Большое жюри собирали для того, чтобы предъявить обвинение Нику Джордано, но так как он мертв, то Министерство юстиции считает, что никакого смысла двигать дело дальше нет. — Бет помолчала, но потом все-таки спросила: — Ты убил и Фрэнка Джордано?
Декер промолчал.
— Ради меня?
— Попробуй не забывать, что ты находишься в присутствии полицейского, — сказал Декер.
Эсперанса озабоченно посмотрел на свои руки.
— Пожалуй, сейчас самое время для меня пойти погулять.
— Я совершенно не хотел...
— Нет-нет, без всяких обид. Вам есть о чем поговорить. Да и вообще побыть наедине. — Эсперанса надел ботинки, прихватил куртку, кивнул и вышел из комнаты.
Бет выждала, пока в двери не щелкнул замок.
— Эсперанса немного рассказал мне о том, что тебе пришлось пережить вчера вечером. — Она обеими руками сжала его руку. — Я никогда не смогу в полной мере отблагодарить тебя за это.
— Люби меня — больше мне ничего не нужно.
Бет удивленно вскинула голову.
— Ты говоришь так, будто это что-то такое, о чем я должна себе напоминать. Я люблю тебя.
Она никогда не говорила этого прежде. И долгожданные слова взволновали Декера и наполнили его теплом. Прищурив глаза, которые вдруг защипало от нахлынувших чувств, он рассматривал Бет и находил не так уж много сходства между той очаровательной и манящей женщиной, которую он знал в Санта-Фе, и теперешней Бет, бледной, растрепанной осунувшейся, с запавшими глазами, которая сидела перед ним. Ради этой женщины он переносил страдания. Рисковал жизнью. Несколько раз. Был готов пойти куда угодно и сделать что угодно, чтобы спасти ее.
У него сдавило горло.
— Ты прекрасна.
На ее щеках выступил давно покинувший их румянец.
— Я не смог бы дальше жить без тебя, — сказал Декер.
Бет резко и громко выдохнула. Она уставилась на Декера так, словно никогда прежде не видела его, а потом порывисто обняла его. Объятие оказалось для обоих болезненным из-за их многочисленных ран, но они, не обращая внимания на боль, крепко и страстно приникли друг к другу.
— Я тебя не заслуживаю.
Бет повторила те же слова, которые произнесла раньше, когда Декер помогал ей выбраться на пожарную лестницу в квартире доктора. «Что они могли означать?» — спросил себя Декер. Либо просто попытку выразить таким образом силу своей привязанности, либо она буквально признавалась в том, что ощущала, и хотела этим сказать, что не заслуживает такого отношения, поскольку использовала его и теперь чувствует себя виноватой?
— Что случилось? — спросила Бет.
— Ничего.
— Но...
— Нам нужно выяснить множество важных мелочей, — поспешно заговорил Декер. — Ваш человек из Министерства юстиции спрашивал о МакКиттрике?
— Вообще-то да. — Бет, похоже, растерялась от внезапной перемены темы, от того, как миг нежности с молниеносной быстротой сменился прозой жизни. — Я сказала ему, что по моему твердому убеждению именно МакКиттрик был тем человеком, который выдал Джордано мое убежище в Санта-Фе. Я сказала, что давно уже начала подозревать МакКиттрика и, когда мы попали в Нью-Йорк, я сбежала от него. И еще сказала, что не имею никакого понятия, где он может быть.
— Вот и продолжай в том же духе, — одобрил ее Декер. — Когда пожар потушат и найдут тело МакКиттрика, властям будет ой как нелегко опознать его. Поскольку они не знают, чью зубную карту нужно будет искать, не исключено, что они вообще не смогут идентифицировать труп. Его исчезновение останется тайной. Будет похоже на то, что он сбежал, чтобы не попасть в тюрьму. Главное, тебе нельзя колебаться. Ни слова не изменяй в своей истории: тебе абсолютно ничего не известно о нем, и ты не знаешь, делся ли он куда-нибудь или с ним что-то случилось.
— Мне все равно придется объяснить, где я была начиная с субботы, когда я покинула Санта-Фе, — сказала Бет.
— Я сделаю один звонок. Здесь, на Манхэттене, живет мой бывший сослуживец, который мне кое-чем обязан. Если Министерство юстиции потребует от тебя алиби, он тебе его предоставит. Они захотят узнать, какие у тебя с ним отношения. Скажешь им, что я в Санта-Фе как-то упомянул о нем как о своем старом друге и хотел, чтобы ты встретилась с ним и передала от меня привет, когда окажешься Нью-Йорке. И поэтому вполне естественно, что, сбежав от МакКиттрика, ты отправилась именно к нему.
