И она, Линдсей, ему этого никогда не простит.
Рука виконта обвивала ей талию, точно стальной канат. Но он хотя бы не заставил ее всю дорогу лежать вниз лицом поперек седла, а усадил перед собой, едва беглецы выбрались из Миртового леса. А то больно уж было унизительно так лежать. И этого она, Линдсей, тоже ему никогда не простит. — Тебе следовало дать мне распрячь Кэткин…
— Что? — прогремел Эдвард. — Я слышу ваш голос, мадам?
— Нет-нет, — покорно согласилась девушка. — Я просто беспокоюсь за Кэткин. Она ведь уже старая лошадка, очень нежная и…
— Придержи язык, ты… ты, преступница. Не смей больше при мне даже упоминать об этой гадости. Я тоже, так и быть, постараюсь об этом забыть.
Он-то, может, и забудет, а вот ей никогда не забыть. Слава Богу, она успела отдать Антону ключ от подвалов Трегониты. Только бы Антон догадался забрать товары. У нее тогда не будет, болеть сердце за арендаторов и за то, сумеют ли они откупиться от поборов Роджера.
Ох, но до чего же все это сложно!
Эдвард на всем скаку повернул коня в проем между двумя массивными каменными столбами, на вершинах которых стояли каменные изваяния оленей. Ветвистые рога величественно вырисовывались на фоне яркой синевы весеннего неба. До чего же этот сияющий погожий денек в Девоншире отличался от вчерашнего стылого ненастья в Корнуолле!
Перед путниками простиралась широкая подъездная аллея. Линдсей затаила дыхание.
— Эдвард… Это и есть твое поместье?
— Да. А теперь придержи язык, И так слуги бог знает что подумают. Хорошо еще, что при этом им хватает здравого смысла хранить свое мнение при себе. Готовься, уже подъезжаем.
Впрочем, на то, чтобы «подготовиться», у Линдсей оставалось еще несколько миль. Эдвард снова погнал жеребца во весь опор. По бокам дороги высились вековые дубы, пасшиеся меж них олени поднимали головы, чтобы взглянуть вслед проезжавшим, птицы стайками слетали с ветвей и темных кустов. В зеленой траве синели целые поля колокольчиков, там и сям виднелись островки нарциссов. Здесь, в этой мирной лесной тиши, все ужасы и опасности минувшей ночи казались не более чем сном — точнее, ночным кошмаром. Однако опасность, исходившая от разъяренного мужчины, державшего Линдсей, была вполне реальной.
Впереди показалась вторая толстенная каменная стена, разделенная надвое высокими воротами, над которыми, образуя мост, стоял домик привратника. Должно быть, оттуда открывался великолепный вид на много миль окрест. За стеной Линдсей разглядела широкий мощеный двор и фасад старинного дома. Когда копыта коня загремели под сводами ворот, на ступенях лестницы, ведущей в сторожку, появился круглощекий толстяк в мешковатой одежде.
— Стоять! — грозно закричал он, размахивая подзорной трубой, но тут же попятился, срывая с головы потрепанную шляпу. — Мистер Эдвард, сэр? Вы ли это?
Виконт осадил коня.
— Нет, старина Сайнс, всего лишь мой бесплотный дух. И будь благодарен судьбе, что я не велю спустить с тебя шкуру за подобную наглость.
— Эдвард! — в ужасе воскликнула Линдсей. — Как ты можешь так жестоко разговаривать со стариком?
Эдвард кашлянул. Привратник тем временем сорвал со стены висевший там старинный охотничий рог.
— Ну пожалуйста, Эдвард, — умоляюще сказала девушка. — Ты его, наверное, до смерти перепугал.
— Ох уж мне эти женщины, — презрительно пробормотал виконт. — Ну ладно. Добрый день, Сайнс. Мы с ее светлостью заехали сюда ненадолго. То есть это я ненадолго. А ее светлость… А, к черту!
Уже не обращая внимания на сбивчивые попытки Эдварда объясниться, Сайнс приложил охотничий рог к губам. Тишину поместья огласил пронзительный хриплый звук, прерывавшийся всякий раз, как старик делал передышку, чтобы набрать в грудь побольше воздуха. Линдсей схватилась за голову.
— Хватит! — услышала она сдавленный вопль Эдварда. — Этак он поставит на ноги всю чертову прислугу.
— Сию минуту, сэр… то есть, я хочу сказать, милорд, — улыбнулся Сайнс, явно гордясь собой. — Фамильный рог Хаксли сказал свое слово, Добро пожаловать домой, милорд.
— Ну ладно…
— И еще. — Саинс подошел ближе, подслеповато вглядываясь в Линдсей. — Вы ведь сказали, будто это ее светлость, верно?
— Именно.
