Я остолбенела и вытаращила на нее глаза. Что это она, в самом деле.
– Так ведь меня же не было в Варшаве!
– Но сейчас-то ты в Варшаве!
– Да, только приехала и вот сразу к тебе.
– Ничего себе сразу! Приехала, а чтобы к лучшей подруге…
– Не понимаю. Я вернулась вчера вечером и вот сегодня уже у тебя. Не будь такой придирой, вчера я должна была повидаться с мамой.
Теперь удивилась она:
– Как это – вечера вечером? Я видела тебя уже месяц назад!
Я ничего не понимала. Не могла же я раздвоиться, сама ничего не зная об этом?..
– Ты видела меня? – повторила я. – Месяц назад?
– Ну да! Прекрасный цвет волос, и так тебе идет! Когда я тебя увидела, то еще подумала, как ты удачно покрасила их, и даже хотела узнать где.
Я почувствовала, как где-то в желудке мне сделалось горячо-горячо и это тепло распространилось по всему телу, особенно в его верхней части. Охватившее меня волнение следовало во что бы то ни стало скрыть от Янки, так как она была особа легко возбудимая и излишне впечатлительная.
– Во-первых, это парик, – произнесла я с каменным спокойствием. – А во-вторых, где ты меня видела?
– Не может быть! – вскричала Янка. – Вот никогда бы не подумала. Значит, в этом парике я тебя и видела. Послушай, а это не вредно для волос – все время ходить в парике?
– Тебе не вредно, твоим волосам ничто не повредит, – пробурчала я. И с самом деле, волосы Янки являлись предметом зависти всех ее знакомых. – Так где же ты меня видела?
– В машине.
Было очень трудно, но я себя сдержала. – А не скажешь ли ты, где была эта машина?
– На шоссе. Знаешь, там, где живут мои родственники, в Плудах. Я как раз вышла на шоссе, к автобусу, и видела, как вы сели в автомашину и проехали мимо меня. Я еще хотела помахать вам, но в руках у меня был пакет с редиской, редиска высыпалась на дорогу, и я не успела остановить вас.
«Вот так иногда какая-то редиска может спасти человеку жизнь», – подумала я неожиданно для себя самой и все так же спокойно спросила:
– И Дьявола ты видела?
– А как же, он сидел за рулем, а ты рядом, и вы оба не соизволили меня заметить. А я сорок пять минут ждала автобус!
– Ты уверена, что это была наша машина?
– Ну еще бы! И вас узнала, и вашу машину по вмятине на заднем крыле.
– И мы тебя не заметили? – продолжала я допытываться.
– Нет, даже не взглянули. Как будто я неодушевленный предмет.
– И благодари Бога за это! Эх ты, слепая курица, ведь это была не я. Только вчера вечером я вернулась из Парижа, а месяц назад была на Сицилии.
– Нет, быть не может! – вскричала Янка, когда ей удалось обрести дар речи. – Никогда бы не подумал! Я была уверена, что это ты! Вернее, увидев тебя сейчас в этом парике, я уже не сомневалась, что это была ты. А до этого сомневалась, так как тебя нигде не было видно.
Потом подумала и осторожно спросила:
– А как ты думаешь, она тоже в парике?
– А черт ее знает, – ответила я и глубоко задумалась. В голове промелькнуло еще неясное подозрение. Какая-то женщина всего месяц назад… Белый «мерседес», поджидающий меня на берлинской автостраде… Он соврал, что никому не сообщил…
Тем временем Янка жутко расстроилась, что своей болтовней может вызвать ссору между Дьяволом и мной, и неуклюже пыталась убедить меня, что упомянутый инцидент не имеет никакого значения. Я раздраженно перебила ее разглагольствования:
– Да успокойся ты! Дай-то Бог, чтобы это было просто его очередное увлечение.
– То есть как?
– Да вот как. Или я все выдумываю, или нет. Надо проверить…
На следующий день утром, выходя из машины на Маршалковской, все в том же парике, я наткнулась на одного из своих знакомых.
– Ты меняешь машины, как перчатки, – приветствовал он меня, с интересом разглядывая «ягуар». – Неделю назад я видел тебя в «опеле». Ты привезла две машины?
– В каком именно «опеле»? – поинтересовалась я.
– В темно-сером «опель-рекорде». А у тебя что, много «опелей»?
– Напротив, у меня нет ни одного. Наверное, это была не я.
– Неужели? – удивился он. – Как же так? Я тогда еще поклонился тебе, а сам подумал, что ты опять носишь тот цвет волос, который тебе шел когда-то. Ты прекрасно выглядишь! Нет, серьезно, это и в самом деле была не ты?