— Но остается еще одна проблема... Ты.
— Не понимаю.
— Нам с Эсперансой можно не тревожиться насчет наших отпечатков. Олдсмобиль сгорел, квартира врача в Манхэттене сгорела, номер мотеля в Клостере взорван. А как быть с твоими отпечатками пальцев? Пока ты спал, мы включили телевизор — рассчитывали узнать, как власти отреагировали на ночные события. Расследованием гибели Джордано занялось ФБР. По телевизору сказали, что они нашли отпечатки пальцев на орудии убийства, оставленном в доме Ника Джордано — каминной кочерге. — Казалось, что Бет больше всего потрясена тем, что орудием убийства послужил такой безобидный предмет.
— И?
— Власти считают, что это мафиозное убийство, совершенное одной из конкурирующих банд. Но когда они идентифицируют твои отпечатки...
— То установят, что они принадлежат человеку, умершему пятнадцать лет назад.
Бет уставилась на него широко раскрытыми глазами.
— Где ты хотела бы жить? — спросил Декер.
— Жить? — Похоже, что новая неожиданная смена темы окончательно сбила Бет с толку. — Конечно, дома, в Санта-Фе.
— Со мной?
— Да.
— Я не думаю, что это хорошая идея, — сказал Декер.
— Но мафия меня больше не ищет.
— Зато ищет Рената. — Декер сделал паузу, чтобы наступившая тишина дополнительно подчеркнула его слова. — Пока я жив, Рената может попытаться использовать тебя, чтобы добраться до меня. Ты постоянно будешь подвергаться опасности.
Бет сделалась еще бледнее, чем была десять минут назад.
— Ничего по большому счету не изменилось, — продолжал Декер. — И поэтому я спрошу тебя еще раз: где бы ты хотела жить?
В глазах Бет, казалось, что-то умерло.
— Если мы расстанемся, — безжалостно добавил Декер.
— Расстанемся? — Бет взглянула на него с искренним беспомощным изумлением.
— Но, ради всего святого, зачем...
— Если мы, когда вернемся в Санта-Фе, устроим нормальную публичную ссору в подходящее время в каком-нибудь достаточно людном месте, скажем, в «Эскалера» или каком-нибудь другом посещаемом ресторане, если разойдется слух, что мы с тобой разошлись, то Рената может решить, что не стоит предпринимать каких-нибудь действий против тебя, потому что, уничтожив человека, который меня больше не интересует, она не причинит мне особых страданий.
Замешательство Бет усилилось.
— Больше того, — продолжал Декер; он стремился узнать правду, но при этом оставлял Бет лазейку, — чем больше я думаю об этом, тем больше я утверждаюсь в мысли, что Рената оставит тебя в покое, если мы расстанемся.
— Но... — Голос Бет сорвался. Она хотела сказать еще что-то, но не смогла издать ни звука.
— Только все должно быть убедительно, — продолжал Декер. — Я могу обвинить тебя, допустим, в том, что ты еще до начала наших отношений знала, кто я такой. Могу устроить сцену насчет того, что ты только делала вид, что любишь меня, а на самом деле тебе всего лишь был нужен телохранитель, который жил бы по соседству, а иногда и в твоем доме. В твоей постели.
Бет беззвучно заплакала.
— Я могу растрепать всему городу, что был дураком, что попусту рисковал своей жизнью. Если Рената будет продолжать слежку за мной, то узнает о нашей ссоре. В это она поверит. Особенно если я уеду из Санта-Фе, а ты останешься.
Бет расплакалась навзрыд.
— Кто убил твоего мужа? — резко спросил Декер.
Бет ничего ответила.
— Я думаю, что мы могли бы, так сказать, выпустить в свет теорию, — сказал Декер, — о том, что кто-то из его «организации», возможно, один из охранников, застрелил его, похитил деньги и возложил ответственность за это на тебя. А возможна и другая теория: что Фрэнк, сын Ника Джордано, так ревновал к тому вниманию, которое его отец уделял твоему мужу, что решил раз и навсегда устранить его с пути и опять же возложить ответственность на тебя. — Декер немного выждал. — Ну, и какая теория тебя больше устраивает?
Бет вытерла в глаза тыльной стороной ладони.
— Никакая.
— В таком случае...
