— Выглядит он здоровым. — Утверждать, что у сыщика чистый и ухоженный вид, он не стал, но, с другой стороны, истощенным парень тоже не был. — Похоже, он отращивает бороду.Женщина нахмурилась:— В самом деле? Как-то он попробовал, но сказал, что она все время чешется и сводит его с ума. — Она отмахнулась. — Впрочем, это совершенно не важно. — Что он ответил, когда вы ему сказали позвонить матери?— Я не успел. Кажется, он был... м-м-м... наказан.— Что? — Быстрое движение руки ко рту. — Что вы имеете в виду?— Я не знаю, что он сделал, но ему не разрешено говорить с другими дорменталистами, и они тоже не имеют права говорить с ним.— Какая глупость! Не могу поверить, что Джонни позволил так унижать себя. Он должен немедленно покинуть это заведение.— Это зависит от него. Поскольку мне пришлось изображать новоиспеченного дорменталиста, в храме я не мог с ним поговорить. Посему постараюсь выяснить, где он живет, перехвачу его за пределами храма и передам ему ваши слова.— Сколько времени, по вашему мнению, это займет? Может, вы его встретите завтра?Джек пожал плечами:— Хотел бы. Но едва ли можно на это рассчитывать.— Но вы и так многого добились за столь короткое время.— Просто повезло.Счастливое совпадение. Опять это слово на "с". Неужели ситуация искусственно создана? Не похоже. Но одна из тех пожилых дам с собакой сказала ему, что совпадений в его жизни больше не будет.Он поднялся и сверху вниз посмотрел на Марию:— Вы уверены, что не знаете Аню Манди?— Женщину, о которой вы упоминали в тот день? Помнится, я сказала вам, что нет, не знаю.— Да, так вы и сказали, — вздохнул Джек. — Если мне снова повезет, я увижу Джонни и прослежу его до дому. Если нет, постараюсь добраться до членских списков.Первый вариант предпочтительней. Завтра он попробует оказаться на Уровне Общения примерно в то же время, что и сегодня. Если Джонни Роселли придерживается определенных привычек, то Джек сам позаботится о совпадении.Когда он покидал дом Марии Роселли, Эстебан улыбнулся и придержал для него парадную дверь. Двинувшись по направлению к Первой авеню, Джек осознал, что целый день не видел Джиа. Он от нее в нескольких минутах. Почему бы не заскочить? 10 Джиа посмотрела в дверной глазок и улыбнулась. Джек. Как раз тот тоник, который ей нужен.Она распахнула дверь:— Привет, незнакомец.Джек расплылся в улыбке:— Эй, не прошло и двадцати четырех часов.— Знаю. — Она втянула его внутрь и повисла у него на шее. — А казалось, что неделя.В объятиях Джека Джиа почувствовала, как ее отпускает напряжение, которое весь день давило на нее. Утро длилось невыносимо долго, и она с трудом дотянула до полудня. Она собиралась поработать над своим последним полотном — новый вариант серии мостов Пятьдесят девятой улицы, — но ею овладела такая слабость, что просто не было сил стоять у мольберта. Наверно, это последствия кровотечения, подумала она.Но пусть даже энергия, как обычно, била бы в ней ключом, Джиа сомневалась, что ей удалось бы много сделать. Почему-то ей совершенно не хотелось возиться с красками — и вовсе не из-за слабости.Она едва не потеряла ребенка. Доктор Иглтон заверила ее, что все обошлось как нельзя лучше, но не было гарантии, что это не повторится снова. Ее первая беременность до Вики кончилась выкидышем. Кто может ручаться, что этого больше не случится?Этого ребенка, может, и не планировали, но он уже существовал — Джиа не знала, можно ли его называть «он», но никем иным его себе не представляла, — и она не могла дождаться того дня, когда возьмет его на руки и глянет в его личико. Две недели назад она почувствовала его первые движения, и с тех пор он не переставал бушевать. Особенно после кровотечения, что ее только радовало.Но она не могла отделаться от ощущения, что над ней занесен топор.— Как ты себя чувствуешь? — спросил Джек.— Прекрасно. Отлично.Говоря по правде, она испытывала легкое головокружение, но не хотела сообщать Джеку о нем. Он избавил ее от всех забот, нанял домработницу и настаивал, чтобы она оставалась в постели. А она не хотела вести такой образ жизни.— Вид у тебя как у привидения.— Мне нужно восстановить гемоглобин. Доктор Иглтон прописала железо.Лицо Джека выразило озабоченность.