На улице Новый Арбат меня схватил за руку какой-то кряжистый бородатый тип лет под сорок пять (он шел навстречу мне с еще одним незнакомцем) и, идя со мною, спокойно сообщил, что, по его мнению, я «агент жидовского империализма.» Я сказал себе, «это провокация, спокойно!», а ему, что поскольку я его не знаю, то говорить с ним не желаю. И стряхнул со своего предплечья его руку. Он не настаивал, улица была полна людей. Безусловно, человек этот знал, куда я иду. Послал ли его кто, поджидал ли он меня или случайно встретился на пути, — не знаю. Впоследствии я его никогда нигде не встречал. Назвал он меня «агентом жидовского империализма» по причине моего сближения с Жириновским? Но если уже к вечеру о создании кабинета знала вся Россия (телевидение сообщило, что Лимонов назначен премьер-министром правительства Жириновского), то в 11:15 об этом знали два-три десятка человек. Вход в Дом журналиста охраняли неизвестного происхождения охранники: на людей Владимира Вольфовича они не были похожи. Архипов, при галстуке и в пиджаке, напоминающий комсомольского активиста, выбежал навстречу: «Эдуард!» Мы поднялись вверх и прошли в актерскую или гримерную, к любом случае небольшая клетка, выходящая одной из дверей за кулисы, на сцену. Жириновский был уже там, сидел в углу, еще в коридоре был слышен его сиплый характерный голос. Там же находился и Плеханов. И, этого человека я забыл упомянуть, однако он приходил на оба заседания в Хлебном переулке, капитан первого ранга Мусатов, исполняющий обязанности министра обороны. Мусатов явился в форме и в необъятных размеров белой морской фуражке с черным околышем и тульей, украшенной массивней бляхой военно-морского флота. Мой ровесник, Мусатов занимался легальной продажей оружия, и родом был из казачьей станицы в Краснодарском крае. Планировалась поездка в Краснодар, должны были ехать я, Мусатов, Архипов, Жириновский и, конечно, его телохранитель Владимир Михайлович. Я никогда не присутствовал при каких-либо инцидентах, угрожавших не то что жизни или здоровью Жириновского, но даже его костюму или цвету лица, но Владимир Михайлович всегда неотлучно находился с ним рядом. Я рассказал им сведения, полученные из редакций газет о происшедшем ночью. И Жириновский, и кабинет остались более или менее равнодушны к судьбе «коммуняк». Зато все они волновались (даже Жириновский не был исключением) и поминутно выглядывали в зал проверяя, есть ли журналисты. Наконец, мы вышли и уселись за столы. Я сел между Жириновским и Мусатовым.
Зал был полон, однако основные силы журналистов, без сомнения, были брошены к Останкинской башне, нам достались, думаю я, силы вспомогательные. Выбрал Жириновский день 22-го июня, дабы сознательно конкурировать с Анпиловым и красными патриотами? Во время пресс-конференции Жириновскому были адресованы девять вопросов, мне — четыре. Жебровский прочел свой серый доклад, в каковом он все же сделал поправки. Остальных членов кабинета никто ни о чем не спросил. Я пожалел ребят: сидеть на протяжении двух с лишним часов молчаливо на сцене, восковыми фигурами, — удовольствие небольшое. Вождь же неоспоримо и явно наслаждался своей ролью, бесконечно затягивал свои ответы. Каждый его ответ состоял из двух частей: собственно ответ, и затем — пародия на него. По всей вероятности, Жириновский был неуверен в себе или в том, что сказанное им дошло до адресата. А может быть, жажда внимания еще и еще заставляла его затягивать свои поливы? Он должен был бы переводить время от времени вопросы на «министров». Я, мол, думаю так, а подробнее вам ответит господин такой-то, это по его части. Ничего подобного. Только раз он перевел вопрос на Архипова, тот вполне справлялся с задачей, но, очевидно, взревновав, Жириновский вдруг отбил у него вопрос и зашелся в поливе. Я находился в особой ситуации: не член ЛДП, человек очень известный, «сам звезда», согласно Архипову, я интересен журналистам. Даже если я просто прихожу на конгресс или пресс-конференцию и скромно втискиваюсь себе среди собратьев-журналистов с блокнотом в руках, на меня тотчас наводят телекамеры, отведя их от объектов — виновников собрания. Мне обижаться не приходилось. «На кой черт кабинет, — подумал я, — если он все равно не дает ребятам рта открыть. И как я буду с ним работать?» Я не представлял как, я хотел попробовать. Может быть, он тоже не представлял как и хотел попробовать.
