Ее сияющее восторгом лицо приобрело глуповатое выражение. — У него есть силы. Атоор был хорошо сложен, чисто выбрит, его светлые волосы были коротко подстрижены. Он излучал уверенность и серьезность. Если у него и были силы, они никак не проявлялись. Но он мог служить идеальным образцом рекламы дорментализма.Кристи отвесила Джеку легкий дружелюбный поклон:— Пока.— Всех вам благ и процветания, — откликнулся он.Атоор направился в левую часть холла.— Что привело вас в нашу церковь?Джек ждал этого вопроса. По пути сюда он еще раз отрепетировал подготовленную им смесь фактов и выдумки.— Понимаете, меня воспитали в пресвитерианстве, но в нем я никак не мог получить того, в чем нуждался. Я подходил и так и этак, но все время как бы упирался в стену и топтался на месте, никуда не двигаясь. А я думаю, что достоин большего. Я хотел бы полностью раскрепоститься и, ну, вы понимаете, реализовать все свои возможности.Атоор улыбнулся еще шире:— Вы пришли именно туда, куда надо. Вы приняли решение, которое навсегда изменит вашу жизнь — и только к лучшему. Вы будете испытывать полноту бытия, полное удовлетворение, вы даже станете здоровее, чем раньше. Вы сделали первый шаг на пути к неограниченному могуществу.Джек не мог уловить ни одной фальшивой ноты. Он имел дело с истинно верующим.— На что я и надеюсь. Я пробовал и трансцендентальную медитацию, и буддизм, и даже сайентологию, но ни одно из этих направлений не сдержало своих обещаний. А тут я прочел «Книгу Хокано» и меня словно...— Ударило молнией, верно? Со мной тоже так случилось. Я прочел и подумал — вот он, ответ, которого я искал.— Но у меня есть вопросы...— Конечно, они должны у вас возникнуть. Книга смущает тех, в ком дремлет кселтон. Но как только он пробуждается и вы начинаете восхождение по ступеням к Полному Слиянию, все становится кристально ясно.— Не могу дождаться.Атоор провел его через холл и пригласил в маленький кабинет, в котором стояли трехстворчатый шкаф с досье и два стула по бокам небольшого стола. Закрыв дверь, он предложил Джеку садиться и вынул папку из шкафа. Устроившись напротив Джека, он открыл папку и толчком послал ее через стол.— О'кей, Джек. Первым делом расскажите нам о себе.Какое милое приглашение. Заполните бланки всех этих заявлений и прошений, чтобы мы узнали всю вашу подноготную.Джек посмотрел на бланки и нахмурился:— Я должен просить разрешения присоединиться к вашей церкви?Смех.— О нет. Дело в том, что чем лучше церковь будет знать вас, что представляет собой ваша жизнь, каковы ваши цели, тем лучше мы сможем помочь вам. Мы не хотим, чтобы приходящие к нам люди ставили перед собой нереальные цели, а потом, полные разочарования, покидали нас, потому что мы не смогли добиться невозможного.Звучит убедительно, но, если эта «церковь» заранее обещает Солнце, звезды и Луну, каких целей она не может добиться? Интересно, подумал Джек, сколько людей было отвергнуто и по каким причинам.Но он ничего не сказал. Он здесь не для того, чтобы гнать волну.Под наблюдением Атоора Джек заполнил бланки совершенно ложной информацией. Он не удивился, увидев графу для номера социального страхования, — скорее всего, проверка финансового состояния членов церкви была рутинной процедурой. Он придумал какой-то номер и вставил его. Единственным подлинным был номер его мобильника.Закончив эту работу, он оставил незаполненной лишь одну графу. Атоор постучал по ней пальцем.— Вас кто-то прислал сюда?— Нет. Я не знаю ни одного дорменталиста.— В таком случае можете вписать мое имя — чтобы весь бланк был заполнен.Подняв взгляд, Джек уловил голодный блеск в глазах Атоора. Он уже прикидывал, какую премию получит как «охотник за головами».— Надо вписывать ваше подлинное имя?— Теперь мое подлинное имя — Атоор. Когда вы достигаете Пятой Ступени, то узнаете имя вашего кселтона и можете выбирать — пользоваться им или нет. — В голосе его звучала неприкрытая гордость. — Я свой выбор сделал и пользуюсь им.Джек вспомнил, как Мария Роселли рассказывала, что теперь ее Джонни предпочитает именоваться Ороонтом. Должно быть, и он достиг Пятой Ступени.Он посмотрел на Атоора, не в силах противостоять искушению.