Невозмутимый Рукавишников на мой вопрос о самочувствии ответил, что слишком уж у них щадящий режим. Никакого напряжения не чувствуется. Только много бегают по утрам.
– Даже надоело, – сказал он.
Елисеев казался более озабоченным.
– Почему на ВПК докладывают, что двигатели системы исполнительных органов имеют ресурс на 4000 срабатываний, а по моим подсчетам их потребуется более 20 000. Есть ли гарантия надежного воспламенения компонентов в космосе при низкой температуре?
Елисеев размышлял и пытался прогнозировать нештатное поведение систем корабля в полете.
Появились кино-, теле– и фотожурналисты. Под слепящим светом юпитеров космонавты забираются в корабль.
После повторного телефонного звонка Шабарова, упрашивавшего Мишина присутствовать на торжественной церемонии «отсидки», тот появился и сказал: «Действуйте без меня. Я спешу на аэродром для встречи министра».
Экипаж Владимира Шаталова просидел в корабле два часа. После продувки вентиляторами в корабль забрался второй экипаж: Алексей Леонов, Валерий Кубасов и Петр Колодин.
В 18 часов все члены партии собрались в небольшом зале экспедиции на партсобрание. Шабаров коротко и ясно доложил о проделанной работе по подготовке к пуску первой орбитальной станции и первого транспортного корабля. Он не вдавался в технические детали, а подчеркнул самоотверженную работу людей. В частности, когда был обнаружен отказ запоминающего устройства в системе ДРС космического корабля 7К-Т№31, то для замены потребовалась разборка и расстыковка отсеков. С последующим циклом повторных испытаний на эту операцию требовалось семь-десять дней! Фактически заводская бригада цеха № 444 во главе с Горбатенко справилась с этой работой за трое суток.
После собрания Мишин торжественно вручил мне, Бушуеву и Шабарову удостоверения и памятные медали в честь 10-летия полета Ю.А. Гагарина.
Вечером, когда я вошел в столовую на ужин, за столом все места уже были заняты. Свободным был только один стул рядом с прилетевшим министром. Я поздоровался и двинулся, чтобы пристроиться на другом конце общего длинного стола, за которым сидело человек двадцать.
– Что, не хочется рядом с начальством? – насмешливо спросил Афанасьев.
Я сел с ним рядом.
– Впрочем, я и сам стараюсь в подобных случаях быть подальше, – ободрил меня Афанасьев.
Пришлось отшучиваться. Вообще министр в повседневном общении был прост и доступен. Грозным, внушающим трепет, он казался только на Миусской площади, когда руководил заседаниями коллегии.
Работы не затихали ни на минуту. Полночи провел в МИКе. Когда я подошел к обтекателю, которым готовились закрыть корабль после стыковки с ракетой-носителем, увидел возмущенного Юрия Семенова. Он предварительно давал подробное задание по очистке обтекателя до стыковки от пыли и всякого мусора, для чего выписал спирт «на протирку». Использовав спирт по другому назначению, мастеровые с «Прогресса» пытались теперь стыковать обтекатель, ограничившись «сухой» протиркой. Семенов «стал насмерть», заявив, что не допустит стыковку, пока не убедится в хирургической чистоте внутренней поверхности обтекателя. Нелегкая это работа – внедрять культуру чистоты на полигоне. Во время пыльных бурь песчаная пыль находит лазейки и проникает в залы монтажного корпуса так, что воздух просто напоен взвешенными частицами. Вентиляторы, всасывая пыль, перегоняют ее на другое место, и только.
17 апреля с утра снова пошел в МИК проверять чистоту обтекателя. Очень беспокоит вероятность попадания посторонних частиц на чистые поверхности стыковочных агрегатов. Если что-либо помешает их плотному прилеганию, герметичность не будет обеспечена и переход экипажа из космического корабля в ДОС может быть сорван.
Семенов всю ночь не спал только из-за обтекателя.
– Сегодня по всей стране коммунистический субботник. Вот мы тоже сутки чистоту в обтекателе наводим. Но дальше сборку задерживать нельзя, – сказал он.
– Больше ничего сделать нельзя. Все отсосали пылесосом, потом протерли смоченными в спирте салфетками. – Я провел чистым носовым платком по поверхности шпангоута и показал мастеру завода «Прогресс».
