Ч Нет, нет, нет! Ч забормотал солдатик. Ч Если я думаю, что свихнулся, зна
чит, я не свихнулся, ведь именно тот, кто свихнулся, никогда не признается
себе, что он свихнулся. А я признался, что свихнулся, значит, не свихнулся…
то есть свихнулся. Тьфу, запутался! Свихнуться можно.
Наступила ночь.
Коля печально размышлял о своем нынешнем положении и потерянном знамен
и. Лавочкин лежал на толстой ветви, ногами к идеально круглой дыре в ствол
е дуба. В свете выглянувшей из-за облаков луны дыра зияла черной беззубой
пастью и совсем не привлекала.
Что же делать?
Аккуратно приблизившись, солдат заглянул в черноту. Естественно, кроме ч
ерноты ничего не было видно.
Коля преодолел страх и брезгливо ощупал влажные стенки дупла. Нашел две
металлические скобы, вбитые в дерево одна под другой и образующие подоби
е ступенек. Наклонившись поглубже, парень ухватился за третью скобу. Под
ергал. Крепкая. Наверняка есть четвертая и пятая…
Ч Если есть ступеньки, значит, по ним лазят. А если по ним лазят…
Солдат хмыкнул. Надо было что-то решать. Впервые Коля пожалел о том, что не
курит. Так бы хоть спичками подсветил… Лезть впотьмах очень не хотелось.
Но ведь днем здесь тоже будет темно.
Осторожно спустив ноги в отверстие, Лавочкин нашарил ступнями скобы и пр
инялся карабкаться вниз. Коле пришло в голову, что путь должен походить н
а спуск в ракетную шахту, куда ему, рядовому батальона охраны, ни разу не д
овелось попасть.
Лавочкин методично переставлял ноги и руки. Будь это ракетная шахта, ряд
овой бы давно достиг дна, а странный колодец все не кончался. Скобы были ск
лизкими, солдат проявлял особенную аккуратность. В какой-то момент ему с
тало неимоверно страшно в абсолютной темноте и тишине, он до боли стисну
л пальцами скобу.
Ч Тряпка! Ч сквозь зубы процедил парень. Ч Соберись!
Он задрал голову и увидел маленький еле различимый кружочек мутного све
та. Потом солдат посмотрел под ноги. Там виднелось яркое голубое пятнышк
о!
«Не зря старался», Ч ободрил себя Коля, возобновив спуск.
Через долгие минуты, показавшиеся Лавочкину часами, он ступил на песчано
е дно дупла-колодца и очутился в комнате шириной метра в четыре. Свет дава
ли стены, усыпанные яркими синими камушками. Камушки были очень малы и си
яли, будто звездочки. Кроме света они давали еще и тепло, поэтому воздух бы
л почти знойным.
«Пещерка удобная. Если бы такая была в моем распоряжении раньше, то фиг бы
меня нашел военкомат», Ч с тоской, понятной только призывникам, подумал
Коля.
Парень обратил внимание на то, что стен было шесть и они образовывали пра
вильный шестиугольник.
На песке лежали знамя и флейта.
Коля проверил сохранность полковой реликвии. Порядок.
Затем его внимание привлекла флейта. Дудка как дудка, но человек существ
о любопытное. Солдат зажал пару отверстий, дунул, извлекая хриплую ноту. П
еред ним возникла скатерть, а на ней Ч хлеб, сметана, жареный цыпленок и к
ружка неизвестного напитка.
Лавочкин аж флейту выронил.
Ч Ну, все, крыша окончательно съехала, Ч нервно хохотнул он. Ч Глюки нач
ались…
Глюки были не только зрительные, но и обонятельные: вкусно запахло свеже
зажаренным цыпленком…
Парень осторожно коснулся пальцем крынки со сметаной.
Ч Настоящая… Ладно, будем питаться глюками, Ч решил Коля и набросился н
а еду.
Цыпленок был горяч, хлеб мягок, в кружке оказалось отменное пиво.
Попировав, солдат развалился на спине. Галлюцинации оказались на редкос
ть питательными. Мысленно поблагодарив сумасшествие за любезно предос
тавленный ужин, находящийся в самовольной отлучке рядовой Лавочкин без
мятежно заснул.
Ему снились дом, институт и девочка Лена, которая была согласна на все, кро
ме двухлетнего ожидания. Во сне речи о службе не велось, поэтому Лена была
просто на все согласна. Без оговорок.
Впервые за полгода Коля проснулся бодрым отдохнувшим человеком.
Иногда жизнь кажется прекрасной не только сквозь розовые очки, но и в мяг
ком синем свете.
Взяв флейту, Лавочкин надудел себе завтрак. Когда с очередным цыпленком
было покончено, парень решил, что пора покинуть убежище.
