– Возможно, поэтому, – улыбнулась Зария. – В любом случае, я была бы очень благодарна вам за отвар, если, конечно, это не очень затруднит вас.– Совсем не затруднит, – заверил ее стюард. – И вот еще о чем я подумал, мисс.Он сунул руку в карман и достал какую-то коробочку.– Что это такое? – заинтересовалась Зария.– Это витамины. Миссис Кардью их всегда принимала. Здесь у нее было несколько таких коробочек. Не раз она говорила мне: «Ешь витамины, Джим. Тогда ты долго будешь оставаться молодым и всегда с удовольствием выполнять свою работу». Я обычно брал одну-две штучки, чтобы ее не расстраивать. Не то чтобы они не приносили мне пользы, но когда я в море, у меня и так ничего не болит.– И вы решили предложить их мне? – спросила Зария.– Попробуйте, мисс, – серьезно проговорил стюард. – Витамины три раза в день и отвар, который сделает для вас кок, – так вы в момент станете другим человеком.– Придется поспешить, – улыбнулась Зария. – Меня высаживают в Алжире.– Высаживают! – воскликнул стюард. – Почему, мисс? Если, конечно, мне будет позволено спрашивать.– Мистер Вирдон решил, что может обойтись без меня, – ответила Зария. – Завтра вместе с мадам Бертин приезжает человек, который умеет говорить по-арабски. Кроме того, мистер Вирдон решил, что ему вообще не нужна секретарша.– Удивительно, – сказал стюард, почесывая в затылке. – Мистер Патерсон писал капитану, как трудно было найти секретаря, чтобы удовлетворить все требования мистера Вирдона. Мы получили подробную инструкцию – поехать в Марсель, взять вас и все такое. Странно, что теперь, когда вы здесь, вы, оказывается, не нужны ему.– Ну, мистер Вирдон имеет право решать, с кем он хочет работать, – сказала Зария. – Однако я очень огорчена. Мне так хотелось снова побывать в пустыне.– Я тоже огорчен, мисс, – поддержал ее стюард. – Извините меня за такие слова, но нам всем приятно иметь на борту англичанку. Почти все гости миссис Кардью были англичанами, и, честно говоря, я не понимаю этих янки.– Тем не менее они заплатили большую сумму за аренду яхты, – заметила Зария.– Да, я знаю, – ответил стюард. – Но на нашем судне всегда была домашняя атмосфера. За исключением двух молодых матросов, все мы служим на «Колдунье» уже больше десяти лет. Миссис Кардью всегда этим очень гордилась. «Будто у нас семейное предприятие, Джим», – часто говаривала она. Стюард вздохнул. – Ну да ладно! Наверное, мы все слишком привыкли к определенному порядку и не любим, чтобы нас беспокоили. В этом-то все и дело. Но все же эти американцы какие-то странные. Не знаешь, как и услужить им. Они не обращают внимания на еду, не хотят, чтобы их обслуживали, даже яхта их не интересует. Я, конечно, понимаю, эта нация не привыкла к морским путешествиям, но сегодня я своими ушами слышал, как мистер Морган сказал, что ему надоело сидеть взаперти в курятнике.При этом воспоминании стюард даже побледнел от гнева.– Это точные его слова, мисс, только он еще добавил ругательство.Зария еле сдержала смех, боясь обидеть Джима. Он так гордился яхтой, которую считал своим домом.– Может быть, следующая аренда будет более удачной, – предположила она.– Надеюсь, – мрачно ответил Джим и добавил: – Мне очень жаль, что вы уезжаете, мисс, и мистер Танер тоже. Он очень приятный джентльмен, если вы извините меня за мою смелость. Надеюсь, что вы с ним будете счастливы.– Спасибо, – робко поблагодарила его Зария, чувствуя, что с ее стороны было дурно обманывать этого милого, искренне сочувствующего ей человечка.– А теперь принимайтесь за чай, мисс, и побольше ешьте, – заботливо сказал Джим. – А перед ужином я принесу вам отвар. Миссис Кардью принимала его как раз в это время. По ее словам, он лучше любого коктейля.