– Платок придется стирать, – сказал он, – но больше мы сделать ничего не можем. Это уже пленка из пылевого слоя. Спирт ее только будет растворять. Надо менять технологию производства.
В 10 часов уехали с Бушуевым и Шабаровым в большой МИК. Здесь в просторном кабинете главного конструктора Мишин решил обсудить предложения по перспективам нового варианта лунной экспедиции Л3М и модернизации орбитальной станции. Специально для доклада по этим вопросам прилетели Садовский и Безвербый.
Я уже видел эти материалы и даже месяца два назад их подписывал. Теперь, просмотрев свежим глазом, убедился в их слабости и неубедительности. Многие утверждения об эффективности лучевого противокосмического оружия и сроках его создания показались наивными. А ведь мы предлагали проект нового ДОСа с такими «лучами смерти» создать чуть ли не через два года! Инфракрасные датчики обозревали всю подстилающую поверхность. С появлением в их поле зрения факела взлетевшей ракеты на нее направлялись антенны радиолокаторов, которые измеряли параметры траектории и наводили противоракеты для поражения еще на активном участке до отделения боевых частей от носителя.
Американские проекты системы ПРО, появившиеся спустя 10 лет во времена президентства Рейгана по пресловутой программе СОИ, мало чем отличались от наших тогдашних фантазий.
После обеда Мишин пригласил на обсуждение этих материалов генералов Карася, Костина и Щеулова, но уже в старый МИК.
Возражения генералов Мишина раздражали. Он «отбивал» критику доводами, что «есть организации, которые лучше нас в этом понимают».
Виктор Щеулов был первым заместителем начальника ЦУКОСа, в связи с чем ему было присвоено звание генерал-майора-инженера. Я с ним близко познакомился в Капустином Яре еще в 1949 году. Мы друг другу понравились и с тех пор перешли на «ты». Несмотря на воинскую субординацию, он иногда, не стесняясь, высказывал сугубо критические мысли в адрес воинского начальства. На этот раз он не пощадил моего начальства.
– Ну скажи на милость, Борис Евсеевич, почему твой уважаемый Василий Павлович нас считает какими-то недоумками? Карасю и мне доверили руководство Центральным управлением космических средств. Костину – руководство разведкой из космоса и даже больше. От нас во многом зависит принятие решений по перспективной военно-космической программе, а Мишин дает понять, что мы ему только мешаем.
– Не обижайся, Виктор Иванович, – успокаивал я Щеулова. – Когда Мишин увлечен, он действительно не терпит возражений, но потом быстро отойдет и все будет нормально.
Глава 15. ПЕРВАЯ ОРБИТАЛЬНАЯ СТАНЦИЯ ВЫШЛА НА ОРБИТУ
Через десять лет после полета Юрия Гагарина мы надеемся снова удивить мир. Сутки и часы, оставшиеся до пуска ДОСа – первой настоящей долговременной орбитальной станции, протекали сравнительно спокойно. В так называемый «резервный день», 18 апреля, собравшаяся на полигоне большая компания не занималась текущими горячими делами, а, разойдясь «по интересам» в гостиницы и ведомственные коттеджи, обсуждала перспективы, космическую политику и перемывала косточки главным конструкторам, которые никак не могли договориться о действительном объединении усилий.
Я решил проведать Пилюгина. Последнее время его начал мучить диабет. Летать на полигон ему было нелегко. Но на этот раз он прилетел, чтобы лично посмотреть, что происходит с Н1-Л3, и заодно ублаготворить высоких руководителей, требовавших присутствия главных конструкторов при пуске ДОСа «в первых лицах». Основные работы по изготовлению приборов для систем управления ракет-носителей «семерки» и УР-500К выполняли харьковские заводы. Но главным конструктором оставался Пилюгин.
Когда я зашел в домик Пилюгина, он обсуждал с Финогеевым и Приссом перечень замечаний, который они успели набрать, только еще начав испытывать H1 № 6Л.
Пилюгин сдвинул в сторону пачку документов. Он начал уставать от массы мелких проблем.
