Удивительно, подумал Лотар, как это я раньше не догадался, что можно воспринять эту штуку на запах? А на вкус?
– Скоро узнаешь, какова она на вкус, – ответила вдруг Бетия.
Неужели он заговорил вслух? Или она читает мысли?
– Знаешь, я не рвусь оказаться там.
– Тебя никто не спрашивает, Желтоголовый.
Она стояла над ним, подбирая ногу для последнего удара, чтобы втолкнуть его в эту ровную, блестящую, золотистую поверхность, от которой никто и никогда не может отлипнуть. Он вспомнил, как тонул в ней Санс, представил, как будет тонуть сам…
Но он знал, что своей мыслью маскирует то, что подготавливал Сухмет. Он думал об этом отчетливо и громко, приковывая к себе все внимание Бетии, заставляя ее успокоиться и стать еще более высокомерной, то есть хотя бы немного уязвимой…
Ее нога пошла чуть назад, чтобы удар был более размашистым. Она уже не очень торопилась. Она наслаждалась и готова была бить медленно, чтобы даже Сухмет мог это видеть во всех подробностях…
Оказалось, Сухмет этого и ждал. Он стремительно выбросил вперед руку. Жалын, который стоял в двадцати саженях, не ближе, выкрикнул что-то. А Лотар уже понял, что это и есть его последний шанс – нелепый, почти глупый, но единственный… И еще он понял, что именно должен сделать, чтобы все-таки не оказаться в этой прозрачной янтарной толще без дна.
Почти одновременно с презрительной усмешкой Бетии он поймал то, что Сухмет телепортировал ему. Это был Матрипост. Простой платок, который создает вокруг человека ровное течение времени, и даже самый быстрый противник, такой, как Бетия, не может преодолеть его слабую, очень ограниченную, но такую нужную для единственного движения защиту…
Нога ее двигалась теперь так медленно, что Лотар перехватил ее, как в учебном поединке, – намертво, за лодыжку. На лице Бетии появилось слабое, высокомерное удивление. Она еще ничего не понимала. Или соображать стала слишком тяжело, потому что для непривычного к Матрипосту бойца это внезапное замедление скорости и полный распад своих возможностей создавали, конечно, почти непереносимый стресс. Только и стресс развивался медленно – Лотар на это очень рассчитывал.
Он поставил ногу на ее живот и крутанулся через спину. И Бетия попалась. Она не смогла уйти от этого рывка, а когда поняла, что произошло, было уже поздно – ее плечо и часть ноги с чавкающим звуком врезались в янтарное Яйцо.
Она подергалась, пытаясь отлепиться, но это было невозможно. Лотар усмехнулся. Его рука тоже была почти до запястья утоплена в желтые запасы Несбывшегося, но он не очень переживал. Главное, что Бетия, кажется, теперь накрепко привязана и должна утонуть.
– Как ты это сделал? – Внезапно она поняла, что произошло, и завизжала: – Как я на это попалась?!
– Ну, это Матрипост, такой локальный замедлитель. Сухмет носил его с собой в выключенном состоянии, чтобы он не мешал своими полями. Но вот пришло время, и он сумел его включить… А я использовал. Если бы не этот платочек, ты бы, конечно, никогда на этот бросок не попалась. Ты – почти совершенный боец… – Помолчав, Лотар добавил: – Была.
Бетия снова подергалась, пытаясь высвободиться из янтарного плена. Но Лотар знал, что это невозможно. Да и она тоже это знала, надежда у нее осталась только одна. Она повернулась к Жалыну.
– Отец, – позвала она.
Жалын уже понял, что произошло. Бледный, с широко расставленными руками, он бежал вперед, совершенно потеряв голову от горя. Лотару на миг даже стало жаль его. Он не подозревал, что этот бездушный и старый, как мир, демон способен на теплые, живые чувства. Но делать было нечего. Это была война, и Лотар приготовился к следующему шагу.
Быстро нарастив на руке, погруженной в янтарь, твердую и непроницаемую, как хитин, корку, он сделал свою левую руку очень тонкой. Правда, она ослабела, но он надеялся, что левая ему больше не потребуется в этой драке. А для других драк он успеет ее восстановить…
Когда Жалын, что-то вереща от разочарования и ужаса, оказался рядом, Лотар кинул ему Матрипост и снова добился своего. Движения Жалына, до того почти такие же совершенные, как у дочери, стали на миг замедленными. Ровно на тот миг, пока он отбивал платок, давая ему свободно упасть на песок. Но и этого было достаточно…
Лотар вырвал руку из своей затвердевшей кожи, словно вытащил ее из широкой и твердой перчатки, а потом прыгнул прямо, одновременно нанося сильный, крутящий удар Жалыну в затылок – толкающий его вперед, на эту скалу, способную все воспринять в себя без возврата.