— Почему бы нам не посидеть рядом?Я уж думала, ты никогда этого не предложишь.— Конечно. Если хочешь.Они перебрались в уютную гостиную, обставленную во вкусе пожилых английских тетушек, потому что дом числился за тетушками Вики — Грейс и Нелли. Этих двух милых созданий уже не было среди живых, но, кроме Джиа и Джека, об этом никто не знал.— Спасибо, что заботился о Вики, — сказала Джиа, садясь, и услышала в ответ:— Во-первых, ты никогда не должна меня благодарить за заботы о Вики. Никогда.— Знаю. Просто я...— И второе — это она заботилась обо мне. Восхитительный ребенок.— Да, она такая.Они сидели на диванчике, тесно прижавшись друг к другу, но она чувствовала его напряжение.— Ведь тебе надо идти, да?Он кивнул:— К сожалению. Должен встретиться с человеком по поводу диска.Она еще больше прижалась к нему:— Только будь осторожен.— Я всегда осторожен.— Вовсе нет. Это меня и волнует.Она всегда беспокоилась о нем. 11 — Ты хочешь уничтожить лазерный диск? — уточнил Расс. На нем были те же майка и джинсы, что и во время двух последних визитов Джека. — Легче легкого. Супь диск в микропечку и поджаривай его, пока он не пойдет трещинами, как старое зеркало.Джек начал этот недвусмысленный разговор, едва только явился, — чтобы не дать Рассу времени увязнуть в бессмысленном обсуждении обстоятельств дела. Набор из шести бутылочек, который Джек прихватил с собой, тоже должен был отвлечь его от академических прений.— Расс, идея в том, чтобы сделать диск нечитаемым, — но владелец не должен даже догадываться, что с ним кто-то имел дело.— Тогда это совсем другая история. — Расс отпил пива. — Я предполагаю, что мы имеем дело с компакт-диском для однократной записи, и это прекрасно, потому что их куда легче уничтожить, чем коммерческую разновидность.— А я думал, что диск есть диск.— В определенном смысле да. Оба они используют лазерный луч, чтобы считывать с диска комбинации единиц и нулей, но...— Как насчет музыки?— То же самое: единицы и нули. Двоичный код, друг мой.— Минутку. Ты хочешь сказать, что, когда я слушаю, скажем, басовую партию Джека Брюса в «Перекрестке», это всего лишь сочетание нулей и единиц?— Именно. Музыка переводится в двоичный код, который записывается на диске, а плеер переводит его обратно.Джек изумленно покачал головой:— А я всегда думал...И тут только он понял, что на самом деле никогда об этом не думал. Он вставлял лазерный диск в щель и нажимал кнопку. И больше ничего ему не нужно было знать. До сегодняшнего дня.— Давай-ка я преподам тебе краткий курс о компакт-диске и компакт-дисковом запоминающем устройстве. У них обоих единственная непрерывная спиральная линия, шириной в половину микрона. Она раскручивается от центра к периферии.— У виниловых пластинок наоборот.— Именно. У лазерного диска эта линия тянется на три с половиной мили. Ноли и единицы представляют собой провалы и ровные участки. Провалы — это единицы, а ровные участки — это нули. Лазер считывает эти сочетания — и ты или получаешь данные на своем компьютере, или слышишь музыку. Со скоростью четыреста пятьдесят оборотов в секунду.— Ого. До чего сложно.— Считывание еще сложнее, но мы не будем в него углубляться.— Благодарю.Расс улыбнулся:— Речь идет о коммерческих компакт-дисках. Но есть и несколько иная технология, которая имеет дело не с провалами и подъемами, а с помощью более мощного лазера выжигает серию точек в красочном слое пластика. Тепло меняет их отражающую способность, создавая этакие виртуальные провалы.— Так на чем мне остановиться?— Поскольку ты не хочешь оставлять по себе следы, такие варианты, как, скажем, поцарапать, оставить какую-то отметину или капнуть кислотой, отвергаются. Так что я вижу два других варианта. Для первого ты берешь десантный нож и пускаешь его в ход, чтобы расширить центральное отверстие, точку вращения — но лишь чуть-чуть. Много не требуется. Даже еле заметное изменение диаметра заставит диск болтаться, а когда это происходит при скорости вращения в четыреста пятьдесят оборотов в секунду, система считывания сходит с ума, то есть лазерный луч скачет как сумасшедший с дорожки на дорожку — а их отделяет друг от друга всего полтора микрона, — и оптическое воспроизведение встает на уши. Иными словами, «Секс пистолс» звучат как «У Джейн был козленочек».