— Ясно-ясно. И очень… очень интересная. — Старик снова шагнул в сторону, комкая в руках и без того потерявшую всякий вид шляпу. — Госпожа Хаксли-плейс. Какое событие. Ах, событие-то какое.
Пробормотав себе под нос что-то невразумительное, чего девушка, к своему счастью, не разобрала, виконт пустил коня рысцой. Линдсей наклонилась помахать рукой Сайнсу.
— Не фамильярничайте со слугами, мадам, — шепнул Эдвард ей на ухо. — Ох ты, Господи, я и забыл про этот чертов рог. Теперь все сюда сбегутся, вплоть до последней судомойки.
Линдсей огляделась. По обеим сторонам двора, огражденного безукоризненно подстриженной живой изгородью, раскинулись клумбы с розами. В центре лежало небольшое круглое озерцо, посередине которого стояла изящная скульптура — женщина с вазой в руках. Из вазы бил прозрачный фонтан.
— Еще один дворец, — благоговейно прошептала Линдсей.
— Прости, не понял.
— Еще один дворец. — Девушка осмелилась повернуться к своему спутнику и робко улыбнуться. — Как дом Камберлендов в Лондоне. Он ведь тоже настоящий дворец.
Уголки губ Эдварда чуть дрогнули. Девушка слегка воспряла духом. Неужели ей удалось нащупать трещинку в его неуязвимой броне?
— Погляди только! Тут ведь, наверное, не меньше дюжины каминных труб, а окон и балконов сколько — и не сосчитаешь, и…
— Согласен, дом немаленький, — холодно отозвался Эдвард, однако голос его слегка утратил былую непримиримость. — Но дворцом его все же не назовешь. Ну вот, а сейчас ты познакомишься сразу со всеми слугами.
Только теперь Линдсей заметила, какое испытание ждало ее впереди, на широких ступенях парадной лестницы перед внушительными дубовыми дверьми, обшитыми медью. Вдоль мраморной балюстрады протянулась длинная шеренга выстроившихся слуг.
— Боже мой, — прошептала девушка. — Ой, Эдвард, пожалуйста, не надо. Я не могу.
— Чего вы не можете, мадам?
Мальчик-грум бросился навстречу господину принять поводья коня.
— Не могу сейчас встречаться со всеми… в таком-то виде.
— Ну, у тебя все равно нет выбора, и виновата во всем ты сама.
И, не сказав больше ни слова, виконт спешился, ухватил Линдсей за талию и как перышко снял с седла.
За долгие часы скачки ноги девушки совершенно затекли и теперь у нее подкосились колени. Но, не успела она упасть, как Эдвард поймал ее и поднял на руки. Из шеренги слуг послышался неясный ропот.
— Отпусти меня, — негромко потребовала Линдсей. — Я просто оступилась. Немедленно поставь меня. Ну пожалуйста,
— Эдвард.
Виконт нахмурился, внимательно разглядывая ее лицо.
— Тебе нехорошо? У тебя нездоровый вид.
— Я абсолютно здорова. Поставь меня.
Если Эдвард и слышал сдавленные смешки, то не подал виду.
— Зря я заставил тебя так долго скакать без передышки.
— И вправду зря, — язвительно согласилась она. — А теперь отпусти меня. Это ведь будут мои слуги, верно?
— Абсолютно верно. — И на губах виконта вновь появилась неотразимая улыбка.
— Ну тогда дай мне достойно поприветствовать их, — потребовала Линдсей, хотя на самом деле понятия не имела, чего именно от нее ждут. Она читала про подобные вещи в романах, но плохо представляла, как все происходит на самом деле.
— Как хочешь. — Эдвард поставил девушку на ноги и еле слышно пробормотал: — Делай как я. Улыбайся и кивай. И все. Пока хватит.
Линдсей повиновалась и пошла вверх по лестнице вдоль выстроившихся слуг, к своему ужасу обнаружив, что после долгой езды походка становится крайне неуклюжей и подпрыгивающей. Сперва перед ней предстали несколько совсем молоденьких девушек с сияющими мордашками и в чепчиках. При приближении новой госпожи они смущенно потупились и присели в неловких реверансах.
Добрый день — благосклонно поздоровалась Линдсей, но тут же охнула от боли, почувствовав, как сводит судорогой икры ног. Ей даже пришлось на несколько секунд остановиться и переждать, пока боль отпустит.
Из общей шеренги вперед навстречу виконту шагнул стройный седовласый человек неопределенного возраста, но явно занимающий высокий пост в поместье Хаксли.
— Добро пожаловать домой, милорд. Мы уже слышали последние новости. Примите самые горячие поздравления с женитьбой. — Он перевел взгляд на девушку, но в глазах его не мелькнуло и тени хоть каких-нибудь эмоций. — И вам добро пожаловать, миледи. Мы приложим все усилия, чтобы достойно служить вам.
