А-П

П-Я

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  A-Z

 


— Я просто беспокоюсь о тебе. Ты ведь не знаешь, можно ли доверять Моласару!
— А ты не знаешь, что нельзя! Ты ни разу не говорила с ним, не видела выражения его глаз, когда речь заходит о немцах, захвативших его замок и его страну!
— Зато я чувствовала его прикосновение, — ответила Магда, невольно задрожав, словно: от холода. — Причем дважды. И ничто не убедит меня в том, что его хоть сколько-нибудь беспокоит судьба евреев. Да и вообще любого живого существа.
— Ко мне он тоже прикасался, — возразил профессор, демонстративно подняв руки и быстро обойдя вокруг коляски. — Смотри, что сделало со мной его прикосновение! А что касается заботы Моласара о моем народе, то у меня нет никаких иллюзий на этот счет. Его не волнуют евреи других стран, только сограждане. Только румынские евреи. Именно румынские. Он был боярином на этой земле и по-прежнему считает ее своей! Можешь называть это национализмом, патриотизмом, как угодно — не важно! Главное, чтобы немцы убрались, — как он говорит, с «валашской земли». Нашему народу здесь прямая выгода. И я. сделаю все, что в моих силах, чтобы помочь ему!
Звучало убедительно и трудно было не согласиться. Все, что говорит отец, логично и достоверно. И вполне возможно, отцом движет благородство. Ведь он может бежать вместе с ней, спастись, но вместо этого намерен вернуться в замок, чтобы попытаться спасти других. Рискует жизнью ради общего блага. Может быть, он прав? Во всяком случае, Магде очень хотелось этому верить.
Но она не могла. Леденящий холод прикосновения Моласара исключал всякое доверие к нему. Было и еще кое-что: изменившийся взгляд отца, полный злобы и ненависти.
— Я всего лишь хочу, чтобы с тобой ничего не случилось плохого, — только и смогла произнести Магда.
— А я хочу, чтобы с тобой все было в порядке, — ответил отец. Девушка заметила, как смягчился при этом его взгляд. Стал почти таким же, как раньше.
— И еще я хочу, чтобы ты держалась подальше от этого Гленна, — добавил профессор. — Он на тебя плохо влияет.
Магда смотрела куда-то мимо отца: Ни за что в жизни она не откажется от Гленна.
— Гленн — самое лучшее, что есть у меня в этой жизни.
— Неужели? — сурово спросил отец.
— Да, —почти прошептала Магда. — Он помог мне понять, что до Сих пор я и не жила вовсе.
- Как трогательно! Настоящая мелодрама! — презрительно бросил отец. — Но ведь он не еврей!
Магда давно ждала этого обвинения. — А мне все равно! — выпалила девушка, твердо глядя отцу в глаза, уверенная в том, что и для него это не имеет значения — просто лишний повод поддеть ее. — Он хороший человек! И если нам суждено выбраться отсюда живыми, я пойду за ним куда угодно, если он захочет!
— Это мы еще увидим! — В словах отца звучала явная угроза. — А пока что я вижу, что нам не о чем разговаривать!
И он плюхнулся в коляску.
— Папа!
- Отвези меня в замок!
Терпение Магды лопнуло.
— Сам доедешь! — огрызнулась она, и тут же пожалела. Никогда в жизни она так не разговаривала с отцом. Но что еще хуже — отец не обратил внимания на ее вспышку. А если и обратил, то не придал ей никакого значения.
— Я допустил оплошность, приехав сюда самостоятельно, — произнес Куза как ни в чем не бывало. — Просто не мог дождаться, пока ты придешь за мной. Нужно быть осторожней. Немцы не должны знать о моем выздоровлении. А то приставят ко мне дополнительную стражу. Так что вези меня.
Магда нехотя подчинилась. Но в этот раз с радостью покинула его у ворот крепости и пошла обратно.Матей Стефанеску был страшно зол. Ярость кипела в его груди как расплавленный вар. И он совершенно не мог понять причины. Недовольный и напряженный сидел он в своем маленьком домике, расположенном в южном конце деревни. На столе перед ним стояла чашка чая и лежал каравай хлеба. Матей размышлял о разных вещах, и ярость постепенно разгоралась все больше.
Он думал об Александру и его сыновьях. Как несправедливо, что они всю жизнь работают в замке и получают золото, а он вынужден гонять отару овец вверх-вниз по перевалу, пока скотина не вырастет, чтобы ее можно было продать или обменять на необходимые вещи. Он никогда прежде не завидовал Александру, но сегодня утром не давала покоя мысль, что именно Александру с сыновьями — причина всех его бед.