Позднее мы спустились все в ресторан, в банкетный зал. Стол был накрыт человек на двадцать. Я сидел рядом с Жириновским, справа от меня сидел Плеханов. Жириновский опять повторил фразу о том, что «Эдуард нас всех посадит, как и полагается ему по должности». Пили шампанское, водку, ели заливное мясо. Я и Жириновский заплатили за себя, он дал триста рублей (тогда это были другие триста!), ну и я дал столько же. За всех остальных платила партия.
Так как никто из ЛДП не пожелал присоединиться к коммунистам, то я уговорил бизнесмена, хозяина подвального помещения на Хлебном переулке, по фамилии Сендерев и Плеханова поехать в Останкино. Мы сели в автомобиль Сендерева, крепкий коротко остриженный парень был за рулем, и отбыли. Улица Королева была-таки перекрыта. Окрестности Останкино (мы каким-то образом сумели проехать туда, у бизнесмена оказался специальный, неведомый мне пропуск или бизнесменский шарм подействовал на милицию) превратились в военный лагерь. Согласно радио в автомобиле, 10.500 солдат и милиции были собраны туда. В зарослях стояла конная милиция (переминались их лошади), водометные машины, лаяли привязанные к деревьям собаки: демократическая власть, девятимесячная еще, уже приготовилась выпустить на демонстрантов собак. Правда, использовать собак они так и не решились. ОМОНовцы всех видов, со щитами из плексиглаза и с цинковыми щитами, автоматчики… Сидя под деревьями, лопали из бумажных тарелок нечто солдаты, полевые кухни выпускали свои дымы. Мы спустились к ВДНХ — там у входа формировались колонны. Я побродил некоторое время в толпе, пожал сотни дружеских рук. Было решено: раз не пускают к Останкино — идти на Манежную. Вместе с колоннами демонстрантов мы спустились к Рижскому вокзалу, где толпу блокировали. Путь колонне, намеревавшейся спуститься вниз по проспекту Мира, преградили, выставив свои машины, ОМОНовцы. Их подло передислоцировали, дабы перерезать нам путь к центру Москвы. Они перегнали колонну, перегородили параллельные улицы и улицу Гиляровского. Началась драка. Я ринулся в месиво вместе с толпой и потерял своих бизнесменов и Плеханова. К ночи, грязный, сбитые пальцы, ссадины, валящийся с ног от усталости, я забыл о том, что я член теневого кабинета.
23 июня утром Останкинское телевидение сообщило опять, что Лимонов стал премьером в правительстве Жириновского. Мне об этом сообщил в 9:50 утра Проханов, разбудив меня. «Московский комсомолец» в тот же день отозвался на вчерашнюю пресс-конференцию заметкой «Жириновский завел себе железного Эдика». «Портфель директора Всероссийкого бюро расследований (не путать с ФБР) получил в теневом кабинете Жириновского писатель Эдуард Лимонов. Вчера на презентации «правительства национального спасения» в ЦДЖ он поделился с журналистами задумками относительно будущего своего департамента. В частности, что ФБР будет сверхведомством, которое объединит милицию и госбезопасность. При этом Лимонов ссылался на положительный опыт, накопленный по его месту жительства, во Франции, где уже давно существует такая централизация. Большинство остальных портфелей в Совмине Жириновского было распределено среди партийцев ЛДП. Одним из исключений стал МИД, доставшийся Алексею Митрофанову, автору сценария к апологетическому фильму «Кандидат в президенты господин Жириновский». Назначен уже Жириновским (что свидетельствует о редкой предусмотрительности) и начальник главного управления исправительно-трудовых учреждений. В главные тюремщики Владимир Вольфович пожаловал своего помощника, некоего Жемло».