— Спасибо, Мак-Байн, — отозвался Эдвард. — Спасибо, миссис Джили. — И он ласково улыбнулся полной женщине с некрасивым, но располагающим к себе лицом. Одета она была во все черное, лишь на поясе поблескивала связка ключей. — Линдсей, Мак-Байн — наш дворецкий здесь, в Хаксли, а миссис Джили — наша домоправительница. И оба очень сведущие люди.
— Не сомневаюсь, — пробормотала девушка, одаривая старших слуг улыбкой и горько жалея, что в первый раз появилась в поместье одетая, как последняя побирушка.
Виконт двинулся дальше, и Линдсей побрела за ним, шаркая и оступаясь в слишком больших, спадающих с ног башмаках и тщетно пытаясь сохранить хоть видимость спокойствия и достоинства. Памятуя наставления Эдварда, она коротко кивала и улыбалась каждому слуге.
К несчастью, прислуга стояла по обе стороны ступеней, так что бедняжка еле успевала вертеть головой.
Что-то тихонько стукнуло ее по колену. Опустив взгляд, Линдсей, к своему ужасу, увидела, что это конец толстой веревки, которой она подпоясала штаны, чтобы те не сваливались. Объятая паникой при мысли о том, чем ей это грозит, девушка поспешно прихватила рукой верх штанов сквозь еще не просохшую толстую куртку.
Еще несколько шагов — и она остановилась, окончательно выбившись из сил и в полном отчаянии. Какой же жалкий и смехотворный, наверное, у нее сейчас вид! Грязная, в мальчишеской мешковатой одежде, растрепанная. Пугало, да и только. Подозрительно шмыгающие носы слуг лишь довершили ее смущение.
Эдвард обернулся к ней. У него тоже был такой вид, точно он с трудом сдерживает смех. Линдсей пронзила его свирепым взглядом. Виконт откашлялся.
— Ее светлость… гм… слегка устала с дороги.
Смешки и перешептывание вмиг оборвались. — Она закончит знакомиться с вами попозже.
— Ну вот еще. Чепуха. — Девушка попыталась свободной рукой откинуть волосы с лица, но они тут же упали обратно. — Мы, маленькие люди, выносливые, — подмигнула она крошечной горничной. Та смущённо покраснела и радостно улыбнулась.
— Тебе вовсе не обязательно это делать, — еле слышно прошептал Эдвард.
— Ничего, справлюсь, — в тон ему ответила Линдсеи. Она сама не помнила, как умудрилась проделать казавшийся путь по лестнице. На верхней ступеньке она обернулась и, все еще сжимая одной рукой спадающие штаны, второй помахала слугам,
— Спасибо всем, что вышли познакомиться со мной.
В ответ раздались аплодисменты и несколько робких смешков. Но тут Эдвард твердо взял жену под локоть и увлек за собой в огромный холл размерами не меньше церкви, где они обвенчались.
На Линдсей вновь нахлынули дурные предчувствия и страх. Без единого слова Эдвард повел ее по гулким каменным переходам мимо темных дубовых стен, увешанных холстами с портретами каких-то важных нахмуренных господ — должно быть, многочисленных предков Эдварда,
Девушка была так подавленна, что даже не глядела по сторонам, у нее лишь осталось смутное впечатление, что все в доме богато и со вкусом обставлено, — но и только. Через несколько минут она оказалась в комнате с высокими сводчатыми окнами. В камине жарко горел огонь. Над камином была прибита большая эмблема, в которой Линдсей узнала фамильный герб Хаксли. На стенах висели полки с книгами. Почетное место в комнате занимал массивный стол красного дерева.
— Мой кабинет, — небрежно пояснил виконт, — Итак, мадам. Садитесь.
Плотнее закутавшись в свои жалкие лохмотья, девушка послушно опустилась в темно-красное кресло.
— Ты была просто неподражаема, Линдсей, — сказал Эдвард. Девушка уже была готова улыбнуться, но он продолжил: — Я восхищен твоим мужеством, но возмущен тем, что ты натворила. Мы еще, поговорим об этом.
Если бы не страх перед грядущим объяснением, Линдсей просто-напросто закрыла бы глаза и тотчас же погрузилась в сон. Однако сейчас ей было не до сна — предстояло выдержать гнев Эдварда.
— Я могу все объяснить, — начала она. — Дай мне немного времени.
— Ну что ж… — Эдвард присел на краешек стола и с непреклонным видом скрестил руки на груди. — Тогда объясни для начала, как так вышло, что женщина, пять дней назад ставшая моей женой, замешана в преступной контрабанде.
— Просто в беспошлинной торговле. Виконт изогнул бровь.
