званый ужин.
Ливия растерялась.
Как мог он с такой стремительностью перейти к повседневным заботам после волшебной ночи любви? Впервые Александр выступил инициатором такого рода мероприятия. До сих пор он охотно участвовал в приеме гостей, которых приглашала Ливия, и бывал с ней там, куда приглашали их обоих, но чаше всего они проводили время порознь и вращались в разных кругах. Сегодняшний вечер был исключением.
– А когда можно все это организовать?
– Через несколько недель, не раньше, – ответила Ливия. – Даже если нам удастся разослать приглашения завтра, может оказаться, что у приглашенных планы на ближайшее время. Сколько человек ты хотел бы пригласить?
– Немного. Шесть пар. – Александр откинулся на стуле.
– Близкие друзья? – Ливия потягивала вино, гадая, не решил ли он наконец познакомить ее, как положено, со своими русскими друзьями.
– Не совсем. Просто мне хотелось бы их получше узнать.
– Кто они?
– Я составил список. – Александр встал, вышел в соседнюю спальню и вернулся с листом бумаги в руке. Он положил его Ливии на колени, а сам сел за стол и стал с аппетитом есть.
Ливия прочла список. Она была едва знакома с этими людьми, но знала, что все они имеют отношение к правительству. Единственным, кого она неплохо знала, был Эвершем.
– Терпеть не могу Эвершема, Алекс. – Она презрительно поморщилась. – Напыщенный, надутый осел, а эта серая мышь, его жена, способна испортить одним фактом своего присутствия любую вечеринку.
– И тем не менее я хотел бы, чтобы ты их пригласила, – сказал Александр.
Ливия почувствовала в его голосе стальные нотки, и вопреки всему тому, что было между ними этим вечером, ее прежние подозрения нахлынули на нее с новой силой.
– Почему? – спросила она.
Он поднял глаза, и Ливия увидела в них знакомый стальной отблеск. Но в следующее мгновение он исчез.
– Моя сладкая, мне интересно мнение лорда Эвершема.
– Но он политик. Разве ты не говорил, что политикой не интересуешься?
– Политикой действительно не интересуюсь. А вот интересная беседа мне нравится.
– А остальные гости? Хочешь сказать, что они интересные собеседники? – Ливия с отвращением окинула взглядом список.
– По крайней мере надеюсь на это.
– Более интересными, чем Гарри, или Ник… или Дэвид?
– Гарри – согласен, но Питершем и Фостер больше интересуются картами, чем политикой. Хотя иногда я ничего не имею против их компании. Но, как говорится, всему свое время и место. Такты выполнишь мою просьбу?
– Разумеется, – ответила Ливия. Он не требовал от нее ничего невыполнимого, просто время выбрал неудачное. – Но мне хотелось бы пригласить еще несколько пар, чтобы разбавить компанию.
– Нет, – покачал головой Алекс. – Только этих. Вот все, что от тебя требуется.
– Ладно, так тому и быть. Единственную проблему я вижу в том, как поделить работу между твоим поваром и моими кухарками. – Ливия пробежала глазами список. – Эти люди получат удовольствие скорее от привычных блюд, которые лучше даются близнецам. К тому же твой повар может вызвать у них подозрения.
– Борис обо всем позаботится, как только ты разошлешь приглашения. Близнецы в этом ужине не будут принимать никакого участия, – безапелляционно заявил Александр. – Пошли-ка в кровать. Я имею в виду мою кровать. Твоя очень измята.
* * *
Ливия спала сном младенца, но утром проснулась с еще более тревожным предчувствием. Полы балдахина были плотно задернуты, и она слышала, как Александр и Борис разговаривали на каком-то чужом языке. Ливия припомнила, что когда-то давно, во время одной из их первых встреч, Александр сказал ей, что владеет многими языками, но только не русским. С собаками он говорил по-русски, но Ливия почему-то решила, что на русском он знает всего несколько фраз. Она никогда не слышала, чтобы он говорил по-русски бегло – как сейчас. И если сейчас он говорил не по-русски, то на каком языке он тогда говорил? Явно не на французском. Почему они не разговаривали на английском?
