— Так и не знаем, кто её преследует, ясно лишь — типы подозрительные, — рассуждала я вслух. — Тереса что-то говорила о мафии, о преступниках, но как-то неопределённо. Лично я немедленно обратилась бы в милицию, но Тереса уже восемнадцать лет проживает в Канаде, а у них там о нашей милиции представление однозначное: у нас сажают за решётку всех, замешанных в деле, не смотрят, преступник ты или жертва, сидят все, пока они не разберутся. Вот и не хочется ей провести остаток отпуска за решёткой.
— Глупости говоришь! — рассердился Марек.
— Это не я, это Тереса так думает. А если серьёзно, то ведь мы не знаем, чего она боится. Или ты знаешь?
— Нет. Пока не знаю.
— Люцина высказала предположение, что Тересе подбросили какую-то контрабанду, чтобы, она нелегально провезла её через границу. Может, и Тереса так думает? Знаешь, мне кажется, такое возможно.
Лилька кивала головой, подтверждая мои слова, и теперь подтвердила словами:
— Иоанна права, Я знаю Тересу, такое вполне возможно. Не знаю, что делать. Хорошо бы эту контрабанду обнаружить. Главное сейчас — найти Тересу.
Знакомая песенка! О чем бы мы ни говорили в последнее время, как были спорили, рефреном звучала фраза, выражавшая общую мысль: надо найти Тересу! Марек — единственный человек, который может это сделать. Не знаю как, но в него я верила безгранично.
— Сказал бы нам, что тебе известно! — обратилась я к любимому человеку. — Мы тут совсем запутались, ничего не знаем, ничего не умеем. Чем объясняется твой приезд? И почему в такой тайне?
— Приехал я просто потому, что получил твоё письмо, — ответил любимый мужчина. — А известно мне лишь то, что некие подозрительные личности пытались склонить сотрудника важного ведомства к нарушению служебной инструкции…
— Я тебя серьёзно спрашиваю! Марек сложил свои крючки и леску.
— Фотографии возвращаю, возьму только плёнку и подковку. Если серьёзно — пока не знаю, в чем дело, ясно лишь, что реально существует преступная группа, а следовательно, и какая-то афёра. Я намерен разобраться в этом и не желаю, чтобы кто-либо знал о моем намерении.
— И как ты собираешься действовать?
— Двинусь по следам Тересы. Не смейте покидать Чешин, оставайтесь тут до победного! Если Лилька вас больше не выдержит, переселитесь в гостиницу «Олень». Никому ни слова обо мне! Поняли? Абсолютно никому!
Вот и все, что Марек счёл нужным сообщить нам с Лилькой. Мы взяли его рыбу и послушно вернулись домой.
У калитки столкнулись с мамулей и Люциной, их только что привёз Збышек. Все вместе мы прошли через садик к дому. Збышек явно был в плохом настроении, мамуля возмущена, а Люцина хихикала.
— Ну и скандал закатила в милиции твоя мать! — сообщила она мне потихоньку. — Надумала наконец искать Тересу официальным путём и вцепилась в сотрудников местного комиссариата милиции — как это не могут найти иностранную подданную! Два ни в чем не повинных дежурных вытаращили на неё глаза, не могут понять, в чем дело, а она знай обзывает их! И повторять не хочется, как обзывала! А потом гордо заявила, что отказывается давать показания. Не знаю, чем дело кончилось, стыдно мне стало за сестру, и я сбежала оттуда.
Мамуля с достоинством произнесла:
— Они обещали отыскать Тересу немедленно! И не отказывалась я давать показания, просто не желаю говорить с ними об амурных делах Тересы. Какое им дело до того, кем увлекалась Тереса до войны?
— Почему до войны? — удивилась Лилька.
— А потому что за то, что происходило после войны, я не отвечаю, после войны у Тересы уже был муж, так что это его дело, — пояснила мамуля.
— Появилась тётя Ядя! — сообщила я. — Мы её встретили в Цыганской роще. Вернее, не встретили, просто она съезжала на заднице по откосу прямо в Ользу.
Мамуля удивилась:
— Что ты говоришь? Вздумала купаться вечером? Уже прохладно.
— Нет, приехала по вызову отца и заблудилась.
— Умоляю вас, потише! — попросила Лилька. — У нижней соседки пунктик на почве шума, услышит — топают по лестнице, сразу выскочит, а её муж приходится братом моей завкадрами, уже одиннадцатый час, потише, пожалуйста.
Мы послушно замолчали и стали подниматься на цыпочках, чтобы не портить Лильке карьеру. Первый пролёт лестницы преодолели на цыпочках и собирались так же пройти и второй, но не вышло.
