— Ото всех. В курс дела ввели только нескольких верных людей, остальных держали под подозрением. Да я непосредственно в акции почти не участвовал, сдал свои разработки на первой стадии, а дальше уже весь воз тянул другой.Я молчала, пытаясь справиться с сумятицей в душе, а больше всего с мучительным огорчением. Выходит, я до последнего питала какую-то надежду? Ведь ясно было, что это преступник…— Получается, ты была не так уж далека от истины, — признал он с кислой миной. — Представляешь себе хотя бы, что тебе может грозить за разглашение такой информации?— Представляю. А чем я для них была? Базой данных?— Чем-то в этом роде. Существовал один телефон, по которому следовало передавать всякие сведения. Каким чудом телефон оказался твоим, не понимаю.Зато я понимала, а толку-то.— Кто в вашей потехе участвовал? — спросила я без малейшей надежды. — Назови все фамилии, какие знаешь. Чего уж скрывать, мне и так почти все известно. Хуже, сам говоришь, не будет.— Фамилий не знаю, мне мало кто представлялся. Знаком всего с несколькими. С теми, кто вёл со мной официальные переговоры, с двумя сотрудниками по начальной разработке и со своим преемником, к которому перешли все дела. Толковый мужик, с головой…Названные им фамилии мне ничего не сказали. К преемнику, раз он был в его вкусе, я сразу почувствовала антипатию… Да и вообще мне вдруг все опротивело.— Ну так как, собирать мне завтра вещички в кутузку?— Не болтай ерунды. Ты бы из меня сегодня ни слова не вытянула, не знай я твоих талантов. А окажись ты в чем-то замешана, будь спокойна, домой бы не вернулась. Но ты говорила правду, настолько я тебя тоже изучил.Я со своей стороны изучила его не хуже, пощады от него не жди, при малейшем подозрении упрятал бы в каземат, не моргнув глазом.— Провожать тебя, думаю, нет нужды? Ты у нас ведь не пропадёшь, справишься с любой ситуацией. А у меня по горло работы.— Очень тебе благодарна, конечно, сама доберусь. Извини за беспокойство…В полвторого позвонил телефон. Я молниеносно проснулась и схватила трубку.— Алло…— Четыре сорок девять восемьдесят один?— Точно…— Кто говорит?О, я этого терпеть не могу!— Королева Изабелла Испанская, — с достоинством представилась я.— А-а-а, простите, ошибка… — неуверенно промямлили в трубку.Через пару минут опять звонок.— Четыре сорок девять восемьдесят один?— Да…— Пани Иоанна Хмелевская?— К вашим услугам.— Благодарю.И дали отбой. Как прикажете понимать? Благодарит за то, что меня так зовут, или за то, что подняла трубку? Кто бы это мог быть? Голос вроде незнакомый…Не понравился мне странный звонок. Я встала, налила себе чаю, закурила и задумалась. Не он ли — страшный, смертельный мой враг? Теперь уже смело можно отнести его к врагам.Проведал, что я имела разговор на опасную тему, и решил убить?Можно его понять, когда он столь настоятельно просил меня угомониться. Понятно также, почему он так заботливо лелеял своё инкогнито. Государственный муж!.. Сознательный гражданин ПНР!.. Ну почему судьба сыграла со мной такую шутку? Хорош “клин”! Пропади все пропадом!Я сидела в кресле у раскрытого окна, дрожа от холода и проклиная свою долю, когда вдруг снова зазвонил телефон.— Пани Иоанна, это вы? — таинственным шёпотом спросил мой знакомый из городской телефонной сети.— Я, а что стряслось? — почему-то тоже шёпотом поинтересовалась я.— Не взыщите за поздний звонок, но потом я бы не смог, в шесть утра у меня кончается дежурство. Ваш номер поставлен на прослушивание…. — Когда? — быстро спросила я.— С часу. Все разговоры будут записываться. Я на минутку отключил, но сейчас опять подключаю. Господи, пронеси!.. Поостерегитесь, спокойной ночи.— Всего хорошего, спасибо, — с горячей признательностью прошептала я.Ну как в таких условиях уснуть? Кажется, мне удалось привести в движение всю монументальную машинерию! Высшее моё жизненное достижение, мой звёздный час! Езус-Мария, чем все это кончится?Особой робостью я не отличалась, но на сей раз струхнула. С бьющимся сердцем поскорей забралась в постель, здраво рассудив, что перед лицом грядущих событий надо быть в наилучшей форме. На всякий случай только закрепила дверной засов, пустив в ход палку от половой щётки. Раз в жизни решила проявить осторожность.