— Это сделала я, — сказала Бет.
Декер выпрямился.
— Я застрелила моего мужа. Сколько можно было позволять этому сукину сыну колошматить меня?
— Ты взяла деньги?
— Да.
— Именно на них ты и купила себе дом в Санта-Фе?
— Да. Деньги лежат на цифровом банковском счете на Багамах. Министерство юстиции не смогло наложить на них лапу и поэтому позволило мне тратить их на себя. Тем более что им были нужны мои показания.
— Ты еще до встречи со мной знала, кем я был раньше?
— Да.
— Значит, ты действительно использовала меня?
— Примерно сорок восемь часов. Я не могла предположить, что меня с такой силой потянет к тебе. Я и думать не могла, что влюблюсь в тебя.
Из одной из глубоких, только-только начавших подживать ран на лице Декера продолжала сочиться кровь.
— Как мне хотелось бы поверить тебе.
— Мне всегда хотелось жить на юге Франции, — неожиданно заявила Бет.
Теперь уже Декера застала врасплох перемена темы.
— Извини?
— Не на Ривьере. В глубине страны, — сказала Бет. — Юго-западная Франция. Пиренеи. Я когда-то прочитала статью о них в туристическом журнале. Фотографии долин. Пастбища, и леса, и речки, срывающиеся прямо со скал... В общем, невероятная красота. Я думаю, что могла бы писать там хорошие пейзажи... Если ты будешь со мной.
— Даже невзирая на то, что твоя жизнь будет подвергаться опасности, что Рената может попытаться использовать тебя, чтобы насолить мне?
— Да.
— И готова весь остаток жизни то и дело оглядываться и смотреть, что делается у тебя за спиной?
— Без тебя, — Бет прикоснулась кончиком пальца к струйке крови, сочившейся из глубокой раны на его лице, — мне будет незачем смотреть вперед.
— В таком случае, — сказал Декер, — мы возвращаемся в Санта-Фе.
3
— Вы уверены, что это хорошая идея? — спросил Эсперанса.
— Нет. Но она все же представляется мне более здравой, чем любая альтернатива, — ответил Декер. Они находились в тесноватом переполненном помещении нью-йоркского международного аэропорта. Декер только что возвратился из кассы «Юнайтед Эрлайнз» в угол неподалеку от туалетов и табло информации о прилете и вылете самолетов. Здесь его ждали Бет и Эсперанса. Он отдал им билеты.
— Я взял билеты на рейс в восемь тридцать. В Денвере мы пересядем и прилетим в Альбукерке в двенадцать сорок восемь.
— У нас места не рядом, — заметила Бет.
— Два рядом. А одному из нас придется сесть ближе к хвосту.
— Я сяду туда, — сказал Эсперанса. — Заодно и проверю, не будет ли кто-нибудь из пассажиров проявлять к вам нездоровый интерес.
— Боюсь, что на меня с моими костылями пялятся все, — посетовала Бет.
— А моя ободранная физиономия определенно привлекла внимание кассирши. — Декер оглянулся, чтобы убедиться в том, что их никто не подслушивает. — Но я не думаю, что Рената могла вычислить, каким аэропортом мы воспользуемся. Я не боюсь, что она сейчас окажется рядом с нами. Вот когда мы вернемся в Санта-Фе, тогда настанет время для волнений.
— Ты уверен, что она будет ждать нас там? — спросила Бет.
— А что ей еще остается делать? Она должна откуда-то начать искать нас, и Санта-Фе для нее самый лучший вариант. Она знает, что если я решу не возвращаться, то мне придется продать дом и перевести банковский счет. Ей нужно будет находиться где-то рядом, чтобы оставался шанс уговорить риелтора или менеджера банка сказать, куда были отправлены деньги.
Бет хмуро взглянула на пассажиров, спешивших мимо, как будто боялась, что из их потока внезапно вынырнет Рената.
— Но ведь эта информация конфиденциальна. Она же не сможет просто так прийти в риелторское агентство или в банк и рассчитывать, что кто-то скажет ей твой новый адрес.
— Я думаю, что ей нетрудно будет уговорить кого угодно, хоть риелтора, хоть менеджера банка, если кто-то из них придет домой после работы и ему в затылок внезапно ткнут дулом пистолета, — возразил Декер. — Рената профессиональная террористка с большим опытом. И теперь та ненависть, которую она питает ко мне за то, что я убил ее братьев, получила сильное подкрепление в виде принадлежавшего ей какое-то время миллиона долларов, которые лежат вот в этой сумке. Она сделает все возможное и невозможное, чтобы расквитаться со мной. На ее месте я устроил бы засаду в Санта-Фе и сидел бы там, пока не станет ясно, куда отправляться на охоту.
