– Да они не оставляли! – все еще держась за живот от смеха, пояснил Ремигий. – Они только на минутку ушли! Что-то с их машиной случилось, вот они и чинили ее! Оставили на минутку, а все драгоценные запчасти, как они выражаются, словно испарились! И теперь их не достать! И стоят они бешеных денег! И теперь не знают, что и думать! Ну, Пафнутий, ты даешь! Ох, умру!– Может, все-таки надо отдать их вещи? – робко высказала предположение Клементина.Пафнутий в полном замешательстве чесал ухо.– А как отдашь? – спросил он. – Из ямы мне это уже не вытащить!И он посмотрел на старого барсука в ожидании мудрого совета.Старый барсук и сам был немало озадачен. Почесав в затылке, он промолвил:– Не знаю, что и делать. В конце концов, мы собирались только мусор подчищать, так что и не знаю… Ремигий, кончай хихикать, посоветуй что-нибудь!Ремигий наконец успокоился и, немного подумав, сказал, что, по его мнению, имеет смысл возвратить людям их вещи. И не потому, что любил людей. Напротив, лис людей очень не любил и не упускал случая подстроить им неприятность. Просто в данном случае он опасался того, что люди еще долго не уйдут отсюда, если не найдут свои вещи, а урок от зверей они уже получили. Людские машины так устроены, объяснял Ремигий, что если их не исправить, они не смогут ездить, а без машины люди отсюда не уберутся. Или и того хуже: уйдут и вернутся с целой толпой, тогда лесу еще хуже достанется.Последнее из предложений Ремигия никому из зверей не понравилось. Они огорчились и стали думать, что же теперь делать. Вернуть людям спрятанное в яму? Никому не хотелось доставать все эти вещи.Выход нашла умная Марианна.– А пусть люди их сами оттуда достанут, – посоветовала выдра. – Покажите им, где лежат их сокровища, а там уж пусть сами их вытаскивают.– Да как же им показать? – сердито поинтересовался барсук. – Сказать? Так они нашего языка не понимают.Пафнутий внес предложение:– Я мог бы их подтолкнуть к яме. Я их не боюсь.Ремигий опять так и покатился со смеху.– Зато они тебя боятся, чудак! Ох, не могу больше! Никогда так не смеялся. И что за смешливый день сегодня? Пафнутий, да они, увидев тебя, умчатся с дикими криками куда глаза глядят.– Тогда, может, мы подтолкнем? – предложили кабаны.– Вас они тоже боятся!– Как же люди глупы! – презрительно заметила Марианна. – Неужели они боятся всех в лесу? Зачем же тогда приходят в лес?– Да нет, не всех они боятся. Надо выбрать кого-нибудь маленького и неопасного для людей, и пусть он покажет им дорогу к яме. Я видел, как такое делают собаки. Чего только не приходилось наблюдать в своей жизни.– Как же собаки показывают дорогу? – заинтересовался Пафнутий.– А очень просто, – пояснил лис. – Отбегут немного, оглянутся и поджидают, пока человек не подойдет к ним, а потом опять отбегают и опять поджидают человека, пока не доберутся до цели.– Давайте я попробую! – неожиданно вызвался зяблик.И не дожидаясь согласия озадаченной общественности, вспорхнул с ветки и полетел к полянке. Там зяблик уселся на большом дереве и так пронзительно защебетал, что люди невольно подняли головы и уставились на горластую птицу. А та порхнула на соседнее дерево и принялась завлекать людей:– За мной, за мной! – задорно звал зяблик. – Идите за мной, что-то покажу!Все звери затаили дыхание. Как отнесутся к этому призыву люди? А те вели себя, как глухие пни. Такие глупые, ничего не поняли! Лишь глянули мимоходом на прыгающую по ветке проворную птичку и опять принялись ползать на четвереньках и шарить в траве в поисках потерявшихся вещей. Зяблик даже охрип, призывая людей последовать за ним, а те – ни в зуб ногой.– Нет, так дело не пойдет, – пришел к выводу Ремигий. – Может, какой зверь попробует?И тут барсук вдруг обратился к выдре.– Должна пойти ты! – сурово сказал он Марианне. – Я не хотел вмешиваться, но собственными ушами слышал, как ты торопила Пафнутия начать уборку, не дав ему времени разобраться в ситуации. Вот теперь сама и расхлебывай. Не следовало начинать уборку, не поняв, что к чему. Так что ты виновата, ты и исправляй положение.