Матей думал о своих сыновьях. Они нужны ему здесь. В свои сорок семь он был уже совершенно седым, к тому же побаливали суставы. Но где они, его сыновья? Они бросили мать с отцом и уехали в Бухарест два года назад искать счастья, вместо того чтобы помогать родителям на старости лет. И с тех пор от них ни слуху, ни духу! Работай в замке не Александру, а он, его сыновья были бы с ним, а в Бухарест умотали бы сыновья Александру.
Гнусный мир, и с каждым годом он все гнусней. Даже жена перестала о нем заботиться. Валяется в постели. Нет чтобы приготовить завтрак. Раньше Иванна всегда хорошо кормила его перед уходом. А сегодня даже не встала, хоть и не больна. Буркнула: «Сам приготовишь!» И пришлось самому заваривать чай, который нетронутый стыл на столе. Матей отрезал толстый ломоть хлеба. Но, едва надкусив, выплюнул.
Черствый! Матей грохнул кулаком по столу. Терпение его истощилось. С ножом в руке он прошел в спальню и склонился над кроватью. Под одеялом выступали пышные формы жены.
— Хлеб черствый, — сказал он.
- Ну, так пойди и испеки себе свежий, — раздался из-под одеяла приглушенный голос супруги.
—Ты паршивая жена! — злобно выпалил он, сжимая рукоятку ножа в потной ладони. Гнев дошел до точки кипения.
Иванна резко сбросила одеяло, встала, в кровати на колени и подбоченилась. Тряхнув взлохмаченной головой, она уставилась на мужа, при этом лицо ее было искажено яростью, не уступавшей по силе охватившему его гневу.
— А ты вообще не мужик!
Матей ошарашенно глядел на жену. Какую-то секунду он смотрел на разыгравшуюся сцену как бы со стороны. Иванна просто не могла сказать такое. Она любила его. А он любил ее. Но сейчас ему хотелось ее убить.
Что происходит? Казалось, в воздухе витало нечто, отчего выходили наружу самые темные стороны души.Матей вышел из оцепенения и, кипя от злости, ударил жену ножом. Он почувствовал, как лезвие вошло в тело, услышал крик, полный ужаса и боли. Затем повернулся и вышел, ни разу не обернувшись, даже не поглядев, куда пришелся удар, убил он жену или она осталась жива.
Застегивая китель перед тем, как спуститься вниз на обед, капитан Ворманн выглянул в окно и увидел на мосту профессора с дочерью, двигавшихся к замку. Он смотрел на них с чувством какого-то мрачного удовлетворения. Правильно он сделал, что переселил девушку в корчму, разрешив ей встречаться с отцом в дневные часы. Без нее солдаты лучше ладили между собой, а она не убежала, несмотря на то что ее не сторожили. Он не ошибся, она действительно была преданной дочерью. Наблюдая за ними, капитан понял, что отец с дочерью спорят о чем-то, причем весьма бурно.
Что-то в этой сцене показалось Ворманну странным. Он пригляделся повнимательней и заметил, что старик без перчаток. Капитан ни разу не видел профессора без перчаток. Вдобавок Куза как будто помогал дочери двигать коляску.
Ворманн пожал плечами. Может быть, профессор просто почувствовал себя лучше. Капитан сбежал по ступенькам, поправляя на ходу портупею и кобуру. Двор напоминал свалку, заставленный джипами, грузовиками, генераторами и гранитными блоками, выломанными из стен. Солдаты в спецовках уже сидели за столом. Сегодня они работали не столь усердно, как накануне. Естественно, ведь нынче ночью никого не убили.
Ворманн услышал голоса у ворот и оглянулся. Профессор с дочерью о чем-то громко спорили возле невозмутимо стоявшего часового. Не надо было знать румынский, чтобы понять, что они ссорятся. Девушка как будто защищалась, но не уступала. Капитан порадовался за нее. Старик всегда казался Ворманну своего рода тираном, спекулировавшим своей болёзйью, чтобы влиять на дочь. Но сегодня он выглядел совсем
не больным. Голос, обычно слабый, звучал громко и пронзительно. Должно быть, он и в самом деле сегодня чувствует себя гораздо лучше.Ворманн отвернулся и зашагал к столам. Но вдруг пошел медленнее, когда на глаза попалась темная арка, через которую можно было бы по каменной лестнице спуститься в подвал и в подземелье.
