Комната освещалась лишь мерцающим светом тлеющих в камине угольков. Почему же Она все-таки солгала? Гийом с такой же легкостью убрал бы Натаниэля, с какой лорд Прайд уничтожил Гийома. Так отчего она не воспользовалась случаем и не сделала того же? Это была бы славная месть, и несколько недель назад Габриэль бы ни секунды не раздумывала.
Но когда она попыталась всколыхнуть в своем сердце прежнюю ненависть, то обнаружила, что ее там больше нет. Когда же ненависть и жажда мести покинули ее? Ведь она сказала Талейрану, что готова использовать Натаниэля в его политических махинациях. Было ли это правдой?
Но независимо от того, говорила она тогда правду или лгала, графиня поняла: она больше не хочет причинять вред лорду Прайду.
Боль ее утраты еще не прошла – она все еще помнила Гийома, – но стала гораздо слабее. Раньше все напоминало девушке об убитом любовнике, она все время думала о нем, но потом Габриэль научилась жить с эти горем.
И она ничего не могла поделать со своим влечением к лорду Прайду.
– Так где вы поймали его? – спросил Фуше, с любопытством глядя на сопливого паренька, стоящего между двух верзил-полицейских.
– В таверне, напротив цветочного рынка, мсье. У него слишком много денег – столько честным трудом не заработаешь.
Говоривший ударил паренька, и тот съежился. Из разбитой губы у него текла кровь, глаз был подбит.
– Нам помог одноглазый Жиль, – промолвил один из полицейских.
– Ах, ну да, – сказал Фуше и взял арестованного за подбородок. – Он, кажется, еще сообщил, что какие-то незнакомцы сорят деньгами направо и налево?
– Да, мсье. Мы-то ничего не заметили, но вы же знаете одноглазого. Он так любит выпивку и деньги, что увидит домовых, если ему заплатить.
– М-м-м… Ну, а что ты скажешь? – спросил Фуше, обращаясь к мальчишке.
Лицо министра полиции исказила ярость, он почти кричал.
– Я не сделал ничего плохого, – прошептал мальчик, пытаясь вырваться из рук полицейских. – Я просто выполняю поручения старухи, которая держит цветочную лавку.
Фуше недоверчиво посмотрел на кожаный кошелек. Затем он высыпал содержимое кошелька на стол. Кучка серебра засверкала в тусклом свете сальных свечей.
– Да-да, – скептически проговорил Фуше. – Несколько поручений старой карги, которая торгует цветами, говоришь? Да у нас, оказывается, цветочницы стали миллионерами!
Раздался грубый гогот, паренек получил еще один удар и упал на колени.
– Он выбросил в реку какие-то листки, когда мы схватили его, мсье.
Обутая в грубый сапог нога с размаху влетела в голень пленника.
– Полегче-полегче, – спокойно произнес Фуше. – Мне не нужно, чтобы он сразу отрубился.
А затем он сам подошел к мальчику и ударил его кулаком в живот.
– Может, скажешь правду, – а то будет совсем неприятно? – все тем же спокойным тоном договорил министр.
Пленник, скорчившись, упал на пол и судорожно ловил ртом воздух.
– Поднимите его!
Фуше зажег сигару, наблюдая, как его молодцы поставили мальчика на ноги. Пленник не мог держаться на ногах, его рот скривился от боли.
– А теперь я хочу слышать правду! – рявкнул Фуше. Министр глубоко затянулся и выдохнул дым в лицо пареньку.
– Расскажи-ка мне об этих поручениях, – приказал он.
– Я передавал сообщения, – прохрипел пленник. – Сообщения от торговки цветами.
– Куда ты их относил?
– На улицу Будэ, улицу Гамбардан… иногда на улицу Валлансер… пожалуйста, мсье, я больше ничего не делал. Правда, – пробормотал он. – Чистая правда, клянусь вам!
– И что было в этих сообщениях?
Мальчик отчаянно покачал головой:
– Не знаю. Я не умею читать.
– Похоже, действительно не умеешь. А кто получал эти сообщения?
Парень вытер кровь с лица рукавом. Его глаза побелели от ужаса.
– Тот, кто открывал дверь, мсье.
– А кто тебе платил?
– Тот, кто открывал дверь, – испуганно бормотал пленник. – Простые люди.
Фуше бросил взгляд на блестящие монеты. Не похоже было, чтобы обитатели этих кварталов могли швыряться такими суммами денег.
– А куда ты должен был отнести последнее сообщение, то самое, что ты выбросил в реку?
– На улицу Будэ.