– Тут все мелочи. Вы сами разберетесь. Борис, хорошо, что зашел. Я хочу воспитать Василия, чтобы он, наконец, понял, если он лично серьезно не будет заниматься H1, то ваша организация уйдет в запас. Мы заканчиваем отработку цифровой системы управления для Н1-Л3. Машина вычислительная получилась, и надо быстрее готовить H1 № 7Л с новой системой. Вы связались с ДОСами, перебежали дорогу челомеевскому «Алмазу», втягиваетесь в переговоры с американцами, а по H1 и лунным кораблям, если строго проверить, у вас полный провал. Куйбышев развернулся во всю свою мощь, клепает корпуса, здесь в большом МИКе сваривают баки, скоро металлом забьем все пролеты. А ведь, честно говоря, с весами у вас – труба.
Я Мишину не раз это говорил. Ведь давно есть предложение по двухпусковой схеме. Надо же решать, не тянуть. Вы с Раушенбахом завели свои разработки систем управления. Валяйте, я не возражаю, но лунные корабли без нас вы ведь не сделаете. А мои ребята докладывать уже устали, что Бушуев и Феоктистов уперлись в лимиты габаритов и весов, а по существу разговаривать не желают. Думаешь, Келдыш этого не понимает? Он даже мне жаловался, что Мишин желаемое выдает за действительное. Если вы с H1 погорите, то и нам нелегко будет. Мы столько сил в эту работу вложили. Янгель меня снова загрузил. Мы с ним сейчас большую работу ведем. Челомею не удалось своими «сотками» задушить Янгеля. Дали бы вы Челомею спокойно свой «Алмаз» делать. Что, вам работы не хватает? У меня работы выше головы. Дядя Митя, не спросясь нашего министра, меня уговорил с Надирадзе работать. Дело очень интересное. Но ты учти, если нас боевой тематикой перегрузят, а вы увлечетесь ДОСами и американцами, H1 совсем зачахнет.
В ответ на монолог Пилюгина я никаких убедительных аргументов привести не мог. Положение с H1, действительно, было такое, что чем дальше мы продвигались, тем больше теряли уверенность в надежности выполнения конечной целевой задачи.
Что я мог возразить Пилюгину?
Я входил в группу, которая обратилась в ЦК с предложением о создании ДОСа, не испросив на то согласия Мишина. Инициатива о сотрудничестве с американцами в организации совместного полета «Союза» с «Аполлоном» исходила от Бушуева, в Академии наук была поддержана Келдышем и Борисом Петровым. Келдыш доложил правительству, появилось встречное предложение американцев на высшем уровне, и работа закипела, втягивая все большее число ведущих специалистов. Обвинять Мишина в том, что он придумал эту очень ответственную работу, тоже нельзя.
Что касается весовых проблем Н1-Л3, то был только один путь кардинального решения – переход к двухпусковой схеме. Надо принимать решение немедленно и называть новые сроки. А кто пойдет объясняться по этому поводу на Политбюро или хотя бы лично к Леониду Ильичу? Не было таких храбрых.
Высшее политическое руководство страны уделяло большое внимание созданию стратегических ракетных вооружений, пытаясь выработать единую концепцию. Однако даже в этой проблеме величайшей государственной важности не удавалось принять единую концепцию. Главные конструкторы с завидным мужеством защищали свои идеи перед Советом Обороны. В этой так называемой «малой гражданской войне» Пилюгин принимал активное участие. Я воспользовался случаем и напомнил ему:
– Вот ты участвуешь в «гражданской войне». Вы там в комиссиях и на Совете Обороны спорите, выкладывая на стол или изобретая на плакатах каждый свои варианты. Челомей выступает артистически, Янгель – пусть внешне и скромнее, но тоже убедительно. У них принципиально разные концепции построения наших ракетных стратегических систем. Ну и каков результат? Брежнев всех внимательно выслушал и принял решение, с которым все согласились: делать и то, и другое, и третье. Для обороны страны и устрашения американцев, может быть, стоило так поступить. Но браться за все, что задумано, просто невозможно. Не только потому, что мы всю страну без штанов оставим, а потому что сами не способны через свои мозги все это пропустить. Нужен если не Совет Обороны, то что-то еще, чтобы разработать, наконец, единую национальную программу развития космонавтики лет на десять. Пока этого не поймут там, «наверху», мы будем метаться между десятками задач «особой государственной важности». Вот Косыгин предложил реформы в экономике исходя из здравого смысла. Все там, «наверху», вроде с ним согласились и приветствовали. А что получилось? Гоберман – начальник московских автомобильных парков и кто-то из руководителей в текстильной промышленности начали что-то делать, а потом все заглохло.