Сапоги... эти чертовы грязные сапоги... Ворманн не мог не думать о них. Прямо наваждение какое-то... за испачканными сапогами мертвецов крылось что-то ужасное. Ему просто необходимо еще раз взглянуть на них. Всего лишь раз.
Он быстро спустился вниз по ступенькам, пробежал по коридору, нигде не задерживаясь. Он только взглянет — и сразу наверх, на свет. Ворманн схватил лампу со стены возле пролома, зажег и полез вниз, в холодный мрак подземелья.
Там по грязи сновали три жирные крысы. Поморщившись от отвращения, Ворманн схватился за «люгер», желая пристрелить нагло глядящих на него грызунов. Но пока доставал оружие и досылал патрон, крысы благоразумно ретировались во тьму.
Сжимая в руке пистолет, Ворманн двинулся к лежавшим в ряд трупам. Крыс больше не попадалось. Всякие мысли о вымазанных сапогах вылетели из головы. Единственное, что теперь занимало капитана, — состояние тел мертвецов. Если крысы до них доберутся, он никогда себе не простит, что так затянул с отправкой останков на родину.
Кажется, все в полном порядке. Простыни на месте. Ворманн приподнял их одну за другой, посмотрел на лица — никаких следов деятельности крыс не было. Он коснулся лица одного из солдат — холодное. Совершенно ледяное и каменное. Малопривлекательная пища для крыс.
И все же теперь, зная о наличии хвостатых тварей, он больше не мог рисковать. Завтра утром пораньше необходимо организовать отправку. Он и так достаточно долго тянул. Капитан выпрямился и собрался было уйти, как вдруг бросил взгляд на руку одного из мертвецов, торчавшую из-под простыни. Капитан наклонился, чтобы убрать ее, но тут же отпрянул, едва коснувшись пальцев покойника.
Они были ободраны. Понося во всю крыс, Ворманн поднес лампу поближе к покойнику. И содрогнулся. Рука была грязной. Ногти сорваны и тоже покрыты грязью, кончики пальцев ободраны до кости.
Ворманну стало дурно. Ему довелось однажды видеть подобное. В Первую мировую. Такие руки были у солдата, раненного в голову, которого по ошибке сочли мертвым и похоронили заживо. Очнувшись в гробу, он вылез из соснового ящика и прорыл руками пять или шесть футов земли, пытаясь выбраться. Несмотря на сверхчеловеческие усилия, бедолага так и не добрался до поверхности. Он задохнулся, но успел высунуть руки наружу.
Они выглядели в точности, как эта.Весь дрожа, Ворманн попятился к лестнице. У него не было ни малейшего желания осматривать вторую руку покойника. Он вообще больше ничего не хотел видеть здесь внизу. Никогда.
Капитан круто повернулся и бросился наверх, к свету.Магда вернулась прямо к себе в комнату, намереваясь провести несколько часов в полном одиночестве, наедине с собой. Ей было над чем подумать. Но она никак не могла сосредоточиться. В комнате все напоминало о Гленне, о ночи, проведенной с ним. Незастланная кровать мешала думать.
К тому же она не могла не смотреть на замок и подошла к окну. Дух зла, прежде витавший лишь в его стенах, пронизывал теперь все пространство вокруг, и от этого мысли путались еще больше. Возвышавшийся на скале, он напоминал склизкую морскую тварь, выпустившую во все стороны свои зловещие щупальца.
Девушка отвернулась, и тут ей на глаза попалось птичье гнездо. Его маленькие обитатели сегодня почему-то молчали. И это казалось странным. Потому что накануне они пронзительно пищали весь день и всю ночь. Может, они улетели? Вряд ли. Магда мало что смыслила в птицах, но была уверена, что эти крохотные комочки еще не научились летать.
Обеспокоенная судьбой птенцов, девушка подтащила к окну табурет, встала на него и заглянула в гнездо. Птенцы были там — безжизненные неподвижные крошечные комочки с широко раскрытыми клювиками и остекленевшими глазами. Глядя на мертвых птенцов, Магда вдруг ощутила печаль утраты и, спрыгнув на пол, задумчиво облокотилась на подоконник. Птенцов никто не убивал. Они просто умерли. Может быть, заболели? Или умерли от голода? Возможно, их мать съела деревенская кошка... Или она их просто бросила...
Магде больше не хотелось оставаться в одиночестве.Она вышла в коридор и постучала в комнату Гленна. Не дождавшись ответа, девушка распахнула дверь и вошла внутрь. Никого. Магда из окна выглянула наружу, надеясь увидеть Гленна загорающим на солнышке, но и там его не было. Вообще никого не было.