Спрятав флейту за пазуху, обувшись (парень помнил, как неудобно было босы
м ногам стоять на тонких скобах) и повесив на шею автомат, Лавочкин засуну
л знамя за ремень и полез наверх.
Начало было бодрым, но подъем Ч не спуск. Коля стал экономить силы и через
каждые пятнадцать скоб передыхать. Автомат казался все тяжелее и тяжеле
е, древко натерло спину, а флейта норовила ткнуться в подмышку. Мир вещей с
опротивлялся человеку.
Но Коля все же выбрался наружу, обнял давешнюю ветвь и устало запыхтел, по
добно орангутангу-астматику. Отдышавшись, солдат огляделся. Ни медведей
, ни кабанов. С безоблачного неба припекало солнышко, щебетали птицы, где-
то самозабвенно барабанил дятел.
Аккуратно скинув знамя под дуб, Лавочкин спустился следом. Через пять ми
нут рядовой уже бодро шагал, хотя и не знал, куда. От нечего делать пробова
л распевать разные современные песни, только вот беда: нынешние шлягеры
отчего-то не запоминаются.
Коля спел «Ой, цветет калина…», «Ой, мороз, мороз…» и «Клен ты мой опавший…
». Со стороны это могло звучать странно, но не для самого Лавочкина: что вз
ять с одинокого российского солдата, шагающего со знаменем по лесу, где ж
ивут говорящие медведи?
К полудню лес стал реже, и вскоре парень вышел на широкое поле, по кромке к
оторого пролегала двухколейная дорога.
«Ура! Ч мысленно воскликнул Коля. Ч Любая дорога где-то начинается и гд
е-то кончается. Значит, куда ни пойди, куда-нибудь да придешь! Если не кольц
евая, конечно…»
Лавочкин залез в карман, надеясь найти монетку для жребия. Монетки не был
о. А носовой платок не подкинешь.
Солдат зажмурился и несколько раз повернулся, вытягивая указательный п
алец перед собой. Остановился, открыл глаза. Выпало идти за солнцем, то ест
ь на запад.
Закинув древко на плечо, Коля потопал в выбранном направлении.
Почувствовав голод, он остановился, сел в тени дерева и заказал у флейты о
бед. Как и опасался парень, меню не изменилось. Но голод не тетка.
После трапезы шагалось несколько тяжелее. К тому же начались холмы. Но ко
гда вдали показалась деревенька, рядовой Лавочкин прибавил ходу.
Деревня была небольшая, на два десятка дворов. Домишки выглядели крепким
и, хотя и небогатыми. Из транспорта были одни телеги. В общем-то, Коля догад
ывался, куда попал, но сознание не сдавалось: поверить в сказку Ч задача н
е из легких.
До селения было не близко, дома и люди, работающие на огородах, казались иг
рушечными. Солдат сделал привал чуть ниже вершины холма, сел на кочку и за
любовался видом деревеньки, примостившейся возле широкой реки. Русло ре
ки неподалеку делало поворот и скрывалось за холмом.
Эту идиллию нарушил нарастающий звук ударов, сотрясающих землю. Лавочки
н увидел, как тревожно забегали селяне. Они глядели в сторону холма. Након
ец удары стали особенно сильными. Солдат обернулся.
На вершину холма взбирался великан. Здоровенный, бородатый, лохматый. Вы
соченный, с шестиэтажку, а то и больше. В мешковатой робе, подпоясанной тес
ьмой-канатом. В старых полосатых штанах, покрытых заплатами и незашитым
и прорехами. Смуглое лицо его носило отпечаток тотальной тупости и злобы
. Картофелеподобный нос морщился, демонстрируя презрение ко всему миру.
Густые черные брови сошлись к переносице, спрятав мечущие гневные взгля
ды глаза. Рот сжат в тонкую прямую линию.
Великан достиг вершины, почесал босую ногу. Не возникало сомнений Ч пут
ь его лежит к деревеньке. А Коля оказался на этом пути.
Солдат вскочил, подхватывая знамя. Полотно как назло размоталось и стало
развеваться на ветру. Исполин заметил под ногами красное пятно и по-детс
ки обрадовался, захлопал в ладоши.
Ч Человечишка! Ч воскликнул он. Ч Весело давить!
И зашлепал к Коле.
Парень понесся в сторону, изо всех сил стараясь не упасть. Великан не отст
авал. Коля забежал в невысокий, густой подлесок. Преследователь чуть зам
ешкался, но двинулся за ним.
Солдат забирал чуть в сторону и вниз, теперь деревенька оказалась у него
за спиной. Деревца кончились, и парень очутился на краю отвесного склона.
Остановившись на самой кромке, беглец оглянулся. Великан почти выбрался
из чащи и буквально пожирал Лавочкина глазами. Он побежал к Коле, каждым т
олчком ноги устраивая маленькое землетрясение.