Марианна так рассердилась, что сначала ничего не смогла сказать от злости, а потом принялась кричать:– И вовсе нет! И вовсе я не виновата, а просто эти люди страшно глупые, не понимают, что им говорят! И если хочешь знать, я ни чуточки не боюсь и готова довести их до ямы! Но если они меня поймают или сделают что плохое, ты будешь виноват!– Ничего они тебе не сделают! – решительно возразил Пафнутий. – Я не дам тебя в обиду, буду поблизости, только им не покажусь. А ты показывайся сколько надо, и не бойся. Показывайся сколько хочешь!– Да нисколько я не хочу, – вырвалось у вспыльчивой выдры.– Не бойся, – поддержали медведя кабаны. – Мы тоже будем рядом на всякий случай и тоже не дадим тебя в обиду.Марианна поняла, что отступать ей некуда, и решилась.– Ну ладно, рискну. Только пусть кто-нибудь пошуршит в кустах, там, где я выйду на полянке, чтобы эти люди меня заметили. Похоже, они совсем глухие.Пафнутию пришлось залезть в заросли и два раза хорошенько встряхнуться, пока эти глупые люди не услышали шелест и не повернулись в его сторону. И замерли. Там на задних лапках стояла очаровательная зверюшка, вытянув шею и с любопытством глядя на них.Вскочив на ноги, люди с изумлением глядели на Марианну. Потом одновременно что-то крикнули.Марианна отбежала немного подальше и опять остановилась живым столбиком, умильно глядя на людей.– Что они сказали? – спросила она Ремигия, который прятался рядом в кустах.– Сказали, что ты выдра, – хихикнув, ответил Ремигий.– То же, открытие, – фыркнула Марианна и опять отбежала метра на два.Не сводя глаз с выдры, люди стали осторожно приближаться к ней. Подпустив их метров на десять, она опять отбежала и опять остановилась.– А теперь они говорят, что это невозможно, – перевел Ремигий, по пятам следуя за выдрой. – Говорят, что выдры бывают только рядом с водоемом. Говорят, не иначе тут рядом есть водоем с рыбой. Говорят, пойдут за тобой, может, ты их приведешь к этому водоему. И еще говорят, может, ты выдра дрессированная, домашняя.Последнее замечание показалось Марианне особенно обидным.– Сами они дрессированные! – фыркнула она, опять отбегая на несколько метров.Марианна могла свободно переговариваться с Ремигием, потому что звери умеют говорить голосами, не слышными для людей.Марианна опять пробежала вперед, и Ремигий неслышно последовал за ней, прячась в кустах. Остальные звери тоже не показывались людям, хотя их много собралось кругом. Всем хотелось видеть, что происходит.– Люди так и не поняли, что ты их куда-то ведешь, – сказал лис Марианне. – А ты им очень понравилась. Они говорят – просто красавица.– А я думала, что они не только глухие, но и слепые. Оказывается, у них есть глаза, – милостиво заметила Марианна.Пробежав оставшиеся до ямы метры, Марианна перепрыгнула через нее и остановилась столбиком по ту сторону ямы. Не сводившие глаз с красавицы выдры люди, как загипнотизированные, следовали за ней, и яму заметили лишь тогда, когда один из них с криком свалился в нее. В это мгновение Марианна скрылась в лесной чаще.– Неплохо получилось, – комментировал Ремигий выкрики людей, доносящие в чащу. – Они уверены, это сделал лесничий. Говорят, не любит он, когда в его лесу хозяйничают, и сделал так из вредности. И еще говорят – надо поскорее убираться, пока не появился здесь и опять не «влепил им штраф». Не знаю, что это такое, но наверняка для них неприятное.Люди поспешили вытащить из ямы свой узел с запчастями от машины. Они так торопились, что не заметили лежащий на самом дне ямы, под полотнищем, какой-то блестящий на солнце предмет. Зато его заметила сорока. Выждав, пока люди отошли на несколько шагов, она нырнула в яму, схватила блескушку и, счастливая, полетела в лес.Старый барсук опять озабоченно почесал в затылке.– То, что забрали сороки, считай, пропало, – сказал он. – Ремигий, как думаешь, обойдутся люди без этих блестящих побрякушек или заставить сорок вернуть им?– Думаю, обойдутся, – решил Ремигий. – Как-нибудь обойдутся. А в лесу они оставаться из-за них не собираются. И уверен, больше никогда сюда не приедут чинить свою машину…
