Так, 4 ноября на заседании ВЦИК выступил левый эсер П. Прошьян: «Только что принятая большинством ЦИК резолюция о печати представляет собой яркое и определенное выражение системы политического террора и разжигания гражданской войны. Фракция с.-р., оставаясь в составе ЦИК как правомочного органа революционной демократии, для того, чтобы защитить интересы рабочих и крестьян, которых она представляет, не желает ни в какой мере нести ответственность за гибельную для революции систему террора…»856 На этом же заседании представитель фракции левых эсеров огласил следующее заявление: «Председателю Центр. Исп. Ком. 2-го Съезда С. Р. и С. Д. Фракция левых с.-р. предлагает ЦИК обратиться к Председателю Совета Народных Комиссаров Ульянову-Ленину со следующим спешным запросом: на 2-м Съезде С. Р. и С. Депутатов было установлено, что ЦИК является верховным органом, перед которым в полной мере ответственно правительство. Между тем за последние дни опубликован ряд декретов (от имени правит.), без всякого обсуждения и санкций ЦИК. В таком же порядке проведены правительством действия, фактически отменявшие начало гражданских свобод. Мы предлагаем сделать запрос Председателю Совета Народных Комиссаров: 1. На каком основании проекты декретов и иных актов не представляются на рассмотрение ЦИК. 2. Намерено ли правительство отказаться от произвольно недопустимого порядка – декретирования законов»857.
Во время выступления Ленина, когда тот пытался оправдать свои действия, член ЦИК Мирский предложил дальнейшее заседание вести при закрытых дверях. «У нас нет и не может быть тайн от народа, – заявил Прошьян. – Наши избиратели должны знать, что делают избранные ими представители»858. Предложение Мирского было отвергнуто.
Такая обстановка в ЦИК Ильича не устраивала. Он незамедлительно берется за наведение «порядка», чтобы превратить его в послушный орган. Уже 8 ноября Каменев, разумеется, не без давления со стороны Ленина, слагает с себя обязанности председателя. В этот же день девятнадцатью голосами против четырнадцати Ленин протаскивает в председатели Свердлова859. Именно протаскивает, если учесть, что на заседании в нем присутствовало менее трети от общего числа членов ЦИК.
Остановить большевистский террор было уже невозможно: его гигантский маховик был приведен, в движение выстрелом «Авроры». По явно заниженным цифрам, приведенным Лацисом, в 1918 году и за 7 месяцев 1919 года было расстреляно 8389 человек860, из них: Петроградской ЧК – 1206; Московской – 234; Киевской – 825; ВЧК 781 человек861, в концлагерях содержится 9496 человек, в тюрьмах – 34334; в заложниках числятся 13111 человек; арестовано за указанный период всего 86 893 человека862.
Таким образом, покушение на Ленина стало формальным предлогом для усиления террора. Первым шагом явилось Постановление СНК от 5 сентября 1918 года, в котором подчеркивалось: «Заслушав доклад председателя ЧК по борьбе с контрреволюцией о деятельности этой комиссии, ЧК находит, что при данной ситуации обеспечение тыла путем террора является прямой необходимостью; что для усиления деятельности ВЧК и внесения в нее большой планомерности необходимо направить туда возможно большее число ответственных партийных товарищей; что необходимо обезопасить Советскую республику от классовых врагов путем изолирования их в концентрационных лагерях; подлежат расстрелу все лица, прикосновенные к белогвардейским организациям, заговорам и мятежникам; что необходимо публиковать имена всех расстрелянных, а также основания применения к ним этой меры»863.
Вооружившись этим директивным документом, чекисты развернулись вовсю. Так, по свидетельству жителя Екатеринограда, в городской тюрьме с августа 1920 года по февраль 1921 года было расстреляно около 3000 человек864. За 11 месяцев в Одесской чрезвычайке уничтожили «от 15 до 25 тысяч человек. В газетах опубликованы имена почти семи тысяч расстрелянных с февраля 1920 г. по январь 1921 г. В Одессе находятся еще 80 тысяч в местах заключения»865. В сентябре 1920 года в Смоленске жестоко подавляют восстание военного гарнизона, в ходе которого было расстреляно примерно 1200 солдат866. В «Севастопольских Известиях» печатают список первых жертв террора; казнено 1634 человека, в том числе 78 женщин». Сообщается, что «Нахимовский проспект увешан трупами офицеров, солдат и гражданских лиц, арестованных на улице и тут же, наспех, казненных без суда»867. В Севастополе и Балаклаве, по словам свидетелей, ЧК расстреляли до 29 тысяч человек868. В целом в Крыму было расстреляно 50 тысяч человек869.