У пленника был такой вид, словно он только что подписал собственный смертный приговор.
– Но я не думал, что это так важно, мсье, – добавил он.
Фуше приподнял одну бровь:
– Да нет, ты знал, что это важно, иначе бы не стал избавляться от послания. Какой дом на улице Будэ?
– Номер тринадцать, мсье. Пожалуйста, я не сделал ничего плохого. Пожалуйста, отпустите меня, господа! Возьмите деньги и отпустите меня!
– Ты что, пытаешься подкупить одного из государственных министров? – вопросил Фуше. – Уведите его!
Фуше указал кивком на дверь, и двое полицейских выволокли пленника из абсолютно пустой комнаты, служившей министру полиции императора Наполеона кабинетом.
Фуше многозначительно кивнул самому себе, попыхивая сигарой. Это был один из тех случаев, когда он убеждался, что не зря платит своим соглядатаям. Его люди знали: для их министра не бывает ничего незначительного.
Стоит нанести визит в дом номер тринадцать по улице Будэ! Кое-что может выгореть… а может, и ничего не получится. Английский шеф тайных агентов был где-то в городе, и графиня де Бокер знала где.
Этим вечером в доме мадам де Сталь назначен прием. Графиня непременно будет там. Пожалуй, он шепнет ей пару слов на ушко и посмотрит, как отреагирует эта гордячка.
А обыск дома произведут завтра, на рассвете. Птички не покинут гнезда, пока не взойдет солнце, поэтому предрассветные часы были самыми подходящими. Люди в это время становятся менее осторожными. Фуше пошлет гуда группу полицейских, которые быстро разберутся, что к чему. Можно не сомневаться, они выяснят, что это за люди получают послания от торговки цветами, как бы хорошо эти люди им ни платили и где бы они ни прятались!
Габриэль вела живую беседу с князем Меттернихом, австрийским послом, когда в салон мадам де Сталь вошел министр Фуше.
Графиня почувствовала, что Фуше смотрит на нее, и подняла взгляд. Министр, стоя в дверях, презрительно оглядел блестящее, светское общество. Ему были чужды интеллект и утонченность.
– Прошу прощения, графиня. Вы, кажется, не слушаете меня?
– Извините меня, сэр.
Графиня, улыбаясь, посмотрела на своего собеседника. Меттерних был похож на ее крестного отца. Он был одним из самых умных политиков и дипломатов в Европе, не считая, разумеется, Талейрана. Меттерних и Талейран уважали друг друга.
– Мне кажется, министр Фуше пытается обратить на себя мое внимание, – извиняющимся тоном проговорила Габриэль.
– Так пойдемте к поприветствуем его.
Князь поднялся и с галантным поклоном предложил графине руку.
Девушка с благодарностью приняла его приглашение: она была рада, что будет разговаривать с Фуше не одна.
– Мсье Фуше! Вас не часто встретишь на светских раутах, – приветливо заговорила Габриэль. – Вы, конечно, знакомы с князем Меттернихом.
– Разумеется.
Мужчины обменялись поклонами.
– Я был очень взволнован, графиня, – произнес Фуше, улыбаясь. – Кажется, у меня есть кое-какие известия о вашем пропавшем друге.
Холодок побежал по спине Габриэль. Она улыбнулась:
– Прошу прощения, мсье. О каком пропавшем друге вы говорите?
– Да о вашем попутчике, мадам. Похоже, он проводит время на острове Сен-Луи.
Фуше пытливо смотрел на графиню опытным взглядом человека, умеющего читать по лицам людей. Он заметил тревогу, мелькнувшую в глазах девушки.
– Да вас надо поздравить, мсье Фуше, – спокойно проговорила Габриэль. – Вы так быстро нашли его!
– Мне известно все, что происходит в каждом уголке этого города, мадам, – произнес Фуше, отвесив еще один поклон. – А теперь, если вы позволите, мне надо поздороваться с хозяйкой.
Фуше ушел, ловко скользя между гостями. На его губах играла довольная улыбка.
– Он жесток, этот господин, – заметил Меттерних. – Но отлично знает свое дело.
– Да, конечно, – согласилась Габриэль. – Он знает свое дело, – повторила она вслед за послом. – Князь, будьте так добры проводить меня к крестному отцу.
– С величайшим удовольствием, мадам, – проговорил Меттерних.
Увидев их, Талейран нахмурился. Габриэль была бледнее, чем обычно.
– У меня болит голова, mon parrain, – сказала она. – Вы не против, если я возьму карету, а потом отправлю ее назад за вами?
– Нет, я сам отвезу тебя домой.