Куда же он мог деться?Девушка спустилась вниз. Вид неубранных грязных тарелок в столовой сильно озадачил ее. Странно! Магда знала, что Лидия прекрасная хозяйка. И вдруг такой беспорядок! Однако тарелки напомнили девушке, что она не завтракала, а уже близилось время обеда, и она изрядно проголодалась.
Магда вышла на улицу и сразу же натолкнулась на Юлиу, который что-то высматривал в другом конце деревни.
— Доброе утро, — поздоровалась девушка. — А нельзя ли пообедать пораньше?
Юлиу повернулся и с такой враждебностью посмотрел на Магду, будто считал ниже своего достоинства отвечать на подобные вопросы. Он даже не удостоил ее ответом и снова отвернулся.
Последив за его взглядом, Магда поняла, что корчмарь смотрит на небольшую толпу возле одного из домишек.
— Что случилось? — поинтересовалась она.
— Посторонних это не касается, — процедил Юлиу. Затем, видимо передумав, добавил: — Хотя вам, пожалуй, следует знать. — Он недобро улыбнулся. — Подрались, сыновья Александру. Один помер, а второй тяжело ранен.
— Какой ужас! — вскричала Магда. Она хорошо знала Александру и его сыновей, не раз беседовала с ними о замке. Они казались ей такими дружными. Девушку привела в ужас не только сама новость, но и злорадство, с которым Юлиу ее сообщил.
— Ничего ужасного, домнишоара Куза. Семейство Александру всегда считало себя выше остальных в деревне. Так им и надо! — Глаза Юлиу сузились. — Пусть это послужит уроком чужакам, которые приезжают сюда и тоже думают, что они лучше нас.
Услышав угрозу в словах Юлиу, Магда невольно отшатнулась. Он всегда был таким мирным и безобидным. Какая муха его укусила?
Она повернулась и пошла вокруг корчмы. Больше чем когда бы то ни было, ей хотелось быть с Тленном. Но того нигде не было видно. Не стоял он и в кустах,' откуда обычно наблюдал за замком.
Гленн исчез.
Обеспокоенная и подавленная, Магда вернулась в корчму. Подойдя к двери; девушка заметила сгорбленную фигуру, бредущую со стороны деревни. Какая-то женщина, как будто бы раненая, медленно приближалась к корчме.
— Помогите! — раздался жалобный голос.
Магда рванулась на помощь, но внезапно появившийся в дверях Юлиу помешал ей:
— Не суйтесь не в свое дело! — крикнул он грубо и повернулся к несчастной женщине.
— Убирайся прочь, Иванна!
— Я ранена! — плакала та. — Матей ударил меня ножом!
Левая рука женщины болталась как плеть, а одежда — скорее всего ночная рубашка — была залита кровью до самых колен.
— Не лезь со своими бедами! — гаркнул Юлиу. — У нас и без того хватает проблем!
Но женщина продолжала идти.
— Пожалуйста, помогите!
Юлиу отошел от двери и поднял с земли камень величиной с крупное яблоко.
— Нет! — закричала Магда, пытаясь повиснуть у него на руке.
Но Юлиу отмахнулся от нее и что есть силы запустил камнем в женщину, хрюкнув от удовольствия. К счастью, камень пролетел у нее над головой. Но корчмарь все же добился своего: всхлипнув, женщина повернулась и заковыляла прочь.
Магда кинулась следом.
— Подождите! Я помогу!
Но Юлиу грубо схватил ее за руку и швырнул через дверь в помещение. От неожиданности Магда споткнулась и рухнула на пол.
— Занимайтесь своими делами! — заорал он. — Я не потерплю, чтобы в моем доме создавали проблемы! Идите наверх и не выходите оттуда.
— Да как вы смеете... — начала было Магда и осеклась, увидев, как Юлиу шагнул к ней, оскалившись и подняв для удара руку. Перепугавшись, девушка вскочила на ноги и бросилась вверх по лестнице.
Что на него нашло? Его будто подменили! Казалось, вся деревня попала под какое-то дурное влияние. Ее обитатели режут, убивают друг друга, и никто не желает оказать помощь соседу. Что же здесь творится?
Поднявшись наверх, Магда сразу направилась в комнату Гленна, хотя вряд ли он мог незамеченным пройти мимо.По-прежнему никого.Да где же он, в конце концов?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41