Он вышел из каюты, бесшумно прикрыв за собой дверь, и Зария налила себе чаю.Однако когда пришло время одеваться к ужину, Джим сообщил ей, что море очень неспокойно, и все ужинают в своих каютах.– Вам не стоит выходить, мисс, – сказал он, – Я принесу вам что-нибудь поесть.– Мне неловко так затруднять вас, – возразила Зария.– Благослови вас Бог, мне это совсем не трудно, – отозвался Джим. – Сам-то я привык к шторму. Меня он не беспокоит. Что касается остальных, то, гарантирую вам, мало кто из них будет в состоянии съесть свой ужин.Он проказливо улыбнулся, словно эта мысль приводила его в восторг.– Мистер Вирдон сказал, что не будет ничего есть, а мистер Морган попросил только еще одну бутылку виски.– А мисс Гановер?– О, в четыре часа она приняла снотворное и распорядилась, чтобы до завтрашнего утра ее никто не беспокоил. Она очень не любит море. Сказала мне, что у нее на него аллергия.– Что ж, если вы считаете, что мне необязательно вставать… – начала Зария, которой не хотелось покидать уютной кровати.– Оставайтесь в постели, – посовет Джим. – Вы не привыкли к морю. Будет большой ошибкой разгуливать по палубе в шторм. Дело даже не в тошноте, можно получить синяк или сломать себе что-нибудь, если не удержишься на ногах. Так что лучше оставайтесь в каюте.Он уже собирался уходить, когда Зария остановила его вопросом:– А как… как мистер Танер?– С ним все в порядке. Он на мостике, разговаривает с капитаном. Они так надымили, что мы рискуем не увидеть маяк, окажись он хоть в пятидесяти ярдах.Джим хихикнул и добавил:– Это шутка, мисс. С мистером Танером все в порядке.Не беспокойтесь о нем.– Не буду, – согласилась Зария.После изысканного ужина, из которого, несмотря на упреки и увещевания Джима, ей удалось съесть лишь очень немногое, Зария приняла витамины, чтобы сделать ему приятное, и снова легла спать.Ей хотелось увидеть во сне Чака, чтобы его голос говорил ей о любви, а руки обнимали за плечи. Ей так необходимо было почувствовать, что на свете существует мужчина, который считает тебя привлекательной. Но то ли морской воздух, то ли ужин, то ли теплая м мягкая постель были тому причиной, но она погрузилась в глубокий сон без сновидений. Он как рукой снял ее напряжение, и поутру она почувствовала себя счастливой.Зария просила Джима принести ей чай за час до завтрака, но он явился только к девяти с подносом в руках.– Никто еще не поднимался, кроме мистера Танера, – удовлетворенно сообщил он. – Все рассказывают, какую провели ужасную ночь.– Ночью был шторм?– Средниземноморский шквал, – поправил Джим. – Судно слегка потрепало. Без привычки самое неприятное – это качка. Будь волна посильнее, все было бы лучше, но тряска их добила.Он явно был в восторге от мысли, что мистер Вирдон и Эди Морган сдались так легко.– Капитан говорит, к полудню мы будем в гавани, – добавил он. – Не спешите, мисс; море стихает. Когда мы окажемся под защитой берега, вы будете чувствовать его не больше, чем младенец чувствует покачивание своей колыбели.Зария рассмеялась и приступила к завтраку с гораздо большим аппетитом, чем в предыдущие дни. Ей стало понятно, почему ее тетя так любила яхту и провела на ней последние годы жизни.Бедная тетя Маргарет! Жаль, что у нее остались лишь смутные воспоминания о ней. Насколько яснее в памяти сохранились проклятия отца, которые он посылал всем родственникам, включая свою сестру!«Змеи, ехидны, спекулирующие на человеческих чувствах! – однажды разбушевался он. – Глупые сантименты по поводу того, что кто-то случайно имеет тех же родителей! Напиши ей, пусть она убирается к черту, и чем быстрее, тем лучше».Он бросил Зарии письмо и выскочил из комнаты, громко хлопнув дверью. Она привыкла отвечать на все его письма и развернула листок, недоумевая, почему тетя вообще написала ему после двух лет молчания.Письмо было чисто деловым и сообщало о перемещении семейных накоплений из одного банка в другой. В конце была приписка: «Посещаешь ли ты иногда могилу наших родителей? Хотелось бы думать, что да. Меня мучает мысль о том, что она выглядит совсем заброшенной «.