Мсье де Талейран предложил графине руку.
– Князь, – сказал Талейран, обращаясь к австрийскому послу, – буду рад с вами побеседовать. Может, вы пообедаете со мной завтра?
– Это было бы замечательно.
Меттерних поклонился, и Талейран с Габриэль покинули салон мадам де Сталь.
– Итак? – спросил Талейран, когда они остались одни в экипаже.
Министр иностранных дел не проронил ни слова, пока Габриэль все ему рассказывала.
– Для тебя риск очень велик, если ты предупредишь лорда Прайда, – заметил Талейран, когда она закончила. – Я смогу обеспечить безопасность мальчика. Больше я ничего не могу обещать тебе. Но если Натаниэль узнает об опасности от тебя, я не гарантирую, что буду в силах защитить тебя от Фуше.
– Я понимаю.
Габриэль откинулась на спинку кареты. В окошке то и дело мелькали огоньки встречных экипажей.
Неужели она и в самом деле готова рисковать своей жизнью ради Натаниэля? Для Гийома она сделала бы это, не задумываясь. Но к своему прежнему любовнику она относилась совсем иначе, не так, как к Натаниэлю. Гийома де Гранвилля Габриэль по-настоящему любила. Такая любовь дважды в жизни не повторяется. С лордом Прайдом ее связывала страсть, а не любовь.
– Я должна это сделать, – услышала девушка собственный голос, как будто ее разум и ее язык существовали отдельно.
Талейран кивнул.
Глава 19
Габриэль потребовалось не больше пяти минут, чтобы заскочить в свою комнату в доме Талейрана на улице д'Анжу и переодеться в мужское платье. Она сунула в карман пистолет, завернулась в плащ, спрятав волосы под капюшоном, и бросилась вниз, к экипажу, поджидавшему ее у дверей.
– На цветочный рынок, Гастон. Как можно быстрее! – приказала графиня.
– D'accord, contesse.
Возница почтительно дотронулся до своей шляпы и взмахнул кнутом.
Габриэль сидела на самом краю сиденья и беспрестанно выглядывала в окно кареты, которую упряжка лошадей ловко везла по парижским кривым улочкам.
Графиня заставляла себя думать лишь о том, что она сделает в ближайшее время, не позволяя себе даже заглянуть в завтрашний день. Ей надо было попасть к Натаниэлю раньше людей Фуше. Она думала только об этом. У Прайда должен быть разработан план отступления – у Гийома, во всяком случае, всегда был. Если ей удастся предупредить его, Натаниэль сумеет ускользнуть от полицейских.
Экипаж остановился посреди мрачной, пустой площади, которая совсем не была похожа на то шумное, живописное место, где днем торговали цветами. Габриэль пошла по булыжной мостовой, и ее шаги эхом отдавались от стен молчаливых домов, окружавших площадь. Девушка подумала, что сейчас площадь похожа на сцену в театре и вот-вот начнется трагическое представление.
Недавно прошел дождь, лужи поблескивали в лунном свете, на улицах, не мощенных булыжником, ноги графини разъезжались на скользкой глине.
Девушка бежала по узким улочкам, миновала величественный собор Парижской Богоматери, шпили которого, казалось, тянутся к умытому дождем небу. Потом она пересекла мост, ведущий на остров Сен-Луи, и свернула в его темные переулки – такие узенькие, что над крышами громоздившихся друг на друга домов едва проглядывало ночное небо.
Габриэль мчалась, не разбирая дороги, не обходя луж и не обращая внимания на грязь, забрызгавшую ее плащ. Ее взгляд был устремлен на угол улицы Будэ, которая была довольно далеко от нее.
Внезапно графиня услышала шум шагов. Она метнулась к какой-то двери, вжалась в стену и осторожно выглянула на улицу. Сердце в груди Габриэль подпрыгнуло: по улице, стуча сапогами, шли шестеро мужчин.
Все они держали в руках фонари и палки. Мужчины были в черных плащах и черных шляпах. Такую форму носили полицейские министра Фуше.
Эти люди направлялись на улицу Будэ.
Габриэль кинулась в сторону улицы ле Регретье. Ее мысли неслись вскачь, сердце неистово колотилось в груди, пока она бежала в сторону реки. Она подойдет к дому со стороны Орлеанской набережной. Это, конечно, не прямой путь, но у нее было два преимущества: девушка быстро бежала и знала, что Натаниэль с Джейком в доме номер тринадцать.
Полицейские Фуше понятия не имели о том, что участвуют в состязаниях по ходьбе на скорость.