Очевидец зверств большевиков в Крыму Анастасия Павловна Майкова рассказывала автору этих строк, что старые генуэзские колодцы были заполнены расстрелянными солдатами и офицерами. Она говорила, что жертвами большевистского террора стали и многие рабочие.
Заметим, что в этот период председателем Ревкома Крыма Лениным был назначен венгерский государственный преступник и палач Бела Кун. Между тем его именем в Москве названа площадь.
О чудовищных злодеяниях большевиков в Крыму достаточно широко известно. И тем не менее свидетельство хозяйки «конспиративной» квартиры М.В. Фофановой, которую Ленин знал «как честнейшую большевичку», на мой взгляд, представляет особый интерес.
Войска генерала П.Н. Врангеля в середине ноября 1920 года оставили Крым. Они не выдержали натиск миллионной армии Южного фронта, состоящей из «интернационалистов» (а в сущности, наемных убийц из числа военнопленных – немцев, австро-венгров, уголовников и безграмотных людей, латышских стрелков, а также голодных китайских волонтеров).
После оставления Крыма Врангелем М.В. Фофанова была введена в состав тройки ВЦИК для изучения положения дел на полуострове. В отличие от своих коллег по тройке, Фофанова много времени уделяла беседам с населением, рядовыми красноармейцами и меньше всего обращала внимание на сомнительные рассказы новоявленных властей, комиссаров, сотрудников ЧК, комендантов городов и воинских гарнизонов. В итоге ею было установлено, что массовые расстрелы и убийства солдат и офицеров Белой Армии и среди гражданского населения начались незамедлительно после захвата войсками Южного фронта Крыма. По глубокому убеждению Маргариты Васильевны, массовые расстрелы и казни были организованы председателем Реввоенсовета Республики Л. Троцким, командованием (М. Фрунзе) и членами реввоенсовета (Бела Кун, С. Гусев) Южного фронта, а также большевистскими комиссарами Р.Землячкой, Г.Фельдманом и другими палачами. Известное участие в этом, с позволения сказать, мероприятии приняли Д.Ульянов (брат Ленина) и местные партийные и советские руководители Крыма. Как рассказывала мне Фофанова, большевики особенно свирепствовали в Керчи, Севастополе, Симферополе, Карасу-базаре (ныне Белогорск), Феодосии, Гурзуфе, Евпатории, Судаке, Алупке. Во время очередной нашей встречи Фофанова показала мне пожелтевший за годы номер керченских «Известий», где была опубликована статья венгерского государственного и уголовного преступника Белы Куна. В ней матерый палач писал: «Троцкий сказал, что он не приедет в Крым до тех пор, пока хоть один контрреволюционер останется в Крыму». Заявление Троцкого было правильно понято местными партийными органами и руководителями военного командования Южного фронта. Как свидетельствовала М.В. Фофанова, большевики расстреливали раненых, больных солдат и офицеров Белой Армии прямо в лазаретах, госпиталях и санаториях. Расстреливали и «содействующих» «контрреволюциронерам» – врачей, медсестер и санитаров. Расстреливали стариков, женщин и даже грудных детей. Тюрьмы городов были забиты заложниками. На улицах валялись трупы расстрелянных, среди которых были и дети. Об этих чудовищных злодеяниях, как ни странно, широко оповещали местные большевистские издания (например, «Известия» временного Севастопольского Ревкома, Керченские «Известия» и другие).
В ходе расследования Фофанова установила: в Керчи пленных солдат и офицеров большевики на баржах вывозили в открытое море и топили. По ее мнению, жертвы большевистского террора в Крыму исчислялись десятками тысяч.
– Все это нужно было тщательно, на профессиональном уровне, расследовать. Но указаний не последовало, – говорила Маргарита Васильевна. В июле 1921 года, завершив «ревизию», Фофанова написала письмо Ленину. Она обстоятельно информировала главу партии и государства о терроре, злоупотреблениях и массовых насилиях местных властей против населения, солдат и офицеров армии Врангеля, оставшихся в Крыму.