Они не хотят, чтобы Ливия их понимала. Другого объяснения этому не было. Но что за разговор мог вести Александр со своим мажордомом, который она не должна была понимать?
Ливия закрыла глаза и откинулась на подушки. Звуки чужой речи лились бессмысленным потоком, но в этих чужих, незнакомых словах было нечто, что внушало ей беспокойство. К тому же она чувствовала себя так, словно ее бесцеремонно выставили за дверь. И сейчас она вдруг осознала, что это чувство возникает у нее уже не в первый раз с тех пор, как она вышла замуж за Александра.
Когда Александр резко отдернул полог балдахина, Ливия округлила глаза.
– Борис ушел?
– Да, все чисто. – Александр поцеловал ее. – Доброе утро, любовь моя. Ты хорошо спала.
– Да, как убитая. Вы говорили по-русски? Я думала, ты его не знаешь.
– Я редко разговариваю по-русски. Лишь в случае крайней необходимости.
– Тогда почему ты предпочел говорить на нем сейчас?
– Что на тебя нашло? Зачем тебе это знать? – Алекс улыбался, но смотрел на нее испытующе.
– Просто так. Уверена, что ваши разговоры с Борисом меня не касаются.
– Совершенно верно. – В тон ей ответил Александр. – Так ты встаешь?
– Да, – сказала Ливия и откинула одеяло. – Какие у тебя планы наутро? – Она встала и потянулась. Прохладный воздух приятно холодил тело.
Алекс одобрительно на нее посмотрел, но, тряхнув головой, подал ей халат:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35
Александр задумчиво почесал подбородок, делая вид, будто обдумывает поставленные ею условия. Сам воздух, казалось, сгустился от страстного предвкушения.
– Интересное предложение, – сказал он наконец. – От такой дуэли ни один уважающий себя русский не откажется. Расставляйте фигуры, мадам жена.
Через час Александр уже жалел о своей самонадеянности. Не зря говорят: семь раз отмерь, один раз отрежь. Похоже, он вляпался по самые уши. Приходится признать, что положение его плачевно. Он проиграл гораздо больше фигур, чем оставалось на доске. Александр считал себя неплохим игроком, но Ливия играла как сам дьявол.
– Меня отец научил, – сообщила она Александру. – Шахматная доска для него олицетворяла саму жизнь. – Она подняла голову от доски и улыбнулась. – Всегда смотри, куда ходишь, и перед тем как сделать ход, оцени последствия своих действий и последствия последствий своих действий. – Рука ее зависла над слоном. – Он учился на факультете математики в университете и в Кембридже считался лучшим. Но это было до того, как он увлекся теологией. Шахматы помогали ему расслабиться и отдохнуть, – добавила Ливия перед тем, как передвинуть слона. – Шах.
Александр вздохнул:
– Да, вижу. – Он размышлял, оценивая свои шансы. Шансов на выигрыш у него не было. – Ну, раз уж мы заговорили о последствиях действий, то в результате моего последнего хода через три хода меня ожидает мат.
Ливия захихикала.
– Я тоже это вижу. – Она сидела на полу, скрестив ноги по-турецки, одетая в свой любимый халат из бежевого бархата, голые ноги торчали из-под халата. Волосы ее рассыпались по плечам. – Вы сдаетесь, сэр, или желаете доиграть?
Александр, который тоже сидел на полу, щелчком свалил своего короля. Затем откинулся на спинку кресла, стоявшего у него за спиной, и с улыбкой посмотрел на Ливию.
– Следующий ход, как я полагаю, за вами, мадам.
Ливия кивнула:
– Ах да. Я выиграла себе раба на всю ночь. – Она закрыла глаза, задумавшись. А открыв их, разочарованно пробурчала: – Беда в том, что я не знаю, чего потребовать от тебя такого, чего ты еще не делал.