Если бы Жалын не коснулся Матрипоста, он, без сомнения, увернулся бы. Но он пропустил этот удар…
Лотар приземлился на раскаленный песок спиной к обоим демонам, спиной к скале. Он не знал, достиг ли его удар цели, просто не почувствовал этого прикосновения ноги к затылку Жалына, потому что все его тело было одним сплошным куском боли. И прислушался, не поворачиваясь.
И лишь через десять долгих ударов сердца понял, что за его спиной царит мертвая, ужасающая тишина. Он повернулся. Жалын почти лежал на песке, но левое плечо и правое колено его находились в скале. Значит, он был приговорен к смерти так же верно, как Санс, попавший в эту ловушку, как многие существа, которых Жалын и до этого топил тут.
Бетия горящими от ненависти глазами смотрела на Лотара.
– Ты победил, Желтоголовый. Не ожидала, что так будет.
Лотар чуть усмехнулся разбитыми в кашу губами:
– Я и сам не ожидал. Ты и вправду очень хороша, Бетия. Мне жаль, что мы оказались врагами. Правда.
Тут он понял, что ноги не держат его больше, и сел. Прикосновение песка было невыносимо, но подняться Лотар не мог. Бетия на миг прикрыла глаза.
– Лотар, в твоей власти еще спасти меня. Подними Акиф или свой меч и отсеки то, что у меня оказалось в этом плену… Взамен я готова дать тебе нерушимую клятву верности.
Сухмет что-то пробормотал. Впрочем, ему не нужно было даже говорить это вслух, чтобы Лотар уловил его идею.
– Нерушимую клятву ты уже дала – своему отцу. Ты не можешь давать другую. Мне очень жаль, Бетия, но…
Он отрицательно покачал головой. Бетия посмотрела на солнце, на отца, на Лотара.
– Это несправедливо, я не должна была проиграть! Отец, – с мукой в голосе произнесла она, – почему так получилось?
Лотар вздохнул:
– Ты проиграла по двум причинам. Во-первых, ты не научилась различать добро и зло, а это непозволительно для любого бойца – не знать, на какой стороне он дерется. А во-вторых, тебя не научили кланяться противнику.
– Кланяться – тебе? – Она фыркнула. – Много чести, Желтоголовый.
Лотар снова вздохнул:
– Если хочешь, Сухмет нашлет на тебя чары, и ты не почувствуешь, что тонешь в этом янтаре. – Он посмотрел на Жалына: – Я могу попросить его для тебя, Жалын.
Демон всех времен поднял голову, его глаза были тусклыми, как оловянные бляхи. Он вряд ли понимал, что с ним происходит. Но все-таки проговорил:
– Жарна ни при чем, она ни в чем не замешана.
– Я знаю, ей ничто не грозит, – ответил Лотар. А потом вспомнил, что давно хотел задать вопрос и что теперь, наверное, самый подходящий момент. – Жалын, почему ты подарил мне Акиф?
Вдруг из-за его плеча прозвучал голос Сухмета. Оказалось, он поднялся и подошел к ним, понимая, что Лотар не сумеет до него добраться:
– На Востоке правитель, если хочет неожиданно наказать слугу, дарит ему какой-то очень приятный подарок. Как выкуп за жизнь, или плата за господское вероломство, или просто как оправдание неожиданного убийства. Раньше это казалось мне благородным, а теперь почему-то представляется подлым.
Лотар оперся рукой на плечо Сухмета и попытался подняться на ноги.
– Знаешь, я, наверное, не очень плох. А вот с Рубосом тебе придется повозиться.
Сухмет улыбнулся одними глазами и дернул головой в восточной манере.
– Процесс его выздоровления не самое интересное сейчас. Меня больше интересует, что он скажет, когда узнает, что мы победили без него?
Глава 40
Как ни старался Сухмет, Рубос так и не пришел в себя и поэтому ничего не сказал. А может быть, дело было в том, что сустав у него был измочален, как будто его руку хорошенько пожевал очень большой морской змей.
Сухмет, пока восстанавливал сустав, пока собирал все мелкие, отколовшиеся косточки воедино, пока пытался устранить внутренние разрывы печени, куда Рубоса очень упорно долбила Бетия, говорил, что проще сделать нового Рубоса, чем подлечить этого. Но Лотар, даром что сам едва держался на ногах, не ответил на шутку, а просто отошел к умирающим противникам и стал наблюдать за их гибелью.