Зария решила, что отец разгневался из-за этой приписки, испугавшись дополнительных трат. К тому времени его скупость уже переросла в манию. Он экономил не столько потому, что был вынужден, сколько потому, что это доставляло ему удовольствие.Зария решительно встряхнула головой, чтобы отогнать от себя воспоминания. Нельзя допустить, чтобы образ отца снова преследовал и мучил ее. Какую она проявила слабость и глупость, когда сразу после его смерти не связалась с тетей, которая, наверное, забыла бы прошлые обиды и пригласила ее к себе! Правда, к тому времени переутомление, недоедание и унижение так подорвали ее здоровье, что ее можно было считать не менее больной, чем многих из тех, за кем постоянно ухаживают. доктора и сиделки.«Я должна поправиться, просто должна», – сейчас повторяла себе Зария, но вдруг с упавшим сердцем вспомнила о том, что пройдет сорок восемь часов, и ее путешествие подойдет к концу. Она снова останется одна. Рядом не будет Джима, с которым так легко разговаривать, не будет Чака. В какую-то долю секунды она осознала, что значит для нее Чак, и попробовала рассмеяться: так все было нелепо. Она совсем не знала этого человека, с которым познакомилась так недавно, что даже стыдилась подсчитать точно. Удивительно, но ей стало казаться, будто она знает его всю свою жизнь. В нем было что-то необычайно доброе и сильное, отчего ей хотелось опереться на него, хотя в некотором смысле это он был зависимой стороной. «Мне надо увидеться с ним», – решила она и поспешила закончить завтрак. Ей нечего было надеть, кроме матросских штанов и толстого шерстяного свитера, которые она носила накануне. Она тщательно причесалась, всматриваясь в свое отражение в зеркале. Ах, если бы ее волосы снова стали такими же густыми и вьющимися, как были они при жизни матери. В ушах у нее до сих пор звучал материнский голос: «Какие у тебя великолепные волосы, милая! Никогда не забывай причесывать их. Волосы – одно из главных украшений женщины». Какие тогда были у нее густые волосы! Мать часто смеялась: «Того, что приходится состригать, на целый матрас хватит!»Зария улыбнулась этому воспоминанию. Но тут же перед ее глазами возникла другая картина. Однажды мать, сев на краешек ее кровати, обняла ее перед сном и поцеловала. «Ты вырастешь и станешь очень красивой, маленькая моя Зария, – сказала она тогда. – Но сколько бы мужчин тебя ни любили, не забывай, что у тебя есть мать, и она тоже любит тебя». «Мамочка, разве я смогу об этом забыть!» «Милая моя, все дети когда-нибудь вырастают, – продолжала мать. – Надеюсь, что ты встретишь замечательного мужчину, который полюбит тебя. Только помни одно: любовь очень требовательна. В любви человек должен отдавать другому всего себя». «Я буду помнить, мама».Тогда Зария еще не понимала всего значения материнских слов и часто размышляла над ними – «Человек должен отдавать другому всего себя». Теперь она снова задумалась о них. Интересно, что она чувствовала бы, если бы они с Чаком любили друг друга и по-настоящему обручились?Почему-то эта мысль заставила ее покраснеть. Зария всмотрелась в свое отражение в зеркале, но не увидела ничего, кроме кругов под глазами и острых скул.«Кто может полюбить меня?» – горько подумала она и пошла на палубу.