Через три дня еще один знакомый поинтересовался, почему это я разговариваю с Дьяволом по-немецки. Он сам слышал собственными ушами. Было это в «Каменоломне» три недели назад, мы с Дьяволом там ужинали, я в белом кружевном платье сидела спиной к залу. У меня никогда не было белого кружевного платья, я не умею говорить по-немецки, а три недели назад я расцветала от счастья в Таормине.
Тут уж мне пришлось смириться с обстоятельствами. Совпадения, конечно, бывают, но чтобы столько… Платиновая блондинка с темными глазами, которую все принимают за меня… Информированность Дьявола… Белый «мерседес» на шоссе… Таинственная Мадлен, которую я заменила в копенгагенском игорном доме, теперь, в свою очередь, заменила меня в Варшаве!
Собственно, чего-то в таком роде я уже ожидала и была внутренне готова. Преисполненная решимости все выяснить до конца, я ожидала Дьявола в полном боевом вооружении: при парике и соответственно накрашенная.
Он пришел, посмотрел на меня, как на пустое место, и ничего не сказал. Никаких чувств не выразилось на его лице. Нет, душа этого человека осталась для меня загадкой.
Утром мне позвонила страшно" взволнованная Янка.
– Послушай, что происходит? Я хочу сказать – что происходит между вами? Он меня встретил вчера и отвез домой…
– Кто? – прервала я. – Дьявол?
– Ну да. Ему хотелось знать, что ты мне рассказывала о своих приключениях. И он был такой милый. Я хочу сказать – сначала был милый, потому что потом, когда я объяснила, что ничего не знаю, опять стал невежливым. И все расспрашивал меня, все выпытывал про какое-то место, куда ты собираешься поехать, чтобы там чего-то искать. Ничего не понимаю, ты же ничего об этом не говорила. Ты и в самом деле собираешься? Знаешь, я очень расстроилась, потому что все это как-то очень неприятно. Как-то так, знаешь… Как будто хотел выпытать у меня какую-то твою тайну…
– Послушай, – в тревоге прервала я ее, – надеюсь, ты не сказала ему, что видела его с женщиной?
– Нет, хотя и очень хотелось, так он меня разозлил.
– Сохрани тебя Бог проронить об этом хоть словечко! Запомни: ничего не видела, ничего не знаешь, ты слепа, глуха и глупа! Я не знаю, как свою голову уберечь, хватает мне еще и о твоей заботиться.
– Никак ты совсем спятила!
– Очень может быть. И очень хорошо было бы, если бы это было правдой. Я тебе, пожалуй, все-таки расскажу, в чем дело, чтобы ты не делала глупостей. Ты сама поймешь, что тут не до шуток.
Да какие уж тут шутки. Я вернулась к себе домой, к своей обычной жизни и к близкому мне (когда-то) человеку. Попробую разобраться во всем этом. Максимально сосредоточившись, я попыталась сопоставить все факты. Мадлен и Интерпол были на разных полюсах. Можно, правда допустить, что Дьявол ухаживает за ней в рамках сотрудничества с Интерполом, ему приказано держать язык за зубами, и это в какой-то степени объяснило бы его поведение. И все-таки гораздо проще и логичнее предположить, что ухаживает он за ней по собственной инициативе. Его, увы, равнодушие ко мне позволяет сделать вывод, что она стала объектом его чувств. Он мог; сказать ей о моем приезде просто так, не имея никакого представления о ее связях с гангстерами. Но думать-то он способен: ведь я же рассказала ему о «мерседесе» и он не мог не сопоставить этих двух фактов.
Вопреки собственной натуре, которая требовала честной и открытой постановки вопроса, я приступила к обманным военным действиям. Первым снарядом должен был явиться парик. Платиновое сияние, исходящее от моей головы каждый день и каждый час, видимо, вывело-таки его из равновесия, несмотря на все его самообладание, потому что через неделю он мне сказал:
– Тебе все-таки больше идет твой собственный цвет волос. Как ты можешь без конца носить этот парик? Он мне не нравится.
– Тебе не нравятся платиновые блондинки? – лицемерно удивилась я.
– Представь себе. И вообще, тебе этот парик не идет. Он тебя старит.
И вовсе нет! Парик меня отнюдь не старит, но это неважно. Что бы я ни надела, ему ничто не нравилось, разоденься я хоть в парчу. Но это тоже неважно. Важно, что я достигла своей цели. С облегчением стянув парик, который мне самой осточертел, я вымыла голову и приобрела нормальный вид.