— О, простите, мадам. А что, есть какая-то разница? Линдсей беспомощно пожала плечами и села в кресле попрямее.
— Ну, некоторая все же есть. Только объяснить слишком сложно. — Не говорить же, что вся разница лишь в том, что второе определение звучит мягче.
— Мне совершенно очевидно, что ты ввязалась в эту авантюру лишь для того, чтобы досадить и отомстить мне, — заявил Эдвард таким тоном, словно весь этот разговор был лишен для него всякого интереса.
— Ты думаешь… — А что, пожалуй, неплохое объяснение! Не стоит его разубеждать.
— А что мне еще думать? Все ясно как Божий день. Твоя гордость была уязвлена, потому что я оставил тебя одну в ночь после свадьбы, вот ты и решила привлечь мое внимание дурацкой выходкой. Знаешь ли, у мужчин есть занятия и поважнее, чем гнаться через всю страну за безмозглыми женами.
Ну да! А еще мужчины бывают поразительно тщеславны и тупы.
— Я готова. — Линдсей скромно потупилась.
— Готова?
— Ко всему, что бы ты ни решил со мной сделать.
— Вот как? Ты уверена?
— Совершенно. Но я хочу, чтобы и ты тоже кое-что мне пообещал.
Виконт резко поднялся со стола и повернулся спиной к девушке. Плохой знак, огорчилась она. Как и тот странный приглушенный возглас, что он испустил. Ее бросило в жар.
— Понимаю, ты считаешь, что я не вправе ничего от тебя требовать. Но я взываю к лучшей стороне твоей натуры.
— К лучшей стороне моей натуры?
— Да. Пожалуйста, не сердись на Сару и Эмму. Они умоляли меня не уезжать, но я… Боюсь, милорд, я слишком упрямая…
— Я заметил. Что ж, я обдумаю твою просьбу.
Не так уж много, но хоть какое-то начало переговоров. Линдсей оставалось лишь надеяться, что Сара и Эмма, как и обещали, сказали Эдварду, что она сама решила уехать в Корнуолл. Ей не хотелось втягивать еще и Антона. Бедняга и так уже, наверное, с ума сходит, гадая, куда она запропастилась.
— Можно мне умыться и надеть чистую одежду?
— Ты имеешь в виду, не только чистую, но и приличную?
— Что-что?
— Ничего. Потерпи немного. Сперва я сообщу тебе, что решил относительно твоего непосредственного будущего.
До чего же зловеще это прозвучало!
— Так вот, ты будешь безвыездно оставаться тут, в Хаксли.
— Но…
— Нет, Линдсей. Даже не думай спорить. Ты не покинешь поместье. Ты вообще никуда и никогда больше не поедешь без моего разрешения.
— Но…
— Нет, Линдсей. — Эдвард наконец-то развернулся лицом к девушке. — И придержи свой неугомонный язычок. Уверен, тебе здесь понравится. В будущем, если ты докажешь мне, что тебе можно доверять, тебе будет позволено гулять по окрестностям. Мы вернемся к этой теме, когда я в следующий раз загляну сюда из Лондона.
Линдсей в ужасе уставилась на Эдварда. Весь страшный смысл его слов обрушился на нее точно ушат холодной воды.
— Ты уезжаешь, Эдвард? Прямо сейчас? И оставляешь меня тут одну?
— У меня нет выбора. — Избегая встречаться с Линдсей взглядом, виконт опустил глаза на кучу конвертов на столе. — О тебе тут будут хорошо заботиться.
— Нет! — Пулей вылетев из кресла и не обращая внимания на боль в ногах, она стремглав бросилась к Эдварду и ухватила его за руку. — Пожалуйста, не бросай меня!
Бедняжка так разволновалась, что напрочь забыла про спадающие штаны. Не успела она опомниться, как Эдвард уже притянул ее к себе, бережно расстегнул ветхую куртку и, обращаясь с девушкой, как с малым ребенком, натянул штаны на надлежащее место и аккуратно завязал веревку.
— Ну вот, — выдохнул он. — Теперь надежно… до поры до времени.
Его загадочные черные глаза встретились с ее глазами. Губы Эдварда улыбались, но в глубине глаз застыло какое-то иное, непонятное ей выражение.
— Линдсей, попроси меня еще раз.
Девушка зачарованно смотрела, как движутся его губы, как поблескивает полоска белых крепких зубов. — О чем я должна тебя попросить?
— Попроси не бросать тебя. — Эдвард ловко поймал одной рукой оба тонких запястья Линдсей. — Или ты совсем не то имела в виду?