И, опрокинув в горло очередную бутылку пива, он сделал выразительный жест свободной рукой.— Но тем не менее, данные остаются на диске, не так ли? — уточнил Джек. — Значит, если кто-то заметит, что произошло с центральным отверстием, и исправит его, данными можно будет воспользоваться.— Если поймут, что с дыркой поработали, если смогут безупречно восстановить ее. И то и другое очень — и весьма — сомнительно.— Но возможно.Расс вздохнул:— Да, возможно.— А есть другие варианты?— Взять с собой электрическую плитку и поджарить диск так, чтобы он чуть-чуть покоробился. Скажем, на шестнадцатую долю дюйма. Или еще меньше. В любом случае лазерный луч собьется с наводки.— Но ведь можно...— Исправить коробление? Ни в коем случае.Он сковырнул крышечку с очередной бутылки и протянул ее Джеку, который отмахнулся.— Уверен?Расс торжественно кивнул:— Однажды покоробившись, пластик никогда не обретет заново безукоризненно плоскую форму, и бороздки никогда не выстроятся параллельными рядами.Это Джеку понравилось. Именно такой вариант: простой и технически несложный.— Кстати, у тебя тут где-нибудь не завалялась электроплитка? 12 Сидя в темноте кухни, Мэгги облегченно застонала, когда сняла с бедра докрасна раскаленное распятие. Она думала, что с каждым новым ожогом боль будет переносить все легче, но в этот раз она была нестерпимой. И ожидание страданий, длившееся весь день, было почти столь же невыносимым, как сама боль.Теперь пять. Осталось еще два. Очередной в пятницу и затем последний — завершающий — в воскресенье, в Господень день.На нее накатила совсем другая боль, и горло свело спазмом. Она оглядела воспаленные волдыри на бедрах и вознесла молитву:— Я несу это наказание, Господи, не только ради себя, но и для Фины и других таких, как она. Я могу изменить их жизни, Господи. Поэтому, молю тебя, помоги Джеку и направь его. Пусть он уничтожит эти изображения, чтобы я и дальше могла служить и Тебе, и Твоим детям.Это все, что я прошу, Господи: да минуют меня впредь грехи, чтобы мне было позволено и дальше творить добро Твоим именем. 13 Джек прислонился к кирпичной стене итальянского ресторана. Он сделал вид, что рассматривает неторопливое движение каравана машин, в час пик ползущих поБродвею, но на самом деле его интересовал лишь выход из подземки на Восемьдесят шестую, что находился слева от него.Он снова преобразился в Джона Робертсона и, позвонив Джейми Грант, договорился о встрече. У него были кое-какие вопросы. Когда она сказала, что за ней наблюдают, он не списал ее слова на паранойю. Менее всего ему было нужно, чтобы кто-то из дорменталистского храма увидел их вместе. Он сказал ей, чтобы она любой линией добралась до угла Восемьдесят шестой и Бродвея, и дал пару советов, как в подземке обрубить хвост.Наконец она появилась — в просторной куртке и облегающих синих брюках, с сотовым телефоном в руке.Выйдя на улицу, она, как и планировалось, пошла в восточную сторону. Джек оставался на месте, наблюдая, как остальные морлоки выкарабкиваются на поверхность. Трое из них — женщина и двое мужчин — пошли туда же, куда и Грант. В вечерних сумерках Джек двинулся за ними.Женщина остановилась у китайского ресторанчика, а двое мужчин пошли по Амстердам-стрит.Предполагалось, что если Джек заметит хвост, то позвонит Джейми. Он затолкал телефон в карман джинсов и нагнал ее.— Похоже, вы от них оторвались, — сказал он.Вздрогнув, она повернулась:— О, черт возьми! Робертсон! Это вы!— А вы решили, что я KB или что-то в этом роде?— KB?— Так мы, дорменталисты, называем карманных воров.Она улыбнулась:— Смешно. Откуда вы взялись?— Следил за вами. Но этим занимался только я один.— В данный момент, может, и так, а вот раньше... Их было двое. Они приклеились ко мне, как только я вышла из «Лайт».Джек схватил ее за руку и развернул в другую сторону:— Пошли туда.— И вот что самое странное. Они даже не пытались скрывать, чем занимаются. Словно хотели дать мне знать, что за мной ведется слежка.— Совершенно верно. Они преследовали две цели. Выяснить, куда вы идете и с кем встречаетесь, и второе — торча за спиной, держать вас в состоянии нервного напряжения. Слежка и давление — все в одной аккуратной маленькой упаковке.