Я не знала, как развернутся события, и прежде всего позаботилась о безопасности своих детей. К их великой радости и невзирая на протесты остального семейства, я разрешила им поехать вместе с отцом по приглашению в Советский Союз. Неожиданное проявление родительских чувств со стороны моего бывшего супруга наступило как раз в самый подходящий момент. Я прекрасно понимала, что для обоих мальчишек это прекрасный предлог прогулять школу и что они наверняка здорово отстанут, и тем не менее, собирая их в дорогу, испытывала огромное облегчение. По крайней мере шесть недель они будут в безопасности.
Как всегда после долгого отсутствия, у меня накопилось много дел. Дьявол то и дело уезжал в какие-то служебные командировки, у нас не было возможности как следует поговорить, и атмосфера в доме по-прежнему была напряженная. Мне легче дышалось на улице, чем в собственном доме. Временами я думала, не лучше ли пойти в милицию или в Комитет безопасности и все рассказать, и удивлялась, почему никто от них ко мне не приходит. Я постоянно ожидала каких-то неприятностей, жила в напряжении и чувствовала, что долго так не выдержу. Не о таком возвращении домой я мечтала.
На двенадцатый день после моего возвращения Дьявол ни с того ни сего вдруг вернулся домой с бутылкой виски и тут же побежал в магазин за содовой водой.
– Я бы выпил немного, – сказал он. – А ты?
Он прекрасно знал, что из всех алкогольных напитков больше всего я люблю виски, и, задавая этот вопрос, посмотрел на меня с прежним блеском в глазах.
Был он какой-то непривычно милый, что показалось мне подозрительным, так как я продолжала вести себя холодно-сдержанно и никаких поводов ему не давала.
– Я тоже выпью, – согласилась я.
После злоупотребления алкоголем я становлюсь излишне откровенна. Зная за собой такую слабость, я решила быть начеку. Если уж он разорился на виски, то, как видно, решил напоить меня вдрызг, а значит, у него были на то причины. И я решила их узнать.
Темой нашей беседы с самого начала стали мои недавние приключения. Дьявол заботливо следил за тем, чтобы мой стакан не был пустой. Меня очень интересовал вопрос, сколько понадобится виски, чтобы опьянел стоящий рядом со мной кактус. Жалко мне его было, но пришлось принести в жертву. Ничего, такие кактусы очень быстро растут.
Я оживленно болтала, пространно описывая свои переживания, вспоминала подробности, о которых до сих пор не рассказывала. У меня настолько вошло в привычку скрывать одну-единственную информацию, что это стало уже моей второй натурой и не требовало от меня никаких дополнительных усилий, а обо всем остальном я говорила свободно. Красочно описывала я свое пребывание в темнице, особо подчеркивая надежды на восстановление наших добрых отношений, которые поддерживали мой дух в те трудные дни. Ну кого бы не тронуло такое признание? Его не тронуло. Он никак не прореагировал на мое признание, только подлил мне снова виски. Естественно, меня это очень расстроило. Я решила притвориться слегка опьяневшей.
– Послушай, – сказал он мне, сочтя, как видно, что я достаточно созрела. – А тебе никогда не приходило в голову самой добраться туда.
Я уже открыла рот, чтобы сказать, что без карты шефа это невозможно, но вовремя спохватилась – это было бы слишком трезвое замечание.
– Разумеется, приходило, – хвастливо заявила я. – Именно потому я и не разговаривала с представителями Интерпола. Если захочу, так доберусь!
– Охотно верю тебе. Ты знаешь, где спрятаны алмазы. Неужели ты не думала о том, чтобы забрать их себе? Хватило бы на всю жизнь. Можно поездить по свету. Послушай, давай отправимся вместе!
Кактусу уже было море по колено.
– Я думала об этом. Одна я знаю, где они спрятаны. Подожду немного. Дождусь, когда ты меня бросишь, уйдешь от меня, а потом я пойду, извлеку эти алмазы и назло тебе стану жутко богатой. А ты будешь кусать локти, что бросил меня. Ну, чего ждешь? Отправляйся к своим девкам. Знаешь ведь, что я тебя ненавижу!
Мне пришлось молоть всю эту чушь, потому что пьяная я всегда несу подобную чепуху, а мне надо было, чтобы он поверил, что я упилась. Он ответил:
– Какие еще девки? Никаких девок нет, я вовсе не собираюсь тебя бросать. Ты пьяна.
– Вовсе нет. Ты давно хочешь меня бросить. Пожалуй, я убью тебя, и дело с концом.
– Я сам убьюсь, если свалюсь в эту яму с алмазами.
Я обиженно заметила:
– Да никакая там не яма.