Умирали они почему-то гораздо дольше, чем Санс. Они и бились больше, и сопротивлялись янтарному притяжению, но все равно их не сразу принимала даже эта ненасытная скала.
В какой-то момент Бетия вдруг со звериной жестокостью стала перегрызать свою правую руку у локтя, чтобы освободиться. Но потом, когда уже и кровь потекла струей, а белая кость показалась под отвратительными лохмотьями мяса и кожи, вдруг посмотрела на ушедшую в желтую поверхность чуть не до колена ногу и бессильно заплакала.
В этот момент Лотар готов был высвободить ее, но Сухмет – цепкий старик – оказался рядом и так сжал плечо Желтоголового, что он даже не смог подойти к ней, просто не поднялся с песка.
Потом стал бредить Жалын. Он говорил на таком языке, что даже дочь смотрела на него со страхом. Должно быть, он шептал какие-то заклинания, но это уже было бесполезно. Он тонул, и в последние несколько минут тонул очень быстро, почти как в жидкой трясине. Когда голова уходила под янтарь, его ноздри и губы еще оставались на поверхности. И это было ужасно, он все еще цеплялся за жизнь.
Когда они скрылись, несколько мгновений ничего не происходило. А потом…
Как будто в Лотара, Сухмета и бесчувственного Рубоса, которого они поддерживали за слабые плечи, вдруг ударила беззвучная, но очень мощная молния. Их подхватило, закружило, опалило… И вдруг они оказались на том же самом месте, под горкой, на которой возвышался замок КаФрам.
Но теперь у них под ногами зеленела трава, песка нигде не было, а долина, горы, небо и даже само солнышко дышали привычным человечьим теплом и участием. Где-то у леса мычали коровы, на соседнем кусте ракиты распевал свою песню дрозд, а на реке звонко перекликались девицы, которых послали стирать белье.
Мир, полный спокойствия и неприметной, каждодневной радости.
Лотар не мог больше поддерживать Рубоса. Он опустился под его тяжестью на землю. Он чувствовал себя так, словно был надувной, а весь воздух из него разом вышел.
– Ну вот, – сказал он Сухмету, – посмотри-ка, сигнал идет или иссяк?
– Ты думаешь, я способен почувствовать сигнал? – поинтересовался восточник.
Лотар пожал плечами:
– Если знаешь, что искать, почему бы не попробовать?
Сухмет с невыносимым кряхтеньем достал из-за спины посох Гурама и стал над ним тихонько колдовать. И когда от посоха заструился очень чистый зеленый свет, вдруг заулыбался окровавленными губами и повернулся разбитым лицом к Лотару:
– Ты прав, господин мой, как всегда. Сигнала больше нет. Армии восточников должны его потерять. Если наша версия правильная и вызывание Жалына было главной причиной, которая гнала их на Запад, они должны быть в шоке, в прострации, должны просто разбегаться в разные стороны.
– Ну, ты преувеличиваешь. – Лотар поймал себя на том, что помимо воли улыбается от уха до уха, как ни больно от этого. – Все-таки это регулярные армии, а не стадо мародеров…
– Ты не понимаешь, господин. На нормальных людей магия всегда оказывает чрезмерное влияние, и оборотной ее стороной является то, что невозможно предсказать или угадать силу реакции, когда магическое воздействие неожиданно кончается. На этом сам Харисмус ошибался, а тут шайка каких-то примитивных колдунов…
Лотар покачал головой:
– Они не примитивные колдуны. И с ними нам еще придется столкнуться.
– Да сколько угодно! Недаром же тебя зовут Непобедимым.
Вдруг на холме, где стоял замок КаФрам, заверещала служанка. И тут же зычно завопил какой-то стражник.
Интересно, что они там делали вдвоем, удивленно подумал Лотар, если только сейчас заметили нас?
– Нас заметили, – проговорил Сухмет без особого восторга. – Теперь придется с этими объясняться.
– А ну их, – решил Лотар. – Ничего не будем объяснять, обойдутся.
– А мне ты что-нибудь объяснишь? – спросил Сухмет.
– Что именно?
– Например, почему Жалын жил здесь так долго?
– Здесь был его дом. Бетии было за двадцать. А в Мирам он ездил под другой личиной. Никому не приходило в голову связать того человека, которого мы тогда ловили за соучастие Гергосу, и тихого помещика с острова Шонмор. Надо сказать, маскировка у него была великолепная. Даже то, что он не посвящал в свои планы Жарну, было очень умным ходом. По крайней мере, я, когда с ней разговаривал, ничего не почувствовал. И сразу же меня на этом поймали.