Чак стоял, опершись о поручни, и смотрел на скалистые берега Испании, на простирающуюся за ними землю и уходящие в небо горы со снежными пиками.– Как красиво! – непроизвольно воскликнула Зария, вставая рядом.– Доброе утро! Как вы себя чувствуете? – спросил он. – Вижу, вам лучше.– Почему вы так решили? – откликнулась она.– Разве сегодня вы не смотрелись в зеркало? Джим рассказывал, как он вас подкармливает. По-моему, его метод уже начал действовать.– Неисправимый болтун этот Джим! – воскликнула Зария. – Однако он так добр ко мне.– Вас это удивляет? Разве кто-нибудь относился к вам по-другому?Чак не был готов к тому, как внезапно помрачнело ее лицо.– Иногда, – пробормотала она, отводя взгляд, словно его слова пробудили в ней воспоминания, которые заставили потускнеть ее счастье в это великолепное утро.– Забудьте, – серьезно посоветовал он.– О чем забыть?– О том, о чем вы сейчас подумали, – ответил он. – Никогда не вспоминайте о прошлом, если только это не помогает вам или приносит радость. Прошлое ушло и никогда не вернется. Только будущее имеет значение.– Такова ваша философия? – спросила Зария.– Да, – ответил он. – Надо жить настоящим и с надеждой смотреть в будущее. Все шансы, что завтра будет лучше, чем сегодня. Ну а если не так, что ж, всегда есть послезавтра.Зария непроизвольно рассмеялась:– Теперь понятно, почему вы кажетесь таким счастливым.– А я и есть счастливый, – ответил он.Улыбка сошла с ее лица.– Вы не забыли… – начала она и остановилась. Ведь тот факт, что ее высаживают в Алжире, никак не может сказаться на нем. Там он в любом случае хотел сойти с яхты. Мистер Вирдон и Эди Морган думают, что отправляют в Лондон двоих, а на самом деле она поедет одна, а Чак останется в Алжире.– Послушайте, Зария… – внезапно посерьезнел Чак, но тут они услышали голос Эди Моргана, который поднимался по трапу на палубу. Чак замолчал, ожидая его появления.– Черт бы побрал эту ужасную ночь! – воскликнул Эди Морган, увидев Чака. – Если что может удержать меня от морских путешествий, так именно это. Подумать только, мы всю Атлантику пересекли без малейшего ветерка.– Средиземное море очень коварно, – спокойно заметил Чак.– В этом я и сам убедился, – свирепо огрызнулся Эди, перевесившись через поручни и бросив дымящуюся сигару в море. – Вроде бы успокаивается. Хоть за это спасибо.– К обеду станет совсем тихо, – заверил его Чак. – Как чувствуют себя остальные?– Виктор говорит, что у него болит голова, – ответил Эди Морган. – Но, по-моему, он просто перебрал лишнего.Он, казалось, подчеркнуто не замечал Зарию. Она была только рада этому, хотя и находила такое поведение крайне невежливым.Яхта продвигалась вперед. Берег защищал судно от ветра, и качка совсем прекратилась. Тем не менее прошло довольно много времени, прежде чем Виктор Джакобетти показался на палубе.– Какого дьявола ты выбрал такое место? – обратился он к Эди Моргану.– Если ты знаешь дыру получше, то выбирал бы сам! – Ответ прозвучал резко, как пистолетный выстрел.– Лулу придется попотеть, добираясь сюда.– Она на машине, разве не знаешь? – рявкнул Эди. – Сейчас уже начался туристский сезон. В чем дело? Становишься беззаботным?– Нет, разумеется, – ответил Виктор. – Конечно, дело твое, тебе лучше знать.– Прекрасно, что кто-то сумел это оценить, – ответил Эди Морган.Виктор, обиженный, по-видимому, не столько его словами, сколько грубым тоном, сунул руки в карманы брюк и отошел от борта.«Ну и странные же они люди, – подумала про себя Зария. – Кажется, все они терпеть не могут друг друга».Еле сдерживая зевоту, по трапу поднялась Кейт, еще более хорошенькая, чем всегда.– Мы еще не приехали? – спросила она. – Можно было полежать еще немножко.– Ты уже, по-моему, належалась, – заметил Виктор.