Графиня держала в руках пистолет. Она неслась что было сил, ей едва хватало дыхания. Какой-то человек, вышедший из одного из домов, прокричал ей что-то, но она не обратила на него внимания. Бешено залаяла собака, и кто-то приказал ей замолчать.
Габриэль бежала.
Из таверны вывалились два напившихся до такой степени человека, что им было не до промчавшейся мимо них фигуры. Потом один из них сделал было пару неуверенных шагов в ее направлении, но она уже скрылась за углом улицы Будэ.
Девушка даже не остановилась, чтобы не попасться на глаза полицейским, которые, по ее расчетам, должны были вот-вот приблизиться к дому.
Но к своему великому удивлению, она никого не увидела на улице, не услышала громкого топота.
Куда они подевались? Ее охватила паника. Они еще не могли войти в дом. На улице никого не было. Так неужели они все-таки внутри? Нет, это невозможно. Им бы надо было иметь крылья, чтобы опередить ее, к тому же она должна была слышать шум. Людям Фуше не было надобности сохранять тишину.
Графиня бросилась к дому номер тринадцать и стала колотить кулаками в дверь, с опаской оглядываясь на улицу: зловещая шестерка черных людей с фонарями в руках могла появиться в любое мгновение.
А люди Фуше тем временем, не видя необходимости торопиться, завернули в кабачок – утолить жажду. Им и в голову не приходило, что их предполагаемая жертва вот-вот ускользнет от них.
Но вот ставни над дверью распахнулись, и в окне показался мсье Фармье, с головы которого свисала кисточка ночного колпака. Его вопрос о том, кого это принесла нелегкая в такой неурочный час, сопровождался потоком брани.
– Ouvrez la porte! – нетерпеливо зашептала Габриэль. – Ее бледное лицо светилось в темноте. Она не могла представиться, но ее поведение говорило само за себя – видно было, что у нее какое-то спешное дело.
Голова Фармье исчезла из окна, он затворил ставни. Затем графиня услышала, как он спускается по лестнице: слышен был лязг отворяемых засовов, и дверь приоткрылась.
– Merci. У вас тут остановился один человек…
– Габриэль!
Лорд Прайд спрыгнул с лестницы, прежде чем она успела договорить. В руках у него был пистолет.
– Люди Фуше! – выдохнула графиня.
– Где?
– Они идут следом за мной… будут здесь через несколько минут… Точнее, они уже должны были быть здесь, но куда-то исчезли.
Натаниэль не стал тратить времени на дальнейшие расспросы. Он схватил Габриэль за руку и повел за собой вверх по лестнице. В своей комнатенке он начал бросать вещи в саквояж. Заспанный Джейк сел на кровати.
– Габби? – спросил мальчик.
– Ш-ш-ш!
Натаниэль говорил шепотом, но властным тоном.
– Ты не должен ничего говорить, ни единого слова, ни звука – до тех пор, пока я не разрешу тебе. Ты понял меня? – обратился Прайд к сыну.
Джейк испуганно кивнул.
– К тебе это тоже относится, – приказал лорд Габриэль. Затем он нажал на камень, и стена отодвинулась в сторону.
– Возьми с собой Джейка и идите туда.
– Но ты…
– Делай, как я сказал!
Габриэль подняла мальчика с постели, взяла одеяло и прошла в тайник. Стена за ней сомкнулась.
Оставшись один, Прайд стал приводить комнату в порядок, уничтожая все следы своего пребывания здесь. Он не делал ни одного лишнего движения. Прайд встряхнул подушку, расправил соломенный тюфяк и одеяло. Воду из кувшина он вылил в окно и вытер стол носовым платком. Затем он еще раз внимательно оглядел комнату, взял свечу и саквояж, нажал на камень, и стена вновь отодвинулась.
Габриэль держала завернутого в одеяло ребенка на руках.
Они не проронили ни слова, когда Натаниэль проделал ту же манипуляцию с противоположной стеной и пропустил их вперед. Беглецы миновали три дома, когда услышали стук дверного молотка дома номер тринадцать. Габриэль от испуга подпрыгнула, тревожно глядя на Прайда, но его лицо оставалось невозмутимым. Он лишь подтолкнул графиню вперед. В последней комнате Натаниэль, подтянулся и отодвинул две балки, прикрывающие пространство под островерхой крышей дома.
– Залезай наверх, Джейк, – тихо сказал он, поднимая ребенка и подталкивая его вперед, в темноту. Мальчик заплакал. – Теперь ты. Быстро! Успокой его!
Лорд приподнял девушку, и она смогла ухватиться руками за край стены.