«Комсомольская правда» осветила событие так: Заголовок: «Как Владимир Вольфович портфели делил». Жирным шрифтом: Не безызвестный лидер Либерально-Демократической партии В.Жириновский представил вчера на пресс-конференции министров теневого кабинета «будущего национального правительства России». Текст:
«По словам Жириновского «средний возраст будущего правительства 40 лет, его члены имеют 1,5–2 высших образования, владеют иностранными языками, 95 % из них русские.» Основные портфели уже розданы, остальные получат хозяев в ближайшее время. К примеру, писатель Эдуард Лимонов получил непредусмотренный ни в одном кабинете пост — министра всероссийского бюро по расследованиям, которое будет «предотвращать коррупцию». На наведение порядка в стране Жириновский отводит 6 месяцев, а не 72 часа, как обычно. Конфликты в Приднестровье и Южной Осетии предлагает решить вооруженным путем. Журналистам была роздана газета «Сокол Жириновского», в которой утверждается, что «Россия должна быть жандармом Европы».»
Много позднее мне попался на глаза номер «Вечерней Москвы» за 16 июля 92 г. Заметка о поездке Жириновского в Ленинград подтвердила то, что я понял уже и на что мне время от времени приоткрывал глаза Архипов: многие люди в партии не хотели меня и видели во мне соперника.
«Владимир Жириновский посетил северную столицу, чтобы сообщить питерцам о составе сформированного им теневого правительства, России. Презентация кабинета закончилась тем, что невские либералы выразили недоверие своему вождю, так как последний, как выяснилось, толком ничего не знает о потенциальных министрах. «О каком доверии может идти речь, — заметил один из членов ЛДП, — если Владимир Вольфович, представляя правительство, ограничился только фамилией, именем, отчеством и постом, который в будущем займет этот счастливчик?» Многие партийцы не поняли мотивов «назначения» шефом Всероссийского Бюро Расследований Эдуарда Лимонова. Как пояснил Жириновский, писатель возглавит данное ведомство потому, что хочет этого. Постоянный кандидат в президенты страны заявил, что консолидация ЛДП с другими партиями невозможна».
Ну и, как круги по воде, пошли гулять по России отголоски этой истории. Тогда, как и сегодня, Жириновский блейфовал. В распоряжении его были всего лишь десяток молодых людей разной степени талантливости да Эдуард Лимонов. Партия сама состояла из недалеких кадровых бюрократов типа Жебровского.
Спустя несколько дней у какого-то прославленного фотографа на Новослободской улице на фоне достаточно бездарного флага большая часть членов кабинета сфотографировалась для Истории. Владимира Вольфовича поставили на ящик, дабы был выше всех, кое-как приспособили флаг — нелепое детище Архипова, — на заднем плане. Когтистый орел держит в лапах Девиз: «Свобода, ЛДП, Закон». Голубые лучи расходятся от орла в стороны, а фон — белый. Только сегодня мне пришло в голову, что флаг ЛДП повторяет цвета израильского флага. Белый и голубой. Из девяти сфотографированных министров остались с Жириновским двое. Самые послушные.
Jirinovski and Russia corporation
(Жириновский не националист, но демократ!)