— Тот прием, что вы мне подсказали, — помните, стоять у дверей и выскакивать, когда они закрываются, — сработал потрясающе. И он такой простой.— Чем проще, тем лучше. Мало что срабатывает столь же безошибочно.В вечернем полумраке Джек увидел ее улыбку.— Выскочив, я осталась стоять на платформе и, когда поезд отъезжал, отдала им честь, как МО.— Как министр обороны?— Понято правильно. Меньшего они не заслуживали. Вам стоило увидеть их физиономии. — Она осмотрелась. — Где тот бар, о котором вы мне говорили? Мне нужна ЧХВ.— Неужели чай с...— Чертовски хорошая выпивка. 14 Миновав пару кварталов и пару раз свернув, они оказались в заведении Хулио.Оно немного напомнило Джейми «Парфенон» — не внешним видом, а царящей в нем атмосферой. Те же самые взрывы смеха, такие же разговоры, тот же дух товарищества. Ей понравились и висящее над стойкой объявление «Бесплатное пиво — завтра», и свисающие с окон сухие плети растений, что придавало заведению неповторимость. Чувствовалось, что Робертсон был тут своим человеком. Когда он вошел, не менее половины посетителей принялись махать ему и выкрикивать приветствия.— Значит, для друзей вы Джек?Джек кивнул:— Если хотите, тоже можете так звать меня.— Может быть, если станем друзьями.Он улыбнулся и показал на столик в дальней части помещения:— Сядем вон там и поговорим.Джейми заметила, что здесь Джек чувствовал себя куда свободнее, чем в ее кабинете. Он стал практически другим человеком. Напряжение сменилось раскованностью и дружелюбием. Может, все дело в одежде. Раньше он был в пиджаке и рубашке с галстуком, а сейчас одет с подчеркнутой небрежностью. Но выглядел неплохо. Джейми нравилось, как на нем сидят джинсы и красная рубаха гольф, нравилось, как играют упругие мышцы предплечья, когда он рассеянно барабанит пальцами по столу.Едва они уселись — он спиной к стене, а она спиной к общему залу, — к ним подошел невысокий мускулистый латиноамериканец с тоненькими, словно нарисованными усиками. Робертсон представил его владельцем заведения. Пообещав незамедлительно доставить заказанные пинту «Роллинг Рокс» и порцию виски с содовой, хозяин отошел.— Мне нравится это место, — сказала Джейми. — У него есть свое лицо.Джек кивнул:— Ага. Но не слишком броское. Хулио постарался, чтобы тут не торчали яппи Яппи — прозвище молодых честолюбивых людей с высоким достатком.

.Оглянувшись, Джейми присмотрелась к посетителям — в основном представители рабочего класса с редкими вкраплениями обеспеченных любителей экзотики.— Но не слишком в этом преуспел.— Ну, нельзя же их выставлять, когда они сюда забредают, но, с другой стороны, он их ничем не заманивает. Ему удалось придать своему заведению неповторимый шарм.— Что-то есть притягательное в подобных заведениях! — удивленно сказала Джейми. — В барах, тавернах, пабах! Империи возникают и рушатся, религии приходят и умирают, идеологии и политические философии овладевают массами, а потом идут на спад — и во всем этом хаосе человеческого существования неизменно продолжает светить звездочка таверны. Даже когда тупоголовые праведники с поджатыми губами пытаются уничтожить их, таверны выпрыгивают в мир снова и снова.— Как ШС, — сказал он.— М-м-м?— Так мы, дорменталисты, называем занятие «Шлепни Суслика».Подумав, Джейми вспомнила: так называлась игра, когда играющий, вооружившись деревянным молотком, колотил пластикового суслика, загоняя его в нору — лишь для того, чтобы тот снова выскочил из нее.Она засмеялась:— Вот уж верно «Шлепни Суслика».— Вы не думаете, что на этом и стоит существование многих баров?Джейми улыбнулась и кивнула:— Вы мне нравитесь, Робертсон.— Зовите меня Джеком.— О'кей. Джек.Похоже, он был чуть моложе ее... но кто знает? Некоторых парней привлекают женщины постарше. Интересно, есть ли у него какие-то планы на остаток вечера.Хулио принес выпивку. Они чокнулись.— Ура, — сказал Джек.— ПЗД.Помолчав, Джек улыбнулся:— Первый за день?— Ага. — Она сделала глоток скотча — ах-х-х, как хорошо пошло — и посмотрела на него. — Насколько я могу судить по вашей любви к сокращениям, вы уже официально вступили в ряды поклонников идиотизма.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47