– Вставай мне на плечи.
Габриэль забралась к нему на плечи, пробралась в крохотное пыльное помещение, а затем повернулась наружу и взяла у Прайда свечу, саквояж и две балки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43
Но когда она попыталась всколыхнуть в своем сердце прежнюю ненависть, то обнаружила, что ее там больше нет. Когда же ненависть и жажда мести покинули ее? Ведь она сказала Талейрану, что готова использовать Натаниэля в его политических махинациях. Было ли это правдой?
Но независимо от того, говорила она тогда правду или лгала, графиня поняла: она больше не хочет причинять вред лорду Прайду.
Боль ее утраты еще не прошла – она все еще помнила Гийома, – но стала гораздо слабее. Раньше все напоминало девушке об убитом любовнике, она все время думала о нем, но потом Габриэль научилась жить с эти горем.
И она ничего не могла поделать со своим влечением к лорду Прайду.
– Так где вы поймали его? – спросил Фуше, с любопытством глядя на сопливого паренька, стоящего между двух верзил-полицейских.
– В таверне, напротив цветочного рынка, мсье. У него слишком много денег – столько честным трудом не заработаешь.
Говоривший ударил паренька, и тот съежился. Из разбитой губы у него текла кровь, глаз был подбит.
– Нам помог одноглазый Жиль, – промолвил один из полицейских.
– Ах, ну да, – сказал Фуше и взял арестованного за подбородок. – Он, кажется, еще сообщил, что какие-то незнакомцы сорят деньгами направо и налево?
– Да, мсье. Мы-то ничего не заметили, но вы же знаете одноглазого. Он так любит выпивку и деньги, что увидит домовых, если ему заплатить.
– М-м-м… Ну, а что ты скажешь? – спросил Фуше, обращаясь к мальчишке.
Лицо министра полиции исказила ярость, он почти кричал.
– Я не сделал ничего плохого, – прошептал мальчик, пытаясь вырваться из рук полицейских. – Я просто выполняю поручения старухи, которая держит цветочную лавку.
Фуше недоверчиво посмотрел на кожаный кошелек. Затем он высыпал содержимое кошелька на стол. Кучка серебра засверкала в тусклом свете сальных свечей.
– Да-да, – скептически проговорил Фуше. – Несколько поручений старой карги, которая торгует цветами, говоришь? Да у нас, оказывается, цветочницы стали миллионерами!
Раздался грубый гогот, паренек получил еще один удар и упал на колени.
– Он выбросил в реку какие-то листки, когда мы схватили его, мсье.
Обутая в грубый сапог нога с размаху влетела в голень пленника.
– Полегче-полегче, – спокойно произнес Фуше. – Мне не нужно, чтобы он сразу отрубился.
А затем он сам подошел к мальчику и ударил его кулаком в живот.
– Может, скажешь правду, – а то будет совсем неприятно? – все тем же спокойным тоном договорил министр.
Пленник, скорчившись, упал на пол и судорожно ловил ртом воздух.
– Поднимите его!
Фуше зажег сигару, наблюдая, как его молодцы поставили мальчика на ноги. Пленник не мог держаться на ногах, его рот скривился от боли.
– А теперь я хочу слышать правду! – рявкнул Фуше. Министр глубоко затянулся и выдохнул дым в лицо пареньку.
– Расскажи-ка мне об этих поручениях, – приказал он.
– Я передавал сообщения, – прохрипел пленник. – Сообщения от торговки цветами.
– Куда ты их относил?
– На улицу Будэ, улицу Гамбардан… иногда на улицу Валлансер… пожалуйста, мсье, я больше ничего не делал. Правда, – пробормотал он. – Чистая правда, клянусь вам!
– И что было в этих сообщениях?
Мальчик отчаянно покачал головой:
– Не знаю. Я не умею читать.
– Похоже, действительно не умеешь. А кто получал эти сообщения?
Парень вытер кровь с лица рукавом. Его глаза побелели от ужаса.
– Тот, кто открывал дверь, мсье.
– А кто тебе платил?
– Тот, кто открывал дверь, – испуганно бормотал пленник. – Простые люди.
Фуше бросил взгляд на блестящие монеты. Не похоже было, чтобы обитатели этих кварталов могли швыряться такими суммами денег.
– А куда ты должен был отнести последнее сообщение, то самое, что ты выбросил в реку?
– На улицу Будэ.
У пленника был такой вид, словно он только что подписал собственный смертный приговор.
– Но я не думал, что это так важно, мсье, – добавил он.
Фуше приподнял одну бровь:
– Да нет, ты знал, что это важно, иначе бы не стал избавляться от послания. Какой дом на улице Будэ?