То, что мы увидели, начисто лишило нас способности вообще передвигаться, мы замерли, вцепившись в перила, чтобы не упасть.
У двери Лилькиной квартиры стояли тётя Ядя и Тереса!!!
Мамуля инстинктивно перекрестилась, Люцина протёрла глаза, Збышек раскрыл рот, но не мог издать ни звука.
— Янек дома, это я точно знаю, — жалобным голосом говорила тётя Ядя. — Наверное, спит, но ведь когда-нибудь проснётся! Надо только позвонить погромче.
— Тихо, — раздражённо прошептала Тереса и приложила ухо к двери. — Вроде бы проснулся.
Мы прекрасно видели всю разыгравшуюся перед нами сцену. Заспанный отец открыл дверь, и в этот самый момент Тереса нагнулась за сумкой, стоявшей у её ног. Тётя Ядя нагнулась за своей. Отец посмотрел в пространство перед собой, никого не увидел, на его лице отразилось смятение, и он поспешил захлопнуть дверь. Тереса, сделавшая уже шаг вперёд, не успела сдержаться и с такой силой врубилась в неё, что гул пошёл по дому.
Возможно, это помогло нам прийти в себя и вернуть утраченные способности двигаться и издавать звуки. Боюсь, разыгравшаяся на лестничной площадке сцена встречи с обретённой родственницей навсегда перечеркнула Лилькины надежды на повышение по службе…
* * *
Не оправдались расчёты на то, что с появлением Тересы автоматически выяснятся все загадки. И дело не в том, что Тереса не пожелала ничего прояснить. Нет, она пожелала, но её пояснения нас только ещё больше запутали.
На все наши робкие расспросы, почему она так долго не возвращалась и чем столько времени занималась на свежем воздухе, Тереса фыркнула, как разъярённая кошка — того и гляди, набросится на нас с когтями! Не набросилась, но раздражённо зашипела:
— На свежем воздухе я наработалась как лошадь! Жаль, нет у нас загородного участка, Тадеуш мог бы на мне пахать, теперь я справлюсь с самой тяжёлой работой! И ничегошеньки не понимаю!
— Мы слышали, какой-то юный хлыщ катал тебя на мотоцикле, — строго начала старшая сестра. — Так тебе захотелось просёлочных дорог, что наши просёлки тебя уже не устраивали? Возжаждала совсем уж просёлочных?
— А мочить мозоли можно только в Одре под Рачибожем? И больше нигде? — выпытывала Люцина.
— Наконец-то мы узнаем, где она раздобыла моторку! — кричал отец тёте Яде, которая отмахивалась от него, как от надоедливой мухи, потому что её интересовало совсем другое:
— Раз уж ты ездила на мотоцикле, почему не могла попросить этого хулигана отвезти тебя прямо в Поляницу?
Казалось, Тересу вот-вот хватит кондрашка.
— Да замолчите же! Дайте мне сказать! Если не успокоитесь, ничего не скажу! Пойду спать и все!
— Начни с начала, — попросила я. — Не обращай на них внимания и расскажи нам с Лилькой. Видишь, мы молчим и внимательно слушаем. Итак, почему ты спустилась с гор с другой стороны, да ещё с незнакомым человеком?
— А у меня там не было знакомых! — вспыхнула Тереса. — А эти горы… эти горы у вас неправильные, просто бред какой-то! Я раз семнадцать возвращалась на одно и то же место. Расспрашивала народ, мне указывали дорогу, оказывается, каждый раз я шла не в ту сторону, мне снова указывали правильный путь, и я снова попадала туда, откуда пришла. Хлыщ попался мне последним, сказал, что когда-то работал здесь проводником и может вывести меня куда надо. Ну и вывел!
Мы сидели за ужином. Очень пригодилась рыба, наловленная Мареком. Тереса успела помыться, переодеться, настроение её немного улучшилось. Пока она мылась, все нервно околачивались под дверями ванной, возбуждённо переговариваясь и время от времени колотя в двери ванной, чтобы убедиться — Тереса там, никуда не делась. Пока Тереса мылась, Збышек сбегал за ключом к матери, чтобы Лилька могла отправиться к свекрови переночевать в любое время, не тревожа пожилую женщину. Лилька решила до конца выслушать рассказ Тересы, а были все основания полагать, что он затянется.
Итак, мы сидели за столом и Тереса рассказывала. Пошла она, значит, с незнакомым юным хлыщом, а тот вдруг заявляет, что он тоже заблудился. Проводником он был, оказывается, давно и немного подзабыл местность. Но это не страшно, он знает, где они сейчас, можно спуститься с другой стороны гор, а там он одолжит у знакомого мотоцикл и отвезёт Тересу куда надо.