Кейт бросила на него презрительный взгляд.– Кто бы говорил! – сказала она. – Слышала, вчера вечером ты не слишком-то хорошо держался на ногах. Стюард сообщил мне, что единственным, кто с честью выдержал шторм, был мистер Танер. Она улыбнулась Чаку и взяла его под руку.– Ну-ка, расскажите, как вам это удалось? Результат действия таблеток или природная стойкость?– Мне просто повезло. У меня, как говорится, морская душа, – непринужденно ответил Чак.– Какой вы умный, – произнесла Кейт с подчеркнутой интонацией, соблазнительно улыбнувшись и взмахнув длинными накрашенными ресницами, которые ярко выделялись на фоне бело-розовой кожи.Зария отвела взгляд, вдруг почувствовав себя несчастной. «Почему я не могу разговаривать с ним так, как она? Почему не могу веселиться, смеяться, шутить, дурачиться? Почему я всего боюсь и стесняюсь? Что со мной, если я не могу быть похожей на других женщин?» – с горечью думала она.Конечно, она прекрасно знала ответ на все эти вопросы, но счастливее от этого не становилась. Как бы ей хотелось быть похожей на Кейт – хорошенькую, с соблазнительно очерченной высокой грудью, вырисовывающейся под светлым вязаным свитером, который был заправлен в хлопчатобумажные брюки такого же цвета. Вокруг ее шеи была повязана бирюзовая косынка, и ее белокурые, хотя и искусственно обесцвеченные волосы, казалось, отражали солнечный свет.– Как вы думаете, в Таррализе есть магазины? – спросила Кейт. – Мы могли бы отправиться на берег за сувенирами.– Это отменяется, – резко сказал Эди Морган. – Мы причалим всего на несколько минут, чтобы забрать Лулу и Ахмета. Потом капитану приказано поживее убираться оттуда.– О, и Ахмет приезжает? – спросила Кейт.– Да. Я сразу подумал о том, что Ахмет нам понадобится. Я сказал Лулу, что он может вести вторую машину. Кейт хихикнула:– Представляю, как он будет смотреться на месте шофера! Ничего смешнее не видела!– Ты всегда некстати вспоминаешь о своем чувстве юмора! – ядовито ответил Эди.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22
Зария решила, что отец разгневался из-за этой приписки, испугавшись дополнительных трат. К тому времени его скупость уже переросла в манию. Он экономил не столько потому, что был вынужден, сколько потому, что это доставляло ему удовольствие.Зария решительно встряхнула головой, чтобы отогнать от себя воспоминания. Нельзя допустить, чтобы образ отца снова преследовал и мучил ее. Какую она проявила слабость и глупость, когда сразу после его смерти не связалась с тетей, которая, наверное, забыла бы прошлые обиды и пригласила ее к себе! Правда, к тому времени переутомление, недоедание и унижение так подорвали ее здоровье, что ее можно было считать не менее больной, чем многих из тех, за кем постоянно ухаживают. доктора и сиделки.«Я должна поправиться, просто должна», – сейчас повторяла себе Зария, но вдруг с упавшим сердцем вспомнила о том, что пройдет сорок восемь часов, и ее путешествие подойдет к концу. Она снова останется одна. Рядом не будет Джима, с которым так легко разговаривать, не будет Чака. В какую-то долю секунды она осознала, что значит для нее Чак, и попробовала рассмеяться: так все было нелепо. Она совсем не знала этого человека, с которым познакомилась так недавно, что даже стыдилась подсчитать точно. Удивительно, но ей стало казаться, будто она знает его всю свою жизнь. В нем было что-то необычайно доброе и сильное, отчего ей хотелось опереться на него, хотя в некотором смысле это он был зависимой стороной. «Мне надо увидеться с ним», – решила она и поспешила закончить завтрак. Ей нечего было надеть, кроме матросских штанов и толстого шерстяного свитера, которые она носила накануне. Она тщательно причесалась, всматриваясь в свое отражение в зеркале. Ах, если бы ее волосы снова стали такими же густыми и вьющимися, как были они при жизни матери. В ушах у нее до сих пор звучал материнский голос: «Какие у тебя великолепные волосы, милая! Никогда не забывай причесывать их. Волосы – одно из главных украшений женщины». Какие тогда были у нее густые волосы! Мать часто смеялась: «Того, что приходится состригать, на целый матрас хватит!»