А потом и Вольева все позабудет.Таким образом, Вольевой скоро удалось убедить себя, что вопрос о подсадной утке решен окончательно. Конечно, проблемой останется Похититель Солнц, но теперь с Вольевой будет работать Хоури, и они вместе скроют это дело от Саджаки. Ведь есть и другие вещи, которые следует скрыть от Триумвира. Вольева поставила перед собой задачу уничтожить любую ниточку, которая могла бы послужить доказательством, что происшествие с орудием из Тайника вообще имело место, и сделать это до того, как Саджаки и другие проснутся. Дело оказалось нелегким. Во-первых, надо было ликвидировать повреждения, нанесенные самому кораблю, зачистив все участки корпуса, которые пострадали при взрыве орудия. Для этого пришлось ускорить системы авторемонта, причем проследить, чтобы все прежние шрамы и впадины от давних столкновений с метеоритами или места с плохой зачисткой были бы восстановлены во всех деталях. Затем Вольева проконтролировала память авторемонтной системы и стерла там всякий намек на проведение подобного рода работ. Ей пришлось отремонтировать и Паучник, хотя ни Саджаки, ни другие даже не подозревали о его существовании. Лучше перестраховаться, чем раскаиваться потом, хотя ремонт был не из легких. Затем Вольевой пришлось стереть все следы включения программы «Паралич». На все это ушло больше недели.Труднее всего было скрыть потерю шаттла. Какое-то время Вольева подумывала, не соорудить ли ей новую машину, собрав нужный материал по разным секциям. Для этого потребуется эквивалент примерно одной девяностотысячной массы корабля. Однако такой план был слишком рискован, и кроме того, она сомневалась, удастся ли ей достаточно надежно «состарить» новую машину, то есть добиться, чтобы она выглядела не столь новой и обман не был заметен. Поэтому Вольева приняла более простое решение: подчистила информацию о корабле так, чтобы она показывала на один шаттл меньше, чем их было на самом деле. Саджаки, конечно, мог это заметить. Все могли заметить, но доказать свою правоту они не могли бы. Наконец, Вольева создала новое орудие из Тайника. Разумеется, это был всего лишь макет, подделка, которая должна была громоздиться на прежнем месте и выглядеть устрашающей в тех редких случаях, когда Саджаки заглянет во владения Вольевой. На уничтожение следов происшествия потребовалось шесть дней тяжелой физической работы. На седьмой день она отдыхала, и ей удалось настолько успокоиться, что никто из остальных не догадался, как много ей пришлось потрудиться. На восьмой день Саджаки проснулся и потребовал отчета о том, чем она была занята те годы, пока он пребывал в криогенном сне.— А! — ответила она. — Ничем таким, о чем хотелось бы написать домой.Его реакцию — как и многое другое в поведении Саджаки в эти дни — было трудно понять. Даже если ей удастся вывернуться на этот раз, она не имеет права на новые ошибки. И тем не менее, хотя они еще не установили контакта с колонистами, события стали развиваться в том направлении, где она за ними не могла уследить. Ее мысли вернулись к нейтринной «подписи», которую она обнаружила вблизи нейтронной звезды этой системы, потом она подумала о том чувстве тревоги, которое не покидает ее с тех пор. Источник нейтрино все еще остается там, и, хотя он слаб, она изучила его достаточно хорошо. Он находится на орбите нейтронной звезды и вращается не только вокруг нее, но и вокруг того каменного тела величиной с луну, которое было ее спутником. Конечно, этого источника не было, когда вся система исследовалась несколько десятилетий назад, и это наводило на мысль, что источник нейтрино имел какое-то отношение к колонистам Ресургема. Но как они могли доставить его туда? Ведь, по-видимому, не могли даже искусственные спутники выводить на орбиту, и наверняка не могли бы послать зонд на самую окраину своей системы. Тем более что корабль, который их доставил на Ресургем, вообще пропал. Вольева предполагала увидеть «Лорин» на орбите вокруг планеты, но там его не оказалось. Теперь, что бы ни говорили факты, она таила где-то на задворках мозга мысль, что колонисты все же способны на сюрпризы. Это был еще один камень, увеличивавший гору ее тревог.— Илиа, — сказал Хегази, — мы почти готовы. Столица выходит из ночной тени.