– Мы оставим ее тут?
Лотар вздохнул. Он вспомнил, что не зря влюбленным, особенно тем, кто влюблен безответно, приписывают способность бесконечно вздыхать.
– Я бы очень хотел ее забрать с собой и жениться, завести детей… Но теперь между нами всегда будет стоять смерть ее отца. Он лишил меня этой возможности. Но ей мы ничего не скажем, хорошо? – добавил он быстро. Потом, подумав, произнес еще быстрее: – Да она и не любит меня.
– Ну, господин мой, это вообще не проблема. Я не специалист, но знаю такое количество приворотных составов, что она будет всю жизнь влюблена и довольна.
– Нет, Сухмет, я хотел бы, чтобы это испытывала сама женщина, без твоей магии.
– Какая разница, господин?
– Наверное, какая-то есть, если мне так хочется.
Неожиданно на холме КаФрам появилась Жарна. Она бежала простоволосая, а за ней семенила целая толпа служанок, и позади всех торжественно, грозно и величественно, в полном боевом облачении, из ворот замка выезжал отряд всадников.
Впереди этого воинства Лотар без труда различил Афиса КамЛута, рядом с ним ехали его сыновья. А дальше шли почти все соседи, арендаторы и слуги. Похоже, вся долина острова Шонмор выступила в этот поход.
Расстояние от замка Жарна пробежала так быстро и легко, что Лотар залюбовался ее бегом. Но когда до пришельцев осталось не больше полусотни шагов, отряд всадников все-таки обогнал девушку и выстроился вокруг трех обессиленных чужаков полукругом, явно приготовившись к атаке. Но приказа КамЛут еще не давал.
Сухмет прошептал:
– Интересно, нам и с этими придется драться?
– Вряд ли, – прошептал Лотар. – Мне на много дней вперед расхотелось с кем-либо драться. Я не чувствую в этом занятии прежнего очарования.
На всякий случай он все-таки протянул руку за плечо и проверил, как вынимается Гвинед. А левой проверил Акиф у пояса. Все было в порядке. Если предстояла битва, оружие было готово. А он сам?
– Мне бы еще подняться на ноги, Сухмет, я бы…
– Да, было бы неплохо, – решил восточник серьезно. – Это разом увеличило бы наши шансы. Только это очень трудно сделать, господин мой.
– Верно, – согласился Лотар.
Воинственные приготовления Лотара не остались незамеченными, Афис КамЛут подъехал ближе. Теперь его от пришельцев с континента отделяло шагов двадцать, не больше. Рядом с ним, пройдя сквозь толпу вооруженных мужчин, оказалась Жарна. Она выкрикнула:
– Где мой отец? Где Бетия?!
– Привет, Жарна, – слабо улыбнулся Лотар, жалея, что не может подняться на ноги. – Они… ушли. Да, они ушли и никогда больше сюда не вернутся.
– Ты убил их!
Лотар все-таки попробовал утвердиться на ногах, потому что теперь от этого разговора очень многое зависело. Может быть, даже его жизнь и жизнь двух самых близких друзей.
Когда он выпрямился, земля слегка раскачивалась, как палуба корабля. Порядок в этом мире определенно был не таким незыблемым, как в дни Лотаровой молодости. Или все дело в том, что они находились на острове?
– Они были колдунами. Но я их не убивал. Они ушли, и провалиться мне на месте, если я знаю куда.
Жарна заплакала, но голос ее зазвенел над всеми людьми, над всей долиной высоко и уверенно:
– Может, ты и меня хочешь убить, Желтоголовый? Может, я тоже ведьма?
Лотар улыбнулся, нежно глядя на ее лицо и жалея о каждой ее слезинке.
– Ты – нет, Жарна. За это я поручусь своей жизнью. Здесь все было частью плана твоего отца, но ты и твоя мать – непричастны.
Афис КамЛут вдруг проговорил:
– Не знаю, много ли стоит твоя жизнь, чужеземец?
– Может, и немного, но больше, чем ты думаешь, – ответил Лотар и решил, что сейчас это все пустая бравада. – Кроме того, не так далеко отсюда, на континенте, есть люди, которые очень захотят разобраться в том, куда мы делись, если с нами что-то произойдет. Это я могу тебе обещать, Афис.
– Они никогда не узнают, что тут произошло, Лотар.
– А им и не нужны будут подробности. Они привыкли решать проблему в целом. И проблему мести тоже.