Александр рассмеялся.
– Какое у тебя сегодня бедное воображение, любовь моя. Это так на тебя не похоже. – Он неспешно поднялся с пола. – Почему бы тебе не потребовать от своего раба разбудить твое воображение?
Он подхватил ее за подмышки и поставил на пол. Приподняв ей подбородок, покрыл поцелуями ее лицо. Губы его скользнули к кончику ее носа, затем по векам. Он пожевал губами мочки ее ушей и, крепко сжав лицо в ладонях, поцеловал ее в ухо, повторяя языком причудливые изгибы ушной раковины. Она взвизгнула и засмеялась, пытаясь увернуться, делая вид, будто ей щекотно, хотя Алекс хорошо знал, какое наслаждение она сейчас испытывает.
Наконец он отпустил ее лицо и взялся за пояс ее халата:
– Я смогу лучше выполнить свою задачу, если мы избавимся от этого. – Он спустил халат с плеч и наклонился, чтобы поцеловать пульсирующую жилку у горла. Его ладони легли ей на грудь, соскользнули вниз, большие пальцы рук надавили на бедра. Он распрямился, все еще держа ее за бедра, с едва заметной улыбкой глядя в ее раскрасневшееся лицо.
– Ты позволишь мне выполнить мою задачу по-своему, госпожа, или у тебя есть особые пожелания?
– Нет, я не требую ничего конкретного. Ты сам прекрасно знаешь, что делать.
Он кивнул, прищурившись. Загадочная полуулыбка все еще играла на его губах.
– Я в твоем распоряжении. – Он скинул халат. Нагой, он смотрел на нее сосредоточенно. Затем кивнул, и лицо его прояснилось. – Подожди здесь. – Он пошел в соседнюю спальню и вернулся с шелковым лоскутом в руках.
Ливия вся горела от предвкушения чего-то волшебного. Лоно ее стало как расплавленный воск, тело звенело от напряженного ожидания. Он подошел к ней сзади и завязал глаза шелковым платком.
– Вот так, – пробормотал он. – Доверься мне, и ты будешь чувствовать вдвое острее, чем когда-либо.
Ливия судорожно сглотнула ком. Перед глазами у нее стоял красный туман. Волоски на коже встали дыбом. Она ожидала чего-то такого… она сама не знала чего. Он поднял ее, отнес на кровать и уложил посредине. Она лежала тихо, не шевелясь, уставившись в красноватое марево. Она слышала, как он прошел по комнате, как открыл выдвижной ящик.
Наконец он подошел к кровати. Перина прогнулась под его тяжестью, и он прошептал:
– В эту игру играют без слов, моя сладкая.
И тогда что-то мягкое коснулось ее щеки, повторило абрис ее губ. Это что-то немного кололось, но не больно, а приятно. Потом непонятный предмет скользнул по ее уху, и Ливия едва не вскрикнула от удовольствия. И затем «это» поднялось к ее горлу, коснулось ямки, где бился пульс, а потом нежным касанием опустилось на грудь, прошлось вокруг сосков, отчего они сразу затвердели. Знакомое томление начало нарастать, наполняя ее вожделением, жар распространялся внизу живота.
Она чувствовала, как что-то мягкое и чуть колючее прошлось по ее животу, забралось в пупок, опустилось вниз. Она почувствовала, как его рука развела ей бедра, нежно, но повелительно, и затаила дыхание.
Что-то легко, словно перышко, прикоснулось к внутреннему сгибу ее коленей, скользнуло вверх, по внутренней стороне бедра, и она вздрогнула от наслаждения. Это что-то очерчивало концентрические круги, которые становились все меньше, по внутренней поверхности бедер, поднимаясь вверх, все ближе к тому месту, где концентрировалось удовольствие. И затем все прекратилось. Прошла, казалось, целая вечность в ожидании, и слезы нетерпения выступили у нее на глазах, увлажнив повязку, и самые тайные, самые глубокие пазухи ее тела, казалось, покрылись мурашками от нестерпимого желания.
