А-П

П-Я

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  A-Z

 





Иоанна Хмелевская: «Золотая муха»

Иоанна Хмелевская
Золотая муха


Пани Иоанна – 16




«Золотая муха»: У-Фактория; 2002

ISBN 5-94799-118-7Оригинал: Joanna Chmielewska,
“Zlota mucha”

Перевод: Вера C. Селиванова
Аннотация На страницах романа популярной писательницы Иоанны Хмелевской «Золотая муха» читатель вновь встречается с привлекательной, обладающей неисчерпаемой энергией Иоанной — искательницей янтаря. Вместе с героиней мы распутываем сложнейшее преступление… Иоанна ХмелевскаяЗолотая муха (Пани Иоанна — 16) * * * Все три трагедии разыгрались в одном и том же месте и наверняка в один и тот же день. А день, конечно же, был прекрасный: солнечный, жаркий, даже знойный. В такие дни деревья обычно потеют от жары Вот они и потели в этот знойный тропический полдень, причём делали это так, как принято у деревьев, — истекали смолой, живицей.Росли же эти хвойные деревья, по всей видимости, не только на суше, но и в воде. И в воде же качались какие-то экзотические цветы, привлекая насекомых необыкновенной раскраской и упоительным запахом. На один из таких цветков опустилась бабочка. Попивая сладкий нектар, она то складывала, то опять распускала свои огромные, яркие крылышки не предчувствуя ничего дурного. И вот, когда в очередной раз она взмахнула крыльями, сверху упала большая тяжёлая капля. Не на бабочку и даже не на цветок, а рядом, лишь краешком задев их, но капля была такая большая и тяжёлая, что и от слабого прикосновения из сердцевины цветка и с крыльев бабочки взметнулось лёгкое облачко пыльцы. И в лёгкое густое облачко угодила следующая капля живицы. Прихватив облачко, капля улеглась рядышком с предыдущей. Цветок уцелел, но бабочка погибла, ибо без пыльцы на крылышках жить бабочки не могут.А вот ещё одно доказательство того, что в том месте все-таки была вода, — ведь рыба водится только в воде. И как раз тогда из икринок вылуплялись мальки. Вылуплялись один за другим, однако так уж устроена жизнь, что всегда кто-то остаётся последним. Вот и сейчас самый последний малёк не успел полностью вылупиться. Все братишки и сестрёнки весело поплыли себе, а эта малюсенькая рыбка так и осталась навеки с икринкой на хвостике, пригвождённая густыми, тяжёлыми каплями живицы, догнавшими её в воде.Большая золотая муха присела отдохнуть на шершавом стволе сосны. Долго пристраивалась поудобнее, переступая ножками, наконец выбрала удобное положение и с наслаждением принялась чистить крылышки. Ей и невдомёк было, что над её головой уже нависла беда, воплотившись в тяжёлых каплях смолы. Они стекали с верхушки сосны одна за другой, сливаясь и ускоряя свой бег. Вот струя живицы задержалась на миг на какой-то неровности коры, а затем всей тяжестью обрушилась прямо на золотую муху. Та не успела и шевельнуться, мгновенно накрытая липкой массой. Она и погибла мгновенно, зато сохранила навеки свою красоту и обрела бессмертие. Пройдёт много-много лет и из-за золотой мухи станут убивать друг друга существа так называемого высшего разряда, которые в то время ещё не успели появиться на молодой прекрасной планете Земля…Прошло более двадцати миллионов лет. * * * Зима стояла суровая, и море замёрзло аж до самой Швеции. Во всяком случае, по твёрдому льду можно было дойти до горизонта, а не исключено, и дальше Если, конечно, не переломаешь ноги на ледяных буграх и торосах, не провалишься в трещины, не завязнешь в снежных заносах А вдоль берега громоздились застывшие ледяные валы четырехметровой высоты, очень уместные в окрестностях Северного полюса, но не на Вислинской косе.Мороз держался твёрдо, хотя солнце со своей стороны тоже старалось и не только сияло, но и честно пыталось греть, всячески подчёркивая тот факт, что на дворе как-никак начало марта и зима бесчинствует незаконно. Оно так старалось, что в конце концов верхний слой замёрзших ещё в декабре ледяных глыб кое-где подтаял. Поэтому иногда удавалось раздолбать ледяную корку у берега, и тогда под ней обнаруживался янтарный сор. * * * — Выброс случился, аккурат как морозы вдарили, — печально пояснил Вальдемар. — Бушевали сильные штормы, и только стихли, только море улеглось, как морозы и вдарили! В одну ночь все напрочь замёрзло, сама пани видит — до сих пор держится.