Нет нужды рассказывать о всех моих встречах с Жириновским. Я расскажу о самых основных в последующих главах, а сейчас интересно углубиться в его программу, что собственно он обещает, этот дядя с повадками директора продбазы. Я работал когда-то в юности грузчиком на продовольственной базе в Харькове, и вот директором базы — всех его холодильников и овощехранилищ — был именно такой ражий и рыжий тип. Тот, правда, больше ударял в серый цвет, в то время как Владимир Вольфович ударяет в рыжесть. Тот дядя был намного старше меня, мне было 17 лет, и пришлось мне ударить того директора продбазы хорошим штакетником. На эту тему у меня есть документальный рассказ «Дешевка никогда не станет прачкой». Так вот, что собственно Жириновский предлагает?
Профессор Александр Янов в статье «Феномен Жириновского» («Новое время» № 41) пишет:
«Как это ни странно, никто до сих пор с Жириновским серьезно не спорил. Над ним потешались, о нем рассказывали анекдоты, /…/ но никто никогда, насколько я знаю, не попытался выяснить интеллектуальную основу его убеждений, разглядеть, если можно так выразиться, есть ли у этого айсберга подводная часть. Я пришел к нему именно за этим. Беседа наша меня разочаровала. В «подводной части» у Владимира Вольфовича оказалось лишь несколько плохо переваренных мифов, уже второе столетие бродящих в русской националистической среде. Ни один из них серьезной критики не выдерживает. /…/ Первый миф, на котором, как на ките, стоит политическая вселенная Жириновского, касается того, зачем России империя, /…/ без империи «русские везде станут национальным меньшинством, медленно уничтожаемым… это будет медленное убийство русской нации». /…/ Второй миф Жириновского — это идея, что «нации, входившие когда-то в состав российской империи, без нее нежизнеспособны.» /…/ Третий кит Жириновского — расизм. Жириновский: «Речь идет вообще о спасении белой нации и об угрозе ее существования. Восемь процентов сегодня белые составляют. Вы что думаете, девяноста два процента будут долго мириться с тем, что восемь процентов живут в лучших регионах, лучше питаются, дольше живут? Эти 92 % потребуют свои права».
Тут благородный профессор Янов, воспитанный в Америке, не выдерживает:
«Так вы еще и расист?» «Нет, почему расист? Я говорю об угрозе для белой нации…»
Жириновский наверняка наслаждался разговором, а бедный профессор Янов всплескивал, очевидно, руками в отчаянии.
«Не получилось у нас с Владимиром Вольфовичем интеллектуального спора.» /…/ сокрушается Янов. «Лежавшие в основе его концепции мифы не выдерживали прикосновения здравого смысла. Оказывалось, например, что Америка никак не сможет противодействовать «нам», когда мы будем отнимать у нее Аляску. Почему? Потому что она сама погибнет. Как вот внезапно погиб СССР, так и США погибнут». Каким образом? Неизвестно. Что ожидает в случае гибели США ту «белую нацию», судьбы которой так, казалось бы, дороги Жириновскому? Неизвестно».
Далее профессор Янов пускается в недоуменные профессорские рассуждения.
«Но действительно ли интеллектуальное банкротство Владимира Вольфовича — его слабость?»
и т. д. Вздыхая и охая, Янов много раз сближает Жириновского, совершенно неуместно, с Гитлером.
Радио БиБиСи в эти дни называет Жириновского не иначе как «ультранационалистом». Куда более экспансивные французы называют его с латинской темпераментной несправедливостью «фашистом». И то и другое не соответствует действительности.
Это мало кем замечено, но Жириновский культивирует по меньшей мере два политических «имиджа» одновременно. Потому есть два Жириновских: для богатых и для бедных. Профессор Янов почему-то не потрудился прочесть документы ЛДП, не прочел программу партии.