Вольева кивнула. Корабельные камеры с большой разрешающей способностью, понатыканные на корпусе, сейчас все будут нацелены на точно определенное место в нескольких километрах от границы города и сфокусированы на точке, определенной еще до отбытия Саджаки на поверхность Ресургема. Если он не попал в беду, то сейчас будет ожидать их там, стоя на вершине столовой горы и глядя прямо на встающее солнце. Точность во времени была исключительно важна, но Вольева не сомневалась — Саджаки будет в назначенной точке в назначенное время.— Я поймал его! — воскликнул Хегази. — Стабилизаторы изображения барахлят…— Покажи нам.В глобусе вблизи столицы открылось «окошко», которое стало быстро расширяться. Сначала то, что виднелось в «окошке», было плохо различимо. Какое-то размытое пятно, слегка напоминающее человека, стоящего на скале. Вдруг изображение стало четче, и Саджаки уже можно было распознать. Вместо громоздких адаптивных доспехов, которые Вольева видела на нем в последний раз, Саджаки был одет в серое пальто, длинные полы которого полоскались вокруг ног, обутые в высокие сапоги — на вершине столовой горы гулял ветер. Воротник пальто поднят, чтобы закрыть уши от ветра, но лицо хорошо видно.Оно совсем не было похоже на обычное лицо Саджаки. Черты его лица немного изменили, подогнав под средний фенотип, рассчитанный по генетическим профилям всех членов экспедиции, улетевшей с Йеллоустона на Ресургем, и отражавшему преимущественно франко-китайский набор генов этих первопоселенцев. Саджаки не вызвал бы ничего, кроме любопытных взглядов, вздумай он прогуляться в полдень по улицам города. Ни в его внешности, ни в его акценте не было ничего, что могло бы выдать чужака. Лингвистические программы проанализировали с десяток стоноровских диалектов, распространенных среди населения Йеллоустона, и по сложным лексическим моделям рассчитали вероятную эволюцию этих диалектов в единый язык Ресургема. Если бы Саджаки решил вступить в контакт с кем-нибудь из поселенцев, его вид, его легенда и речь убедили бы собеседника, что Саджаки прибыл из какого-нибудь медвежьего угла планеты, а вовсе не из другого мира. Такова была общая идея.Саджаки не имел с собой никаких предметов, которые могли бы его выдать, если не считать подкожных имплантантов. Обычные коммуникационные средства типа «земля—орбита» были бы слишком подозрительны и легко обнаруживались, а объяснить их присутствие при задержании было бы трудно. Поэтому сейчас он просто говорил, четко артикулируя слова, по несколько раз повторяя одну и ту же фразу, тогда как корабль своими инфракрасными сенсорами замерял приток и отток крови вблизи рта Саджаки, а затем моделировал соответствующие сокращения мышц и движения челюсти. Затем эти движения сверялись с архивными записями разговоров Саджаки, что давало возможность восстановить произносимые звуки. Конечный этап включал грамматические, синтаксические и семантические модели для слов, которые, вероятнее всего, произносил бы в данной ситуации Саджаки. Система выглядела сложно — и была сложной, но уши Вольевой не улавливали никакого несоответствия между движением губ и синтетическим голосом, который она слышала удивительно ясно и четко.— Я исхожу из того, что вы меня слышите, — говорил Саджаки. — Для протокола, пусть это будет мой первый рапорт с поверхности Ресургема после моей высадки. Вам придется извинить меня, если иногда я буду отклоняться от главной темы или стану сбиваться. Я не писал доклад заранее, так как это весьма опасно — меня могли бы задержать вместе с ним на выходе из города. Здесь все совсем не так, как мы ожидали.Это уж точно, подумала Вольева. Колонисты — во всяком случае, часть их, — конечно, узнали о прибытии корабля на орбиту Ресургема. Предположительно с помощью радарного луча, отраженного корпусом корабля. Однако они стремились установить контакт с «Бесконечностью» не больше, чем корабль пытался связаться с колонистами, и это беспокоило Вольеву не меньше источника излучения нейтрино. Такая скрытность говорила о паранойе и о тайных намерениях — не только ее собственных. Но она заставила себя не думать об этом, так как Саджаки продолжал говорить, и она не хотела упустить ни единого слова из его доклада.— Я могу многое сказать о колонии, — говорил он, — но «окно» может захлопнуться. Поэтому начну с тех новостей, которых вы ждете с нетерпением. Я установил местонахождение Силвеста. Теперь вопрос лишь в том, как его доставить к нам.