— Так ведь уже март, пора бы и тронуться! — в тон ему ответила я, причём с таким возмущением, словно это Вальдемар виноват в том, что до сих пор все сковано льдом.Вальдемар не обиделся.— Оно, конечно, пора. Но сначала стронется залив. Пани может не беспокоиться, мы услышим. Постреляет!Я оживилась.— Так есть надежда?Вальдемар с сомнением глянул в кухонное окно, выходящее на юг. в сторону залива.— Да нет, надежды особой нету, но я бы лично поостерёгся ехать на машине.— Ну, раз уж вы так говорите, значит, того и гляди — покажется вода.Уж я-то прекрасно знала, что если бы кто и рискнул проехать на машине через подтаявший залив, так только Вальдемар. Когда лёд был толстым и крепким, по нему раскатывали все, кому не лень. На чем попало: на мотоциклах, джипах, грузовиках, я уже не говорю о банальных легковушках. Ведь напрямую, через залив, до Толкмика и Фромборка было гораздо ближе, чем вкруговую, по морскому берегу, — всего-то пятнадцать минут езды вместо полутора часов! Да и до самого Эльблонга дорога тоже намного сокращалась. Жители косы уже несколько лет зимой именно так добирались до материка, причём для водителей езда по этой «автостраде» была ещё и дополнительным развлечением, каждый старался показать, на что способен. Кто выписывал на льду замысловатые фигуры, кто с разбегу сигал через торосы, устраивались всевозможные соревнования и конкурсы. Вальдемар с малолетства принимал в них участие и всегда старался быть первым. Так продолжалось до тех пор, пока лёд не делался совсем тонким. Наверняка и в этом году Вальдемар последним проехал по нему.Через два дня и вправду с залива донеслись звуки выстрелов, его поверхность изменила цвет, куда-то подевалась белизна, и на серо-голубой глади возвышались лишь взгромоздившиеся друг на друга льдины, между которыми отчётливо просматривались трещины. У берега вода начала уже довольно выразительно хлюпать, а в порту у лодок засуетились рыбаки. Однако море оставалось в прежнем виде.Тоскливо обозревала я полярный пейзаж, бродя одна-одинёшенька по пустынному берегу. Тоскливо мне было не только из-за пейзажа. На сердце лежала тяжесть, ибо я совсем недавно рассталась с мужчиной своей жизни, и, похоже, навсегда. Сюда, на косу, я прибыла, чтобы немного утешиться, ведь море всегда было лучшим лекарством от сердечных невзгод. Но сейчас целительное море было непохоже на себя, вот и приходилось слоняться по берегу, спотыкаясь на обледенелых ухабах и ямах, в ожидании, когда же море примет обычный вид. И дослонялась-таки! Угодила ногой в обледеневшую расщелину и от боли опомнилась. Немного постонав и обозвав себя словами, которые в прежние времена считались непечатными, я решила — хватит! Хватит с меня сердечной терапии, завтра на пляж ни ногой, устрою себе отдых.Уж не знаю почему, но как-то так получается, что я всю жизнь принимаю на редкость идиотские решения.На следующий день я позволила себе поваляться в постели, встала попозже и, кажется, даже позавтракала. Потом оделась и отправилась в магазин.Вернулась где-то к часу, и сумка с покупками выпала у меня из рук. Я услышала… Сначала даже подумала — ослышалась или перестала понимать польский язык. Вальдемар висел на телефоне и торопливо созывал братьев на янтарь.В прихожей, у лестницы, по которой я собралась подняться, стоял Мешко, сын Вальдемара, которого я знала чуть ли не младенцем.— Что происходит, Мешко? — не помня себя заорала я. — Какой янтарь?! Ведь море же замёрзло до горизонта!— Какой там горизонт? — небрежно отозвался Мешко. — До самой Швеции вода! Ну, не совсем, но лёд сдвинулся, и янтарь пошёл.Хотя человек в двенадцать лет может и ошибиться, поскольку в этом возрасте ему ещё не доверяют сетку и не облачают в комбинезон, меня тем не менее вихрем пронесло по лестнице наверх, так что я даже не заметила, куда сунула авоську с покупками. Одной рукой пытаясь попасть в свитер, второй я натягивала тёплые колготки. Уже впрыгнув в высокие резиновые сапоги, схватилась за толстые рейтузы, плюнула и с шапкой в руках, с сеткой через плечо, хлопая по карманам в поисках перчаток, я как сумасшедшая вылетела из дома и помчалась к лесочку, которым поросла ближайшая дюна. Продралась сквозь заросли, распугав оголодавших за зиму кабанов, — их быстрые тени пару раз мелькнули передо мной. Как-то позабыла, что этих зверушек следует опасаться, до кабанов ли сейчас!