Линдсей сглотнула. Что это с ней? Отчего это, стоит ей только оказаться рядом с Эдвардом — если тот не злится на нее, — как она в один миг теряет голову?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40
Рука виконта обвивала ей талию, точно стальной канат. Но он хотя бы не заставил ее всю дорогу лежать вниз лицом поперек седла, а усадил перед собой, едва беглецы выбрались из Миртового леса. А то больно уж было унизительно так лежать. И этого она, Линдсей, тоже ему никогда не простит. — Тебе следовало дать мне распрячь Кэткин…
— Что? — прогремел Эдвард. — Я слышу ваш голос, мадам?
— Нет-нет, — покорно согласилась девушка. — Я просто беспокоюсь за Кэткин. Она ведь уже старая лошадка, очень нежная и…
— Придержи язык, ты… ты, преступница. Не смей больше при мне даже упоминать об этой гадости. Я тоже, так и быть, постараюсь об этом забыть.
Он-то, может, и забудет, а вот ей никогда не забыть. Слава Богу, она успела отдать Антону ключ от подвалов Трегониты. Только бы Антон догадался забрать товары. У нее тогда не будет, болеть сердце за арендаторов и за то, сумеют ли они откупиться от поборов Роджера.
Ох, но до чего же все это сложно!
Эдвард на всем скаку повернул коня в проем между двумя массивными каменными столбами, на вершинах которых стояли каменные изваяния оленей. Ветвистые рога величественно вырисовывались на фоне яркой синевы весеннего неба. До чего же этот сияющий погожий денек в Девоншире отличался от вчерашнего стылого ненастья в Корнуолле!
Перед путниками простиралась широкая подъездная аллея. Линдсей затаила дыхание.
— Эдвард… Это и есть твое поместье?
— Да. А теперь придержи язык, И так слуги бог знает что подумают. Хорошо еще, что при этом им хватает здравого смысла хранить свое мнение при себе. Готовься, уже подъезжаем.
Впрочем, на то, чтобы «подготовиться», у Линдсей оставалось еще несколько миль. Эдвард снова погнал жеребца во весь опор. По бокам дороги высились вековые дубы, пасшиеся меж них олени поднимали головы, чтобы взглянуть вслед проезжавшим, птицы стайками слетали с ветвей и темных кустов. В зеленой траве синели целые поля колокольчиков, там и сям виднелись островки нарциссов. Здесь, в этой мирной лесной тиши, все ужасы и опасности минувшей ночи казались не более чем сном — точнее, ночным кошмаром. Однако опасность, исходившая от разъяренного мужчины, державшего Линдсей, была вполне реальной.
Впереди показалась вторая толстенная каменная стена, разделенная надвое высокими воротами, над которыми, образуя мост, стоял домик привратника. Должно быть, оттуда открывался великолепный вид на много миль окрест. За стеной Линдсей разглядела широкий мощеный двор и фасад старинного дома. Когда копыта коня загремели под сводами ворот, на ступенях лестницы, ведущей в сторожку, появился круглощекий толстяк в мешковатой одежде.
— Стоять! — грозно закричал он, размахивая подзорной трубой, но тут же попятился, срывая с головы потрепанную шляпу. — Мистер Эдвард, сэр? Вы ли это?
Виконт осадил коня.
— Нет, старина Сайнс, всего лишь мой бесплотный дух. И будь благодарен судьбе, что я не велю спустить с тебя шкуру за подобную наглость.
— Эдвард! — в ужасе воскликнула Линдсей. — Как ты можешь так жестоко разговаривать со стариком?
Эдвард кашлянул. Привратник тем временем сорвал со стены висевший там старинный охотничий рог.
— Ну пожалуйста, Эдвард, — умоляюще сказала девушка. — Ты его, наверное, до смерти перепугал.
— Ох уж мне эти женщины, — презрительно пробормотал виконт. — Ну ладно. Добрый день, Сайнс. Мы с ее светлостью заехали сюда ненадолго. То есть это я ненадолго. А ее светлость… А, к черту!
Уже не обращая внимания на сбивчивые попытки Эдварда объясниться, Сайнс приложил охотничий рог к губам. Тишину поместья огласил пронзительный хриплый звук, прерывавшийся всякий раз, как старик делал передышку, чтобы набрать в грудь побольше воздуха. Линдсей схватилась за голову.
— Хватит! — услышала она сдавленный вопль Эдварда. — Этак он поставит на ноги всю чертову прислугу.
— Сию минуту, сэр… то есть, я хочу сказать, милорд, — улыбнулся Сайнс, явно гордясь собой. — Фамильный рог Хаксли сказал свое слово, Добро пожаловать домой, милорд.
— Ну ладно…
— И еще. — Саинс подошел ближе, подслеповато вглядываясь в Линдсей. — Вы ведь сказали, будто это ее светлость, верно?
— Именно.