– Ты хочешь испытать мою смелость?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30
– Скоро узнаешь, какова она на вкус, – ответила вдруг Бетия.
Неужели он заговорил вслух? Или она читает мысли?
– Знаешь, я не рвусь оказаться там.
– Тебя никто не спрашивает, Желтоголовый.
Она стояла над ним, подбирая ногу для последнего удара, чтобы втолкнуть его в эту ровную, блестящую, золотистую поверхность, от которой никто и никогда не может отлипнуть. Он вспомнил, как тонул в ней Санс, представил, как будет тонуть сам…
Но он знал, что своей мыслью маскирует то, что подготавливал Сухмет. Он думал об этом отчетливо и громко, приковывая к себе все внимание Бетии, заставляя ее успокоиться и стать еще более высокомерной, то есть хотя бы немного уязвимой…
Ее нога пошла чуть назад, чтобы удар был более размашистым. Она уже не очень торопилась. Она наслаждалась и готова была бить медленно, чтобы даже Сухмет мог это видеть во всех подробностях…
Оказалось, Сухмет этого и ждал. Он стремительно выбросил вперед руку. Жалын, который стоял в двадцати саженях, не ближе, выкрикнул что-то. А Лотар уже понял, что это и есть его последний шанс – нелепый, почти глупый, но единственный… И еще он понял, что именно должен сделать, чтобы все-таки не оказаться в этой прозрачной янтарной толще без дна.
Почти одновременно с презрительной усмешкой Бетии он поймал то, что Сухмет телепортировал ему. Это был Матрипост. Простой платок, который создает вокруг человека ровное течение времени, и даже самый быстрый противник, такой, как Бетия, не может преодолеть его слабую, очень ограниченную, но такую нужную для единственного движения защиту…
Нога ее двигалась теперь так медленно, что Лотар перехватил ее, как в учебном поединке, – намертво, за лодыжку. На лице Бетии появилось слабое, высокомерное удивление. Она еще ничего не понимала. Или соображать стала слишком тяжело, потому что для непривычного к Матрипосту бойца это внезапное замедление скорости и полный распад своих возможностей создавали, конечно, почти непереносимый стресс. Только и стресс развивался медленно – Лотар на это очень рассчитывал.
Он поставил ногу на ее живот и крутанулся через спину. И Бетия попалась. Она не смогла уйти от этого рывка, а когда поняла, что произошло, было уже поздно – ее плечо и часть ноги с чавкающим звуком врезались в янтарное Яйцо.
Она подергалась, пытаясь отлепиться, но это было невозможно. Лотар усмехнулся. Его рука тоже была почти до запястья утоплена в желтые запасы Несбывшегося, но он не очень переживал. Главное, что Бетия, кажется, теперь накрепко привязана и должна утонуть.
– Как ты это сделал? – Внезапно она поняла, что произошло, и завизжала: – Как я на это попалась?!
– Ну, это Матрипост, такой локальный замедлитель. Сухмет носил его с собой в выключенном состоянии, чтобы он не мешал своими полями. Но вот пришло время, и он сумел его включить… А я использовал. Если бы не этот платочек, ты бы, конечно, никогда на этот бросок не попалась. Ты – почти совершенный боец… – Помолчав, Лотар добавил: – Была.
Бетия снова подергалась, пытаясь высвободиться из янтарного плена. Но Лотар знал, что это невозможно. Да и она тоже это знала, надежда у нее осталась только одна. Она повернулась к Жалыну.
– Отец, – позвала она.
Жалын уже понял, что произошло. Бледный, с широко расставленными руками, он бежал вперед, совершенно потеряв голову от горя. Лотару на миг даже стало жаль его. Он не подозревал, что этот бездушный и старый, как мир, демон способен на теплые, живые чувства. Но делать было нечего. Это была война, и Лотар приготовился к следующему шагу.
Быстро нарастив на руке, погруженной в янтарь, твердую и непроницаемую, как хитин, корку, он сделал свою левую руку очень тонкой. Правда, она ослабела, но он надеялся, что левая ему больше не потребуется в этой драке. А для других драк он успеет ее восстановить…
Когда Жалын, что-то вереща от разочарования и ужаса, оказался рядом, Лотар кинул ему Матрипост и снова добился своего. Движения Жалына, до того почти такие же совершенные, как у дочери, стали на миг замедленными. Ровно на тот миг, пока он отбивал платок, давая ему свободно упасть на песок. Но и этого было достаточно…
Лотар вырвал руку из своей затвердевшей кожи, словно вытащил ее из широкой и твердой перчатки, а потом прыгнул прямо, одновременно нанося сильный, крутящий удар Жалыну в затылок – толкающий его вперед, на эту скалу, способную все воспринять в себя без возврата.