– А что?
– Откуда я знаю? Может, он их на дереве повесил.
– А если я попробую угадать, где именно, и угадаю, ты скажешь тогда?
– Бандиты уже пробовали. Нет уж, я сама их достану и перепрячу в гроте на Малиновской скале. Провезу наконец контрабанду через границу. А то таможенники мне не поверили. Вот им! Ха-ха!
С трудом выжала я из себя радостное хихиканье. Не до смеху мне было. Сколько раз раньше вели мы подобные разговоры, выясняя отношения. Остатки надежды улетучились из моего отчаявшегося сердца. Дьявол с холодным блеском в глазах открывал мой атлас.
Упорно и назойливо, без остановок, не давая мне опомниться, задавал он вопрос за вопросом. А с каким вниманием следил за мной, указывая на очередной пункт на карте! Никогда в жизни этот человек не проявлял ко мне такого внимания. Не было у него детектора лжи, но он сам действовал лучше всякого детектора, так что мне опять пришлось спасаться в гроте на Малиновской скале.
Он долил мне виски. Кактус уже отключился, надо пола гать.
К вопросам, касающимся места укрытия сокровищ, добавились и другие.
– А какие цифры назвал покойник? Он говорил по-французски, ты же поняла? Ведь ты лучше считаешь по-английски и по-датски. Ты могла ошибиться. Ты хорошо поняла все цифры, можешь повторить? Ну скажи, что он говорил!
С меня было достаточно. Я перешла в наступление.
– А что? – поинтересовалась я. – Кордильеры уже все обыскали?
– Нет, но… – начал он. И понял, что заврался. Слишком легко поверил, что я пьяна, и потерял контроль над собой.
– Ты ведь сама говорила, что это было в Европе. Перестав притворяться, я молча смотрела на него, с удивлением чувствуя, как постепенно стихает отчаяние и его место занимает знакомая мне ярость, которая уже не раз толкала меня на необдуманные поступки.
Он тоже молчал. Поняв, что совершил ошибку, он теперь думал, как ее исправить. Отвернувшись, он взял бутылку и долил стаканы. Молчание становилось просто ощутимым.
– Я скажу тебе правду, – вдруг сказал он. – Вижу, что другого выхода у меня нет.
– Давай, – согласилась я. – Неужели мне доведется стать свидетелем уникального явления – ты скажешь правду?
– Ты что, совсем трезвая?
– Ни в одном глазу! – Я не скрывала своего удовлетворения. – Ну, я слушаю!
Ему достаточно было одного взгляда на обильно политый кактус. Свои комментарии он оставил при себе, а вслух сказал:
– Я в курсе твоих дел. Ты ведь знаешь, тебя искал весь Интерпол. Несколько месяцев назад сюда приезжал их человек и говорил со мной. Сначала они думали, что тебя уже нет в живых, потом о тебе стали появляться сведения, и они опять принялись за поиски. Они все время теряли тебя из виду и уже думали, что ты вернулась в Польшу и скрываешься здесь. Мне поручили передать им все, что я от тебя узнаю. Не понимаю, почему ты упорствуешь.
– Так, – сказала я. – И это все?
– И это все.
– Так просто?
– Ты сама видишь.
– Значит, мне надо постараться избавиться от своей мании преследования?
– Значит, надо.
Я сжалилась над несчастным кактусом и наконец решила сама выпить то, что осталось в моем стакане. Все остатки иррациональной надежды, если бы они еще оставались в моей душе, сейчас должны были испариться окончательно. Я уже не думала о Мадлен, правду о ней мне он все равно не скажет. Дело в Интерполе. Для них гораздо важнее тайник в Пиренеях, дороже всех алмазов мира были бы мои записи в календарике Дома книги! А ведь Дьявол знал об этом! Я ему рассказала о конференции гангстеров и о том, как я все подслушала. А он не задал мне ни одного вопроса об этом и вообще не обратил на это обстоятельство никакого внимания.
Отсюда напрашивался только один вывод: он совсем ошалел от любви к Мадлен и для нее пытался выжать из меня тайну. От Мадлен прямо путь ведет к шефу. Их ничто не остановит, они сделают все, чтобы добиться своей цели, и главного помощника нашли в моем собственном доме. И подумать только, ведь он так легко мог добиться желаемого. Если бы он с самого начала убедил меня, что сотрудничает с Интерполом, если бы расспрашивал о секретах гангстерского синдиката, если бы заставил себя проявить по отношению ко мне хоть видимость чувства – я, несчастная, измученная выпавшими на мою долю переживаниями идиотка, позволила бы себя обмануть!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33