Кажется, не читали ее и антифашиствующие демократы, нынешние хулители «фашиста» Жириновского, между тем тяжко ответственные за то, что 12 декабря выпустили такого в Большую Политику, устранив от выборов его соперников по оппозиции. Официальная программа ЛДП (все версии ее, включая проект Конституции России Жириновского и краткое изложение принципов ЛДП, датированные апрелем 93 г.) — есть респектабельная демократическая программа, где обещаются и приватизация, и передача земли в собственность. То есть весь джентльменский набор демократических принципов «свободного рынка» и капиталистического общества. Так и пишется, черным по белому в программе, вышедшей перед президентскими выборами в 1991 г.:
«ЛДП за юридическое признание частной собственности, выступающей краеугольным камнем целостной экономической структуры. Социально ориентированная рыночная экономика должна основываться на корреляции различных видов собственности: частной, коллективной, государственной. ЛДП настаивает на осуществлении естественного процесса приватизации…»
Спустя два года, в апреле 93-го, в приложении к проекту конституции те же принципы:
«ЛДПР — это правоцентристская партия, ставящая своей стратегической целью создание правового государства через многопартийность, частную собственность (как материальную основу свободы и прав человека)… /…/ ЛДПР — это партия, отстаивающая идею социальной справедливости, выступающая за приватизацию в интересах всех граждан России, а не мафиозных и коррумпированных структур (можно подумать, что в программах других партий сказано, что они за приватизацию в интересах мафии!) , за передачу земли в частную собственность, в первую очередь тем, кто на ней работает».
Прочтя это и не зная, что это Жириновский, нормальный человек, не профессор Янов, пожмет плечами и скажет: «Эка невидаль, и Ельцин тоже обещает, и Черномырдин, и кто угодно, и все другие демократы!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25
Зал был полон, однако основные силы журналистов, без сомнения, были брошены к Останкинской башне, нам достались, думаю я, силы вспомогательные. Выбрал Жириновский день 22-го июня, дабы сознательно конкурировать с Анпиловым и красными патриотами? Во время пресс-конференции Жириновскому были адресованы девять вопросов, мне — четыре. Жебровский прочел свой серый доклад, в каковом он все же сделал поправки. Остальных членов кабинета никто ни о чем не спросил. Я пожалел ребят: сидеть на протяжении двух с лишним часов молчаливо на сцене, восковыми фигурами, — удовольствие небольшое. Вождь же неоспоримо и явно наслаждался своей ролью, бесконечно затягивал свои ответы. Каждый его ответ состоял из двух частей: собственно ответ, и затем — пародия на него. По всей вероятности, Жириновский был неуверен в себе или в том, что сказанное им дошло до адресата. А может быть, жажда внимания еще и еще заставляла его затягивать свои поливы? Он должен был бы переводить время от времени вопросы на «министров». Я, мол, думаю так, а подробнее вам ответит господин такой-то, это по его части. Ничего подобного. Только раз он перевел вопрос на Архипова, тот вполне справлялся с задачей, но, очевидно, взревновав, Жириновский вдруг отбил у него вопрос и зашелся в поливе. Я находился в особой ситуации: не член ЛДП, человек очень известный, «сам звезда», согласно Архипову, я интересен журналистам. Даже если я просто прихожу на конгресс или пресс-конференцию и скромно втискиваюсь себе среди собратьев-журналистов с блокнотом в руках, на меня тотчас наводят телекамеры, отведя их от объектов — виновников собрания. Мне обижаться не приходилось. «На кой черт кабинет, — подумал я, — если он все равно не дает ребятам рта открыть. И как я буду с ним работать?» Я не представлял как, я хотел попробовать. Может быть, он тоже не представлял как и хотел попробовать.
Позднее мы спустились все в ресторан, в банкетный зал. Стол был накрыт человек на двадцать. Я сидел рядом с Жириновским, справа от меня сидел Плеханов. Жириновский опять повторил фразу о том, что «Эдуард нас всех посадит, как и полагается ему по должности». Пили шампанское, водку, ели заливное мясо. Я и Жириновский заплатили за себя, он дал триста рублей (тогда это были другие триста!), ну и я дал столько же. За всех остальных платила партия.