Эсперанса поглядел на часы.
— Пора идти на посадку.
Недовольные тем, что им пришлось показаться на людях, они покинули свое убежище и стали протискиваться через толпу. Мужчины охраняли ковылявшую на костылях Бет с флангов, чтобы ее никто не толкнул. Впрочем, она никому не показалась бы беспомощной.
Хотя у нее не было возможности попрактиковаться в использовании костылей, благодаря хорошей физической подготовке она передвигалась достаточно уверенно.
Декер почувствовал, как на него снова, в который уже раз, накатила волна восхищения этой женщиной. Она выглядела целеустремленной и, невзирая на боль, была готова сделать все, что могло бы от нее потребоваться.
"А как насчет тебя? — спросил себя Декер. — Ты же прошел без малого через ад. Ты на самом деле готов?"
К чему угодно.
Но он был не совсем честен с собой. Теперь, когда все необходимые на данный момент дела были сделаны, больше ничто не отвлекало его от собственных чувств. Он никак не мог привыкнуть к тому, что Бет находится рядом с ним. Если он удалялся от нее, то испытывал душераздирающее ощущение неполноты. Даже то короткое время, которое пришлось затратить на покупку билетов на самолет, далось ему очень нелегко.
«Готов ко всему? — повторил он про себя, приближаясь вместе с Бет и Эсперансой к очереди у пункта посадочного контроля. — Нет, не ко всему. Я не готов к тому, что Бет может снова пострадать. Я не готов узнать, что она все же лгала мне о своих чувствах. Я не готов выяснить, что был дураком».
На подходе к стойке он немного отстал, пропустив Эсперансу и Бет вперед на несколько человек. Существовала опасность, что при просвечивании рентгеном в его сумке обнаружат десять тысяч стодолларовых банкнот. В таком случае Декера попросили бы открыть сумку, и перед ним встала бы нелегкая задача убедительно объяснить сотрудникам службы безопасности, где он взял миллион долларов наличными. Охранники прежде всего заподозрили бы, что деньги как-то связаны с наркотиками, и он не хотел, чтобы Бет или Эсперансу припутали к процедуре, которая непременно последует за этим. Монитор показывал контуры металлических и неметаллических предметов, поэтому, чтобы сделать содержимое своего багажа не таким наглядным, Декер снял резинки с пачек, растрепал деньги и вложил в пластиковую сумку вместе с грязной рубашкой, блокнотом, авторучкой, туалетным набором, колодой карт и книгой в мягкой обложке. Если повезет, то контролер около монитора рентгеновского аппарата не станет всматриваться в очертания набитого в сумку хлама; ему вполне должно хватить и того, что у пассажира нет оружия.
Женщина, стоявшая перед Декером, положила свою сумочку на ленту транспортера и спокойно прошла через арку металлодетектора. Чувствуя усиливающееся сердцебиение. Декер шагнул вперед и поставил свою сумку на транспортер. Контролер как-то странно взглянул на него. Словно не замечая проявленного к нему неприкрытого интереса, Декер положил свои массивные водонепроницаемые часы и ключи от автомобиля в корзинку, которую взяла у него женщина, стоявшая около детектора. Декер не опасался, что прибор обнаружит у него какое-нибудь оружие — они с Эсперансой позаботились о том, чтобы заблаговременно разобрать пистолеты и выбросить их детали в несколько водосточных решеток, и лишь после этого отправились в аэропорт. Тем не менее он не хотел рисковать, оставляя у себя хотя бы самые невинные металлические предметы — детектор обязательно поднял бы писк и привлек к нему совершенно излишнее внимание.
— Что случилось с вашим лицом? — спросила охранница.
— Автомобильная авария. — Декер шагнул через детектор, не издавший ни звука.
— Наверно, здорово больно? — оживилась женщина.
— Могло бы быть и хуже. — Декер взял часы и ключи. — Тот рьяный парень, который проехал на красный свет и налетел на нас, отправился прямо в морг.
— Действительно повезло. Вы уж поосторожнее.
— Поверьте, я стараюсь. — Декер шагнул к ленте транспортера, по которой выезжали вещи, прошедшие досмотр в рентгеновских лучах. И тут его сердце словно сжала незримая рука — лента не двигалась. Контролер, стоявший перед монитором, остановил ленту и с суровым видом глядел на экран, на котором красовалось изображение внутренностей сумки Декера.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50
Декер промолчал.