Как же отреагировал Ленин на это письмо? Он немедленно отозвал Фофанову из Крыма. «Пожалел» ее. Затем написал два письма: одно секретарю ЦК РКП(б) В.М. Молотову, а второе – заместителю народного комиссара земледелия В.В. Осинскому. Первого Ленин предупреждал: «т. Молотов! И я, и Надежда Константиновна знаем Фофанову как честнейшую большевичку еще с лета 1917 года. Надо обратить сугубое внимание. Черкните мне два слова. Ленин»870.
В тот же день (24 июля) он направил письмо Осинскому (приложив письмо Фофановой из Крыма) следующего содержания: «т. Осинскому (с просьбой по прочтении передать и т. Теодоровичу). Автор – тов. Фофанова, была членом коллегии НКзем. На этот пост я не предлагаю. Это – партийный товарищ, архииспытанный еще до октября 1917. Агроном. По-моему, использовать безусловно необходимо: вызовите, поговорите, обдумайте. Либо на местную работу. Либо на инспекторскую. Агрономов из партийных товарищей так мало, а среда эта (агрономы) такая „чужая“, что надо обеими руками ухватить партийного человека для надзора за этой средой, проверки ее, привлечения этой среды к нам. Черкните, когда решите, как делаете. Ленин.
P.S. Верните письмо Фофановой»871 (выделено мной. – А.А.).
Судя по тому, что по поводу письма Фофановой Ленин никому больше не писал, не телеграфировал и ни с кем по телефону не разговаривал (например, с председателем крымского совдепа, командующим Южного фронта, ВЧК), никому взбучку не давал за преступления в Крыму, то, о чем писала Фофанова, его ничуть не волновало и не беспокоило: ведь массовые расстрелы в Крыму, равно как и в других регионах России, проводились по его указанию. Что же касается его писем Молотову и Осинскому, то это легко объяснимо: Ленин был в неоплатном долгу перед Фофановой за то, что она, рискуя арестом, прятала его у себя в квартире, поэтому намеревался трудоустроить ее. Ленин также понял, что из Фофановой террористка не получилась, поэтому он решил использовать ее в качестве стукачки и «для надзора» за «чужой»… средой». Но Ленин и здесь ошибся: Фофанова не стала ни доносчиком (как Л.А. Фотиева – секретарь Ленина), ни надзирательницей.
М.В. Фофанова ушла из жизни с болью в душе за свою причастность к партии, на которой изначально стояло родимое кровавое пятно терроризма и мизантропии.
Не было губернии, уезда, села, где бы не оставили кровавый след большевистские палачи. В Епифановском уезде Тульской губернии в 1919 году было расстреляно 150 человек, в Медынском уезде Калужской губернии – 350, в Понском уезде Рязанской губернии – 300, в Касимовском уезде той же губернии – 150, в Тверской губернии – 200, в Смоленской губернии – 600 человек872. Во время подавления Колыванского восстания в 1920 году в Томской губернии было расстреляно свыше 5000 человек873. Массовые расстрелы проводились в Москве, Ярославле, Казани, Саратове, Курске и других городах. За три месяца 1921 года было подавлено 114 восстаний, расстреляно 4300 человек, из них в Москве – 347874.
В августе 1920 года в 40 волостях Тамбовской губернии стихийно вспыхнуло крестьянское восстание. Крестьяне выступили против продовольственной диктатуры советского правительства, против грабежей и насилий, которые учиняли продотряды против честных тружеников села.
Разрозненные группы восставших крестьян стали объединяться под командованием наиболее способных и авторитетных командиров. В каждой волости были выдвинуты свои лидеры. В основном это были выходцы из простых крестьян, которые вместе со всей массой сельских тружеников губернии выступили против произвола советской власти. Это Иван Ишин, Мария Косова, Иван Матюхин, Василий Семянский, Василий Никитин-Королев (Карась) и другие. Во главе повстанцев встал А.С.Антонов, восемь лет проведший в царских застенках и ссылке.
Советская историография отмечает, что «банда антоновцев» якобы состояла в основном из кулаков и зажиточных крестьян. Это в корне не соответствует действительности. Зимой 1921 года крестьянское воинство состояло из двух регулярных армий, в состав которых входило более 20 полков и несколько отдельных бригад. Неужто в Тамбовской губернии насчитывались десятки тысяч кулаков и зажиточных крестьян? Абсурд!