Они спустились (тут Люцина попробовала было отпустить парочку ехидных замечаний насчёт того, как ловко Тереса спускалась с гор, а проводник поддерживал её за з…, но мы хором запретили Люцине сбивать Тересу с толку), проводник пошёл за мотоциклом, долго не возвращался, а Тереса воспользовалась передышкой и у колодца в деревне вымыла ноги. Немного странным показалось ей сообщение хлыща о том, что проводником он работал несколько лет назад, ибо на вид был он совсем молоденький и проводником мог работать совсем уже в школьном возрасте, и она решила, что он, видимо, имел в виду харцерские походы в горы. Впрочем, она очень устала, очень злилась на себя, на отца, на неправильные горы, на весь свет, поэтому не особенно вникала в хитросплетения жизненного пути молодого человека.
Тот наконец появился на мотоцикле, Тереса села на сиденье сзади него и позволила везти себя, куда тому заблагорассудится. Молодой хлыщ был вежлив и услужлив. Узнав, что наша штаб-квартира располагается в Полянице, предложил отвезти Тересу прямо туда. Коротким путём, напрямки. Уже даже не просёлочными дорогами, а без дорог, по лесным и полевым тропинкам. Он уверил Тересу, что мы обязательно направимся туда, на всякий случай парень сообщил в деревне о том, что Тереса была здесь и отправляется в Поляницу — на случай, если её будут искать. Тереса не была уверена, что это наилучший выход, но поддалась на уговоры, тем более что места там сказочные, а проехать по бездорожью и пешеходным тропам было очень заманчиво. Вряд ли ещё когда подвернётся такая оказия!
Въехали они в лес, там юнец и в самом деле свернул с дороги, пробирался тропинками, выехал на какую-то другую дорогу, проезжал по лугам и опушкам, поднимался на холмы и спускался в долины, вброд преодолел несколько ручейков и глубоких оврагов, сворачивал вправо и влево, проезжал деревни и вновь углублялся в лес. Постепенно в душу Тересы закрадывалось подозрение, что он заблудился. Так и оказалось. Увидев на какой-то полянке заброшенный сарай, парень подъехал к нему, остановил мотоцикл и смущённо признался: он снова заблудился, спутал тропинки, давно по ним не ездил, но теперь все в порядке. Этот сарай служит ориентиром, теперь он знает, куда выехал и куда ехать дальше. Этот сарай принадлежит его брату, он тут держит кой-какой инструмент, а также немного продуктов и даже туристическую плитку, ибо работает на делянке поблизости и часто здесь ночует. Поскольку дело шло к вечеру, сильно похолодало, пусть она, Тереса, что-нибудь на себя накинет, там найдётся одежда, и не мешало бы ей передохнуть, напиться кофе и перекусить. Ему тоже.
Тереса к тому времени уже кое-что заподозрила — дорога что-то слишком затянулась, да и петляли они по лесу слишком уж долго. Но она действительно сильно замёрзла, подстилка грела плохо, на мотоцикле её растрясло невозможно и очень хотелось передохнуть. Впрочем, парень по-прежнему оставался вежливым и услужливым.
— И я, дура старая, добровольно согласилась войти в этот сарай! — раздражённо повествовала Тереса. — Если бы он меня силой заталкивал, тогда другое дело! Так ведь нет — вежливо предложил, и я, идиотка, сама туда вошла!
Мы за столом уже давно перестали комментировать рассказ Тересы, давно не задавали вопросов, словечком не перебивали. Слушали затаив дыхание. Вот Тереса дошла до драматического момента. Чувствовалось, что она вся дрожит при одном воспоминании о той страшной минуте. Молодой человек вежливо завёл Тересу в сарай, сам вышел и сделал нечто ужасное и непонятное — запер дверь снаружи! Онемев и окаменев от ужаса. Тереса услышала бряцанье скобы, скрежет ключа в замке и удаляющиеся шаги. Потом взревел мотор мотоцикла. Ни вскрикнуть, ни как-то иначе прореагировать Тереса не успела, молодой негодяй скрылся.
А Тереса рассказывала:
— Я думаю — меня кондрашка хватит на месте, тем более что я сразу же начала задыхаться. — И бедняга схватилась рукой за горло, даже лицо её немного посинело. — Хорошо ещё, что удалось раскрыть оба окошечка! Стёкол в них не было, но изнутри оба были закрыты на щеколду. Как я намучилась, распахивая их!