– Напрасно барсук ругал меня, – говорила на следующий день Марианна, подсовывая Пафнутию оставшуюся рыбью мелочь, которую он не заметил в траве. – А я оказалась права. Люди испугались и сбежали.Пафнутий был полностью согласен с выдрой. Люди и в самом деле не только поторопились сбежать с полянки, но и собрали в большую сумку весь хлам, набросанный ими. Полотнище тоже прихватили, так что полянка оказалась идеально чистой.А Марианна продолжала развивать свою мысль.– Я считаю, – говорила выдра, – нужно каждый раз их пугать. Очень действенный метод! Имеет смысл что-нибудь забирать у них и прятать. Только я никогда больше показывать спрятанное не буду. Выглядело это довольно забавно, согласна, но уж очень я волновалась.– Оки оят, – заявил Пафнутий. Обернувшись, выдра укоризненно погляделана медведя. Тот сконфузился и поспешил проглотить рыбу.– Я хотел сказать – сороки проследят, – пояснил он. – Они так переживали, что люди забрали с собой все блестящие штучки! И теперь все время проводят у шоссе, подстерегая появление новых вредителей леса.– Не так уж и трудно их подстерегать, – вмешался в разговор зверей шустрый зяблик, перепорхнув на ветку пониже. – Люди появляются только в двух местах. Сам удивляюсь, но так оно и есть. Так что достаточно в двух местах покараулить.– Очень хорошо, что только в двух местах! – обрадовалась Марианна и бултыхну-лась в озеро.Зяблик был прав. Люди в самом деле останавливали машины на шоссе с целью проникнуть в лес только в двух местах. А все потому, что только здесь и можно было попользоваться лесом. В первом случае это была вырубка, во втором – полянка. Правда, было еще и третье место, то самое, где Пафнутий в прошлом году нашел запрятанный людьми клад, но оно не для всего годилось. Деревья росли у самого шоссе, внизу разросшиеся кусты представляли непроходимые заросли. И все поросло высокой колючей травой. Подходящее местечко для того, чтобы спрятать клад, и совсем не подходящее ни для пикника, ни для бивака, ни даже просто для загорания на травке. Это с точки зрения людей. У зверей же другая точка зрения, вкусы и привычки у них тоже другие. Загорать и пировать, сидя на пенечках, звери не имеют привычки, а также не фотографируются, не ремонтируют машины, не пляшут под музыку.Марианне в упорстве не откажешь. Она принялась так активно агитировать Пафнутия, барсука и всех прочих обитателей леса в пользу своего метода борьбы с людьми (отпугивать их и чинить всяческие помехи), что наконец всех убедила. И в результате первый же подвернувшийся человек был напутан просто до ужаса.Упомянутый человек сидел на пенечке, разумеется, в вырубке и пытался залатать велосипедную камеру. Тянулось это так долго, что звери почти в полном составе успели собраться на другом конце вырубки, спрятавшись за пенечками. Даже Ремигий подоспел. И именно хитрый лис уговорил Пафнутия сделать решающий шаг.– Марианна права, – принялся он уговаривать медведя. – Пафнутий, только ты сумеешь отобрать у него эту штуку. Вон она какая большая, птицам не утащить. Ладно-ладно, потом можешь возвратить, но пусть этот вредитель испугается! Вот увидишь, Марианна будет очень довольна, вот увидишь! Уверен, в награду наловит тебе во-от такую кучу рыбы! Нет, две такие кучи!Хитрый лис ссылался на авторитет выдры, потому что знал – Пафнутий во всем привык полагаться на мнение своей приятельницы. Сам же Ремигий вовсе не был так уж убежден в правильности ее тактики, но такая уж у лисы натура – хитрить и прибегать ко всевозможным уверткам, устраивать каверзы и втихомолку радоваться, когда кто-то попадает впросак.Для Пафнутия решающим аргументом стали две кучи рыбы. Очень понравилась ему такая перспектива, и он согласился попугать человека.Тем временем вредитель леса прилепил заплатку на камеру, зажал ее каким-то приспособлением и положил колесо на травку, где уже валялся его велосипед с одним колесом. Потом спрятал клей, ножницы и прочие вещи в сумку, притороченную к сиденью велосипеда. Делал он это не торопясь, спокойно. Сложил, значит, все в сумку, а сам поудобнее уселся на пенечке и закурил, глядя на стену леса перед собой. Пафнутий осторожно подкрался сзади, ухватил в зубы велосипедное колесо и, так же осторожно пятясь, уволок его в заросли. Только там выпустил изо рта и смог отплеваться.– До чего же мерзкий вкус! – жаловался он Шепотом. – И запах тоже отвратительный.– Ничего, не переживай! Зато теперь посмотрим, что будет! – успокаивал медведя Ремигий, потирая лапы в предвкушении развлечения.