Вероятно, они используют какую-то автоматическую голографическую подделку, - он приложил руку к груди, словно пытаясь унять беспокоящую его боль. - Держитесь крепче.
Он склонился над рычагами, коротко стриженные волосы слиплись от пота иголками, блестящими в желтом и красном свете предупреждающих огней. Маленький корабль скользнул сквозь магнитный портал и тут же развернулся кругом, избегая стабилизаторов "Бореалиса" и набирая скорость по. отношению к кораблю во много раз крупнее него, мчавшегося со скоростью в тысячи километров в секунду.
СИ-ЗПИО вцепился в спинку пустого кресла навигатора, все его электронные цепи на мгновение закоротило от страха. Р2Д2 издал долгий переливчатый писк, когда шлюпка пронеслась в нескольких дюймах от топливных цистерн корабля. Магнитное поле флагмана швыряло и тащило маленький кораблик, словно щепку в водовороте. Смуглые руки Маркопиуса летали от рычагов к кнопкам, в то время как в иллюминаторе мимо проносился металлический борт, перемежаясь провалами межзвездной черноты, уже мерцавшей из-за эффектов светового смещения во время гиперпространственного перехода. Потом шлюпка нырнула в сторону, головокружительно вращаясь; в иллюминаторах в беспорядке проносились звезды, корабли и планеты. Последовала ослепительная вспышка, и "Бореалис" исчез в сверкающей бездне псевдо-реальности, которая именовалась гиперпространством ввиду отсутствия более подходящих терминов.
Вдалеке по правому борту, когда Маркопиус остановил вращение шлюпки, "Свет Разума" тоже покинул орбиту, устремившись к солнцу Нам Хориоса, словно раскаленная капля.
- Мы полетим за ними?
- И что дальше? - лежавшие на пульте руки молодого старшины дрожали. - Швырять в них тухлыми яйцами? Это разведывательная шлюпка, а не истребитель. Кроме того, она слишком велика, чтобы проскочить мимо тех орудийных башен, о которых они говорили.
Он кивнул в сторону иллюминатора, где "Свет Разума" продолжал уменьшаться на фоне звезд.
- По одному виду этого корабля можно предположить, что он разделяется и садится на планету самостоятельными частями, оставив главный реактор на орбите. Это единственный способ получить достаточный объем для хотя бы ограниченных гиперпространственных возможностей.
Он направил шлюпку по длинной дуге и начал вводить координаты; лицо его становилось все более мрачным.
- Что тебе известно о Педдуцис Хориосе? Это ближайшая цивилизованная планета.
- Ну, ее нельзя по-настоящему назвать цивилизованной, - СИ-ЗПИО с готовностью начал лекцию. - Местные военачальники берут к себе на службу так называемых советников - бывших контрабандистов, имперских дезертиров, наемников из Корпоративного сектора, беглецов от правосудия - как республиканского, так и имперского. Я содрогаюсь при одной мысли о том, что может случиться с нами, если мы окажемся там, или с ее превосходительством, если кто-либо на Хориосе обнаружит, в какой ситуации она сейчас находится.
Маркопиус кивнул, жестом прерывая дроида, и снова что-то настроил.
- Тогда - на орбитальную базу флота, возле Дуррена, - он сделал паузу, пытаясь вздохнуть; лицо его посерело. - Кто-нибудь из вас запрограммирован на то, чтобы управляться с этой штукой, когда мы выйдем из гиперпространства?
Р2Д2, выбравшийся из взлетной подвески, издал оптимистичный свист, но СИ-ЗПИО твердо сказал:
- О нет, сэр. В тот единственный раз, когда мы пытались управлять кораблем, по мере наших скромных сил, сэр, - результаты оказались крайне неудовлетворительными. Более современные модели со всей определенностью находятся вне пределов способностей наших программ. Как вам известно, я - протокольный дроид, и хотя Р2Д2 - достаточно опытный астромеханик, боюсь, в других областях он достаточно ограничен, - СИ-ЗПИО строго поглядел на товарища.
Парень снова кивнул, опуская лоб на руки и тяжело дыша. СИ-ЗПИО видел, что он до сих пор дрожит. От потрясения или усталости, сочувственно предположил дроид. Некоторые люди попросту не столь выносливы, как другие.
- До Дуррена не так рк и далеко, сэр, - ободряющим тоном заговорил СИ-ЗПИО. - Корабль без происшествий пойдет на автопилоте, пока нам не потребуется выйти на орбиту. Если вы хотите лечь и отдохнуть, я обязательно разбужу вас, когда потребуется вести корабль на базу.