Зария улыбнулась этому воспоминанию. Но тут же перед ее глазами возникла другая картина. Однажды мать, сев на краешек ее кровати, обняла ее перед сном и поцеловала. «Ты вырастешь и станешь очень красивой, маленькая моя Зария, – сказала она тогда. – Но сколько бы мужчин тебя ни любили, не забывай, что у тебя есть мать, и она тоже любит тебя». «Мамочка, разве я смогу об этом забыть!» «Милая моя, все дети когда-нибудь вырастают, – продолжала мать. – Надеюсь, что ты встретишь замечательного мужчину, который полюбит тебя. Только помни одно: любовь очень требовательна. В любви человек должен отдавать другому всего себя». «Я буду помнить, мама».Тогда Зария еще не понимала всего значения материнских слов и часто размышляла над ними – «Человек должен отдавать другому всего себя». Теперь она снова задумалась о них. Интересно, что она чувствовала бы, если бы они с Чаком любили друг друга и по-настоящему обручились?Почему-то эта мысль заставила ее покраснеть. Зария всмотрелась в свое отражение в зеркале, но не увидела ничего, кроме кругов под глазами и острых скул.«Кто может полюбить меня?» – горько подумала она и пошла на палубу.Чак стоял, опершись о поручни, и смотрел на скалистые берега Испании, на простирающуюся за ними землю и уходящие в небо горы со снежными пиками.– Как красиво! – непроизвольно воскликнула Зария, вставая рядом.– Доброе утро! Как вы себя чувствуете? – спросил он. – Вижу, вам лучше.– Почему вы так решили? – откликнулась она.– Разве сегодня вы не смотрелись в зеркало? Джим рассказывал, как он вас подкармливает. По-моему, его метод уже начал действовать.– Неисправимый болтун этот Джим! – воскликнула Зария. – Однако он так добр ко мне.– Вас это удивляет? Разве кто-нибудь относился к вам по-другому?Чак не был готов к тому, как внезапно помрачнело ее лицо.– Иногда, – пробормотала она, отводя взгляд, словно его слова пробудили в ней воспоминания, которые заставили потускнеть ее счастье в это великолепное утро.– Забудьте, – серьезно посоветовал он.– О чем забыть?– О том, о чем вы сейчас подумали, – ответил он. – Никогда не вспоминайте о прошлом, если только это не помогает вам или приносит радость. Прошлое ушло и никогда не вернется. Только будущее имеет значение.– Такова ваша философия? – спросила Зария.– Да, – ответил он. – Надо жить настоящим и с надеждой смотреть в будущее. Все шансы, что завтра будет лучше, чем сегодня. Ну а если не так, что ж, всегда есть послезавтра.Зария непроизвольно рассмеялась:– Теперь понятно, почему вы кажетесь таким счастливым.– А я и есть счастливый, – ответил он.Улыбка сошла с ее лица.– Вы не забыли… – начала она и остановилась. Ведь тот факт, что ее высаживают в Алжире, никак не может сказаться на нем. Там он в любом случае хотел сойти с яхты. Мистер Вирдон и Эди Морган думают, что отправляют в Лондон двоих, а на самом деле она поедет одна, а Чак останется в Алжире.– Послушайте, Зария… – внезапно посерьезнел Чак, но тут они услышали голос Эди Моргана, который поднимался по трапу на палубу. Чак замолчал, ожидая его появления.– Черт бы побрал эту ужасную ночь! – воскликнул Эди Морган, увидев Чака. – Если что может удержать меня от морских путешествий, так именно это. Подумать только, мы всю Атлантику пересекли без малейшего ветерка.