– Номер тринадцать, мсье. Пожалуйста, я не сделал ничего плохого. Пожалуйста, отпустите меня, господа! Возьмите деньги и отпустите меня!
– Ты что, пытаешься подкупить одного из государственных министров? – вопросил Фуше. – Уведите его!
Фуше указал кивком на дверь, и двое полицейских выволокли пленника из абсолютно пустой комнаты, служившей министру полиции императора Наполеона кабинетом.
Фуше многозначительно кивнул самому себе, попыхивая сигарой. Это был один из тех случаев, когда он убеждался, что не зря платит своим соглядатаям. Его люди знали: для их министра не бывает ничего незначительного.
Стоит нанести визит в дом номер тринадцать по улице Будэ! Кое-что может выгореть… а может, и ничего не получится. Английский шеф тайных агентов был где-то в городе, и графиня де Бокер знала где.
Этим вечером в доме мадам де Сталь назначен прием. Графиня непременно будет там. Пожалуй, он шепнет ей пару слов на ушко и посмотрит, как отреагирует эта гордячка.
А обыск дома произведут завтра, на рассвете. Птички не покинут гнезда, пока не взойдет солнце, поэтому предрассветные часы были самыми подходящими. Люди в это время становятся менее осторожными. Фуше пошлет гуда группу полицейских, которые быстро разберутся, что к чему. Можно не сомневаться, они выяснят, что это за люди получают послания от торговки цветами, как бы хорошо эти люди им ни платили и где бы они ни прятались!
Габриэль вела живую беседу с князем Меттернихом, австрийским послом, когда в салон мадам де Сталь вошел министр Фуше.
Графиня почувствовала, что Фуше смотрит на нее, и подняла взгляд. Министр, стоя в дверях, презрительно оглядел блестящее, светское общество. Ему были чужды интеллект и утонченность.
– Прошу прощения, графиня. Вы, кажется, не слушаете меня?
– Извините меня, сэр.
Графиня, улыбаясь, посмотрела на своего собеседника. Меттерних был похож на ее крестного отца. Он был одним из самых умных политиков и дипломатов в Европе, не считая, разумеется, Талейрана. Меттерних и Талейран уважали друг друга.
– Мне кажется, министр Фуше пытается обратить на себя мое внимание, – извиняющимся тоном проговорила Габриэль.
– Так пойдемте к поприветствуем его.
Князь поднялся и с галантным поклоном предложил графине руку.
Девушка с благодарностью приняла его приглашение: она была рада, что будет разговаривать с Фуше не одна.
– Мсье Фуше! Вас не часто встретишь на светских раутах, – приветливо заговорила Габриэль. – Вы, конечно, знакомы с князем Меттернихом.
– Разумеется.
Мужчины обменялись поклонами.
– Я был очень взволнован, графиня, – произнес Фуше, улыбаясь. – Кажется, у меня есть кое-какие известия о вашем пропавшем друге.
Холодок побежал по спине Габриэль. Она улыбнулась:
– Прошу прощения, мсье. О каком пропавшем друге вы говорите?
– Да о вашем попутчике, мадам. Похоже, он проводит время на острове Сен-Луи.
Фуше пытливо смотрел на графиню опытным взглядом человека, умеющего читать по лицам людей. Он заметил тревогу, мелькнувшую в глазах девушки.
– Да вас надо поздравить, мсье Фуше, – спокойно проговорила Габриэль. – Вы так быстро нашли его!
– Мне известно все, что происходит в каждом уголке этого города, мадам, – произнес Фуше, отвесив еще один поклон. – А теперь, если вы позволите, мне надо поздороваться с хозяйкой.
Фуше ушел, ловко скользя между гостями. На его губах играла довольная улыбка.
– Он жесток, этот господин, – заметил Меттерних. – Но отлично знает свое дело.
– Да, конечно, – согласилась Габриэль. – Он знает свое дело, – повторила она вслед за послом. – Князь, будьте так добры проводить меня к крестному отцу.
– С величайшим удовольствием, мадам, – проговорил Меттерних.
Увидев их, Талейран нахмурился. Габриэль была бледнее, чем обычно.
– У меня болит голова, mon parrain, – сказала она. – Вы не против, если я возьму карету, а потом отправлю ее назад за вами?
– Нет, я сам отвезу тебя домой.
Мсье де Талейран предложил графине руку.
– Князь, – сказал Талейран, обращаясь к австрийскому послу, – буду рад с вами побеседовать. Может, вы пообедаете со мной завтра?