— Ради меня?
— Попробуй не забывать, что ты находишься в присутствии полицейского, — сказал Декер.
Эсперанса озабоченно посмотрел на свои руки.
— Пожалуй, сейчас самое время для меня пойти погулять.
— Я совершенно не хотел...
— Нет-нет, без всяких обид. Вам есть о чем поговорить. Да и вообще побыть наедине. — Эсперанса надел ботинки, прихватил куртку, кивнул и вышел из комнаты.
Бет выждала, пока в двери не щелкнул замок.
— Эсперанса немного рассказал мне о том, что тебе пришлось пережить вчера вечером. — Она обеими руками сжала его руку. — Я никогда не смогу в полной мере отблагодарить тебя за это.
— Люби меня — больше мне ничего не нужно.
Бет удивленно вскинула голову.
— Ты говоришь так, будто это что-то такое, о чем я должна себе напоминать. Я люблю тебя.
Она никогда не говорила этого прежде. И долгожданные слова взволновали Декера и наполнили его теплом. Прищурив глаза, которые вдруг защипало от нахлынувших чувств, он рассматривал Бет и находил не так уж много сходства между той очаровательной и манящей женщиной, которую он знал в Санта-Фе, и теперешней Бет, бледной, растрепанной осунувшейся, с запавшими глазами, которая сидела перед ним. Ради этой женщины он переносил страдания. Рисковал жизнью. Несколько раз. Был готов пойти куда угодно и сделать что угодно, чтобы спасти ее.
У него сдавило горло.
— Ты прекрасна.
На ее щеках выступил давно покинувший их румянец.
— Я не смог бы дальше жить без тебя, — сказал Декер.
Бет резко и громко выдохнула. Она уставилась на Декера так, словно никогда прежде не видела его, а потом порывисто обняла его. Объятие оказалось для обоих болезненным из-за их многочисленных ран, но они, не обращая внимания на боль, крепко и страстно приникли друг к другу.
— Я тебя не заслуживаю.
Бет повторила те же слова, которые произнесла раньше, когда Декер помогал ей выбраться на пожарную лестницу в квартире доктора. «Что они могли означать?» — спросил себя Декер. Либо просто попытку выразить таким образом силу своей привязанности, либо она буквально признавалась в том, что ощущала, и хотела этим сказать, что не заслуживает такого отношения, поскольку использовала его и теперь чувствует себя виноватой?
— Что случилось? — спросила Бет.
— Ничего.
— Но...
— Нам нужно выяснить множество важных мелочей, — поспешно заговорил Декер. — Ваш человек из Министерства юстиции спрашивал о МакКиттрике?
— Вообще-то да. — Бет, похоже, растерялась от внезапной перемены темы, от того, как миг нежности с молниеносной быстротой сменился прозой жизни. — Я сказала ему, что по моему твердому убеждению именно МакКиттрик был тем человеком, который выдал Джордано мое убежище в Санта-Фе. Я сказала, что давно уже начала подозревать МакКиттрика и, когда мы попали в Нью-Йорк, я сбежала от него. И еще сказала, что не имею никакого понятия, где он может быть.
— Вот и продолжай в том же духе, — одобрил ее Декер. — Когда пожар потушат и найдут тело МакКиттрика, властям будет ой как нелегко опознать его. Поскольку они не знают, чью зубную карту нужно будет искать, не исключено, что они вообще не смогут идентифицировать труп. Его исчезновение останется тайной. Будет похоже на то, что он сбежал, чтобы не попасть в тюрьму. Главное, тебе нельзя колебаться. Ни слова не изменяй в своей истории: тебе абсолютно ничего не известно о нем, и ты не знаешь, делся ли он куда-нибудь или с ним что-то случилось.
— Мне все равно придется объяснить, где я была начиная с субботы, когда я покинула Санта-Фе, — сказала Бет.
— Я сделаю один звонок. Здесь, на Манхэттене, живет мой бывший сослуживец, который мне кое-чем обязан. Если Министерство юстиции потребует от тебя алиби, он тебе его предоставит. Они захотят узнать, какие у тебя с ним отношения. Скажешь им, что я в Санта-Фе как-то упомянул о нем как о своем старом друге и хотел, чтобы ты встретилась с ним и передала от меня привет, когда окажешься Нью-Йорке. И поэтому вполне естественно, что, сбежав от МакКиттрика, ты отправилась именно к нему.