До утра ничего не случилось, а утром я пошла на работу. Томясь в предвкушении катаклизмов, я уже начала было ощущать разочарование, как вдруг меня подозвали к телефону.— Пани Иоанна Хмелевская? — спросил незнакомый голос.— Да, слушаю…— У меня к вам просьба. Не могли бы вы ненадолго отлучиться в холл на вашем этаже? Не привлекая внимания…— А кто говорит? — спросила я, не надеясь на ответ.— Вы меня не знаете. Я по поводу вашего разговора в парке Дрешера.— Хорошо, отлучаюсь…Кто это? Бандиты или наоборот? На душе было так скверно, что я обречённо махнула рукой: один черт… Подумала, не взять ли с собой какое-нибудь орудие для защиты, хотя бы большой циркуль, но циркуль куда-то запропастился. Ладно, двум смертям не бывать… С этой мыслью я и вышла в холл.Навстречу мне поднялся незнакомый, симпатичного вида мужчина и сказал:— Вы, конечно, догадываетесь, о чем идёт речь? Пришло время поговорить. Вы сможете сейчас уйти с работы?"А если не смогу?” — подумала я и спросила:— Позвольте узнать, от чьего имени приглашение?Мужчина вынул и молча показал удостоверение. Я молча же кивнула, вернулась к себе, собрала вещички и на пороге обернулась. Трое моих коллег как ни в чем не бывало трудились за своими досками. Я обвела их тоскливым взглядом и попросила:— Бросьте на меня прощальный взгляд, господа…Все трое как по команде вскинули головы и выжидательно на меня уставились.— Ну? В чем дело? — буркнул Януш.— Чего-нибудь новенькое задумали? — загорелся Витольд.Весе ничего не спросил, только жадно пожирал меня глазами.— Вам выпала честь видеть меня в последний раз, — жалобно протянула я. — Если что, не забудьте: курю я “Пяст”, от лука у меня изжога. Лучше лимоны… Будьте счастливы, всяческих вам жизненных благ и успехов!Я вышла не оборачиваясь, но могу поклясться, что хоть один из троих да покрутил пальцем у виска…В кабинете, куда меня препроводили, я увидела ещё одного симпатичного, жаждущего общения мужчину, который без долгих церемоний потребовал от меня исчерпывающих объяснений…** Я умолкла и уныло уставилась на сидевшего за письменным столом человека. А тот не спешил оборвать затянувшуюся паузу — глубоко задумавшись, смотрел куда-то вдаль. Потом очнулся и перевёл взгляд на меня.— Это все?— Все, как на духу. Могу, конечно, и подробней, но тогда уже про то, что я вкушала в эти дни на завтрак, обед и ужин, сколько раз у меня спускались на чулках петли, каких марок были машины у леваков, которые подбрасывали меня на работу, ну и о других, столь же существенных подробностях. Но это ведь не по вашей части?— Нет, — согласился мужчина с еле заметной усмешкой. — Не по моей. Вы все очень толково рассказали, хотелось бы только ещё раз услышать фамилии, которые вы упоминали.— И не надейтесь, — решительно отрезала я. — Ни одной фамилии не называла и не назову, люди поделились со мной кое-какими сведениями по простоте душевной, а то и просто обмолвились. Мучайте хоть средневековыми пытками, ни одного имени вам не вырвать! Лучше сгнию в казематах!— Поймите меня правильно. Вашим информаторам ничего не грозит, но должны же мы проверить их связи, знакомства, должны знать род их занятий, поведение, наконец образ мыслей…— Фиг вам, извините за выражение. С маслом. Хватит того, что я сама знаю и этих людей, и образ их мыслей, вполне, скажу я вам, лояльный. Не затрудняйте себя, ничего не выйдет.Мужчина посмотрел на меня со странным выражением лица.— И вы никогда не ошибаетесь в лояльности ваших знакомых?— Ник… — заикнулась было я и осеклась. Попал, что называется, в самую больную точку!— Вот видите! Чужая душа потёмки, да и знакомая, бывает, тоже. Подумайте, сколь трагическими последствиями может обернуться неоправданное доверие.— Это точно, — жёлчно подтвердила я. — Особенно опасно доверяться мне. Мой визави посерьёзнел.— Даю вам слово чести, что никто из этих людей не ощутит на себе даже тени подозрения — если, конечно, он не причастен к антигосударственной деятельности. Меня интересует только это. Больше ничего — ни разглашение служебных тайн, ни проявленное легкомыслие, мы занимаемся исключительно известной вам афёрой.