И когда она уже начала бояться, что больше ничего не будет, когда почти перестала ждать, снова почувствовала эту легчайшую ласку там, внизу. Она ощущала себя лютней с натянутыми струнами, на которых играет умелый музыкант. Его пальцы раскрыли ее для самого нежного, самого интимного прикосновения таинственного орудия наслаждения, которым он так мастерски владел.
Алекс накрыл ее губы губами и наполнил ее нежное, распахнутое ему навстречу тело собой, пульсирующим орудием своей страсти. Она напрягла внутренние мышцы, и он застонал, целуя ее. Она крепко удерживала его в себе, чувствуя, как вновь поднимается на вершину блаженства, и в тот миг, как она добралась до пика, он закинул ее ноги себе на плечи, так чтобы проникнуть в нее до предела глубоко, и на этот раз не стал сдерживать свой радостный крик, когда мир раскололся на сияющие осколки, и Ливия закричала вместе с ним.
Он оставался в ней до тех пор, пока осколки вновь не собрались все вместе. Наконец он почувствовал, что Ливия зашевелилась под ним, развязал повязку и отбросил в сторону.
Он поцеловал ее в уголок губ, затем в кончик носа и, осторожно перекатившись на бок, лег рядом.
– Чем ты это делал? – шепотом спросила Ливия.
Он улыбнулся и показал ей кисть из барсучьего волоса, с помощью которой она наносила румяна в тех редких случаях, когда бывала слишком бледной.
– О, – только и могла сказать Ливия.
– Отдохни немного. – Алекс приподнялся на локте, свободной рукой поглаживая ее по боку. – Ночь еще только началась.
Ливия считала, особенно в свете того, как она провела последний час, что она испытала все, что можно испытать в любви, по крайней мере все, что было возможно, за исключением наиболее сложных поз, проиллюстрированных в книгах Софии. Теперь ей предстояло узнать о том, что Алекс показал ей лишь верхушку айсберга в том, что касалось мира чувственных наслаждений. На протяжении многих часов Александр не давал себе разрядиться, раз за разом доводя ее до экстаза. Каждая впадинка ее тела узнала вкус его губ, его языка. Ливия окончательно потеряла себя в водовороте чувственных удовольствий. Вновь и вновь он подводил ее к краю, за которым простиралась бездна, возбуждая ее до тех пор, пока сладкая мука не становилась невыносимой, и только тогда позволяя себе притронуться к ней кончиком языка, губами, и этого крохотного прикосновения становилось достаточно, чтобы перекинуть ее через край, чтобы бросить ее в пропасть, где не существовало ничего, кроме наслаждения.
Свечи оплавились, от поленьев в камине остались угольки, когда Александр наконец позволил себе подойти к высшей точке во второй раз за эту ночь. Он крепко прижимал к себе ее сотрясающееся в спазмах оргазма тело, чувствуя, как бархатистая плоть ее пульсирует, сжимая его.
Ливия лежала как тряпичная кукла, ничего не чувствуя, ничего не понимая. Александр медленно перекатился на бок. Ресницы ее задрожали, и она едва слышно прошептала:
– Я куда-то улетела.
– Маленькая смерть, – нежно произнес Алекс. У него не было сил даже поцеловать ее. – Так иногда случается, когда оргазм особенно силен.
Ливия вновь закрыла глаза. А когда снова их открыла, Алекса рядом уже не было. Она приподнялась на локте и увидела, что в камин подбросили дров, и огонь весело потрескивает. В подсвечниках горели новые свечи, но все они были на достаточном расстоянии от кровати, чтобы их свет не мешал ей спать. Дверь в спальню Александра была приоткрыта.
– Где ты? – позвала Ливия.
– Здесь. – Он появился в дверном проеме, с улыбкой завязывая пояс халата. – Ты не голодна? Мы не ужинали.