Старшина Маркопиус долго не отвечал. Потом пробормотал:
- Да… Думаю, так и надо сделать.
Он поднялся на ноги, шатаясь и хватаясь за приземистый корпус Р2Д2. Астродроид покатился рядом с ним, помогая добраться до узкой койки в нише рядом с дверью в рубку управления. Парень наощупь пытался нашарить одеяло; Р2Д2 вытянул манипулятор и накрыл его, после чего издал на прощание тихий свист, выкатываясь из помещения.
Тридцать минут спустя, когда СИ-ЗПИО вернулся, чтобы спросить старшину, когда можно будет связаться с базой Дуррен, он обнаружил, что Маркопиус мертв.
3
Сила была всюду, ее можно было ощущать, она согревала, подобно солнечным лучам.
Лея Органа грелась в ее лучах. Она лежала… на ковре? На иззубренных, размером в кулак, кристаллах, устилавших, насколько хватало взгляда, равнины, когда-то бывшие морским дном. Лучи Силы были намного теплее, чем солнечные, мягкие, привычные. Она впитывала их кожей - словно ее тело приобрело прозрачность, подобно амебообразным плазмарам с темного И'нибета.
Кто-то что-то ей говорил, но она глубоко спала и не могла различить слов.
Она видела сны.
Она находилась во дворце своего отца в Алдере. Его кабинет выходил в сад, сквозь двойной ряд изящных снежно-белых колонн виднелась небольшая лужайка, за изогнутым ограждением которой лежали голубые воды озера, а за ними - бесконечные равнины травы, которую шевелил ветер. Теплый ветерок доносил опьяняющий запах разнотравья, и можно было услышать приглушенный шепот ветра среди колонн и щебет кайрок - звуки ее детства. Отец был там. Она представляла ему своих детей, Йакина, Йайну и Анакина, которые уже стали подростками - их лица были именно такими, какими, она знала, они однажды станут.
- Очень хорошо, дочь моя, - Бэйл Органа протянул руку, коснувшись густых каштановых волос Иайны. Массивное кольцо на длинном пальце блестело словно луч заходящего солнца. - Чему ты научила их, этих юных джедаев из клана Органа?
- Я научила их любить справедливость, так же, как и ты любишь справедливость, отец, - собственный голос Леи звучал глубоко и тихо в сумерках комнаты. - Я научила их уважать права всех живых существ. Я научила их, что закон превыше воли любого индивидуума.
- Но мы лучше знаем, как поступать, - проговорил Анакин ломающимся голосом подростка, и на его лице появилась незнакомая, жуткая ухмылка; он шагнул вперед, и в льдисто-голубых глазах появилось выражение, какого Лея никогда не видела наяву. - Мы - рыцари-джедаи. У нас есть Сила, - его лазерный меч алой вспышкой прорезал воздух и разрубил ее отца пополам, поперек груди.
Лея отскочила от распадающихся кусков трупа, громко крича… Почему ее крик не пробивался сквозь навалившуюся на нее тяжесть сна? Куски тела ее отца лежали на земле, обожженные лазером на срезах, и лишь тонкая струйка коричневатой жидкости извивалась на мраморном полу, подползая к ее ногам. Она что-то кричала, не осознавая, что именно. Анакин, Йакин и Йайна повернулись, глядя на нее.
Все трое вытащили лазерные мечи. Сверкнули три клинка - красные сверкающие лучи, свет которых отражался шестью яркими пятнами в трех парах глаз, подобных глазам темной нелюди.
- Мы - джедаи, мама, - сказала Йайна. - Для нас не существует Закона. Мы можем делать все, что захотим.
- Это твой дар для нас, - сказал Анакин. - Мы джедаи, потому что ты тоже джедаи. Мы - то же, что и ты, - он повернулся, глядя на куски тела Бэйла Органы, на его раскрытые в смертном ужасе глаза, на вытянутую руку с тяжелым желтым кольцом. - И так или иначе он на самом деле не был твоим отцом.
- Нет! Нет! - воскликнула Лея.
Картина погрузилась в темноту, и она услышала голос Люка:
- Учись использовать Силу, Лея. Тебе это нужно.
- Никогда!
Тебе это нужно.
Она не могла бы поклясться, что это был голос Люка. Она вновь ощутила теплое прикосновение Силы, но, казалось, она видела его словно сквозь иллюминатор или открытую дверь. Она. Лежала в тени, и тень была холодной.
Позади нее послышалось какое-то движение, и она открыла глаза.