Если бы Жалын не коснулся Матрипоста, он, без сомнения, увернулся бы. Но он пропустил этот удар…
Лотар приземлился на раскаленный песок спиной к обоим демонам, спиной к скале. Он не знал, достиг ли его удар цели, просто не почувствовал этого прикосновения ноги к затылку Жалына, потому что все его тело было одним сплошным куском боли. И прислушался, не поворачиваясь.
И лишь через десять долгих ударов сердца понял, что за его спиной царит мертвая, ужасающая тишина. Он повернулся. Жалын почти лежал на песке, но левое плечо и правое колено его находились в скале. Значит, он был приговорен к смерти так же верно, как Санс, попавший в эту ловушку, как многие существа, которых Жалын и до этого топил тут.
Бетия горящими от ненависти глазами смотрела на Лотара.
– Ты победил, Желтоголовый. Не ожидала, что так будет.
Лотар чуть усмехнулся разбитыми в кашу губами:
– Я и сам не ожидал. Ты и вправду очень хороша, Бетия. Мне жаль, что мы оказались врагами. Правда.
Тут он понял, что ноги не держат его больше, и сел. Прикосновение песка было невыносимо, но подняться Лотар не мог. Бетия на миг прикрыла глаза.
– Лотар, в твоей власти еще спасти меня. Подними Акиф или свой меч и отсеки то, что у меня оказалось в этом плену… Взамен я готова дать тебе нерушимую клятву верности.
Сухмет что-то пробормотал. Впрочем, ему не нужно было даже говорить это вслух, чтобы Лотар уловил его идею.
– Нерушимую клятву ты уже дала – своему отцу. Ты не можешь давать другую. Мне очень жаль, Бетия, но…
Он отрицательно покачал головой. Бетия посмотрела на солнце, на отца, на Лотара.
– Это несправедливо, я не должна была проиграть! Отец, – с мукой в голосе произнесла она, – почему так получилось?
Лотар вздохнул:
– Ты проиграла по двум причинам. Во-первых, ты не научилась различать добро и зло, а это непозволительно для любого бойца – не знать, на какой стороне он дерется. А во-вторых, тебя не научили кланяться противнику.
– Кланяться – тебе? – Она фыркнула. – Много чести, Желтоголовый.
Лотар снова вздохнул:
– Если хочешь, Сухмет нашлет на тебя чары, и ты не почувствуешь, что тонешь в этом янтаре. – Он посмотрел на Жалына: – Я могу попросить его для тебя, Жалын.
Демон всех времен поднял голову, его глаза были тусклыми, как оловянные бляхи. Он вряд ли понимал, что с ним происходит. Но все-таки проговорил:
– Жарна ни при чем, она ни в чем не замешана.
– Я знаю, ей ничто не грозит, – ответил Лотар. А потом вспомнил, что давно хотел задать вопрос и что теперь, наверное, самый подходящий момент. – Жалын, почему ты подарил мне Акиф?
Вдруг из-за его плеча прозвучал голос Сухмета. Оказалось, он поднялся и подошел к ним, понимая, что Лотар не сумеет до него добраться:
– На Востоке правитель, если хочет неожиданно наказать слугу, дарит ему какой-то очень приятный подарок. Как выкуп за жизнь, или плата за господское вероломство, или просто как оправдание неожиданного убийства. Раньше это казалось мне благородным, а теперь почему-то представляется подлым.
Лотар оперся рукой на плечо Сухмета и попытался подняться на ноги.
– Знаешь, я, наверное, не очень плох. А вот с Рубосом тебе придется повозиться.
Сухмет улыбнулся одними глазами и дернул головой в восточной манере.
– Процесс его выздоровления не самое интересное сейчас. Меня больше интересует, что он скажет, когда узнает, что мы победили без него?
Глава 40
Как ни старался Сухмет, Рубос так и не пришел в себя и поэтому ничего не сказал. А может быть, дело было в том, что сустав у него был измочален, как будто его руку хорошенько пожевал очень большой морской змей.
Сухмет, пока восстанавливал сустав, пока собирал все мелкие, отколовшиеся косточки воедино, пока пытался устранить внутренние разрывы печени, куда Рубоса очень упорно долбила Бетия, говорил, что проще сделать нового Рубоса, чем подлечить этого. Но Лотар, даром что сам едва держался на ногах, не ответил на шутку, а просто отошел к умирающим противникам и стал наблюдать за их гибелью.