— Не могу дождаться, пока и я достигну Пятой Ступени. И назову своего кселтона Пазузу.Атоор. хотя и продолжал улыбаться, был явно шокирован.— Вы не можете сами называть своего кселтона. У него есть собственное имя.Джек пожал плечами:— Ну и пусть. А я дам ему другое имя.— Это... это невозможно. — У Атоора был такой вид, словно он с огромным трудом сохраняет улыбку. — Ваш кселтон — это не домашнее животное. У него есть имя, которое он носит миллионы лет, с начала времен. И вы не можете вот так взять и переменить его.— Нет? — Джек состроил огорченное выражение. — А мне в самом деле нравится имя Пазузу. — Тут он просиял. — А может, его настоящее имя и есть Пазузу!— Весьма сомнительно. Как оно произносится?Джек произнес его по буквам.Атоор покачал головой:— Все имена кселтонов имеют двойное "о".— Ну, может, мы как-то договоримся, чтобы у него вместо "у" было двойное "о". Понимаете? Па-зоо-зоо? — Он посмотрел на Атоора. Тот продолжал улыбаться, но теперь несколько натужно. — Или, наверно, не стоит.Джек попросил Атоора произнести его имя по буквам и вписал его в соответствующую графу. Бланк у него выдернули из-под рук и заменили другим.— А это простое соглашение о неразглашении.— Почему... чего именно?— У церкви есть враги. В данный момент вы представляете для нас неизвестную величину, и мы должны просить вас дать согласие не разглашать ничего из того, что вы здесь увидите, услышите или усвоите. При всех ваших благих намерениях ваши слова могут быть искажены и пущены в ход против вас.Джек не мог не спросить:— Кого вы боитесь?Атоор помрачнел.— Как и любое движение, которое старается трудиться на пользу человечества, дорментализм имеет во внешнем мире отчаянных врагов. Врагов, которые из своих эгоистических соображений стараются не допустить совершенствования человечества, не позволить полного раскрытия его потенциала. Мужчины и жен-шины, которые достигли Полного Слияния, ни перед кем не склоняют голову. Это пугает угнетателей мира.Хорошая речь, подумал Джек, подписывая это соглашение.Джек Фарелл не проронит ни слова.Он позволил себя уговорить на пожертвование церкви пятисот долларов и еще пятьсот уплатил авансом за первые пять уроков Пробуждения. Атоор несколько смутился, когда Джек вытащил рулончик банкнотов.— Мы предпочитаем чек или кредитную карточку.Еще бы, подумал Джек.— А вот я в них не верю.Атоор моргнул:— Но мы не привыкли принимать наличные или давать сдачи...— Наличными — или вообще ничего, — сказал Джек, посылая через стол одну из тысячедолларовых купюр Роселли. — Уверен, вы найдете способ как-то справиться с этими трудностями. Обойдемся без всякой сдачи. Мне нужна только расписка.Атоор кивнул и взял банкнот. Порывшись в ящике стола, он нашел книжку с бланками расписок. Несколько минут спустя Джек получил свою расписку и договорился о первом уроке Пробуждения на завтра в десять утра.Атоор посмотрел на часы:— Подходит время для ТП.— Для чего?— Торжественного Прославления. Вы сами увидите. — Атоор поднялся и пригласил Джека следовать за собой. — Идемте. Вам понравится.Он провел Джека обратно в холл, где уже собрались несколько сотен дорменталистов в мундирах всех цветов и оттенков. Все они стояли, обратившись лицом к балкону, на котором расположился человек в небесно-голубом мундире.— Это Оодара, КХ, — шепнул Атоор, и, прежде чем Джек успел спросить, он уточнил: — Контролер Храма.— Но что...— Для этого мы здесь. — Его глаза горели ожиданием.— Сначала, — Оодара, КХ, произнес в микрофон, — была Неведомая Сила, и только Неведомая Сила. Джек вздрогнул, когда сотни сжатых кулаков взметнулись в воздух и такое же количество голосов выкрикнуло:— СИЕ ЕСТЬ ИСТИНА!— И Неведомая Сила создала Мир, и это было хорошо. Снова вскинутые кулаки, снова выкрики:— СИЕ ЕСТЬ ИСТИНА!— Неведомая Сила создала Мужчину и Женщину и наделила их чувствами, обеспечив каждого кселтоном, долей Своей Собственной Вечности. Кивнув, Атоор улыбнулся и толчком заставил Джека вскинуть правую руку.— СИЕ ЕСТЬ ИСТИНА!Джек закрыл глаза. Только не говорите мне, что они собираются перечислять все догматы дорментализма. Пожалуйста, не надо.