Когда-то она знала человека по имени Греглик, который пилотировал восстановленный рудовоз для сил повстанцев, еще тогда, когда они перелетали с планеты на планету, скрываясь от адмирала Пиетта. Греглик был хорошим пилотом, но он был наркоманом, и его губительное пристрастие становилось все глубже, пока он не погиб вместе с семнадцатью боевыми кораблями повстанцев, по-глупому влетев в астероидное поле.
Теперь она его вспомнила. Однажды ночью во временной штаб-квартире на Кидроне, когда они ждали нападения, он рассказал ей о том, что значит быть наркоманом, о том, как смешивать наркотики, чтобы заглушить приступы дурного настроения.
- Глиттерстим хорош, когда тебя охватывает хандра, - говорил он с мечтательным выражением в карих глазах, словно вспоминая величайшую в своей жизни любовь. - Жизнь сразу приобретает смысл, и тебе кажется, будто ты обрел новое тело и перед тобой будущее. А в те ночи, когда ты злишься на весь мир, на всех тех, кто мешает тебе или насмехается над тобой, - нужен пирепенол. Два укола, и тебе уже плевать на судьбу, которая вертит нитью твоей жизни. Если ты тоскуешь о девушке, которая могла бы спасти тебе жизнь, принимаешь экстракт сантерианского корня, и жизнь снова становится светлой, словно солнце, пробившееся сквозь тучи в конце дня.
Он улыбнулся, и презрительное отношение Леи к нему сменилось жалостью, ибо она впервые поняла все то, что он делал с собой ради этих легких иллюзий. Он был симпатичным парнем, загорелым и светловолосым, словно прекрасный принц, но почти бесполым, какими быстро становились наркоманы, и ему нехватало смелости отстаивать собственное мнение.
- Но иногда не может помочь ничто, кроме сладоцвета. Хорошо, что сладоцвет не вызывает привыкания, - с улыбкой добавил он. - Он мог бы уничтожить галактическую цивилизацию в течение недели.
- Он настолько смертоносен? - спросила Лея.
Греглик рассмеялся.
- Милая девочка, мало наркотиков, которые столь смертоносны. Он заставляет проделывать над собой то, что тебя уничтожает. Сладоцвет в точности как сон. Достаточно совсем немного - может быть, двух капель, - и тебе кажется, что ты только что проснулся, и твой разум не в состоянии заняться чем-либо полезным. Ты просто сидишь в пижаме и говоришь себе: "Я займусь делом, когда будет более подходящее время". Но ты, конечно, никогда и ничего не сделаешь. Пять капель - и ты можешь бесконечно сидеть, свернувшись клубком, ни о чем не думая, глядя на паутину в углу или пыль на стене. Твой разум абсолютно ясен, ты все понимаешь, но стартер не срабатывает. Семь-восемь капель - и ты парализован. Ты бодрствуешь, но не двигаешься, не в состоянии двигаться, как по утрам, когда ты открываешь глаза, но все твое тело еще погружено в сон. Хороший способ прожить дни, когда с тобой происходит нечто, чего ты не хотел бы ощущать.
Лея тогда подумала: "Например, видеть, как гибнет твой мир и умирают все, кого ты знал?". Ей приходилось переживать подобное, когда она помогала Люку и Хэну бежать с планами Звезды Смерти; когда она приводила в движение события, которые уничтожили Гранд Моффа Таркина и любимое супероружие Императора, превратив его в звездную пыль.
Она сменила тогда тему, а несколько недель спустя Греглик погиб. Многие годы она не вспоминала ни о нем, ни о том разговоре.
Но его слова вновь пришли ей на ум, когда она услышала мягкий щелчок отпираемого замка и шелест одежды где-то совсем рядом. В панике она попыталась повернуть голову, но не смогла.
Она вообще не могла пошевелиться.
Сладоцвет, подумала она.
Ее охватила паника.
Кто-то определенно приближался к дивану, на котором она лежала. Бархатное платье, которое было на ней во время встречи с Ашгадом, все еще окутывало ее, словно невыносимо тяжелый саван. В стене напротив ее ног была дверь или длинная прозрачная панель, и падавшие сквозь нее солнечные лучи касались колен, согревая их под бархатными складками. Стена вокруг двери была из литого пермакрета, некрашенная и неоштукатуренная; дальше виднелась выложенная камнями терраса, низкая пермакретовая стена и открытое пространство, залитое приторно-ярким светом.
Снова зашуршала одежда. Она ощутила вибрацию, когда кто-то взялся за резную спинку дивана.
Ножки мягко заскрежетали по пермакретовому полу, когда диван поволокли назад, прочь от прямоугольника солнечного света, в глубокую тень комнаты.