– Ах да, верно, не ужинали. – Ливия приподнялась на подушках. Она чувствовала, как кое-где саднит, чувствовала липкость между ногами и легкую боль в тех мышцах, о наличии которых не имела понятия. К тому же ей очень хотелось есть.
– В доме все, наверное, спят.
Александр покачал головой:
– Тот раб, который перед тобой, не спит. Я к вашим услугам, мадам.
– Мне нужно немного горячей воды, – сказала Ливия. – Но ты и так в полном изнеможении, так что я сама принесу.
– Нет, ты останешься здесь, а я скоро вернусь. – С этими словами Алекс вышел, а Ливия снова легла.
Алекс вернулся через пару минуте кувшином горячей воды, от которой шел пар, налил воду в таз и поманил Ливию к себе:
– Мое последнее задание.
– Только ничего не начинай, Алекс, – взмолилась она, пытаясь отнять у него губку. – Я сегодня больше не выдержу.
– Я тоже, пожалуй, не выдержу, – сказал Алекс. – А теперь стой смирно. – Он провел губкой по ее телу, не оставляя без внимания ни один дюйм, действуя умело и споро. Протянув ей полотенце, он наклонился, чтобы поднять с пола ее халат. – Надень его, а я спущусь вниз, за ужином.
Алекс ушел, а Ливия плюхнулась в кресло возле камина, с улыбкой глядя на доску с шахматами. Король Алекса все также лежал, поверженный. Не может быть, чтобы ее мог обманывать мужчина, способный так нежно и беззаветно любить. Александр вернулся с подносом, полным еды, и поставил его на комод.
– Тут холодный цыпленок, маринованные овощи, пирог с куропатками, приготовленный Адой, немного суфле из лососины и тот восхитительный пудинг, который Мейвис готовит с хрустящим миндальным безе. Разрежь цыпленка, а я принесу вина. – Алекс снова ушел.
Ливия разрезала цыпленка, разложила по двум тарелкам то, что принес Александр. Он вернулся с бутылкой бургундского и двумя бокалами.
Ливия убрала шахматы и снова села на пол. Александр принес бокалы и поставил их на низкий столик.
– Я и не предполагала, что так сильно проголодалась.
– Занятия любовью возбуждают аппетит, – заметил он. – И вызывают жажду. – Алекс глотнул вина и наколол на вилку кусочек цыпленка. – Кстати, хочу устроить званый ужин.
Ливия растерялась.
Как мог он с такой стремительностью перейти к повседневным заботам после волшебной ночи любви? Впервые Александр выступил инициатором такого рода мероприятия. До сих пор он охотно участвовал в приеме гостей, которых приглашала Ливия, и бывал с ней там, куда приглашали их обоих, но чаше всего они проводили время порознь и вращались в разных кругах. Сегодняшний вечер был исключением.
– А когда можно все это организовать?
– Через несколько недель, не раньше, – ответила Ливия. – Даже если нам удастся разослать приглашения завтра, может оказаться, что у приглашенных планы на ближайшее время. Сколько человек ты хотел бы пригласить?
– Немного. Шесть пар. – Александр откинулся на стуле.
– Близкие друзья? – Ливия потягивала вино, гадая, не решил ли он наконец познакомить ее, как положено, со своими русскими друзьями.
– Не совсем. Просто мне хотелось бы их получше узнать.
– Кто они?
– Я составил список. – Александр встал, вышел в соседнюю спальню и вернулся с листом бумаги в руке. Он положил его Ливии на колени, а сам сел за стол и стал с аппетитом есть.
Ливия прочла список. Она была едва знакома с этими людьми, но знала, что все они имеют отношение к правительству. Единственным, кого она неплохо знала, был Эвершем.
– Терпеть не могу Эвершема, Алекс. – Она презрительно поморщилась. – Напыщенный, надутый осел, а эта серая мышь, его жена, способна испортить одним фактом своего присутствия любую вечеринку.
– И тем не менее я хотел бы, чтобы ты их пригласила, – сказал Александр.