Восстание ширилось с каждым днем, распространяясь на новые уезды и волости соседних губерний. Антоновская армия опиралась на поддержку рабочих и крестьян в Борисоглебском, Тамбовском, Кирсановском, Моршанском, Козловском и других уездах. В районах губерний, находившихся под контролем восставших, создавались новые органы самоуправления – отделения «Губернского Союза трудового крестьянства».
В конце декабря 1920 года делегатами волостей была принята единая программа Союза. Вот наиболее характерные пункты программы: 1. Политическое равенство всех граждан, не разделяя их на классы. 2. Прекращение гражданской войны и установление мирной жизни. 3. Всемерное содействие установлению прочного мира со всеми иностранными державами.
Тамбовское восстание грозило перерасти в массовое вооруженное выступление крестьян всей Центральной России. Зима 1921 года подходила к концу, однако в борьбе с многотысячной армией восставших крестьян большевистская власть терпела полное военное поражение и политическое фиаско. Более года регулярные части Красной Армии не могли справиться с восставшими, хотя против них были брошены конница, бронепоезда, аэропланы. Ленин был в ярости от неудач Рабоче-Крестьянской Красной Армии. Он прекрасно понимал, что поражение в борьбе с Антоновым смерти подобно, поэтому требовал от руководителей военного командования принятия чрезвычайных и решительных мер против восставших крестьян.
Вот одна из телеграмм, отправленная Лениным Склянскому: «Надо ежедневно в хвост и в гриву гнать (и бить и драть) Главкома 117 и Фрунзе, чтобы добили и поймали Антонова и Махно»875. После подавления Кронштадтского восстания, по решению Политбюро от 27 апреля 1921 года командующим войсками Тамбовского военного округа назначается М. Тухачевский. На него была возложена задача по подавлению восстания. Но и с его опытом справиться с истинно народной армией Антонова было не просто.
В целях психологического воздействия на крестьян, выступивших против большевистского террора и насилия, комиссия ВЦИК распространила среди населения Тамбовской губернии приказ № 171 от 11 июня 1921 года:
«…Банда Антонова решительными действиями наших войск разбита, рассеяна и вылавливается поодиночке. Дабы окончательно искоренить все эсеро-бандитские корни и в дополнение к ранее отданным распоряжениям, полномочная комиссия ВЦИК приказывает: 1. Граждан, отказывающихся называть свое имя, расстреливать на месте, без суда. 2. Объявить приговор об изъятии заложников и расстреливать таковых, в случае несдачи оружия. 3. В случае нахождения спрятанного оружия, расстреливать на месте без суда старшего работника в семье. 4. Семья, в которой укрылся бандит, подлежит аресту и высылке из губернии, имущество конфискуется, а старший работник в семье расстреливается, без суда. 5. Семьи, укрывающие членов семей или имущество бандитов – старшего работника таких семей расстреливать на месте, без суда. 6. В случае бегства семьи бандита, имущество его распределять между верными Советской власти крестьянами, а оставленные дома сжигать или разбирать.
Настоящий приказ проводить в жизнь сурово и беспощадно.
Председатель полномочной комиссии ВЦИК Антонов-Овсеенко Командующий войсками Тухачевский Председатель губисполкома Лавров Секретарь Васильев
Приказ прочитать на сельских сходках»876.
Однако, чувствуя, что никакими репрессиями восставших крестьян не запугать, Тухачевский прибегает к варварскому методу, содержание которого приведено ниже:
«Приказ Командующего войсками Тамбовской губернии № 0116 оперативно-секретный 12 июня 1921г.
Остатки разбитых банд и отдельные бандиты, сбежавшие из деревень, где восстановлена Советская власть, собираются в лесах и оттуда производят набеги на мирных жителей.
Для немедленной очистки лесов ПРИКАЗЫВАЮ: 1. Леса, где прячутся бандиты, очистить ядовитыми газами, точно рассчитать, чтобы облако удушливых газов распространилось по всему лесу, уничтожая все, что в нем пряталось. 2. Инспектору артиллерии немедленно подать на места потребное количество баллонов с ядовитыми газами и нужных специалистов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79