Каждый атом тела Леи вопил, бился и сопротивлялся, веля ей хотя бы повернуть голову. И каждый атом сладоцвета, разлитого в организме, смеялся над волей и обращал тело в тяжелую, неподвижную, бесформенную массу.
Диван остановился.
"Вставай, вставай, вставай!"
Из-за спинки дивана появился Дзим. Он стоял, глядя на Лею большими, совершенно бесцветными глазами ("На корабле они были карими. Я знаю, что на корабле они были карими"), - и Лея увидела, что кожа на его горле, там, где она виднелась из-под расстегнутого воротника свободной серой мантии, была пурпурно-коричневой, блестящей и даже слегка членистой. Хитин, ничего общего с человеческой кожей. Когда он сел на диван рядом с ней и взял ее руки в свои, она увидела между манжетами перчаток и обшлагами мантии запястья - точно такие же.
Он увидел, что она смотрит на него, и улыбнулся, проведя очень длинным, очень острым языком по острым коричневым зубам. Продолжая смотреть ей в глаза, он повернулся к ней боком, так, чтобы она не могла видеть его рук, и снял перчатки. Она почувствовала, как он положил их ей на плечо. Потом взял ее левую ладонь в свои.
Она ощутила, что куда-то проваливается, почувствовала нарастающую боль в груди, так же как и тогда, в ее каюте на "Бореалисе". Нарастающий, всеохватывающий холод, перехватывающий дыхание.
Я умираю, подумала Лея. Она видела, как тонкие, темные губы секретаря раздвигаются в непостижимом подобии улыбки или пресыщенного вздоха. Он пребывал в экстазе, так же как и на корабле.
Он встал и обошел ее сзади. Откинув в сторону ее волосы, он положил обе руки ей на шею. Ее пронзило нечто, что не было ни болью, ни холодом, нечто намного более ужасное, чем прежде.
Пожалуйста, не надо, подумала она.
Хэн, подумала она.
Лучше прикончи меня, грязный паразит, ибо если ты этого не сделаешь - клянусь собственным отцом, я сломаю твою вонючую шею, подумала она.
И погрузилась в бесконечную черноту.
***
Голоса пробивались сквозь паутину Силы.
Голосов были сотни - Люк ощущал в них ужас и отчаяние. Умирающие, подумал он… И еще он подумал, в первом приступе паники, что среди них была Лея, испуганная и одинокая. Но во всеобщей суматохе он не мог быть в этом уверен.
Рука его метнулась к пульту связи, вызывая далекие изображения "Бореалиса" и его эскорта. Судя по полученной информации, они направлялись к точке прыжка к Корусканту; судя по увиденной им картине - тоже. Несколько мгновений Люк боролся с искушением связаться с ними - на "бритве" была аппаратура шифрования, - но сдержался, подумав о возможности быть подслушанным агентами Гетеллеса и о других, безымянных опасностях. Вместо этого он подключился к передающему каналу и услышал голос Леи, спокойно докладывавшей Риеканну и Акбару: "…наша миссия успешно завершена. Мы возвращаемся домой".
Что случилось?
И где? Может быть, на Педдуцис Хориосе? Или на какой-нибудь другой планете неподалеку? Иногда с помощью Силы это трудно было определить. Она отбирала и усиливала некоторые искажения жизненных волн Вселенной, искажала другие. Вот и сейчас тяжкое горе, холодная паника, которые он ощутил, сошли на нет; он даже не мог бы с уверенностью сказать, откуда они исходили.
Он перевел взгляд на растущую в размерах фиолетовую звезду, Хориос II, солнце Нам Хориоса. Крошечная ослепительно-белая точка рядом с ней, видимо, и была планетой.
На него нахлынула звенящая волна Силы, заполняя его без остатка, пронизывая маленький кораблик, словно гамма-лучами. Как в тот далекий день, когда он впервые прилетел на Дагоба и смятенно глядел на бурлящую жизнь этого странного мира, теперь он тоже ощущал присутствие чего-то безмерного, чего не в состоянии был понять.
Неудивительно, что Каллисту привлекла эта планета.