— Но остается еще одна проблема... Ты.
— Не понимаю.
— Нам с Эсперансой можно не тревожиться насчет наших отпечатков. Олдсмобиль сгорел, квартира врача в Манхэттене сгорела, номер мотеля в Клостере взорван. А как быть с твоими отпечатками пальцев? Пока ты спал, мы включили телевизор — рассчитывали узнать, как власти отреагировали на ночные события. Расследованием гибели Джордано занялось ФБР. По телевизору сказали, что они нашли отпечатки пальцев на орудии убийства, оставленном в доме Ника Джордано — каминной кочерге. — Казалось, что Бет больше всего потрясена тем, что орудием убийства послужил такой безобидный предмет.
— И?
— Власти считают, что это мафиозное убийство, совершенное одной из конкурирующих банд. Но когда они идентифицируют твои отпечатки...
— То установят, что они принадлежат человеку, умершему пятнадцать лет назад.
Бет уставилась на него широко раскрытыми глазами.
— Где ты хотела бы жить? — спросил Декер.
— Жить? — Похоже, что новая неожиданная смена темы окончательно сбила Бет с толку. — Конечно, дома, в Санта-Фе.
— Со мной?
— Да.
— Я не думаю, что это хорошая идея, — сказал Декер.
— Но мафия меня больше не ищет.
— Зато ищет Рената. — Декер сделал паузу, чтобы наступившая тишина дополнительно подчеркнула его слова. — Пока я жив, Рената может попытаться использовать тебя, чтобы добраться до меня. Ты постоянно будешь подвергаться опасности.
Бет сделалась еще бледнее, чем была десять минут назад.
— Ничего по большому счету не изменилось, — продолжал Декер. — И поэтому я спрошу тебя еще раз: где бы ты хотела жить?
В глазах Бет, казалось, что-то умерло.
— Если мы расстанемся, — безжалостно добавил Декер.
— Расстанемся? — Бет взглянула на него с искренним беспомощным изумлением.
— Но, ради всего святого, зачем...
— Если мы, когда вернемся в Санта-Фе, устроим нормальную публичную ссору в подходящее время в каком-нибудь достаточно людном месте, скажем, в «Эскалера» или каком-нибудь другом посещаемом ресторане, если разойдется слух, что мы с тобой разошлись, то Рената может решить, что не стоит предпринимать каких-нибудь действий против тебя, потому что, уничтожив человека, который меня больше не интересует, она не причинит мне особых страданий.
Замешательство Бет усилилось.
— Больше того, — продолжал Декер; он стремился узнать правду, но при этом оставлял Бет лазейку, — чем больше я думаю об этом, тем больше я утверждаюсь в мысли, что Рената оставит тебя в покое, если мы расстанемся.
— Но... — Голос Бет сорвался. Она хотела сказать еще что-то, но не смогла издать ни звука.
— Только все должно быть убедительно, — продолжал Декер. — Я могу обвинить тебя, допустим, в том, что ты еще до начала наших отношений знала, кто я такой. Могу устроить сцену насчет того, что ты только делала вид, что любишь меня, а на самом деле тебе всего лишь был нужен телохранитель, который жил бы по соседству, а иногда и в твоем доме. В твоей постели.
Бет беззвучно заплакала.
— Я могу растрепать всему городу, что был дураком, что попусту рисковал своей жизнью. Если Рената будет продолжать слежку за мной, то узнает о нашей ссоре. В это она поверит. Особенно если я уеду из Санта-Фе, а ты останешься.
Бет расплакалась навзрыд.
— Кто убил твоего мужа? — резко спросил Декер.
Бет ничего ответила.
— Я думаю, что мы могли бы, так сказать, выпустить в свет теорию, — сказал Декер, — о том, что кто-то из его «организации», возможно, один из охранников, застрелил его, похитил деньги и возложил ответственность за это на тебя. А возможна и другая теория: что Фрэнк, сын Ника Джордано, так ревновал к тому вниманию, которое его отец уделял твоему мужу, что решил раз и навсегда устранить его с пути и опять же возложить ответственность на тебя. — Декер немного выждал. — Ну, и какая теория тебя больше устраивает?
Бет вытерла в глаза тыльной стороной ладони.
— Никакая.
— В таком случае...
— Это сделала я, — сказала Бет.
Декер выпрямился.
— Я застрелила моего мужа. Сколько можно было позволять этому сукину сыну колошматить меня?