– Это было бы замечательно.
Меттерних поклонился, и Талейран с Габриэль покинули салон мадам де Сталь.
– Итак? – спросил Талейран, когда они остались одни в экипаже.
Министр иностранных дел не проронил ни слова, пока Габриэль все ему рассказывала.
– Для тебя риск очень велик, если ты предупредишь лорда Прайда, – заметил Талейран, когда она закончила. – Я смогу обеспечить безопасность мальчика. Больше я ничего не могу обещать тебе. Но если Натаниэль узнает об опасности от тебя, я не гарантирую, что буду в силах защитить тебя от Фуше.
– Я понимаю.
Габриэль откинулась на спинку кареты. В окошке то и дело мелькали огоньки встречных экипажей.
Неужели она и в самом деле готова рисковать своей жизнью ради Натаниэля? Для Гийома она сделала бы это, не задумываясь. Но к своему прежнему любовнику она относилась совсем иначе, не так, как к Натаниэлю. Гийома де Гранвилля Габриэль по-настоящему любила. Такая любовь дважды в жизни не повторяется. С лордом Прайдом ее связывала страсть, а не любовь.
– Я должна это сделать, – услышала девушка собственный голос, как будто ее разум и ее язык существовали отдельно.
Талейран кивнул.
Глава 19
Габриэль потребовалось не больше пяти минут, чтобы заскочить в свою комнату в доме Талейрана на улице д'Анжу и переодеться в мужское платье. Она сунула в карман пистолет, завернулась в плащ, спрятав волосы под капюшоном, и бросилась вниз, к экипажу, поджидавшему ее у дверей.
– На цветочный рынок, Гастон. Как можно быстрее! – приказала графиня.
– D'accord, contesse.
Возница почтительно дотронулся до своей шляпы и взмахнул кнутом.
Габриэль сидела на самом краю сиденья и беспрестанно выглядывала в окно кареты, которую упряжка лошадей ловко везла по парижским кривым улочкам.
Графиня заставляла себя думать лишь о том, что она сделает в ближайшее время, не позволяя себе даже заглянуть в завтрашний день. Ей надо было попасть к Натаниэлю раньше людей Фуше. Она думала только об этом. У Прайда должен быть разработан план отступления – у Гийома, во всяком случае, всегда был. Если ей удастся предупредить его, Натаниэль сумеет ускользнуть от полицейских.
Экипаж остановился посреди мрачной, пустой площади, которая совсем не была похожа на то шумное, живописное место, где днем торговали цветами. Габриэль пошла по булыжной мостовой, и ее шаги эхом отдавались от стен молчаливых домов, окружавших площадь. Девушка подумала, что сейчас площадь похожа на сцену в театре и вот-вот начнется трагическое представление.
Недавно прошел дождь, лужи поблескивали в лунном свете, на улицах, не мощенных булыжником, ноги графини разъезжались на скользкой глине.
Девушка бежала по узким улочкам, миновала величественный собор Парижской Богоматери, шпили которого, казалось, тянутся к умытому дождем небу. Потом она пересекла мост, ведущий на остров Сен-Луи, и свернула в его темные переулки – такие узенькие, что над крышами громоздившихся друг на друга домов едва проглядывало ночное небо.
Габриэль мчалась, не разбирая дороги, не обходя луж и не обращая внимания на грязь, забрызгавшую ее плащ. Ее взгляд был устремлен на угол улицы Будэ, которая была довольно далеко от нее.
Внезапно графиня услышала шум шагов. Она метнулась к какой-то двери, вжалась в стену и осторожно выглянула на улицу. Сердце в груди Габриэль подпрыгнуло: по улице, стуча сапогами, шли шестеро мужчин.
Все они держали в руках фонари и палки. Мужчины были в черных плащах и черных шляпах. Такую форму носили полицейские министра Фуше.
Эти люди направлялись на улицу Будэ.
Габриэль кинулась в сторону улицы ле Регретье. Ее мысли неслись вскачь, сердце неистово колотилось в груди, пока она бежала в сторону реки. Она подойдет к дому со стороны Орлеанской набережной. Это, конечно, не прямой путь, но у нее было два преимущества: девушка быстро бежала и знала, что Натаниэль с Джейком в доме номер тринадцать.
Полицейские Фуше понятия не имели о том, что участвуют в состязаниях по ходьбе на скорость.
Графиня держала в руках пистолет. Она неслась что было сил, ей едва хватало дыхания. Какой-то человек, вышедший из одного из домов, прокричал ей что-то, но она не обратила на него внимания. Бешено залаяла собака, и кто-то приказал ей замолчать.