– Ну, ты, полегче, – остановил меня Пилюгин, – слышал анекдот про бабку, которая пришла в райком партии жаловаться на протекающую крышу? Пока жаловалась на председателя колхоза и даже на районных начальников, ее внимательно слушали. А когда она стала спрашивать, куда министры и сам товарищ Брежнев смотрят, ее предупредили: «Бабуля!», погрозили пальцем, но дали указание крышу отремонтировать.
19 апреля 1971 года все участники и высокие гости съехались на пуск «пятисотки» с первым ДОСом. Стоящая на стартовой позиции УР-500К, она же «Протон», с невидимым под обтекателем ДОСом была тем сгустком металла и электроники, который вобрал в себя творческую энергию десятков главных и поэтому на время примирил все противоречия.
По 15-минутной готовности Госкомиссия и все гости покинули душные служебные помещения и поднялись на трибуну наблюдательного пункта. В такую весеннюю ночь с наслаждением вдыхаешь воздух, напоенный степными ароматами. Кажется диким, зачем на каждом из нас висит сумка с противогазом. Совсем не хочется думать о возможности нештатной ситуации, при которой стоящая на старте ночная красавица не пожелает улететь в безопасную даль.
«Пятисотка» действительно красива в свете прожекторов, когда она стоит на старте, освободившись от башен обслуживания и наземной предстартовой суеты.
Минутная готовность!
Разом умолкли разговоры. Чувствую, как внутренне напряглись все стоящие на наблюдательном пункте. На секунды ночная степь заливается ослепительным светом, и на нас обрушивается оглушительный рев. «Пятисотка» легко взлетает, затмив своим ярким факелом звезды. В космос уносится первый ДОС.
Когда мы примчались на «двойку», туда уже поступили доклады из Евпатории и Москвы, что «Салют», а по-нашему ДОС № 1 – 17К №121, вышел на расчетную орбиту. Солнечные батареи и все элементы конструкции, включая штангу антенны «Игла», раскрыты. Тогда мы еще не осознавали и не могли предвидеть, что этим пуском открыли эру орбитальных космических станций. Нас волновали только события ближайших часов и дней. Первую и последующие долговременные орбитальные станции на нашем жаргоне называли просто ДОСами. В призводственной документации все ДОСы имели индекс 17К и получали порядковые номера: № 121, №122 и т.д. Для средств массовой информации -»для народа» – первый ДОС был назван «Салютом» без номера. Потом пошли «Салют-2, -3, -4, -5, -6, -7» и т.д. В сообщениях ТАСС «Салютами» называли и пилотируемые «Алмазы», которые по нашей ведомственной терминологии никогда не назывались ДОСами .
Система ориентации после отделения от ракеты-носителя успокоила колебания ДОСа, и начались тесты по программе, которыми командовала Евпатория. На полигоне все внимание переключилось на «Союз-10». Если тесты на ДОСе не выявят никаких противопоказаний, то Владимир Шаталов, Алексей Елисеев и Николай Рукавишников будут запущены в космос с первой, гагаринской, площадки 22 апреля 1971 года.
Погода резко ухудшилась. Даже мы, считавшие себя старожилами Тюратама, не могли припомнить, чтобы в конце апреля шел по-осеннему холодный дождь. На этот дождь в день старта было списано замечание по несбросу отрывного штепсельного разъема с блока «И» – третьей ступени «семерки».
Bсe системы были приведены в исходное положение. Старт отменили.
«Шаталов никак не может стартовать с первого раза», – шутили в бункере. Было принято решение не рисковать, разобраться с отрывным штепсельным разъемом, а экипаж эвакуировать и перенести старт на сутки.
23 апреля старт прошел нормально. Первые доклады экипажа с орбиты также были оптимистическими.
Техническое руководство и Госкомиссия вылетели в Евпаторию. Из Ил-18 на аэродром морской авиации в Саки высыпало такое количество пассажиров, что с трудом удалось разместиться в присланных за нами автомобилях. Мы снова в расцветающем Крыму. Каждый из прилетевших, проявляя не показное рвение, несмотря на гостеприимное приглашение на ужин, бросив чемоданчик в гостинице, тут же спешил в центр управления.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76