— Вначале Мужчина и Женщина были бессмертны... Ну да. Именно это они и собираются делать. Он подавил отчаянное желание с воплем выскочить на улицу. Он собирается слиться с массой дорменталистов и должен играть свою роль. Он стиснул зубы и, когда пришло время очередного вопля, вскинул кулак и заорал громче всех.Длилось все это бесконечно.— ...отказавшись от всех своих личных нужд и целей, дабы создать церковь дорментализма и принести в мир ее священную миссию. — СИЕ ЕСТЬ ИСТИНА!И тут все собравшиеся начали хлопать в ладоши и издавать радостные крики.Что, все? Да. Наконец-то.Атоор хлопнул его по спине:— Разве не потрясающе? Разве не вдохновляет?Джек расплылся в улыбке:— Даже не могу передать, какое я испытал удовольствие. Как часто у вас проходят эти... м-м-м... ТП?— Всего дважды в день. А хотелось бы побольше.— Тогда было бы слишком, вам не кажется? Не знаю, смог бы я выдержать.— Мы собираемся заснять одно из наших ТП, и больные лежачие дорменталисты не будут себя чувствовать отрезанными.— Правда? Как плохо, что ЛР скончалась и не сможет срежиссировать.Брови Атоора сошлись на переносице.— ЛР?— Лени Рифеншталь. Она бы все сделала потрясающе.— Не думаю, что мне...— Не важно. Это не имеет значения.Через минуту Джек протолкался к дверям. По пути он помахал возбужденной Кристи.Оказавшись на тротуаре, он принялся мурлыкать рефрен из «Свободы» Ричи Хэвена.О'кей, Шаг Первый к познанию дорментализма сделан. Что же до проблемы сестры Мэгги...Утром, выходя из дому, он нашел телефонный номер фирмы «Кордова лимитед, консультант по вопросам безопасности». И сейчас, двигаясь по Лексингтон-авеню, набрал его.Ответила какая-то женщина. Когда Джек попросил к телефону мистера Кордову, ему было сказано, что тот на месте, но занят с клиентом. Может ли она принять послание? Джек осведомился, есть ли у него возможность договориться о встрече попозже днем. Очень жаль, но нет, мистер Кордова скоро уезжает. Но его можно записать на завтра. Джек сказал, что перезвонит попозже.Отлично. А теперь домой — быстро переодеться, нанести легкий грим и бегом в Бронкс. 7 — "Из всех этих народов белги самые... самые смелые, потому что они... дальше всего..."Сестра Мэгги подавила желание перевести девочке трудное слово. Вместо этого она просто похвалила ее:— Продолжай, Фина. У тебя хорошо получается. Девочка подняла на нее большие карие глаза и затем снова углубилась в текст:— "Дальше всех отдалились от... от культуры и цивилизации провинции".— Прекрасно! Ты очень хорошо справляешься с текстом.Так оно и есть. Маленькой Серафине Мартинес было всего девять лет, но она уже читала «Записки о Галльской войне» Цезаря — не бегло, конечно, но ее объем словаря латинских слов и понимание структуры предложений... Мэгги не помнила, чтобы кто-нибудь из девочек ее возраста обладал такими способностями. Помогало и знание испанского, но тем не менее...Сильной стороной Фины был не только язык. Она поистине с волшебной легкостью расправлялась с математикой и уже решала простые алгебраические задачки.Сомнений не было: эта девочка была самым талантливым ребенком из всех, кого Мэгги встречала за двадцать лет преподавания. Самой примечательной ее чертой была потребность в знаниях. Мозг ее был как губка, поглотавшая все, до чего она могла дотянуться. Девочка в самом деле жила этими встречами с Мэгги — трижды в неделю после школы.— Думаю, на сегодня хватит, Фина. Ты отлично потрудилась. Сложи свои вещи.Она смотрела, как Фина запихивала учебник латыни в свой огромный раздутый рюкзак, который, должно быть, весил не меньше ее самой. Ну, может, не так уж много. В Фине еще чувствовалась детская пухлость, но в этом году уже меньше, чем в прошлом. И неужели под тканью строгой школьной формы уже обозначились груди?В школе Фина особенно не выделялась. В начальной школе Святого Иосифа косметика не разрешалась, но некоторые девочки потихоньку начали пользоваться теми скромными средствами, что имелись в их распоряжении: укорачивали рубашечки, подворачивали гольфы до щиколоток. Фину все это не волновало. Пренебрегая модой, она продолжала носить короткие волосы, рубашка ее была чрезмерно длинна, а гольфы доходили до колен. Но у нее было много подруг: ее улыбчивость и прекрасное чувство юмора гарантировали, что она никогда не будет изгоем общества.