Я заколебалась. Звучит убедительно, да и как не верить слову чести? Видно, пагубная наивность — мой всегдашний удел.— Хорошо, — уныло согласилась я. — Договорились. Ваше счастье, что мой таинственный незнакомец так подло водил меня со своей лояльностью за нос, а то бы я молчала как могила, уж будьте покойны.С тяжёлым сердцем я продекламировала ему целые фрагменты из телефонного справочника, а потом спросила:— Вам это что-нибудь говорит?— Гм… Полагаю, вам уже не терпится домой. Можете быть свободны.— Да вы что! Святая простота! Думаете, я уйду отсюда, не получив никаких объяснений? Не дождётесь, разве что ногами вперёд!— Позвольте, каких объяснений вы от меня ждёте? — спросил он, уже откровенно ухмыляясь.— Мне надо знать все об этом человеке! Кто он, как зовут, где живёт, мало того, я хочу его видеть!— Вы требуете от меня невозможного. С афёрой ещё не покончено, главный герой на свободе, и разглашать его имя мы не вправе. Тем более вам, сами же признаетесь, что человек вы непредсказуемый. Допустим, я его назову, можете вы поручиться, что не допустите опрометчивых действий?Я задумалась. Нет, поручиться я не могла. Поручиться наоборот — это пожалуйста, какой-нибудь финт выкинется непроизвольно, сам собой.— Единственное, что в моей власти, так это назвать участников из числа верных людей, трудившихся во благо родной державы. Включая и главного спеца. Да вы их фамилии уже слышали.— Кое-какие… Зачем мне их фамилии?— Очень симпатичные люди. Когда все будет позади, сможете с ними познакомиться.— Вот ещё. Не чувствую интереса.— Иногда бывает полезно переключить свой интерес на другой объект… Клин клином! Я прямо так и взвилась.— Как вас следует понимать? Предлагаете свои услуги? — с медоточивым ехидством поинтересовалась я. — Не в обиду будь сказано, вы не в моем вкусе…— Упаси бог, и в мыслях не было, я женат!.. Не сердитесь, я имел в виду кого-нибудь из этих ребят. Тут полно холостяков, вполне достойных вашего внимания. Их можно отметить крестиками.Я бросила мрачный взгляд на список.— Где-то мне эта фамилия попадалась, — рассеянно пробурчала я. — Этот, что ли, у них главный спец? А может, ошибаюсь. Ну и шуточки у вас, в таком солидном заведении — и так негуманно развлекаетесь за счёт пытаемых. Когда прикажете ждать остальной информации?— Как только ваш сердечный друг окажется за решёткой. Я вам позвоню… — И, помолчав, как бы про себя добавил:— Если ещё понадобится…— Не могу избавиться от впечатления, что вы меня здорово дурачите, — высказала я на прощание своё недовольство. — Ума не приложу, чему бы это приписать. Наверно, обыкновенному садизму. Всего вам хорошего. Если не сдержите слова, встречаться со мной не советую.— Думаю, о сохранении нашего разговора в тайне напоминать незачем?— Незачем. Буду молчать пуще могилы. Честь труду… * * * Я вернулась домой только по той причине, что больше возвращаться было некуда, ноги сами меня привели, хотя я белого света перед собой не видела. Не видела, потому что смотрела правде в глаза: я проиграла, проиграла бесподобную, потрясающую игру.О гениальное чутьё любимой моей подруги! Клянусь больше никогда не пренебрегать судом её внутреннего голоса!..Изо дня в день, каждую минуту я твердила себе, что должна быть довольна финалом.Чертовски довольна! Прямо на седьмом небе от счастья!Я раскрыла великую тайну, устроила грандиозную, даже по моим масштабам, заварушку, человека, которого я ненавижу, ожидает расплата… Чего ещё желать?Пустые хлопоты. На дне моего глупейшего сердца тихо, но чувствительно шевелилась непонятная ноющая тоска.Не полегчало и от знакомого голоса в трубке:— Иоанна? Здравствуй, это Януш…— Как поживаешь? — спросила я, как ни странно, не обнаружив в душе бурной радости.— Хотел узнать, как у тебя с самочувствием. Последний раз ты, по-моему, была не в своей тарелке.Не в своей тарелке!.. Господи, вот именно что не в своей! Выражение, точно соответствующее моему состоянию во время той кошмарной сцены в отеле…Не полегчало и при встрече, — я снова сидела против него за ресторанным столиком и глядела в голубые глаза, а они лучезарно улыбались мне с загорелого лица. Не легче было и оттого, что женщина с малоинтеллигентным голосом больше ничем о себе не напоминала.