Так как никто из ЛДП не пожелал присоединиться к коммунистам, то я уговорил бизнесмена, хозяина подвального помещения на Хлебном переулке, по фамилии Сендерев и Плеханова поехать в Останкино. Мы сели в автомобиль Сендерева, крепкий коротко остриженный парень был за рулем, и отбыли. Улица Королева была-таки перекрыта. Окрестности Останкино (мы каким-то образом сумели проехать туда, у бизнесмена оказался специальный, неведомый мне пропуск или бизнесменский шарм подействовал на милицию) превратились в военный лагерь. Согласно радио в автомобиле, 10.500 солдат и милиции были собраны туда. В зарослях стояла конная милиция (переминались их лошади), водометные машины, лаяли привязанные к деревьям собаки: демократическая власть, девятимесячная еще, уже приготовилась выпустить на демонстрантов собак. Правда, использовать собак они так и не решились. ОМОНовцы всех видов, со щитами из плексиглаза и с цинковыми щитами, автоматчики… Сидя под деревьями, лопали из бумажных тарелок нечто солдаты, полевые кухни выпускали свои дымы. Мы спустились к ВДНХ — там у входа формировались колонны. Я побродил некоторое время в толпе, пожал сотни дружеских рук. Было решено: раз не пускают к Останкино — идти на Манежную. Вместе с колоннами демонстрантов мы спустились к Рижскому вокзалу, где толпу блокировали. Путь колонне, намеревавшейся спуститься вниз по проспекту Мира, преградили, выставив свои машины, ОМОНовцы. Их подло передислоцировали, дабы перерезать нам путь к центру Москвы. Они перегнали колонну, перегородили параллельные улицы и улицу Гиляровского. Началась драка. Я ринулся в месиво вместе с толпой и потерял своих бизнесменов и Плеханова. К ночи, грязный, сбитые пальцы, ссадины, валящийся с ног от усталости, я забыл о том, что я член теневого кабинета.
23 июня утром Останкинское телевидение сообщило опять, что Лимонов стал премьером в правительстве Жириновского. Мне об этом сообщил в 9:50 утра Проханов, разбудив меня. «Московский комсомолец» в тот же день отозвался на вчерашнюю пресс-конференцию заметкой «Жириновский завел себе железного Эдика». «Портфель директора Всероссийкого бюро расследований (не путать с ФБР) получил в теневом кабинете Жириновского писатель Эдуард Лимонов. Вчера на презентации «правительства национального спасения» в ЦДЖ он поделился с журналистами задумками относительно будущего своего департамента. В частности, что ФБР будет сверхведомством, которое объединит милицию и госбезопасность. При этом Лимонов ссылался на положительный опыт, накопленный по его месту жительства, во Франции, где уже давно существует такая централизация. Большинство остальных портфелей в Совмине Жириновского было распределено среди партийцев ЛДП. Одним из исключений стал МИД, доставшийся Алексею Митрофанову, автору сценария к апологетическому фильму «Кандидат в президенты господин Жириновский». Назначен уже Жириновским (что свидетельствует о редкой предусмотрительности) и начальник главного управления исправительно-трудовых учреждений. В главные тюремщики Владимир Вольфович пожаловал своего помощника, некоего Жемло».
«Комсомольская правда» осветила событие так: Заголовок: «Как Владимир Вольфович портфели делил». Жирным шрифтом: Не безызвестный лидер Либерально-Демократической партии В.Жириновский представил вчера на пресс-конференции министров теневого кабинета «будущего национального правительства России». Текст:
«По словам Жириновского «средний возраст будущего правительства 40 лет, его члены имеют 1,5–2 высших образования, владеют иностранными языками, 95 % из них русские.» Основные портфели уже розданы, остальные получат хозяев в ближайшее время. К примеру, писатель Эдуард Лимонов получил непредусмотренный ни в одном кабинете пост — министра всероссийского бюро по расследованиям, которое будет «предотвращать коррупцию». На наведение порядка в стране Жириновский отводит 6 месяцев, а не 72 часа, как обычно. Конфликты в Приднестровье и Южной Осетии предлагает решить вооруженным путем. Журналистам была роздана газета «Сокол Жириновского», в которой утверждается, что «Россия должна быть жандармом Европы».»