…Дагоба. Они отправились с ней туда, где Иода учил его невозможному, как тогда казалось упрямому ученику, - использовать Силу. Она хотела повторить его путь и тоже обрести невозможное. Там, на ночных болотах, в котле Силы, на них обрушилась стая летунов. Люк вспомнил их бой… желтый светящийся луч лазерного меча Каллисты - и, на секунду, ее опасную открытость темной стороне Силы…
Люк дотронулся до рычагов, выходя на высокую орбиту.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38
Он склонился над рычагами, коротко стриженные волосы слиплись от пота иголками, блестящими в желтом и красном свете предупреждающих огней. Маленький корабль скользнул сквозь магнитный портал и тут же развернулся кругом, избегая стабилизаторов "Бореалиса" и набирая скорость по. отношению к кораблю во много раз крупнее него, мчавшегося со скоростью в тысячи километров в секунду.
СИ-ЗПИО вцепился в спинку пустого кресла навигатора, все его электронные цепи на мгновение закоротило от страха. Р2Д2 издал долгий переливчатый писк, когда шлюпка пронеслась в нескольких дюймах от топливных цистерн корабля. Магнитное поле флагмана швыряло и тащило маленький кораблик, словно щепку в водовороте. Смуглые руки Маркопиуса летали от рычагов к кнопкам, в то время как в иллюминаторе мимо проносился металлический борт, перемежаясь провалами межзвездной черноты, уже мерцавшей из-за эффектов светового смещения во время гиперпространственного перехода. Потом шлюпка нырнула в сторону, головокружительно вращаясь; в иллюминаторах в беспорядке проносились звезды, корабли и планеты. Последовала ослепительная вспышка, и "Бореалис" исчез в сверкающей бездне псевдо-реальности, которая именовалась гиперпространством ввиду отсутствия более подходящих терминов.
Вдалеке по правому борту, когда Маркопиус остановил вращение шлюпки, "Свет Разума" тоже покинул орбиту, устремившись к солнцу Нам Хориоса, словно раскаленная капля.
- Мы полетим за ними?
- И что дальше? - лежавшие на пульте руки молодого старшины дрожали. - Швырять в них тухлыми яйцами? Это разведывательная шлюпка, а не истребитель. Кроме того, она слишком велика, чтобы проскочить мимо тех орудийных башен, о которых они говорили.
Он кивнул в сторону иллюминатора, где "Свет Разума" продолжал уменьшаться на фоне звезд.
- По одному виду этого корабля можно предположить, что он разделяется и садится на планету самостоятельными частями, оставив главный реактор на орбите. Это единственный способ получить достаточный объем для хотя бы ограниченных гиперпространственных возможностей.
Он направил шлюпку по длинной дуге и начал вводить координаты; лицо его становилось все более мрачным.
- Что тебе известно о Педдуцис Хориосе? Это ближайшая цивилизованная планета.
- Ну, ее нельзя по-настоящему назвать цивилизованной, - СИ-ЗПИО с готовностью начал лекцию. - Местные военачальники берут к себе на службу так называемых советников - бывших контрабандистов, имперских дезертиров, наемников из Корпоративного сектора, беглецов от правосудия - как республиканского, так и имперского. Я содрогаюсь при одной мысли о том, что может случиться с нами, если мы окажемся там, или с ее превосходительством, если кто-либо на Хориосе обнаружит, в какой ситуации она сейчас находится.
Маркопиус кивнул, жестом прерывая дроида, и снова что-то настроил.
- Тогда - на орбитальную базу флота, возле Дуррена, - он сделал паузу, пытаясь вздохнуть; лицо его посерело. - Кто-нибудь из вас запрограммирован на то, чтобы управляться с этой штукой, когда мы выйдем из гиперпространства?
Р2Д2, выбравшийся из взлетной подвески, издал оптимистичный свист, но СИ-ЗПИО твердо сказал:
- О нет, сэр. В тот единственный раз, когда мы пытались управлять кораблем, по мере наших скромных сил, сэр, - результаты оказались крайне неудовлетворительными. Более современные модели со всей определенностью находятся вне пределов способностей наших программ. Как вам известно, я - протокольный дроид, и хотя Р2Д2 - достаточно опытный астромеханик, боюсь, в других областях он достаточно ограничен, - СИ-ЗПИО строго поглядел на товарища.
Парень снова кивнул, опуская лоб на руки и тяжело дыша. СИ-ЗПИО видел, что он до сих пор дрожит. От потрясения или усталости, сочувственно предположил дроид. Некоторые люди попросту не столь выносливы, как другие.
- До Дуррена не так рк и далеко, сэр, - ободряющим тоном заговорил СИ-ЗПИО. - Корабль без происшествий пойдет на автопилоте, пока нам не потребуется выйти на орбиту. Если вы хотите лечь и отдохнуть, я обязательно разбужу вас, когда потребуется вести корабль на базу.
Старшина Маркопиус долго не отвечал. Потом пробормотал:
- Да… Думаю, так и надо сделать.