И все равно на берегу уже суетилось не менее трети населения Песков. Вальдемар с братьями тянул сеть метрах в двухстах левее меня, и эти метры я преодолела, наверное, одним прыжком, мгновенно оказавшись рядом с ними.Одного взгляда хватило, чтобы оценить ситуацию. Команда Вальдемара уже принялась вытряхивать из сети целые горы чёрного мусора, но у берега достаточно плескалось и ничейного, море приоткрыло прошлогодние запасы. Да что толку, даже в высоких резиновых сапогах мне своей сеткой до драгоценного мусора не дотянуться, пришлось бы по пояс погрузиться в ледяную воду, как это делают рыбаки. Доступными для меня были лишь жалкие кучки на берегу да тот сор, что волны прибили к самым ногам. Что ж, и это неплохо.Неписаный, но свято соблюдаемый закон гласит, что извлечённая из моря куча янтарного мусора является собственностью того, кто её извлёк. До тех пор, пока хозяин собственноручно её не переберёт и не бросит. Потом она становится общественным достоянием и рыться в ней может любой. Теперь же, когда так неожиданно и стремительно размерзло янтарное Эльдорадо, рыбаки выбирают лишь самые крупные и лучшие куски, а средний хлам в спешке откидывают. Не до него — скорей, скорей отхватить у моря ещё никем не тронутые сокровища! Вот тут-то и раздолье для таких собирателей янтаря, как я.Ветра почти не было. Оно и понятно. В сильный ветер взбудораженное море лишь перемешивает янтарный мусор, а на берег мало что попадает. На пологих волнах грозно покачивались огромные, толстые льдины, сталкиваясь друг с другом, сходясь и расходясь, открывая новые и новые нагромождения сокровищ. Успеть бы забросить сетку, прихватить хоть немного, пока тёмную полосу снова не скроет подоспевшая льдина…Я глянула мимоходом на рыбаков, и мороз пошёл по коже Два брата Вальдемара с трудом отталкивали напирающие на него колоссальные ледяные плиты. Если накроют человека — верная смерть! Одну удалось отпихнуть, вторая краешком задела Вальдемара И все-таки Вальдемар, по шею в воде, как-то устоял на ногах, успел сунуть сетку под надвигающуюся громадину, братья придержали льдину, он погрузил сеть во второй раз и уже полную поволок к берегу. Я видела, как он легко опорожнил сорокакилограммовую авоську и устремился обратно в море, даже не прикоснувшись к огромному куску янтаря, медово поблёскивающему среди чёрной массы морской травы и каких-то палок Итак, лишённая возможности действовать в воде, поскольку сапоги доходили мне лишь до бёдер, я истово трудилась вместе с собакой — мы рылись в куче, которую уже успели просмотреть рыбаки. С колли, собакой Вальдемара, я была знакома, мы друг другу не мешали. Я искала янтарь, пёс — креветки.— Убери морду! — сердилась я, отталкивая пса. — Твой хозяин совсем заелся, такой чудесный кусочек не взял. Или проглядел? На, вот тебе рыбёшка! А это оставь мне, оно несъедобное Пёс добросовестно ворошил мусорную кучу, что было мне на руку: я перестала рыться сама и лишь выхватывала из-под собачьих лап кусочки янтаря, подсовывая взамен креветок. Дело спорилось, хотя мой янтарный улов не шёл ни в какое сравнение с добычей рыбаков.Постепенно мы вплотную приблизились к рыбакам. Выбравшись в очередной раз на берег, Вальдемар, негромко лязгая зубами, попросил:— Проше пани, достаньте из моего кармана целлофановый пакет. Нет, из верхнего…Задубевшими пальцами в насквозь промокших перчатках я извлекла из нагрудного кармана его комбинезона большую пластиковую сумку и даже сумела её развернуть. Вытряхнув сетку, Вальдемар тут же принялся бросать в сумку отборные куски янтаря. Можно сказать, что я ему почти не завидовала, он их по справедливости заработал. Кто мне мешает тоже залезть в море? Пожалуйста, никому не запрещается. А так я промокла всего до пояса, а он — по самую макушку…Безумие висело в воздухе от границы до самой Стегны. Море оттаяло внезапно, за одну ночь, и сейчас отдавало то, что накопилось за последние осенние штормы. Жители рыбацких деревушек издавна поделили между собой побережье, и с утра все местное население металось по обледенелому пляжу, извлекая из моря сокровища.