Много позднее мне попался на глаза номер «Вечерней Москвы» за 16 июля 92 г. Заметка о поездке Жириновского в Ленинград подтвердила то, что я понял уже и на что мне время от времени приоткрывал глаза Архипов: многие люди в партии не хотели меня и видели во мне соперника.
«Владимир Жириновский посетил северную столицу, чтобы сообщить питерцам о составе сформированного им теневого правительства, России. Презентация кабинета закончилась тем, что невские либералы выразили недоверие своему вождю, так как последний, как выяснилось, толком ничего не знает о потенциальных министрах. «О каком доверии может идти речь, — заметил один из членов ЛДП, — если Владимир Вольфович, представляя правительство, ограничился только фамилией, именем, отчеством и постом, который в будущем займет этот счастливчик?» Многие партийцы не поняли мотивов «назначения» шефом Всероссийского Бюро Расследований Эдуарда Лимонова. Как пояснил Жириновский, писатель возглавит данное ведомство потому, что хочет этого. Постоянный кандидат в президенты страны заявил, что консолидация ЛДП с другими партиями невозможна».
Ну и, как круги по воде, пошли гулять по России отголоски этой истории. Тогда, как и сегодня, Жириновский блейфовал. В распоряжении его были всего лишь десяток молодых людей разной степени талантливости да Эдуард Лимонов. Партия сама состояла из недалеких кадровых бюрократов типа Жебровского.
Спустя несколько дней у какого-то прославленного фотографа на Новослободской улице на фоне достаточно бездарного флага большая часть членов кабинета сфотографировалась для Истории. Владимира Вольфовича поставили на ящик, дабы был выше всех, кое-как приспособили флаг — нелепое детище Архипова, — на заднем плане. Когтистый орел держит в лапах Девиз: «Свобода, ЛДП, Закон». Голубые лучи расходятся от орла в стороны, а фон — белый. Только сегодня мне пришло в голову, что флаг ЛДП повторяет цвета израильского флага. Белый и голубой. Из девяти сфотографированных министров остались с Жириновским двое. Самые послушные.
Jirinovski and Russia corporation
(Жириновский не националист, но демократ!)
Нет нужды рассказывать о всех моих встречах с Жириновским. Я расскажу о самых основных в последующих главах, а сейчас интересно углубиться в его программу, что собственно он обещает, этот дядя с повадками директора продбазы. Я работал когда-то в юности грузчиком на продовольственной базе в Харькове, и вот директором базы — всех его холодильников и овощехранилищ — был именно такой ражий и рыжий тип. Тот, правда, больше ударял в серый цвет, в то время как Владимир Вольфович ударяет в рыжесть. Тот дядя был намного старше меня, мне было 17 лет, и пришлось мне ударить того директора продбазы хорошим штакетником. На эту тему у меня есть документальный рассказ «Дешевка никогда не станет прачкой». Так вот, что собственно Жириновский предлагает?
Профессор Александр Янов в статье «Феномен Жириновского» («Новое время» № 41) пишет:
«Как это ни странно, никто до сих пор с Жириновским серьезно не спорил. Над ним потешались, о нем рассказывали анекдоты, /…/ но никто никогда, насколько я знаю, не попытался выяснить интеллектуальную основу его убеждений, разглядеть, если можно так выразиться, есть ли у этого айсберга подводная часть. Я пришел к нему именно за этим. Беседа наша меня разочаровала. В «подводной части» у Владимира Вольфовича оказалось лишь несколько плохо переваренных мифов, уже второе столетие бродящих в русской националистической среде. Ни один из них серьезной критики не выдерживает. /…/ Первый миф, на котором, как на ките, стоит политическая вселенная Жириновского, касается того, зачем России империя, /…/ без империи «русские везде станут национальным меньшинством, медленно уничтожаемым… это будет медленное убийство русской нации». /…/ Второй миф Жириновского — это идея, что «нации, входившие когда-то в состав российской империи, без нее нежизнеспособны.» /…/ Третий кит Жириновского — расизм. Жириновский: «Речь идет вообще о спасении белой нации и об угрозе ее существования. Восемь процентов сегодня белые составляют. Вы что думаете, девяноста два процента будут долго мириться с тем, что восемь процентов живут в лучших регионах, лучше питаются, дольше живут? Эти 92 % потребуют свои права».