Габриэль бежала.
Из таверны вывалились два напившихся до такой степени человека, что им было не до промчавшейся мимо них фигуры. Потом один из них сделал было пару неуверенных шагов в ее направлении, но она уже скрылась за углом улицы Будэ.
Девушка даже не остановилась, чтобы не попасться на глаза полицейским, которые, по ее расчетам, должны были вот-вот приблизиться к дому.
Но к своему великому удивлению, она никого не увидела на улице, не услышала громкого топота.
Куда они подевались? Ее охватила паника. Они еще не могли войти в дом. На улице никого не было. Так неужели они все-таки внутри? Нет, это невозможно. Им бы надо было иметь крылья, чтобы опередить ее, к тому же она должна была слышать шум. Людям Фуше не было надобности сохранять тишину.
Графиня бросилась к дому номер тринадцать и стала колотить кулаками в дверь, с опаской оглядываясь на улицу: зловещая шестерка черных людей с фонарями в руках могла появиться в любое мгновение.
А люди Фуше тем временем, не видя необходимости торопиться, завернули в кабачок – утолить жажду. Им и в голову не приходило, что их предполагаемая жертва вот-вот ускользнет от них.
Но вот ставни над дверью распахнулись, и в окне показался мсье Фармье, с головы которого свисала кисточка ночного колпака. Его вопрос о том, кого это принесла нелегкая в такой неурочный час, сопровождался потоком брани.
– Ouvrez la porte! – нетерпеливо зашептала Габриэль. – Ее бледное лицо светилось в темноте. Она не могла представиться, но ее поведение говорило само за себя – видно было, что у нее какое-то спешное дело.
Голова Фармье исчезла из окна, он затворил ставни. Затем графиня услышала, как он спускается по лестнице: слышен был лязг отворяемых засовов, и дверь приоткрылась.
– Merci. У вас тут остановился один человек…
– Габриэль!
Лорд Прайд спрыгнул с лестницы, прежде чем она успела договорить. В руках у него был пистолет.
– Люди Фуше! – выдохнула графиня.
– Где?
– Они идут следом за мной… будут здесь через несколько минут… Точнее, они уже должны были быть здесь, но куда-то исчезли.
Натаниэль не стал тратить времени на дальнейшие расспросы. Он схватил Габриэль за руку и повел за собой вверх по лестнице. В своей комнатенке он начал бросать вещи в саквояж. Заспанный Джейк сел на кровати.
– Габби? – спросил мальчик.
– Ш-ш-ш!
Натаниэль говорил шепотом, но властным тоном.
– Ты не должен ничего говорить, ни единого слова, ни звука – до тех пор, пока я не разрешу тебе. Ты понял меня? – обратился Прайд к сыну.
Джейк испуганно кивнул.
– К тебе это тоже относится, – приказал лорд Габриэль. Затем он нажал на камень, и стена отодвинулась в сторону.
– Возьми с собой Джейка и идите туда.
– Но ты…
– Делай, как я сказал!
Габриэль подняла мальчика с постели, взяла одеяло и прошла в тайник. Стена за ней сомкнулась.
Оставшись один, Прайд стал приводить комнату в порядок, уничтожая все следы своего пребывания здесь. Он не делал ни одного лишнего движения. Прайд встряхнул подушку, расправил соломенный тюфяк и одеяло. Воду из кувшина он вылил в окно и вытер стол носовым платком. Затем он еще раз внимательно оглядел комнату, взял свечу и саквояж, нажал на камень, и стена вновь отодвинулась.
Габриэль держала завернутого в одеяло ребенка на руках.
Они не проронили ни слова, когда Натаниэль проделал ту же манипуляцию с противоположной стеной и пропустил их вперед. Беглецы миновали три дома, когда услышали стук дверного молотка дома номер тринадцать. Габриэль от испуга подпрыгнула, тревожно глядя на Прайда, но его лицо оставалось невозмутимым. Он лишь подтолкнул графиню вперед. В последней комнате Натаниэль, подтянулся и отодвинул две балки, прикрывающие пространство под островерхой крышей дома.
– Залезай наверх, Джейк, – тихо сказал он, поднимая ребенка и подталкивая его вперед, в темноту. Мальчик заплакал. – Теперь ты. Быстро! Успокой его!
Лорд приподнял девушку, и она смогла ухватиться руками за край стены.
– Вставай мне на плечи.
Габриэль забралась к нему на плечи, пробралась в крохотное пыльное помещение, а затем повернулась наружу и взяла у Прайда свечу, саквояж и две балки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43