— Ты взяла деньги?
— Да.
— Именно на них ты и купила себе дом в Санта-Фе?
— Да. Деньги лежат на цифровом банковском счете на Багамах. Министерство юстиции не смогло наложить на них лапу и поэтому позволило мне тратить их на себя. Тем более что им были нужны мои показания.
— Ты еще до встречи со мной знала, кем я был раньше?
— Да.
— Значит, ты действительно использовала меня?
— Примерно сорок восемь часов. Я не могла предположить, что меня с такой силой потянет к тебе. Я и думать не могла, что влюблюсь в тебя.
Из одной из глубоких, только-только начавших подживать ран на лице Декера продолжала сочиться кровь.
— Как мне хотелось бы поверить тебе.
— Мне всегда хотелось жить на юге Франции, — неожиданно заявила Бет.
Теперь уже Декера застала врасплох перемена темы.
— Извини?
— Не на Ривьере. В глубине страны, — сказала Бет. — Юго-западная Франция. Пиренеи. Я когда-то прочитала статью о них в туристическом журнале. Фотографии долин. Пастбища, и леса, и речки, срывающиеся прямо со скал... В общем, невероятная красота. Я думаю, что могла бы писать там хорошие пейзажи... Если ты будешь со мной.
— Даже невзирая на то, что твоя жизнь будет подвергаться опасности, что Рената может попытаться использовать тебя, чтобы насолить мне?
— Да.
— И готова весь остаток жизни то и дело оглядываться и смотреть, что делается у тебя за спиной?
— Без тебя, — Бет прикоснулась кончиком пальца к струйке крови, сочившейся из глубокой раны на его лице, — мне будет незачем смотреть вперед.
— В таком случае, — сказал Декер, — мы возвращаемся в Санта-Фе.
3
— Вы уверены, что это хорошая идея? — спросил Эсперанса.
— Нет. Но она все же представляется мне более здравой, чем любая альтернатива, — ответил Декер. Они находились в тесноватом переполненном помещении нью-йоркского международного аэропорта. Декер только что возвратился из кассы «Юнайтед Эрлайнз» в угол неподалеку от туалетов и табло информации о прилете и вылете самолетов. Здесь его ждали Бет и Эсперанса. Он отдал им билеты.
— Я взял билеты на рейс в восемь тридцать. В Денвере мы пересядем и прилетим в Альбукерке в двенадцать сорок восемь.
— У нас места не рядом, — заметила Бет.
— Два рядом. А одному из нас придется сесть ближе к хвосту.
— Я сяду туда, — сказал Эсперанса. — Заодно и проверю, не будет ли кто-нибудь из пассажиров проявлять к вам нездоровый интерес.
— Боюсь, что на меня с моими костылями пялятся все, — посетовала Бет.
— А моя ободранная физиономия определенно привлекла внимание кассирши. — Декер оглянулся, чтобы убедиться в том, что их никто не подслушивает. — Но я не думаю, что Рената могла вычислить, каким аэропортом мы воспользуемся. Я не боюсь, что она сейчас окажется рядом с нами. Вот когда мы вернемся в Санта-Фе, тогда настанет время для волнений.
— Ты уверен, что она будет ждать нас там? — спросила Бет.
— А что ей еще остается делать? Она должна откуда-то начать искать нас, и Санта-Фе для нее самый лучший вариант. Она знает, что если я решу не возвращаться, то мне придется продать дом и перевести банковский счет. Ей нужно будет находиться где-то рядом, чтобы оставался шанс уговорить риелтора или менеджера банка сказать, куда были отправлены деньги.
Бет хмуро взглянула на пассажиров, спешивших мимо, как будто боялась, что из их потока внезапно вынырнет Рената.
— Но ведь эта информация конфиденциальна. Она же не сможет просто так прийти в риелторское агентство или в банк и рассчитывать, что кто-то скажет ей твой новый адрес.
— Я думаю, что ей нетрудно будет уговорить кого угодно, хоть риелтора, хоть менеджера банка, если кто-то из них придет домой после работы и ему в затылок внезапно ткнут дулом пистолета, — возразил Декер. — Рената профессиональная террористка с большим опытом. И теперь та ненависть, которую она питает ко мне за то, что я убил ее братьев, получила сильное подкрепление в виде принадлежавшего ей какое-то время миллиона долларов, которые лежат вот в этой сумке. Она сделает все возможное и невозможное, чтобы расквитаться со мной. На ее месте я устроил бы засаду в Санта-Фе и сидел бы там, пока не станет ясно, куда отправляться на охоту.