Человек закончил курить. Повернувшись, протянул руку за колесом. И остолбенел. Долго смотрел он не шевелясь на то место на траве, где только что положил колесо со свежей заплаткой. Протер глаза и принялся лихорадочно шарить в траве руками. Потом вскочил с пенечка, обвел лес безумным взглядом и схватился за голову.– Бедняжка! – посочувствовала Клементина, наблюдавшая вместе с остальными за ним. – Глядите, как переживает!– А тебе что? Ведь он человек! – скривился Ремигий.– Ну, ну! – проворчал барсук. – Это уже крайности. Мы не хотим обижать людей, мы намерены только защищать от них наш лес. А этот, похоже, и в самом деле огорчен.– Чрррезвычайно огоррррчен! – подтвердили сороки. – Чррррезвычайно!Клементину поддержала ее сестра Матильда.– Надо отдать должное этому человеку, он не вредитель. Мусора не бросал, вони не напускал, музыкой не гремел и мотором не ревел.– Отдам я ему эту вещь, – сказал Пафнутий, у которого было доброе сердце. – Пожалуйста, пусть кто-нибудь сделает так, чтобы он отвернулся в другую сторону.Сороки решили – такая задача как раз для них. Сорока первой вспорхнула и полетела на другую сторону полянки, за ней последовал муж. Там они уселись на березку и подняли такой хай, что человек, вздрогнув от неожиданности, повернулся к ним. А сороки устроили целое представление. Подпрыгивали на ветке, взлетали, размахивая крыльями, и опять опускались на ветку. И все эти танцы сопровождались оглушительным стрекотанием. Бедный велосипедист, и без того ошарашенный, совсем потерял голову. Стоял, разинув рот и бессмысленно уставясь на безумствующих птиц. Надо отдать должное сорокам, они очень старались и со своей задачей справились отлично.Пафнутий воспользовался случаем и отнес на место камеру. Сделал это так же бесшумно и положил точнехонько на то место, откуда взял. Вернее, собирался положить.Неизвестно почему человек вдруг обернулся. Должно быть, сороки все-таки немного перестарались и надоели ему.Обернулся велосипедист и снова, бедняга, замер. Замерли звери, попрятавшиеся в окрестных кустах. Замер и Пафнутий с велосипедной камерой в зубах. Так они стояли лицом к лицу: остолбеневший от ужаса человек и медведь с его камерой в зубах.Пафнутий совсем не боялся и, вероятно, именно поэтому первым пришел в себя. Выпустил изо рта камеру и поднял голову. Он хотел сказать человеку, что он медведь добрый, хороший, ничего плохого человеку не сделает и не прочь с ним познакомиться, раз уж представился такой случай. Однако не успел ни слова вымолвить.Испустив страшный крик, человек повернулся и как безумный бросился бежать к шоссе.Немного расстроенный Пафнутий вернулся к зверям. Ремигий катался по земле от смеха.– Ну этот уж точно тут никогда больше не появится! – с трудом вымолвил он, чрезвычайно довольный.А Пафнутий, наоборот, огорчился. Схватил камеру и бросился вдогонку за человеком, чтобы отдать ему. Оказалось, отдавать уже некому. Человек, не переставая вопить от страха, улепетывал по шоссе и вскоре скрылся из глаз.Все собравшиеся, за исключением лиса Ремигия, сочли, что на сей раз огорчили человека напрасно. Посовещались и решили исправить допущенную несправедливость.– В лес он, пожалуй, и в самом деле больше не сунется, – выразил общее мнение барсук. – А по шоссе, возможно, и пройдет. А нам тут его вещи не нужны. Давайте вынесем их из леса.– На шоссе? – уточнил Пафнутий, сокрушенно покачивая головой и понурившись. Он очень переживал случившееся.– На шоссе, – ответил барсук. – Лес принадлежит нам, а шоссе им – людям. Пусть оттуда сам и забирает свою вещь.– А как он узнает, что мы вынесли ее на шоссе? – усомнилась косуля Клементина, тоже переживая за бедолагу человека.– А ты сообщи ему, раз уж он тебе так дорог, – сказал вредный лис и ехидно поинтересовался: – Ты сможешь человека известить?Спросил с издевкой, но простодушный медведь принял все за чистую монету и сразу сообразил, что делать.– Да, да, непременно надо сообщить! – вскричал он. – Только сделает это не Клементина, а Чак. Он ведь пес, а собаки как-то умеют находить взаимопонимание с людьми.Легко было перенести на шоссе велосипедную камеру, даже снятое колесо, а вот велосипед – гораздо труднее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36