Тут благородный профессор Янов, воспитанный в Америке, не выдерживает:
«Так вы еще и расист?» «Нет, почему расист? Я говорю об угрозе для белой нации…»
Жириновский наверняка наслаждался разговором, а бедный профессор Янов всплескивал, очевидно, руками в отчаянии.
«Не получилось у нас с Владимиром Вольфовичем интеллектуального спора.» /…/ сокрушается Янов. «Лежавшие в основе его концепции мифы не выдерживали прикосновения здравого смысла. Оказывалось, например, что Америка никак не сможет противодействовать «нам», когда мы будем отнимать у нее Аляску. Почему? Потому что она сама погибнет. Как вот внезапно погиб СССР, так и США погибнут». Каким образом? Неизвестно. Что ожидает в случае гибели США ту «белую нацию», судьбы которой так, казалось бы, дороги Жириновскому? Неизвестно».
Далее профессор Янов пускается в недоуменные профессорские рассуждения.
«Но действительно ли интеллектуальное банкротство Владимира Вольфовича — его слабость?»
и т. д. Вздыхая и охая, Янов много раз сближает Жириновского, совершенно неуместно, с Гитлером.
Радио БиБиСи в эти дни называет Жириновского не иначе как «ультранационалистом». Куда более экспансивные французы называют его с латинской темпераментной несправедливостью «фашистом». И то и другое не соответствует действительности.
Это мало кем замечено, но Жириновский культивирует по меньшей мере два политических «имиджа» одновременно. Потому есть два Жириновских: для богатых и для бедных. Профессор Янов почему-то не потрудился прочесть документы ЛДП, не прочел программу партии.
Кажется, не читали ее и антифашиствующие демократы, нынешние хулители «фашиста» Жириновского, между тем тяжко ответственные за то, что 12 декабря выпустили такого в Большую Политику, устранив от выборов его соперников по оппозиции. Официальная программа ЛДП (все версии ее, включая проект Конституции России Жириновского и краткое изложение принципов ЛДП, датированные апрелем 93 г.) — есть респектабельная демократическая программа, где обещаются и приватизация, и передача земли в собственность. То есть весь джентльменский набор демократических принципов «свободного рынка» и капиталистического общества. Так и пишется, черным по белому в программе, вышедшей перед президентскими выборами в 1991 г.:
«ЛДП за юридическое признание частной собственности, выступающей краеугольным камнем целостной экономической структуры. Социально ориентированная рыночная экономика должна основываться на корреляции различных видов собственности: частной, коллективной, государственной. ЛДП настаивает на осуществлении естественного процесса приватизации…»
Спустя два года, в апреле 93-го, в приложении к проекту конституции те же принципы:
«ЛДПР — это правоцентристская партия, ставящая своей стратегической целью создание правового государства через многопартийность, частную собственность (как материальную основу свободы и прав человека)… /…/ ЛДПР — это партия, отстаивающая идею социальной справедливости, выступающая за приватизацию в интересах всех граждан России, а не мафиозных и коррумпированных структур (можно подумать, что в программах других партий сказано, что они за приватизацию в интересах мафии!) , за передачу земли в частную собственность, в первую очередь тем, кто на ней работает».
Прочтя это и не зная, что это Жириновский, нормальный человек, не профессор Янов, пожмет плечами и скажет: «Эка невидаль, и Ельцин тоже обещает, и Черномырдин, и кто угодно, и все другие демократы!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25