Он поднялся на ноги, шатаясь и хватаясь за приземистый корпус Р2Д2. Астродроид покатился рядом с ним, помогая добраться до узкой койки в нише рядом с дверью в рубку управления. Парень наощупь пытался нашарить одеяло; Р2Д2 вытянул манипулятор и накрыл его, после чего издал на прощание тихий свист, выкатываясь из помещения.
Тридцать минут спустя, когда СИ-ЗПИО вернулся, чтобы спросить старшину, когда можно будет связаться с базой Дуррен, он обнаружил, что Маркопиус мертв.
3
Сила была всюду, ее можно было ощущать, она согревала, подобно солнечным лучам.
Лея Органа грелась в ее лучах. Она лежала… на ковре? На иззубренных, размером в кулак, кристаллах, устилавших, насколько хватало взгляда, равнины, когда-то бывшие морским дном. Лучи Силы были намного теплее, чем солнечные, мягкие, привычные. Она впитывала их кожей - словно ее тело приобрело прозрачность, подобно амебообразным плазмарам с темного И'нибета.
Кто-то что-то ей говорил, но она глубоко спала и не могла различить слов.
Она видела сны.
Она находилась во дворце своего отца в Алдере. Его кабинет выходил в сад, сквозь двойной ряд изящных снежно-белых колонн виднелась небольшая лужайка, за изогнутым ограждением которой лежали голубые воды озера, а за ними - бесконечные равнины травы, которую шевелил ветер. Теплый ветерок доносил опьяняющий запах разнотравья, и можно было услышать приглушенный шепот ветра среди колонн и щебет кайрок - звуки ее детства. Отец был там. Она представляла ему своих детей, Йакина, Йайну и Анакина, которые уже стали подростками - их лица были именно такими, какими, она знала, они однажды станут.
- Очень хорошо, дочь моя, - Бэйл Органа протянул руку, коснувшись густых каштановых волос Иайны. Массивное кольцо на длинном пальце блестело словно луч заходящего солнца. - Чему ты научила их, этих юных джедаев из клана Органа?
- Я научила их любить справедливость, так же, как и ты любишь справедливость, отец, - собственный голос Леи звучал глубоко и тихо в сумерках комнаты. - Я научила их уважать права всех живых существ. Я научила их, что закон превыше воли любого индивидуума.
- Но мы лучше знаем, как поступать, - проговорил Анакин ломающимся голосом подростка, и на его лице появилась незнакомая, жуткая ухмылка; он шагнул вперед, и в льдисто-голубых глазах появилось выражение, какого Лея никогда не видела наяву. - Мы - рыцари-джедаи. У нас есть Сила, - его лазерный меч алой вспышкой прорезал воздух и разрубил ее отца пополам, поперек груди.
Лея отскочила от распадающихся кусков трупа, громко крича… Почему ее крик не пробивался сквозь навалившуюся на нее тяжесть сна? Куски тела ее отца лежали на земле, обожженные лазером на срезах, и лишь тонкая струйка коричневатой жидкости извивалась на мраморном полу, подползая к ее ногам. Она что-то кричала, не осознавая, что именно. Анакин, Йакин и Йайна повернулись, глядя на нее.
Все трое вытащили лазерные мечи. Сверкнули три клинка - красные сверкающие лучи, свет которых отражался шестью яркими пятнами в трех парах глаз, подобных глазам темной нелюди.
- Мы - джедаи, мама, - сказала Йайна. - Для нас не существует Закона. Мы можем делать все, что захотим.
- Это твой дар для нас, - сказал Анакин. - Мы джедаи, потому что ты тоже джедаи. Мы - то же, что и ты, - он повернулся, глядя на куски тела Бэйла Органы, на его раскрытые в смертном ужасе глаза, на вытянутую руку с тяжелым желтым кольцом. - И так или иначе он на самом деле не был твоим отцом.
- Нет! Нет! - воскликнула Лея.
Картина погрузилась в темноту, и она услышала голос Люка:
- Учись использовать Силу, Лея. Тебе это нужно.
- Никогда!
Тебе это нужно.
Она не могла бы поклясться, что это был голос Люка. Она вновь ощутила теплое прикосновение Силы, но, казалось, она видела его словно сквозь иллюминатор или открытую дверь. Она. Лежала в тени, и тень была холодной.
Позади нее послышалось какое-то движение, и она открыла глаза.