Ливия почувствовала в его голосе стальные нотки, и вопреки всему тому, что было между ними этим вечером, ее прежние подозрения нахлынули на нее с новой силой.
– Почему? – спросила она.
Он поднял глаза, и Ливия увидела в них знакомый стальной отблеск. Но в следующее мгновение он исчез.
– Моя сладкая, мне интересно мнение лорда Эвершема.
– Но он политик. Разве ты не говорил, что политикой не интересуешься?
– Политикой действительно не интересуюсь. А вот интересная беседа мне нравится.
– А остальные гости? Хочешь сказать, что они интересные собеседники? – Ливия с отвращением окинула взглядом список.
– По крайней мере надеюсь на это.
– Более интересными, чем Гарри, или Ник… или Дэвид?
– Гарри – согласен, но Питершем и Фостер больше интересуются картами, чем политикой. Хотя иногда я ничего не имею против их компании. Но, как говорится, всему свое время и место. Такты выполнишь мою просьбу?
– Разумеется, – ответила Ливия. Он не требовал от нее ничего невыполнимого, просто время выбрал неудачное. – Но мне хотелось бы пригласить еще несколько пар, чтобы разбавить компанию.
– Нет, – покачал головой Алекс. – Только этих. Вот все, что от тебя требуется.
– Ладно, так тому и быть. Единственную проблему я вижу в том, как поделить работу между твоим поваром и моими кухарками. – Ливия пробежала глазами список. – Эти люди получат удовольствие скорее от привычных блюд, которые лучше даются близнецам. К тому же твой повар может вызвать у них подозрения.
– Борис обо всем позаботится, как только ты разошлешь приглашения. Близнецы в этом ужине не будут принимать никакого участия, – безапелляционно заявил Александр. – Пошли-ка в кровать. Я имею в виду мою кровать. Твоя очень измята.
* * *
Ливия спала сном младенца, но утром проснулась с еще более тревожным предчувствием. Полы балдахина были плотно задернуты, и она слышала, как Александр и Борис разговаривали на каком-то чужом языке. Ливия припомнила, что когда-то давно, во время одной из их первых встреч, Александр сказал ей, что владеет многими языками, но только не русским. С собаками он говорил по-русски, но Ливия почему-то решила, что на русском он знает всего несколько фраз. Она никогда не слышала, чтобы он говорил по-русски бегло – как сейчас. И если сейчас он говорил не по-русски, то на каком языке он тогда говорил? Явно не на французском. Почему они не разговаривали на английском?
Они не хотят, чтобы Ливия их понимала. Другого объяснения этому не было. Но что за разговор мог вести Александр со своим мажордомом, который она не должна была понимать?
Ливия закрыла глаза и откинулась на подушки. Звуки чужой речи лились бессмысленным потоком, но в этих чужих, незнакомых словах было нечто, что внушало ей беспокойство. К тому же она чувствовала себя так, словно ее бесцеремонно выставили за дверь. И сейчас она вдруг осознала, что это чувство возникает у нее уже не в первый раз с тех пор, как она вышла замуж за Александра.
Когда Александр резко отдернул полог балдахина, Ливия округлила глаза.
– Борис ушел?
– Да, все чисто. – Александр поцеловал ее. – Доброе утро, любовь моя. Ты хорошо спала.
– Да, как убитая. Вы говорили по-русски? Я думала, ты его не знаешь.
– Я редко разговариваю по-русски. Лишь в случае крайней необходимости.
– Тогда почему ты предпочел говорить на нем сейчас?
– Что на тебя нашло? Зачем тебе это знать? – Алекс улыбался, но смотрел на нее испытующе.
– Просто так. Уверена, что ваши разговоры с Борисом меня не касаются.
– Совершенно верно. – В тон ей ответил Александр. – Так ты встаешь?
– Да, – сказала Ливия и откинула одеяло. – Какие у тебя планы наутро? – Она встала и потянулась. Прохладный воздух приятно холодил тело.
Алекс одобрительно на нее посмотрел, но, тряхнув головой, подал ей халат:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35