Слука с трудом допивала кофе, сидя напротив стоящего Силвеста за разделявшим их продолговатым черным столом. Раннее ресургемское солнце проникало в комнату сквозь наполовину приспущенные жалюзи, бросая яркие полоски на кожу женщины.— Мне нужно ваше мнение по одному вопросу.— Гости?— Соображаете! — Она налила Силвесту чашку и сделала жест рукой в направлении кресла. Силвест сел в него, сиденье опустилось, и теперь он оказался вдруг ниже своей собеседницы.— Удовлетворите мое любопытство, доктор Силвест, и скажите, что именно вы слышали.— Я не слышал ничего.— Тогда и времени вам на рассказ потребуется немного. Он усмехнулся сквозь туман усталости. Второй раз за этот день его будили тюремщики, и сейчас они притащили его сюда в полусонном состоянии. Он все еще ощущал запах Паскаль, аромат ее тела обволакивал его и заставлял думать о том, спит ли она сейчас в своей камере где-то рядом, в том же Мантеле. Чувство одиночества, которое он испытывал, смягчалось радостной новостью, что она жива и невредима. Ему говорили то же самое и до их встречи, но у него не было оснований считать, что люди Слуки говорят правду. Какую ценность представляет Паскаль для последователей Праведного Пути? Даже меньше, чем он сам. Ему было ясно: сейчас Слука обдумывает вопрос, оставить ли его в живых.И все же… Что-то изменилось. Ему разрешили встречу с Паскаль, и он был уверен, что эта встреча не последняя. Проистекает ли это из остатков гуманности у Слуки или из чего-то совсем иного? Может, кто-то из них ей скоро понадобится, и она решила, что сейчас самое время возбудить в них чувство признательности щедрой подачкой?Силвест сделал глоток кофе, и усталость отступила.— Все, что я слышал, это то, что у нас могут быть гости. Из этого я сделал собственные выводы.— Которыми, надеюсь, вы поделитесь со мной?— А может быть, мы сначала поговорим о Паскаль?Слука поглядела на него поверх чашки, а затем кивнула, как заводная китайская кукла.— Вы предлагаете свои знания в обмен… на что? Некоторое послабление режима содержания?— Это было бы, мне кажется, разумно.— Все зависит от качества ваших рассуждений.— Рассуждений о чем?— О том, кем могут быть эти гости. — Слука глянула на блики восходящего солнца. Ее глаза сузились от тусклого красного сияния. — Я ценю ваше мнение, хотя и сама не знаю почему.— Но сначала скажите мне, что известно вам.— Дойдем и до этого. — Слука согнала с лица улыбку. — Во-первых, должна вам сказать, что ваше положение не слишком выгодное.— В каком смысле?— Кто такие эти люди, если они не команда Ремильо?Ее реплика означала, что его разговор с Паскаль, а следовательно, и все, что между ними происходило, прослушивались. Эта новость шокировала Силвеста гораздо меньше, чем он мог ожидать. Видимо, он в глубине души, сам того не зная, все время чувствовал, что так оно и есть, хотя и старался подавить подозрения.— Послушайте, Слука, вы же сами приказали Фолкэндеру упомянуть о гостях, не так ли? Это было мастерски сделано.— Фолкэндер просто выполнял свою работу. Так кто же они? У Ремильо уже есть опыт торговли с Ресургемом.Разве разумно с его стороны возвращаться сюда так скоро за вторым куском пирожного?— Слишком скоро. У него вряд ли хватило времени даже для того, чтобы добраться до какой-то другой системы, не говоря уж о неважных перспективах торговли. — Силвест освободился от мягких объятий кресла и подошел к окну с жалюзи. Через стальную решетку он увидел северные склоны горы, окрашенные в оранжевые тона, похожие на стопку книг, готовых вспыхнуть ярким пламенем. И еще он заметил — небо теперь более голубое. Не красное, как прежде. Значит, из атмосферы удалены мегатонны песчаной пыли, которые заменены водяными парами. А может, это проделка его измененного зрения?Потрогав стекло, он сказал:— Ремильо никогда не вернулся бы так скоро. Из всех торгашей он самый ловкий и опасный — за редчайшими исключениями.— Тогда кто они?— Те самые исключения.