Внезапно почва размытого дождями склона холма подалась, откололась цел
ой глыбой, образовав желоб под ногами парня и увлекая его вниз.
Лавочкин отчаянно взмахнул руками. В правой все еще было полковое знамя.
Древко встало в распор между стенок желоба, и Коля повис, как на турнике.
Мгновением позже с диким криком мимо промчался не в меру разогнавшийся в
еликан. Солдат наблюдал за его падением, словно в замедленном повторе. Ис
полин вопил и широко размахивал руками, а затем, подобно подбитому самол
ету, плюхнулся в реку.
Течение оказалось сильным. Обмякшее тело великана всплыло довольно быс
тро, но его уже несло прочь от холма.
Ч Тормозить надо уметь, Ч ехидно сказал Коля. Он вскарабкался наверх. О
тдохнул, искренне благодаря знамя за выручку. Побрел обратно.
Когда Лавочкин вышел из зарослей и стал спускаться к деревне, его встрет
или восторженные крики и пляски. Селяне вышли ему навстречу, пели здравн
ицы и махали руками.
Ч Благородный рыцарь победил великана! Благородный рыцарь Ч наш герой
-защитник! Слава непобедимому рыцарю! Ч кричали они. Ч Я сам видел, как о
н отважно замахал своим алым штандартом перед носом презренного гигант
а и обратил его в бегство! Добро пожаловать в спасенный Жмоттенхаузен! Сл
ава, слава!
Коля не сразу понял, что этот стихийный митинг целиком посвящен ему. Паре
нь оглянулся, проверяя, точно ли его приветствуют, или он снова путается у
кого-нибудь под ногами. Успокоившись, Лавочкин стал купаться в лучах сла
вы.
«Да, черт возьми, я победил великана!» Ч дошло до него. Солдат зажмурился
от гордости.
На самом пике самолюбования и веры в собственную крутизну Коля оступилс
я и самым жалким образом упал, покатившись к ногам спасенных им селян, бол
ьно ударяясь боками и головой о твердые кочки.
Ч Благородный рыцарь устал! Благородный рыцарь утомлен схваткой! Ч за
хлопотали вокруг него женщины.
Это было последним, что услышал парень. Сознание покинуло его.

Глава 2
Роковой перекур, или Спасение рядового Лавочкина

Примерно в час ночи прапорщик Дубовых почувствовал непреодолимое жела
ние покурить. Командир полка курение в комнате, где были дамы, не разрешал
, поэтому Палваныч не слишком строевой походкой вышел в коридор.
Пухлые короткие пальчики долго не могли выудить «беломорину» из пачки, н
о наконец справились. Зажигалка поддалась с третьей попытки.
Основательно затянувшись, прапорщик потеплел сердцем. Подпирать стену
не хотелось. Хотелось пройти «как по Бродвею в Париже» (эту армейскую ост
роту Палваныч Дубовых давным-давно подцепил у «папы», тот уже забыл, а пра
порщик все еще блистал).
Ноги сами принесли Палваныча к Красному уголку. Дверь была приоткрыта. П
рапорщик окинул ее хозяйским взглядом и пошел было дальше, но тут в его мо
згах вдруг завизжала маленькая тревожная сиренка.
Ч Где рядовой? Ч прохрипел Болваныч, возвращаясь к дверному проему.
В комнате не было ни солдата, ни оружия.
Ч Ектыш! Самоволка! Ч хохотнул прапорщик и сразу замолк.
Чего-то не хватало… Чего-то красного, с золотыми буквами и бахромой… Свящ
енного…
Знамени!!!
Поганец убег в самоволку и прихватил полковую реликвию!
Прапорщика посетило не полное, но все же отрезвление.
Ч Ах ты, непосредственно, сволочь! Ч прорычал Палваныч, поднимая фуражк
у, валявшуюся на полу прямо перед входом.
Дубовых вышел на средину комнаты и принялся осматривать ее, словно сыщик
. Несколько раз повернувшись вокруг своей оси, прапорщик почувствовал го
ловокружение и остановился аккурат лицом к подставке для похищенного з
намени.
На уровне груди прямо возле стены Болваныч увидел темную прозрачную вор
онку (а он сразу решил, что это воронка, из-за круглой формы и вращающегося
воздуха).
Ч Так, с алкоголесодержащими напитками нужно прекратить… Ч раздумчив
о произнес прапорщик Дубовых, тыкая указательным пальцем в центр аномал
ии.
Стоило ему поднести палец к воронке, как непреодолимая сила ухватила его
за руку. Палваныч-Болваныч понял, что сейчас произойдет конфликт со стен
ой, и закрыл глаза.