Мы не дыша слушали Тересин рассказ и очень её понимали. Дело в том, что Тереса страдала клаустрофобией. Стоило ей оказаться в запертом помещении, как с ней начинали твориться жуткие вещи: она начинала задыхаться, лицо синело, глаза вылезали из орбит. Как-то в ванной намертво защёлкнулся замок, так мы извлекли несчастную Тересу просто полумёртвой! А то, что ей пришлось вынести как-то однажды в застрявшем лифте, так лучше и не вспоминать!
— А когда окошки раскупорила, прошло? — сочувственно спросили мы.
— Немного полегчало, да разве можно эти дыры назвать окнами? Совсем узкие, просто щели в стенах!
— И ты не могла через них выбраться?
— Я ведь не змея! — обиделась Тереса. — Голову еле просунула.
Люцина не преминула наставительно заметить:
— Если голова проходит, то пролезет и все тело, весь человек.
— А у меня весь человек никак не пролезал! Уж я на все лады пыталась. И отвяжись, не перебивай! Если бы они были хоть немного пониже, может, как-нибудь и вылезла бы, а так с трудом дотянулась до них лицом.
Тут своё слово сказала тётя Ядя:
— Если лицом дотянулась, могла кричать в эти окна. То есть в эти щели!
— Кричать-то я могла, только смысл какой? Место безлюдное, лес дремучий, ночь и ни одной живой души в округе. И к тому же я боялась.
— Чего боялась?
— Что меня кто-нибудь услышит.
— Так ведь как раз это и требовалось!
— Кому как. Мне не требовалось.
Лилька прервала бесполезную дискуссию:
— Поскольку ты до сих пор не сидишь в сарае, значит, как-то выбралась оттуда. Как?
— А так, что наишачилась на всю оставшуюся жизнь! Сарай, хоть и заброшенный, сделан был капитально, из толстых досок, совсем новый. Неплохо строят тут у вас в Народной Польше, не понимаю, чего все жалуются на строителей? Но стоял-то сарай, слава богу, на голой земле, а садового инвентаря в нем было навалом.
— Какого инвентаря?
— А всякого. Я в нем не очень разбираюсь, у нас в Канаде участка нет. Несколько штук таких, что с одного конца лопата, а с другого вроде как клюв.
— Кирка? — предположила тётя Ядя. — Кайла?
— Может, и кирка, кто её там разберёт. Кроме того, четыре железяки плоские, какие-то ни на что не похожие штуковины и много ломов. Все пропало!
Мы, естественно, очень заинтересовались всеми этими клювами и железяками, а также разрушительной деятельностью Тересы, и забросали её вопросами. Почему пропало? Тереса пояснила: в одном углу сарая грунт немного осел, образовалась яма. Может, вода подмыла, а может, какой зверь рылся. Вот Тереса и решила продолжить дело, начатое водой или зверем, используя для подкопа все, что под руку попадало — ломы, мотыги, кирки и лопаты. Садовый инвентарь в руках яростно копающей Тересы один за другим выходил из строя, она отбрасывала поломанный инструмент и хваталась за новый. Впрочем, возможно, все эти железяки и ни на что не похожие штуковины предназначались не для рытья туннеля, а совсем для других работ.
— Господи, как же тебе досталось! — то и дело сочувственно восклицала тётя Ядя. — Да ещё ведь темно там было! Посветить хоть было чем или так на ощупь и рыла?
— Был у меня фонарик и даже запасные батарейки, в Кудове купила. Светила время от времени.
— Ну и как? Прорыла? — жадно допытывалась мамуля.
— Прорыла, а как же! И даже пролезла, хотя и с трудом. Ну точь-в-точь корова, когда в коровнике дверь низкая — позвоночник не проходит. В общем, пролезла, а потом вытащила сумку. С сумкой вместе не поместилась бы в подкопе, так я привязала к ней верёвку — верёвок там много валялось — и потом за эту верёвку вытащила. Я все продумала!
Мы хором похвалили Тересу, которая не только сумела прорыть туннель, но и сделала все с умом. Ужин на столе оставался нетронутым, до него ли, когда слышишь такое! Тереса продолжала свою одиссею:
— Долго я там ковырялась, уж не знаю, сколько часов!
По тону рассказчицы явно чувствовалось, что земляные работы пришлись ей не по нраву.
— Думала, солнце уже взошло, оказалось, ещё нет. Это я заметила, когда вылезла. И ещё сразу же услышала — едет мотоцикл. Значит, возвращается этот подонок! Вы и представить себе не можете, до чего я испугалась!
— Надо было взять один из ломиков и огреть подонка!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29