— Ясно-ясно. И очень… очень интересная. — Старик снова шагнул в сторону, комкая в руках и без того потерявшую всякий вид шляпу. — Госпожа Хаксли-плейс. Какое событие. Ах, событие-то какое.
Пробормотав себе под нос что-то невразумительное, чего девушка, к своему счастью, не разобрала, виконт пустил коня рысцой. Линдсей наклонилась помахать рукой Сайнсу.
— Не фамильярничайте со слугами, мадам, — шепнул Эдвард ей на ухо. — Ох ты, Господи, я и забыл про этот чертов рог. Теперь все сюда сбегутся, вплоть до последней судомойки.
Линдсей огляделась. По обеим сторонам двора, огражденного безукоризненно подстриженной живой изгородью, раскинулись клумбы с розами. В центре лежало небольшое круглое озерцо, посередине которого стояла изящная скульптура — женщина с вазой в руках. Из вазы бил прозрачный фонтан.
— Еще один дворец, — благоговейно прошептала Линдсей.
— Прости, не понял.
— Еще один дворец. — Девушка осмелилась повернуться к своему спутнику и робко улыбнуться. — Как дом Камберлендов в Лондоне. Он ведь тоже настоящий дворец.
Уголки губ Эдварда чуть дрогнули. Девушка слегка воспряла духом. Неужели ей удалось нащупать трещинку в его неуязвимой броне?
— Погляди только! Тут ведь, наверное, не меньше дюжины каминных труб, а окон и балконов сколько — и не сосчитаешь, и…
— Согласен, дом немаленький, — холодно отозвался Эдвард, однако голос его слегка утратил былую непримиримость. — Но дворцом его все же не назовешь. Ну вот, а сейчас ты познакомишься сразу со всеми слугами.
Только теперь Линдсей заметила, какое испытание ждало ее впереди, на широких ступенях парадной лестницы перед внушительными дубовыми дверьми, обшитыми медью. Вдоль мраморной балюстрады протянулась длинная шеренга выстроившихся слуг.
— Боже мой, — прошептала девушка. — Ой, Эдвард, пожалуйста, не надо. Я не могу.
— Чего вы не можете, мадам?
Мальчик-грум бросился навстречу господину принять поводья коня.
— Не могу сейчас встречаться со всеми… в таком-то виде.
— Ну, у тебя все равно нет выбора, и виновата во всем ты сама.
И, не сказав больше ни слова, виконт спешился, ухватил Линдсей за талию и как перышко снял с седла.
За долгие часы скачки ноги девушки совершенно затекли и теперь у нее подкосились колени. Но, не успела она упасть, как Эдвард поймал ее и поднял на руки. Из шеренги слуг послышался неясный ропот.
— Отпусти меня, — негромко потребовала Линдсей. — Я просто оступилась. Немедленно поставь меня. Ну пожалуйста,
— Эдвард.
Виконт нахмурился, внимательно разглядывая ее лицо.
— Тебе нехорошо? У тебя нездоровый вид.
— Я абсолютно здорова. Поставь меня.
Если Эдвард и слышал сдавленные смешки, то не подал виду.
— Зря я заставил тебя так долго скакать без передышки.
— И вправду зря, — язвительно согласилась она. — А теперь отпусти меня. Это ведь будут мои слуги, верно?
— Абсолютно верно. — И на губах виконта вновь появилась неотразимая улыбка.
— Ну тогда дай мне достойно поприветствовать их, — потребовала Линдсей, хотя на самом деле понятия не имела, чего именно от нее ждут. Она читала про подобные вещи в романах, но плохо представляла, как все происходит на самом деле.
— Как хочешь. — Эдвард поставил девушку на ноги и еле слышно пробормотал: — Делай как я. Улыбайся и кивай. И все. Пока хватит.
Линдсей повиновалась и пошла вверх по лестнице вдоль выстроившихся слуг, к своему ужасу обнаружив, что после долгой езды походка становится крайне неуклюжей и подпрыгивающей. Сперва перед ней предстали несколько совсем молоденьких девушек с сияющими мордашками и в чепчиках. При приближении новой госпожи они смущенно потупились и присели в неловких реверансах.
Добрый день — благосклонно поздоровалась Линдсей, но тут же охнула от боли, почувствовав, как сводит судорогой икры ног. Ей даже пришлось на несколько секунд остановиться и переждать, пока боль отпустит.
Из общей шеренги вперед навстречу виконту шагнул стройный седовласый человек неопределенного возраста, но явно занимающий высокий пост в поместье Хаксли.
— Добро пожаловать домой, милорд. Мы уже слышали последние новости. Примите самые горячие поздравления с женитьбой. — Он перевел взгляд на девушку, но в глазах его не мелькнуло и тени хоть каких-нибудь эмоций. — И вам добро пожаловать, миледи. Мы приложим все усилия, чтобы достойно служить вам.