Умирали они почему-то гораздо дольше, чем Санс. Они и бились больше, и сопротивлялись янтарному притяжению, но все равно их не сразу принимала даже эта ненасытная скала.
В какой-то момент Бетия вдруг со звериной жестокостью стала перегрызать свою правую руку у локтя, чтобы освободиться. Но потом, когда уже и кровь потекла струей, а белая кость показалась под отвратительными лохмотьями мяса и кожи, вдруг посмотрела на ушедшую в желтую поверхность чуть не до колена ногу и бессильно заплакала.
В этот момент Лотар готов был высвободить ее, но Сухмет – цепкий старик – оказался рядом и так сжал плечо Желтоголового, что он даже не смог подойти к ней, просто не поднялся с песка.
Потом стал бредить Жалын. Он говорил на таком языке, что даже дочь смотрела на него со страхом. Должно быть, он шептал какие-то заклинания, но это уже было бесполезно. Он тонул, и в последние несколько минут тонул очень быстро, почти как в жидкой трясине. Когда голова уходила под янтарь, его ноздри и губы еще оставались на поверхности. И это было ужасно, он все еще цеплялся за жизнь.
Когда они скрылись, несколько мгновений ничего не происходило. А потом…
Как будто в Лотара, Сухмета и бесчувственного Рубоса, которого они поддерживали за слабые плечи, вдруг ударила беззвучная, но очень мощная молния. Их подхватило, закружило, опалило… И вдруг они оказались на том же самом месте, под горкой, на которой возвышался замок КаФрам.
Но теперь у них под ногами зеленела трава, песка нигде не было, а долина, горы, небо и даже само солнышко дышали привычным человечьим теплом и участием. Где-то у леса мычали коровы, на соседнем кусте ракиты распевал свою песню дрозд, а на реке звонко перекликались девицы, которых послали стирать белье.
Мир, полный спокойствия и неприметной, каждодневной радости.
Лотар не мог больше поддерживать Рубоса. Он опустился под его тяжестью на землю. Он чувствовал себя так, словно был надувной, а весь воздух из него разом вышел.
– Ну вот, – сказал он Сухмету, – посмотри-ка, сигнал идет или иссяк?
– Ты думаешь, я способен почувствовать сигнал? – поинтересовался восточник.
Лотар пожал плечами:
– Если знаешь, что искать, почему бы не попробовать?
Сухмет с невыносимым кряхтеньем достал из-за спины посох Гурама и стал над ним тихонько колдовать. И когда от посоха заструился очень чистый зеленый свет, вдруг заулыбался окровавленными губами и повернулся разбитым лицом к Лотару:
– Ты прав, господин мой, как всегда. Сигнала больше нет. Армии восточников должны его потерять. Если наша версия правильная и вызывание Жалына было главной причиной, которая гнала их на Запад, они должны быть в шоке, в прострации, должны просто разбегаться в разные стороны.
– Ну, ты преувеличиваешь. – Лотар поймал себя на том, что помимо воли улыбается от уха до уха, как ни больно от этого. – Все-таки это регулярные армии, а не стадо мародеров…
– Ты не понимаешь, господин. На нормальных людей магия всегда оказывает чрезмерное влияние, и оборотной ее стороной является то, что невозможно предсказать или угадать силу реакции, когда магическое воздействие неожиданно кончается. На этом сам Харисмус ошибался, а тут шайка каких-то примитивных колдунов…
Лотар покачал головой:
– Они не примитивные колдуны. И с ними нам еще придется столкнуться.
– Да сколько угодно! Недаром же тебя зовут Непобедимым.
Вдруг на холме, где стоял замок КаФрам, заверещала служанка. И тут же зычно завопил какой-то стражник.
Интересно, что они там делали вдвоем, удивленно подумал Лотар, если только сейчас заметили нас?
– Нас заметили, – проговорил Сухмет без особого восторга. – Теперь придется с этими объясняться.
– А ну их, – решил Лотар. – Ничего не будем объяснять, обойдутся.
– А мне ты что-нибудь объяснишь? – спросил Сухмет.
– Что именно?
– Например, почему Жалын жил здесь так долго?
– Здесь был его дом. Бетии было за двадцать. А в Мирам он ездил под другой личиной. Никому не приходило в голову связать того человека, которого мы тогда ловили за соучастие Гергосу, и тихого помещика с острова Шонмор. Надо сказать, маскировка у него была великолепная. Даже то, что он не посвящал в свои планы Жарну, было очень умным ходом. По крайней мере, я, когда с ней разговаривал, ничего не почувствовал. И сразу же меня на этом поймали.