Но Мэгги беспокоилась из-за Фины. Девочка достигла переходного возраста. Когда ее гормоны заиграют, детская полнота, скорее всего, преобразится в женственные округлости. И если она пойдет в свою мать, пусть даже незначительно, мальчишки будут ходить кругами вокруг нее. И тогда ей придется решать, по какой дороге идти: становиться умной или обретать известность.Мэгги часто видела подобное развитие событий — яркие дети в конечном счете сливались с толпой. Школа начинала казаться им «скучной», их не интересовало ничего, кроме того, что звучало в их наушниках, сросшихся с головой, и они переставали получать высокие оценки.Если бы Фина осталась в школе Святого Иосифа, Мэгги не сомневалась, что она или кто-то из ее сестер-монахинь вывел бы девочку на дорогу академического совершенства и помог бы реализовать недюжинные способности. Но Мэгги опасалась, что Фина последний год в школе.И Мэгги тоже... если те изображения будут опубликованы.— Есть что-нибудь от отца? — спросила она, когда девочка стала подтягивать лямки рюкзака.— Попал в тюрьму.Мэгги знала, что это случится. Годами отец девочки Игнасиото проходил курс лечения от кокаина, то снова возвращался к нему. В прошлом году, казалось, он наконец преодолел свое пагубное пристрастие. Нашел приличную работу, что значительно облегчило финансовое положение семьи. Тем не менее плата за обучение четверых детей в школе Святого Иосифа, несмотря на скидки, которые приход давал каждому успевающему ребенку, была велика. Но семья как-то сводила концы с концами. И тут Игнасио поймали на торговле кокаином. Это был у него не первый арест, так что на этот раз он получил тюремный срок.Мэгги погладила блестящие черные волосы девочки:— Мне очень жаль, Фина.Иоланда, мать девочки, трудилась на трех работах. Потеряв поддержку мужа, она была вынуждена забрать своих детей из школы Святого Иосифа и отдать их в общественную. Теперь они ходили в школу в районе Восточных Двадцатых. Мэгги знала, что в ней есть несколько хороших учителей, но атмосфера там была совершенно другая. Она опасалась, что мясорубка бытия перемелет Фину и выплюнет, как балласт. И если даже она сохранит свои способности, никто не подарит ей то общение наедине, которое давала Мэгги.Она обратилась к сестре настоятельнице и отцу Эду, но средств у прихода больше не было, и на финансовую помощь рассчитывать не приходилось.Мэгги стала искать ее всюду, где только возможно. И косвенным результатом ее поисков стал обрушившийся на нее шантаж.Почему столь добрые намерения оборачиваются таким ужасным исходом?Мэгги знала ответ. И ненавидела его. Она оказалась слабой.Так вот, больше никогда в жизни она не проявит слабости.Она проводила Фину на последний автобус и помахала ей на прощание. Но вместо того чтобы вернуться в монастырь, заперла дверь в подвал и пошла в церковную кухню, где варили суп для бедных. Каждый день те получали возможность отведать скромных земных благ, В течение недели тут трудились добровольцы из прихода, а Мэгги и другие монахини-преподавательницы подменяли их в выходные и во время отпусков.Мимо пустых столов она прошла в заднюю часть помещения. За дверями кухни нашла стул и втащила его внутрь. Поставив его перед плитой, она на полную мощность включила одну из горелок. Сняв с шеи двухдюймовое металлическое распятие, взяла из посудного ящика кухонные щипцы и, усевшись, подтянула подол платья до самого верха бедер. Зажав распятие щипцами, она поднесла его к огню и держала, пока металл не стал отливать красным. Затем, набрав в грудь воздуха, она зажала в зубах кухонное полотенце и прижала раскаленное распятие к внутренней поверхности бедра.Ей не удалось удержать крик, но она, уткнувшись в полотенце, продолжала прижимать распятие. К лицу ее поднялся дымок, и она почувствовала запах горящей плоти.Наконец она отвела распятие и, обливаясь потом, ослабев, откинулась на спинку стула.Через мгновение она опустила глаза на гневно пламенеющий воспаленный отпечаток креста. Он был абсолютной копией трех других, уже заживших, ожогов на ее бедрах.Четыре уже есть, подумала она. Осталось еще три. По одному за каждое прегрешение.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47