— Спасибо, Мак-Байн, — отозвался Эдвард. — Спасибо, миссис Джили. — И он ласково улыбнулся полной женщине с некрасивым, но располагающим к себе лицом. Одета она была во все черное, лишь на поясе поблескивала связка ключей. — Линдсей, Мак-Байн — наш дворецкий здесь, в Хаксли, а миссис Джили — наша домоправительница. И оба очень сведущие люди.
— Не сомневаюсь, — пробормотала девушка, одаривая старших слуг улыбкой и горько жалея, что в первый раз появилась в поместье одетая, как последняя побирушка.
Виконт двинулся дальше, и Линдсей побрела за ним, шаркая и оступаясь в слишком больших, спадающих с ног башмаках и тщетно пытаясь сохранить хоть видимость спокойствия и достоинства. Памятуя наставления Эдварда, она коротко кивала и улыбалась каждому слуге.
К несчастью, прислуга стояла по обе стороны ступеней, так что бедняжка еле успевала вертеть головой.
Что-то тихонько стукнуло ее по колену. Опустив взгляд, Линдсей, к своему ужасу, увидела, что это конец толстой веревки, которой она подпоясала штаны, чтобы те не сваливались. Объятая паникой при мысли о том, чем ей это грозит, девушка поспешно прихватила рукой верх штанов сквозь еще не просохшую толстую куртку.
Еще несколько шагов — и она остановилась, окончательно выбившись из сил и в полном отчаянии. Какой же жалкий и смехотворный, наверное, у нее сейчас вид! Грязная, в мальчишеской мешковатой одежде, растрепанная. Пугало, да и только. Подозрительно шмыгающие носы слуг лишь довершили ее смущение.
Эдвард обернулся к ней. У него тоже был такой вид, точно он с трудом сдерживает смех. Линдсей пронзила его свирепым взглядом. Виконт откашлялся.
— Ее светлость… гм… слегка устала с дороги.
Смешки и перешептывание вмиг оборвались. — Она закончит знакомиться с вами попозже.
— Ну вот еще. Чепуха. — Девушка попыталась свободной рукой откинуть волосы с лица, но они тут же упали обратно. — Мы, маленькие люди, выносливые, — подмигнула она крошечной горничной. Та смущённо покраснела и радостно улыбнулась.
— Тебе вовсе не обязательно это делать, — еле слышно прошептал Эдвард.
— Ничего, справлюсь, — в тон ему ответила Линдсеи. Она сама не помнила, как умудрилась проделать казавшийся путь по лестнице. На верхней ступеньке она обернулась и, все еще сжимая одной рукой спадающие штаны, второй помахала слугам,
— Спасибо всем, что вышли познакомиться со мной.
В ответ раздались аплодисменты и несколько робких смешков. Но тут Эдвард твердо взял жену под локоть и увлек за собой в огромный холл размерами не меньше церкви, где они обвенчались.
На Линдсей вновь нахлынули дурные предчувствия и страх. Без единого слова Эдвард повел ее по гулким каменным переходам мимо темных дубовых стен, увешанных холстами с портретами каких-то важных нахмуренных господ — должно быть, многочисленных предков Эдварда,
Девушка была так подавленна, что даже не глядела по сторонам, у нее лишь осталось смутное впечатление, что все в доме богато и со вкусом обставлено, — но и только. Через несколько минут она оказалась в комнате с высокими сводчатыми окнами. В камине жарко горел огонь. Над камином была прибита большая эмблема, в которой Линдсей узнала фамильный герб Хаксли. На стенах висели полки с книгами. Почетное место в комнате занимал массивный стол красного дерева.
— Мой кабинет, — небрежно пояснил виконт, — Итак, мадам. Садитесь.
Плотнее закутавшись в свои жалкие лохмотья, девушка послушно опустилась в темно-красное кресло.
— Ты была просто неподражаема, Линдсей, — сказал Эдвард. Девушка уже была готова улыбнуться, но он продолжил: — Я восхищен твоим мужеством, но возмущен тем, что ты натворила. Мы еще, поговорим об этом.
Если бы не страх перед грядущим объяснением, Линдсей просто-напросто закрыла бы глаза и тотчас же погрузилась в сон. Однако сейчас ей было не до сна — предстояло выдержать гнев Эдварда.
— Я могу все объяснить, — начала она. — Дай мне немного времени.
— Ну что ж… — Эдвард присел на краешек стола и с непреклонным видом скрестил руки на груди. — Тогда объясни для начала, как так вышло, что женщина, пять дней назад ставшая моей женой, замешана в преступной контрабанде.
— Просто в беспошлинной торговле. Виконт изогнул бровь.