Эсперанса поглядел на часы.
— Пора идти на посадку.
Недовольные тем, что им пришлось показаться на людях, они покинули свое убежище и стали протискиваться через толпу. Мужчины охраняли ковылявшую на костылях Бет с флангов, чтобы ее никто не толкнул. Впрочем, она никому не показалась бы беспомощной.
Хотя у нее не было возможности попрактиковаться в использовании костылей, благодаря хорошей физической подготовке она передвигалась достаточно уверенно.
Декер почувствовал, как на него снова, в который уже раз, накатила волна восхищения этой женщиной. Она выглядела целеустремленной и, невзирая на боль, была готова сделать все, что могло бы от нее потребоваться.
"А как насчет тебя? — спросил себя Декер. — Ты же прошел без малого через ад. Ты на самом деле готов?"
К чему угодно.
Но он был не совсем честен с собой. Теперь, когда все необходимые на данный момент дела были сделаны, больше ничто не отвлекало его от собственных чувств. Он никак не мог привыкнуть к тому, что Бет находится рядом с ним. Если он удалялся от нее, то испытывал душераздирающее ощущение неполноты. Даже то короткое время, которое пришлось затратить на покупку билетов на самолет, далось ему очень нелегко.
«Готов ко всему? — повторил он про себя, приближаясь вместе с Бет и Эсперансой к очереди у пункта посадочного контроля. — Нет, не ко всему. Я не готов к тому, что Бет может снова пострадать. Я не готов узнать, что она все же лгала мне о своих чувствах. Я не готов выяснить, что был дураком».
На подходе к стойке он немного отстал, пропустив Эсперансу и Бет вперед на несколько человек. Существовала опасность, что при просвечивании рентгеном в его сумке обнаружат десять тысяч стодолларовых банкнот. В таком случае Декера попросили бы открыть сумку, и перед ним встала бы нелегкая задача убедительно объяснить сотрудникам службы безопасности, где он взял миллион долларов наличными. Охранники прежде всего заподозрили бы, что деньги как-то связаны с наркотиками, и он не хотел, чтобы Бет или Эсперансу припутали к процедуре, которая непременно последует за этим. Монитор показывал контуры металлических и неметаллических предметов, поэтому, чтобы сделать содержимое своего багажа не таким наглядным, Декер снял резинки с пачек, растрепал деньги и вложил в пластиковую сумку вместе с грязной рубашкой, блокнотом, авторучкой, туалетным набором, колодой карт и книгой в мягкой обложке. Если повезет, то контролер около монитора рентгеновского аппарата не станет всматриваться в очертания набитого в сумку хлама; ему вполне должно хватить и того, что у пассажира нет оружия.
Женщина, стоявшая перед Декером, положила свою сумочку на ленту транспортера и спокойно прошла через арку металлодетектора. Чувствуя усиливающееся сердцебиение. Декер шагнул вперед и поставил свою сумку на транспортер. Контролер как-то странно взглянул на него. Словно не замечая проявленного к нему неприкрытого интереса, Декер положил свои массивные водонепроницаемые часы и ключи от автомобиля в корзинку, которую взяла у него женщина, стоявшая около детектора. Декер не опасался, что прибор обнаружит у него какое-нибудь оружие — они с Эсперансой позаботились о том, чтобы заблаговременно разобрать пистолеты и выбросить их детали в несколько водосточных решеток, и лишь после этого отправились в аэропорт. Тем не менее он не хотел рисковать, оставляя у себя хотя бы самые невинные металлические предметы — детектор обязательно поднял бы писк и привлек к нему совершенно излишнее внимание.
— Что случилось с вашим лицом? — спросила охранница.
— Автомобильная авария. — Декер шагнул через детектор, не издавший ни звука.
— Наверно, здорово больно? — оживилась женщина.
— Могло бы быть и хуже. — Декер взял часы и ключи. — Тот рьяный парень, который проехал на красный свет и налетел на нас, отправился прямо в морг.
— Действительно повезло. Вы уж поосторожнее.
— Поверьте, я стараюсь. — Декер шагнул к ленте транспортера, по которой выезжали вещи, прошедшие досмотр в рентгеновских лучах. И тут его сердце словно сжала незримая рука — лента не двигалась. Контролер, стоявший перед монитором, остановил ленту и с суровым видом глядел на экран, на котором красовалось изображение внутренностей сумки Декера.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50