Я кружилась в чудесном вальсе-бостоне, и его неизменная ко мне симпатия казалась не такой уж платонической…А на дне моего глупейшего сердца продолжала тихо шевелиться глупейшая тоска…** Не видя другого спасения от депрессии, я взялась за стирку. Чтобы ещё больше себя измотать, полоскала не в машине, а в ванной, и действительно добилась желанного результата, поскольку уже отвыкла от домашних обязанностей, взваливая их на приходящую прислугу. Насухо протерев стиральную машину, развесив мокрое тряпьё в кухне, я с комфортом устроилась на диване, собираясь с чистой совестью отдаться безделью. Закурила сигарету и откинулась на подушки.Лампа отбрасывала мягкий свет, радио наигрывало так сентиментально, что прямо душу выворачивало. Стирка, похоже, не помогла. Физически измотала, а душу оставила в неприкосновенности.Зазвонил телефон. Я с унылым безразличием потянулась к трубке. Звонки меня теперь не колышут.— Слушаю…— Добрый вечер…Я молчала, с головы до пят завибрировав от густых, бархатных звуков знакомого голоса.— Добрый вечер, — наконец ошеломлённо прохрипела я.— Ну и как?Я окончательно обалдела. Это он, он спрашивает у меня: “Ну и как?”! Не знает, что я знаю, или делает вид, что не знает? Что за притча?! Что такое?На меня вдруг нахлынули сомнения.— Наверно, подобный вопрос должен исходить от меня? — осторожно заметила я.— Почему же? Я спрашиваю, как насчёт встречи. За мной ведь должок. Пришла пора объясниться.— Боюсь, объяснять теперь почти нечего, — вздохнула я с сожалением. — Но если хочешь, пожалуйста. Давай пообъясняемся.— Ты не против, если я приеду, скажем, через полчаса?Меня охватили дурные предчувствия. Он знает, что живу я одна, время позднее, моё легкомыслие ему тоже хорошо известно. Значит, решил отправить меня на тот свет. На кой черт ему ещё приезжать?На моё легкомыслие можно ставить беспроигрышно. Я была бы не я, если бы немедленно и с восторгом не включилась в игру с огнём. Меня уже забирал азарт.— Буду рада, — любезно откликнулась я. — Тем более что уже проклёвывается традиция — у меня как раз постирушка развешена. Жду…Через полчаса в дверь позвонили. Я открыла и впустила его в прихожую.— Понятно, зачем ты пришёл, — обречённо вздохнула я. — В принципе ничего не имею против. Погибнуть от руки такого незаурядного мужчины… Большая честь! Предпочитаю, правда, быть убитой в комнате.— Как тебе угодно…Я провела его в комнату и включила верхний свет.— Позволь все-таки перед смертью как следует тебя рассмотреть. Чтобы на том свете в очередной раз не обознаться… Присядь для удобства, при таком росте да в стоячем положении осмотр затруднителен.Он без возражений уселся в кресло, посматривая на меня со своей лёгкой, такой знакомой и такой обаятельной усмешкой. На нем был серый пиджак с кожаным воротничком, белая рубаха и очень красивый галстук. Чего лукавить, вид неотразимый!.. Хотя по-прежнему не мой тип… Покорясь судьбе, я подумала, что о смерти в таких романтических обстоятельствах можно только мечтать…— Ну и как? — спросил он. — Разглядела? Тогда выключи, пожалуйста, свой юпитер, мы не на съёмке.Я исполнила его просьбу и пристроилась в кресле напротив. Неординарная ситуация напрочь запечатала мне уста.— А ты намного красивей, чем я думал, — сказал он с улыбкой. — Хорошо, что раньше не разглядел.— Это почему же?— Наверняка выкинул бы очередную глупость, попытавшись увидеться ещё раз. Тебе в такой статуарной позе удобно?— Имею право встретить смерть в достойной позе, — гневно вскинулась я. — А пока могу предложить чаю.— Не откажусь.Заваривая чай, я лихорадочно соображала, нет ли в доме какой-нибудь отравы с отсроченным действием. Он меня укокошит, а потом и сам рухнет бездыханным рядом с моим трупом.Нет, не получится, не пускать же в ход пятновыводитель…Я поставила на стол чай, пепельницу, сигареты и уселась на диван. Откинулась на подушки и устремила на него проницательный взор.— Это ты читал логатомы? — непроизвольно вырвался у меня вопрос.— Я главным образом. Что ещё прояснить?— Если уж прояснять, то в порядке хронологии. Зачем ты меня науськал на невинного человека?— Видишь ли, он мне пару раз попадался на глаза.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19