– Мы оставим ее тут?
Лотар вздохнул. Он вспомнил, что не зря влюбленным, особенно тем, кто влюблен безответно, приписывают способность бесконечно вздыхать.
– Я бы очень хотел ее забрать с собой и жениться, завести детей… Но теперь между нами всегда будет стоять смерть ее отца. Он лишил меня этой возможности. Но ей мы ничего не скажем, хорошо? – добавил он быстро. Потом, подумав, произнес еще быстрее: – Да она и не любит меня.
– Ну, господин мой, это вообще не проблема. Я не специалист, но знаю такое количество приворотных составов, что она будет всю жизнь влюблена и довольна.
– Нет, Сухмет, я хотел бы, чтобы это испытывала сама женщина, без твоей магии.
– Какая разница, господин?
– Наверное, какая-то есть, если мне так хочется.
Неожиданно на холме КаФрам появилась Жарна. Она бежала простоволосая, а за ней семенила целая толпа служанок, и позади всех торжественно, грозно и величественно, в полном боевом облачении, из ворот замка выезжал отряд всадников.
Впереди этого воинства Лотар без труда различил Афиса КамЛута, рядом с ним ехали его сыновья. А дальше шли почти все соседи, арендаторы и слуги. Похоже, вся долина острова Шонмор выступила в этот поход.
Расстояние от замка Жарна пробежала так быстро и легко, что Лотар залюбовался ее бегом. Но когда до пришельцев осталось не больше полусотни шагов, отряд всадников все-таки обогнал девушку и выстроился вокруг трех обессиленных чужаков полукругом, явно приготовившись к атаке. Но приказа КамЛут еще не давал.
Сухмет прошептал:
– Интересно, нам и с этими придется драться?
– Вряд ли, – прошептал Лотар. – Мне на много дней вперед расхотелось с кем-либо драться. Я не чувствую в этом занятии прежнего очарования.
На всякий случай он все-таки протянул руку за плечо и проверил, как вынимается Гвинед. А левой проверил Акиф у пояса. Все было в порядке. Если предстояла битва, оружие было готово. А он сам?
– Мне бы еще подняться на ноги, Сухмет, я бы…
– Да, было бы неплохо, – решил восточник серьезно. – Это разом увеличило бы наши шансы. Только это очень трудно сделать, господин мой.
– Верно, – согласился Лотар.
Воинственные приготовления Лотара не остались незамеченными, Афис КамЛут подъехал ближе. Теперь его от пришельцев с континента отделяло шагов двадцать, не больше. Рядом с ним, пройдя сквозь толпу вооруженных мужчин, оказалась Жарна. Она выкрикнула:
– Где мой отец? Где Бетия?!
– Привет, Жарна, – слабо улыбнулся Лотар, жалея, что не может подняться на ноги. – Они… ушли. Да, они ушли и никогда больше сюда не вернутся.
– Ты убил их!
Лотар все-таки попробовал утвердиться на ногах, потому что теперь от этого разговора очень многое зависело. Может быть, даже его жизнь и жизнь двух самых близких друзей.
Когда он выпрямился, земля слегка раскачивалась, как палуба корабля. Порядок в этом мире определенно был не таким незыблемым, как в дни Лотаровой молодости. Или все дело в том, что они находились на острове?
– Они были колдунами. Но я их не убивал. Они ушли, и провалиться мне на месте, если я знаю куда.
Жарна заплакала, но голос ее зазвенел над всеми людьми, над всей долиной высоко и уверенно:
– Может, ты и меня хочешь убить, Желтоголовый? Может, я тоже ведьма?
Лотар улыбнулся, нежно глядя на ее лицо и жалея о каждой ее слезинке.
– Ты – нет, Жарна. За это я поручусь своей жизнью. Здесь все было частью плана твоего отца, но ты и твоя мать – непричастны.
Афис КамЛут вдруг проговорил:
– Не знаю, много ли стоит твоя жизнь, чужеземец?
– Может, и немного, но больше, чем ты думаешь, – ответил Лотар и решил, что сейчас это все пустая бравада. – Кроме того, не так далеко отсюда, на континенте, есть люди, которые очень захотят разобраться в том, куда мы делись, если с нами что-то произойдет. Это я могу тебе обещать, Афис.
– Они никогда не узнают, что тут произошло, Лотар.
– А им и не нужны будут подробности. Они привыкли решать проблему в целом. И проблему мести тоже.
– Ты хочешь испытать мою смелость?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30