Когда-то она знала человека по имени Греглик, который пилотировал восстановленный рудовоз для сил повстанцев, еще тогда, когда они перелетали с планеты на планету, скрываясь от адмирала Пиетта. Греглик был хорошим пилотом, но он был наркоманом, и его губительное пристрастие становилось все глубже, пока он не погиб вместе с семнадцатью боевыми кораблями повстанцев, по-глупому влетев в астероидное поле.
Теперь она его вспомнила. Однажды ночью во временной штаб-квартире на Кидроне, когда они ждали нападения, он рассказал ей о том, что значит быть наркоманом, о том, как смешивать наркотики, чтобы заглушить приступы дурного настроения.
- Глиттерстим хорош, когда тебя охватывает хандра, - говорил он с мечтательным выражением в карих глазах, словно вспоминая величайшую в своей жизни любовь. - Жизнь сразу приобретает смысл, и тебе кажется, будто ты обрел новое тело и перед тобой будущее. А в те ночи, когда ты злишься на весь мир, на всех тех, кто мешает тебе или насмехается над тобой, - нужен пирепенол. Два укола, и тебе уже плевать на судьбу, которая вертит нитью твоей жизни. Если ты тоскуешь о девушке, которая могла бы спасти тебе жизнь, принимаешь экстракт сантерианского корня, и жизнь снова становится светлой, словно солнце, пробившееся сквозь тучи в конце дня.
Он улыбнулся, и презрительное отношение Леи к нему сменилось жалостью, ибо она впервые поняла все то, что он делал с собой ради этих легких иллюзий. Он был симпатичным парнем, загорелым и светловолосым, словно прекрасный принц, но почти бесполым, какими быстро становились наркоманы, и ему нехватало смелости отстаивать собственное мнение.
- Но иногда не может помочь ничто, кроме сладоцвета. Хорошо, что сладоцвет не вызывает привыкания, - с улыбкой добавил он. - Он мог бы уничтожить галактическую цивилизацию в течение недели.
- Он настолько смертоносен? - спросила Лея.
Греглик рассмеялся.
- Милая девочка, мало наркотиков, которые столь смертоносны. Он заставляет проделывать над собой то, что тебя уничтожает. Сладоцвет в точности как сон. Достаточно совсем немного - может быть, двух капель, - и тебе кажется, что ты только что проснулся, и твой разум не в состоянии заняться чем-либо полезным. Ты просто сидишь в пижаме и говоришь себе: "Я займусь делом, когда будет более подходящее время". Но ты, конечно, никогда и ничего не сделаешь. Пять капель - и ты можешь бесконечно сидеть, свернувшись клубком, ни о чем не думая, глядя на паутину в углу или пыль на стене. Твой разум абсолютно ясен, ты все понимаешь, но стартер не срабатывает. Семь-восемь капель - и ты парализован. Ты бодрствуешь, но не двигаешься, не в состоянии двигаться, как по утрам, когда ты открываешь глаза, но все твое тело еще погружено в сон. Хороший способ прожить дни, когда с тобой происходит нечто, чего ты не хотел бы ощущать.
Лея тогда подумала: "Например, видеть, как гибнет твой мир и умирают все, кого ты знал?". Ей приходилось переживать подобное, когда она помогала Люку и Хэну бежать с планами Звезды Смерти; когда она приводила в движение события, которые уничтожили Гранд Моффа Таркина и любимое супероружие Императора, превратив его в звездную пыль.
Она сменила тогда тему, а несколько недель спустя Греглик погиб. Многие годы она не вспоминала ни о нем, ни о том разговоре.
Но его слова вновь пришли ей на ум, когда она услышала мягкий щелчок отпираемого замка и шелест одежды где-то совсем рядом. В панике она попыталась повернуть голову, но не смогла.
Она вообще не могла пошевелиться.
Сладоцвет, подумала она.
Ее охватила паника.
Кто-то определенно приближался к дивану, на котором она лежала. Бархатное платье, которое было на ней во время встречи с Ашгадом, все еще окутывало ее, словно невыносимо тяжелый саван. В стене напротив ее ног была дверь или длинная прозрачная панель, и падавшие сквозь нее солнечные лучи касались колен, согревая их под бархатными складками. Стена вокруг двери была из литого пермакрета, некрашенная и неоштукатуренная; дальше виднелась выложенная камнями терраса, низкая пермакретовая стена и открытое пространство, залитое приторно-ярким светом.
Снова зашуршала одежда. Она ощутила вибрацию, когда кто-то взялся за резную спинку дивана.
Ножки мягко заскрежетали по пермакретовому полу, когда диван поволокли назад, прочь от прямоугольника солнечного света, в глубокую тень комнаты.