Но, подобно самовольщику Лавочкину, прапорщик жестоко ошибся в своих про
гнозах. Чуть позже об обнаружил себя рылом в муравейнике, Ч правда, было
совсем темно, и Болваныч ничего не увидел, просто почувствовал мягкое и с
оломенное.
Ч Вот-те нате, хрен в томате, здравствуй, рота, Новый год! Ч высказался Ду
бовых.
Отплевавшись и отряхнув лицо, прапорщик встал с колен и принялся рыться
в своих бездонных карманах.
Ч Стало быть, опять свет отрубили, вредители, Ч бормотал он. Ч Говорил я
«папе», ставь второй автономный генератор… Теперь командный пункт в пор
ядке, а полштаба обесточено…
Наконец Палваныч нарыл искомое Ч миниатюрный фонарик-жучок, спертый им
в пивнушке у гражданского забулдыги из инженеров.
Бодро застрекотав под повелительным давлением прапорщицкой длани, фон
арик мигнул и пролил свет на муравейник.
Прапорщик озадачился. Он наподдал оборотов фонарику, добиваясь ровного
яркого потока. Хватило и на мягкую устланную травой да старыми сосновыми
иглами землю, и на деревья…
Ч Что за карикатура?! Ч сдавленно сказал Палваныч.
Фонарик погас. После механического стрекота стало необъяснимо тихо. Но э
та тишина была обманной. Постепенно в сознание прапорщика проникли шоро
хи, вздохи и всхлипы ночного леса.
«Измена! Ч шарахнуло в голове Палваныча. Ч Проклятые янки… Или исламск
ие фундаменталисты… Новое секретное оружие, не иначе. Лучи смерти… Сразу
по ракетному щиту Родины бабахнули, сволочи… Знают, где самое сердце, иро
ды, знают…»
Ч Но как?! Ч заорал Дубовых, запоздало ловя возглас в кулак.
Замер, вслушался. Все тот же лес…
«И ведь не зима! Вот паскудники сподобились… А может, это наша, штабная про
верка?.. Может, на нас испытывают наше же оружие?..»
Мысли прапорщика бежали так неестественно быстро, и их было настолько мн
ого, что ему стало дурно. Сев на землю, Палваныч Дубовых уперся в нее рукам
и и запрокинул голову, ловя ртом прохладный воздух.
Сквозь аромат свежайшего лесного воздуха пробился запах сигаретного д
ыма Ч на муравейнике тлела «беломорина». Поспешно схватив ее, прапорщик
затянулся, приводя свой морально-политический дух в норму.
Ч Значит, вот, Ч еле слышно зашептал он, облегчая работу мысли говорени
ем. Ч Из всей текущей непонятности мне особенно непонятно, где я есть. Оп
еративная задача будет такая. Дождаться утра и сориентироваться на мест
ности. Что-то тут не особо чисто… Пацана постового они, как и меня, Ч хеш!
Ч и в дырку. Но я не позволю всяким там вот так, в дырку. Тур им всем, в смысле
, Хейердал!..
Поняв, что снова срывается на крик, Палваныч замолк и затянулся, щурясь на
еле видную в облачной дымке луну.
Ч Нет, ироды-супостаты, я вам живым не дамся, тем более в Новый год… Ч Дум
ы прапорщика приняли другой оборот. Ч А если это не янки с ваххабитами? Е
сли это сам салага умудрился?.. Он же… Как его, сосунка?.. Скамейкин!.. Ага… Он ж
е из этих, студентишек… Радиотехник недобитый, кажется. Да-да, пищалку-оп
о-вещатель в казарме установил… Сигнализация от офицерского состава, яд
реный щит!.. Ишь, головастый. Вот он и собрал какую-то закавыку с воронкой…

Конечно, думать о хитрости самовольщика было куда удобнее и спокойнее, ч
ем о происках наиболее невероятных врагов. Палваныч остановился на безо
пасной версии. Он снова раскочегарил фонарик, выбрал дерево пошире, прил
ег к нему и, отдав себе команду бодрствовать, провалился в самый бессовес
тный и безмятежный сон.
Туманным ранним утром Дубовых проснулся от собственного храпа. Было зяб
ко. Прапорщик, кряхтя, поднялся на ноги. Голова слегка болела.
«Ага, не догнал до нормы», Ч понял он. Его голова всегда ныла с недопою. С п
ерепою она, как правило, раскалывалась от боли.
Мысли вяло возвращали Палваиыча в реальность. Он припомнил праздновани
е Нового года, самоволку постового и свое странное падение неизвестно ку
да.
Ч Ектыш! Ч прапорщик мгновенно сбросил остатки сна.
Он даже чуть присел, отчего в затылке подозрительно щелкнуло, и голову за
хлестнула волна боли.
1 2 3 4 5 6