— О, простите, мадам. А что, есть какая-то разница? Линдсей беспомощно пожала плечами и села в кресле попрямее.
— Ну, некоторая все же есть. Только объяснить слишком сложно. — Не говорить же, что вся разница лишь в том, что второе определение звучит мягче.
— Мне совершенно очевидно, что ты ввязалась в эту авантюру лишь для того, чтобы досадить и отомстить мне, — заявил Эдвард таким тоном, словно весь этот разговор был лишен для него всякого интереса.
— Ты думаешь… — А что, пожалуй, неплохое объяснение! Не стоит его разубеждать.
— А что мне еще думать? Все ясно как Божий день. Твоя гордость была уязвлена, потому что я оставил тебя одну в ночь после свадьбы, вот ты и решила привлечь мое внимание дурацкой выходкой. Знаешь ли, у мужчин есть занятия и поважнее, чем гнаться через всю страну за безмозглыми женами.
Ну да! А еще мужчины бывают поразительно тщеславны и тупы.
— Я готова. — Линдсей скромно потупилась.
— Готова?
— Ко всему, что бы ты ни решил со мной сделать.
— Вот как? Ты уверена?
— Совершенно. Но я хочу, чтобы и ты тоже кое-что мне пообещал.
Виконт резко поднялся со стола и повернулся спиной к девушке. Плохой знак, огорчилась она. Как и тот странный приглушенный возглас, что он испустил. Ее бросило в жар.
— Понимаю, ты считаешь, что я не вправе ничего от тебя требовать. Но я взываю к лучшей стороне твоей натуры.
— К лучшей стороне моей натуры?
— Да. Пожалуйста, не сердись на Сару и Эмму. Они умоляли меня не уезжать, но я… Боюсь, милорд, я слишком упрямая…
— Я заметил. Что ж, я обдумаю твою просьбу.
Не так уж много, но хоть какое-то начало переговоров. Линдсей оставалось лишь надеяться, что Сара и Эмма, как и обещали, сказали Эдварду, что она сама решила уехать в Корнуолл. Ей не хотелось втягивать еще и Антона. Бедняга и так уже, наверное, с ума сходит, гадая, куда она запропастилась.
— Можно мне умыться и надеть чистую одежду?
— Ты имеешь в виду, не только чистую, но и приличную?
— Что-что?
— Ничего. Потерпи немного. Сперва я сообщу тебе, что решил относительно твоего непосредственного будущего.
До чего же зловеще это прозвучало!
— Так вот, ты будешь безвыездно оставаться тут, в Хаксли.
— Но…
— Нет, Линдсей. Даже не думай спорить. Ты не покинешь поместье. Ты вообще никуда и никогда больше не поедешь без моего разрешения.
— Но…
— Нет, Линдсей. — Эдвард наконец-то развернулся лицом к девушке. — И придержи свой неугомонный язычок. Уверен, тебе здесь понравится. В будущем, если ты докажешь мне, что тебе можно доверять, тебе будет позволено гулять по окрестностям. Мы вернемся к этой теме, когда я в следующий раз загляну сюда из Лондона.
Линдсей в ужасе уставилась на Эдварда. Весь страшный смысл его слов обрушился на нее точно ушат холодной воды.
— Ты уезжаешь, Эдвард? Прямо сейчас? И оставляешь меня тут одну?
— У меня нет выбора. — Избегая встречаться с Линдсей взглядом, виконт опустил глаза на кучу конвертов на столе. — О тебе тут будут хорошо заботиться.
— Нет! — Пулей вылетев из кресла и не обращая внимания на боль в ногах, она стремглав бросилась к Эдварду и ухватила его за руку. — Пожалуйста, не бросай меня!
Бедняжка так разволновалась, что напрочь забыла про спадающие штаны. Не успела она опомниться, как Эдвард уже притянул ее к себе, бережно расстегнул ветхую куртку и, обращаясь с девушкой, как с малым ребенком, натянул штаны на надлежащее место и аккуратно завязал веревку.
— Ну вот, — выдохнул он. — Теперь надежно… до поры до времени.
Его загадочные черные глаза встретились с ее глазами. Губы Эдварда улыбались, но в глубине глаз застыло какое-то иное, непонятное ей выражение.
— Линдсей, попроси меня еще раз.
Девушка зачарованно смотрела, как движутся его губы, как поблескивает полоска белых крепких зубов. — О чем я должна тебя попросить?
— Попроси не бросать тебя. — Эдвард ловко поймал одной рукой оба тонких запястья Линдсей. — Или ты совсем не то имела в виду?
Линдсей сглотнула. Что это с ней? Отчего это, стоит ей только оказаться рядом с Эдвардом — если тот не злится на нее, — как она в один миг теряет голову?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40