Слука позвала адъютанта, чтобы он унес кофе. Когда со стола убрали, она снова предложила Силвесту сесть. Затем взяла только что отпечатанный лист бумаги и протянула его Силвесту.— Информация, которую вы сейчас прочтете, дошла до нас три недели назад от агента на наблюдательной станции в Восточном Некхебете.Силвест кивнул. Он знал о наблюдательных станциях. Даже настаивал на создании этих небольших обсерваторий, разбросанных по всему Ресургему, чтобы вести наблюдения за звездами в поисках аномальных излучений.Чтение для Силвеста было не легче расшифровки амараптянских текстов. Ему приходилось собирать слова по буквам, пока их смысл, наконец, не достигал мозга. Кэл знал о процессе чтения не так уж много и свел дело к механическому процессу — глаз движется вдоль строчки, собирая слова. Он ввел специальное устройство, чтобы «глаза» Силвеста могли выполнять такую работу, но Фолкэндер не сумел восстановить столь сложную механику.Впрочем, смысл документа Силвест уяснил.Исследовательская станция в Восточном Некхебете зарегистрировала энергетическую пульсацию, гораздо более яркую, нежели что-либо виденное раньше. Если коротко, то вспышка была такова, что вызвала опасения, не собирается ли Дельта Павлина повторить тот же процесс, который в свое время уничтожил амарантян — колоссальный корональный выброс, известный, как Событие. Более тщательные наблюдения показали, что вспышка исходила не от звезды, но от чего-то, отстоявшего от нее на несколько световых часов и расположенное на самой окраине Системы. Спектральный гамма-анализ вспышки выявил небольшой, но вполне измеримый эффект Допплера в несколько процентов от скорости света. Вывод очевиден — вспышка связана с космическим кораблем на последнем этапе сброса межзвездной ходовой скорости.— Что-то случилось, — сказал Силвест, спокойно принимая новость о появлении космического корабля. — Какая-то авария двигателя.— У нас тоже возникла такая мысль. — Слука постучала ногтем по бумаге. — Однако через пару дней мы поняли, что дело не в этом. Эта штука все еще там — излучение слабое, но ошибки быть не может.— Значит, корабль пережил взрыв?— Или что-то иное. Но к тому времени мы уже смогли наблюдать голубоватый след выхлопов. Сброс скорости идет нормально, будто никакого взрыва и вовсе не было.— У вас есть гипотеза на этот счет, не так ли?— Половинка гипотезы. Мы думаем, что взрыв обязан своим происхождением испытанию оружия. Какого — неизвестно. Ничто другое не могло выделить такое количество энергии.— Оружие? — Силвест пытался не выдать своего волнения, он хотел, чтобы вопрос прозвучал лишь как возглас удивления, чтобы все прочие эмоции, которые он чувствовал, были бы изгнаны, хотя сам ощущал лишь одну — чистый ужас.— Странно, верно?Силвест наклонился вперед. По его спине пробежала холодная дрожь.— Эти гости, кто бы они ни были — я полагаю, что они понимают нашу ситуацию.— Вы имеете в виду политическую ситуацию? Вряд ли.— Но они могли попытаться установить контакт с Кювье.— Вот то-то и странно. От них ничего не слышно. Даже писка.— А кому все это известно?Его голос прервался. Даже он сам не услышал ни звука — будто горло перехватило.— Знают не более двадцати человек во всей колонии. Специалисты из обсерватории, дюжина наших — здесь, и еще некоторое их количество — в Ресургем-Сити. Иначе говоря, в Кювье.— Это не Ремильо.Слука положила бумажку на стол, ее опасное содержание тут же исчезло — как бы испарилось.— У вас есть соображения, кто это может быть?Силвест хотел бы знать, не выдает ли его смех, насколько близок он был к истерике.— Если я прав, а я ошибаюсь не так уж часто, то это не просто дурная новость для меня. Это дурная новость для нас всех.— Продолжайте.— Долгая история.Слука только плечом передернула.— А мне спешить некуда. Да и вам тоже.— Во всяком случае, сейчас. Это уж точно.— Что?— Это просто мои личные подозрения.— Хватит играть в дурацкие игры, Силвест!Он кивнул, понимая, что сейчас нет никакого смысла что-либо утаивать. Этим своим самым глубоким страхом он уже поделился с Паскаль, так что Слуке осталось услышать лишь заполнение некоторых пробелов в его истории и узнать о вещах, которые ускользнули от нее при подслушивании.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79