– Средиземное море очень коварно, – спокойно заметил Чак.– В этом я и сам убедился, – свирепо огрызнулся Эди, перевесившись через поручни и бросив дымящуюся сигару в море. – Вроде бы успокаивается. Хоть за это спасибо.– К обеду станет совсем тихо, – заверил его Чак. – Как чувствуют себя остальные?– Виктор говорит, что у него болит голова, – ответил Эди Морган. – Но, по-моему, он просто перебрал лишнего.Он, казалось, подчеркнуто не замечал Зарию. Она была только рада этому, хотя и находила такое поведение крайне невежливым.Яхта продвигалась вперед. Берег защищал судно от ветра, и качка совсем прекратилась. Тем не менее прошло довольно много времени, прежде чем Виктор Джакобетти показался на палубе.– Какого дьявола ты выбрал такое место? – обратился он к Эди Моргану.– Если ты знаешь дыру получше, то выбирал бы сам! – Ответ прозвучал резко, как пистолетный выстрел.– Лулу придется попотеть, добираясь сюда.– Она на машине, разве не знаешь? – рявкнул Эди. – Сейчас уже начался туристский сезон. В чем дело? Становишься беззаботным?– Нет, разумеется, – ответил Виктор. – Конечно, дело твое, тебе лучше знать.– Прекрасно, что кто-то сумел это оценить, – ответил Эди Морган.Виктор, обиженный, по-видимому, не столько его словами, сколько грубым тоном, сунул руки в карманы брюк и отошел от борта.«Ну и странные же они люди, – подумала про себя Зария. – Кажется, все они терпеть не могут друг друга».Еле сдерживая зевоту, по трапу поднялась Кейт, еще более хорошенькая, чем всегда.– Мы еще не приехали? – спросила она. – Можно было полежать еще немножко.– Ты уже, по-моему, належалась, – заметил Виктор.Кейт бросила на него презрительный взгляд.– Кто бы говорил! – сказала она. – Слышала, вчера вечером ты не слишком-то хорошо держался на ногах. Стюард сообщил мне, что единственным, кто с честью выдержал шторм, был мистер Танер. Она улыбнулась Чаку и взяла его под руку.– Ну-ка, расскажите, как вам это удалось? Результат действия таблеток или природная стойкость?– Мне просто повезло. У меня, как говорится, морская душа, – непринужденно ответил Чак.– Какой вы умный, – произнесла Кейт с подчеркнутой интонацией, соблазнительно улыбнувшись и взмахнув длинными накрашенными ресницами, которые ярко выделялись на фоне бело-розовой кожи.Зария отвела взгляд, вдруг почувствовав себя несчастной. «Почему я не могу разговаривать с ним так, как она? Почему не могу веселиться, смеяться, шутить, дурачиться? Почему я всего боюсь и стесняюсь? Что со мной, если я не могу быть похожей на других женщин?» – с горечью думала она.Конечно, она прекрасно знала ответ на все эти вопросы, но счастливее от этого не становилась. Как бы ей хотелось быть похожей на Кейт – хорошенькую, с соблазнительно очерченной высокой грудью, вырисовывающейся под светлым вязаным свитером, который был заправлен в хлопчатобумажные брюки такого же цвета. Вокруг ее шеи была повязана бирюзовая косынка, и ее белокурые, хотя и искусственно обесцвеченные волосы, казалось, отражали солнечный свет.– Как вы думаете, в Таррализе есть магазины? – спросила Кейт. – Мы могли бы отправиться на берег за сувенирами.– Это отменяется, – резко сказал Эди Морган. – Мы причалим всего на несколько минут, чтобы забрать Лулу и Ахмета. Потом капитану приказано поживее убираться оттуда.– О, и Ахмет приезжает? – спросила Кейт.– Да. Я сразу подумал о том, что Ахмет нам понадобится. Я сказал Лулу, что он может вести вторую машину. Кейт хихикнула:– Представляю, как он будет смотреться на месте шофера! Ничего смешнее не видела!– Ты всегда некстати вспоминаешь о своем чувстве юмора! – ядовито ответил Эди.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22