В ажиотаже я неосторожно влезла слишком далеко в море, и в один сапог хлынула ледяная вода. У меня аж дух перехватило! Прыгая на одной ноге, я выбралась на сушу, вылила воду из сапога, обулась и двинулась дальше, хотя от холода ноги отказывались слушаться, а зубы стучали как кастаньеты. Но все превозмогла янтарная лихорадка.Только наступившие сумерки прогнали людей с пляжа. И меня тоже. Настал следующий день, и он оказался не хуже предыдущего. Все жители Песков с раннего утра уже были на берегу. Не будучи местной, я не стала составлять им конкуренцию, а отошла подальше. В конце концов, для местных янтарь — основа благосостояния, для меня же лишь хобби. Нет, не так. Для меня янтарь — дикая страсть, безумие, но все равно я слишком хорошо воспитана, чтобы отнимать хлеб у других. Итак, я отошла подальше, и тут моё благородство было вознаграждено.Совсем недалеко от берега, за небольшой песчаной отмелью, на волнах покачивался чудесный янтарный мусор. Позабыв об осторожности, я шагнула прямо в песок и провалилась по колено. Песок оказался зыбучим, как в пустыне. Езус-Мария, сейчас засосёт, как глупую корову в болоте, да ещё в ледяную воду затянет!Как можно осторожнее плюхнувшись на предательски зыбкую поверхность, я потихоньку поползла к твёрдой земле. Холода я не чувствовала, напротив, взопрела от эмоций. И не отказалась от намерения выловить свою добычу. Размахнувшись изо всех сил, я забросила сетку-сачок прямо на вожделенную полоску и извлекла за один бросок около двадцати крупных кусочков янтаря, таких, что идут на медальоны или на самые большие бусины. Какое счастье! Оно вспыхнуло во мне, как фейерверк.Ветра по-прежнему не было, и по-прежнему льдины лениво колыхались на волнах. Я вскарабкалась на одну из них, и меня чуть кондрашка не хватил. Совсем рядом, рукой подать, плавало сокровище, до которого мне ни в жизнь не дотянуться сеткой. Воды в этом месте всего-то будет по пояс, но видит око… Надо во что бы то ни стало обзавестись комбинезоном, как у рыбаков. Очередной катастрофы я избежала лишь чудом — пока мечтала о недоступном янтаре, волна незаметно уносила меня от берега. В последний момент я исхитрилась и спрыгнула-таки с льдины.И все равно в это утро я насобирала порядочно, всего за два дня набралось около трех килограммов… Ну, может, малость преувеличиваю, но уж два килограмма точно. По килограмму янтаря в день!— Такое приключается раз в несколько лет, — пояснил Вальдемар, прополаскивая свой янтарь в дуршлаге. — Пани повезло, ведь случаются совсем пустые годы. Вот, скажем, в прошлом — ничегошеньки, янтарь пошёл только к концу осени.— Наверное, чуть раньше, — ненавязчиво поправила я.Вальдемар покосился на меня и немного погодя произнёс в пространство:— Прошёл слух, что кто-то нашёл нечто из ряда вон выходящее, но не хотел никому показывать. Я точно не знаю кто, но догадываюсь.— И другие небось догадываются?— Может, и так, вчера мужики языки чесали. Ведь скрывай не скрывай, а правда всегда наружу выйдет.— Как тогда?— Типун вам на язык, не обижайтесь… * * * А тогда… Стоя над ванной и тупо уставившись на дуршлаг в руках Вальдемара, я словно воочию увидела события многолетней давности. Или не очень многолетней. Ровно семнадцать лет назад все начиналось, казалось, так невинно!Приехала я в том году в Морскую Крыницу, взобралась на дюну у порта, взглянула на окрестный пейзаж, и в глазах у меня потемнело. Точнее, я попросту перестала им верить, собственным глазам.Хотя уже наступила поздняя осень, день выдался чудесный, солнечный, на небе ни облачка. Полдень. Итак, солнышко светит вовсю и в его ярких лучах я явственно вижу вдоль всего пляжа золотистую полосу, убегающую в бесконечность. Я и тогда уже знала, что это за полоса, но слишком трудно было поверить в такое неимоверное счастье. Янтарь встречался мне либо в виде ювелирных изделий, либо в виде малюсеньких кусочков, которыми в Сопоте, если очень повезёт, удавалось за неделю наполнить спичечный коробок. Мне и в голову не приходило, что подобное сказочное изобилие, как здесь, вообще возможно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35