Каждый атом тела Леи вопил, бился и сопротивлялся, веля ей хотя бы повернуть голову. И каждый атом сладоцвета, разлитого в организме, смеялся над волей и обращал тело в тяжелую, неподвижную, бесформенную массу.
Диван остановился.
"Вставай, вставай, вставай!"
Из-за спинки дивана появился Дзим. Он стоял, глядя на Лею большими, совершенно бесцветными глазами ("На корабле они были карими. Я знаю, что на корабле они были карими"), - и Лея увидела, что кожа на его горле, там, где она виднелась из-под расстегнутого воротника свободной серой мантии, была пурпурно-коричневой, блестящей и даже слегка членистой. Хитин, ничего общего с человеческой кожей. Когда он сел на диван рядом с ней и взял ее руки в свои, она увидела между манжетами перчаток и обшлагами мантии запястья - точно такие же.
Он увидел, что она смотрит на него, и улыбнулся, проведя очень длинным, очень острым языком по острым коричневым зубам. Продолжая смотреть ей в глаза, он повернулся к ней боком, так, чтобы она не могла видеть его рук, и снял перчатки. Она почувствовала, как он положил их ей на плечо. Потом взял ее левую ладонь в свои.
Она ощутила, что куда-то проваливается, почувствовала нарастающую боль в груди, так же как и тогда, в ее каюте на "Бореалисе". Нарастающий, всеохватывающий холод, перехватывающий дыхание.
Я умираю, подумала Лея. Она видела, как тонкие, темные губы секретаря раздвигаются в непостижимом подобии улыбки или пресыщенного вздоха. Он пребывал в экстазе, так же как и на корабле.
Он встал и обошел ее сзади. Откинув в сторону ее волосы, он положил обе руки ей на шею. Ее пронзило нечто, что не было ни болью, ни холодом, нечто намного более ужасное, чем прежде.
Пожалуйста, не надо, подумала она.
Хэн, подумала она.
Лучше прикончи меня, грязный паразит, ибо если ты этого не сделаешь - клянусь собственным отцом, я сломаю твою вонючую шею, подумала она.
И погрузилась в бесконечную черноту.
***
Голоса пробивались сквозь паутину Силы.
Голосов были сотни - Люк ощущал в них ужас и отчаяние. Умирающие, подумал он… И еще он подумал, в первом приступе паники, что среди них была Лея, испуганная и одинокая. Но во всеобщей суматохе он не мог быть в этом уверен.
Рука его метнулась к пульту связи, вызывая далекие изображения "Бореалиса" и его эскорта. Судя по полученной информации, они направлялись к точке прыжка к Корусканту; судя по увиденной им картине - тоже. Несколько мгновений Люк боролся с искушением связаться с ними - на "бритве" была аппаратура шифрования, - но сдержался, подумав о возможности быть подслушанным агентами Гетеллеса и о других, безымянных опасностях. Вместо этого он подключился к передающему каналу и услышал голос Леи, спокойно докладывавшей Риеканну и Акбару: "…наша миссия успешно завершена. Мы возвращаемся домой".
Что случилось?
И где? Может быть, на Педдуцис Хориосе? Или на какой-нибудь другой планете неподалеку? Иногда с помощью Силы это трудно было определить. Она отбирала и усиливала некоторые искажения жизненных волн Вселенной, искажала другие. Вот и сейчас тяжкое горе, холодная паника, которые он ощутил, сошли на нет; он даже не мог бы с уверенностью сказать, откуда они исходили.
Он перевел взгляд на растущую в размерах фиолетовую звезду, Хориос II, солнце Нам Хориоса. Крошечная ослепительно-белая точка рядом с ней, видимо, и была планетой.
На него нахлынула звенящая волна Силы, заполняя его без остатка, пронизывая маленький кораблик, словно гамма-лучами. Как в тот далекий день, когда он впервые прилетел на Дагоба и смятенно глядел на бурлящую жизнь этого странного мира, теперь он тоже ощущал присутствие чего-то безмерного, чего не в состоянии был понять.
Неудивительно, что Каллисту привлекла эта планета.
…Дагоба. Они отправились с ней туда, где Иода учил его невозможному, как тогда казалось упрямому ученику, - использовать Силу. Она хотела повторить его путь и тоже обрести невозможное. Там, на ночных болотах, в котле Силы, на них обрушилась стая летунов. Люк вспомнил их бой… желтый светящийся луч лазерного меча Каллисты - и, на секунду, ее опасную открытость темной стороне Силы…
Люк дотронулся до рычагов, выходя на высокую орбиту.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38