– Если уж придется оставить здесь часть раненых – а выбора у нас, похоже, нет, мы могли бы присыпать их песком. Температура тела у этих существ высокая, песок – отличный изолятор, запасом кислорода мы их уже обеспечили.
– Слыхал я про докторов, которые стремились закопать свои ошибки в землю… – начал было Конвей, но тут снова вмешался Доддс.
– Я прошу прощения, мэм, – обратился он к Мерчисон, – но тут есть одна проблема. Дело в том, что к кораблю приближаются четыре странных пятна с рваными краями, про которые я уже упоминал раньше. Они движутся медленно, но возле корабля будут около полуночи. Пятна эти представляют собой скопища всеядных колючих кустов. Жертву свою они медленно окружают со всех сторон, и тогда ей не остается ничего другого, как биться об их острые шипы. Шипы выделяют яд, который либо парализует, либо сразу убивает жертву, независимо от ее размеров и числа царапин. Когда жертва обездвижена, колючие кусты запускают в ее тело свои корни и высасывают оттуда все питательные вещества. Так что я не думаю, – резюмировал он, – что ваши засыпанные песком раненые дотянут до утра.
Мерчисон совсем не по-дамски выругалась, а Конвей сказал:
– Мы могли бы перенесли их в этот отсек и закрыть дверь. Нам потребуются обогреватели и медицинский монитор, и… нет, мне все равно не нравится мысль о том, что мы оставим их без присмотра.
– Да, тут есть о чем подумать, доктор, – вступил в разговор капитан. – Вашим раненым нужен не только присмотр, но и защита. Доддс, сколько вы можете потянуть с вылетом?
– Полчаса, сэр, – ответил астронавигатор. – Тогда у меня будет еще полчаса на полет и меньше часа на то, чтобы произвести погрузку и переноску в корабль остальных раненых. Если катер через два с половиной часа не стартует с поверхности Трудгиля, начнется песчаная буря, и тогда взлететь будет очень трудно.
– Хорошо, – ответил Флетчер. – За полчаса мы примем решение. До этого времени не стартуйте.
Однако долгого обсуждения не последовало, и решение было принято Флетчером, невзирая на то, что Конвей и Мерчисон могли много чего сказать против. Флетчер утверждал, что двое медиков сделали все от них зависящее, и теперь за ранеными нужно было только наблюдать. Он заявил, что с этим он справится и сам, а в том случае, если на раненых кто-то вздумает напасть, он сумеет их защитить.
Капитан был уверен в том, что преступник, нанесший пострадавшим ранения, находится не на корабле, но может вернуться сюда, чтобы спрятаться от холода и песчаной бури – а может быть, для того, чтобы избежать встречи с приближающимися зарослями хищных кустарников. Он добавил, что медикам сейчас лучше находиться на «Ргабваре» и заняться оказанием квалифицированной помощи тем раненым, которых туда уже переправили.
– Капитан, – сердито сказал Конвей, неспособный выдвинуть никаких иных аргументов, – на месте проведения спасательной операции командую я.
– Так почему бы тогда вам не подойти к командованию со всей ответственностью, доктор? – парировал Флетчер.
– Капитан, – поспешно вмешалась Мерчисон, желая предотвратить спор, из-за которого еще на несколько недель могла осложниться атмосфера на борту неотложки, – тот ДКЛГ, которого вы нам доставили, не так сильно ранен по сравнению с остальными, но боюсь, он пострадал от отравления. У него наблюдается тяжелое воспаление дыхательных путей и сильнейшее поражение легких, напоминающее то, что мы видели у первого из пострадавших, обнаруженных вами в этом отсеке. В обоих легких обнаруживаются следы вещества, пробу которого вы взяли из гидравлического резервуара. Это смертельно опасное вещество, капитан, так что не вздумайте снимать шлем где-нибудь поблизости от места его утечки.
– Благодарю, мэм, не буду, – сдержанно отозвался Флетчер и продолжал: – Доддс, как вы видите, впереди меня коридор сплющен почти в лепешку. Члены экипажа могли пробраться через этот завал, но мне придется поработать резаком, чтобы…
Конвей отключил радиосвязь и прижал свой шлем к шлему Мерчисон, чтобы поговорить с ней тайком.
– На чьей ты стороне? – гневно вопросил он.
Она усмехнулась, но ответить не успела. В шлемофонах послышался робкий голосок Приликлы. Эмпат тоже пытался смягчить накалившуюся обстановку и успокоить источник потенциально неприятного эмоционального излучения.
– Друг Конвей, – сказал он. – Аргументы, приводимые другом Флетчером, убедительны, и лично я бы только приветствовал возвращение вас с другом Мерчисон на «Ргабвар», хотя мы с другом Нэйдрад тут вполне удовлетворительно справляемся с пациентами. Все они в стабильном состоянии, за исключением троих ДКЛГ, у которых немного понизилась температура тела.
– Усиливается шок, ты так думаешь? – спросил Конвей.
– Нет, друг Конвей, – ответил Приликла. – В их общем состоянии наблюдается небольшое улучшение.
– Эмоциональное излучение?
– На уровне сознания ничего не улавливается, друг Конвей, – отозвался эмпат, – но я ощущаю бессознательные всплески отчаяния и нужды.
– Они все голодны, – сухо проговорил Конвей, – кроме одного.
– Мысль об этом существе мне тоже не слишком приятна, – продолжал Приликла, – но вернемся к состоянию пациентов. Повреждение и воспаление легких, отмеченное другом Мерчисон, меньшей степени тяжести, наблюдается и у других раненых, и причина его совершенно верно отнесена ею на счет вещества, вытекшего из поврежденного резервуара. Но вероятно, результаты обследования раненых на Трудгиле, где у вас с собой только портативное оборудование, не отличающееся высокой точностью…
– Приликла, – нетерпеливо перебил его Конвей, – ты явно имеешь в виду, что мы с Мерчисон просто-напросто упустили из виду важные медицинские сведения, но ты слишком тактичен для того, чтобы сказать об этом прямо и нас не обидеть. Однако сильное нетерпение и любопытство – тоже не самые приятные эмоции, поэтому просто расскажи нам, коллега, что ты там обнаружил.
– Прошу прощения, друг Конвей, – смущенно отозвался эмпат. – Дело в том, что у раненых воспалены не только дыхательные пути, но и пищеварительный тракт. Воспаление пищеварительных органов не слишком сильное, но оно в одинаковой степени тяжести наблюдается у всех пострадавших, независимо от типа их физиологической классификации. И я размышлял над тем, не могло ли на корабле с ними случиться что-то такое, что могло бы стать причиной этого состояния.
Озадачивают меня и ампутационные раны, – продолжал Приликла. – Пока я занимался наложением швов на резаные раны и их стерилизацией. Ни одна из этих ран не оказалась слишком глубокой, жизненно важные органы ни у кого из пострадавших не задеты. Но ампутационные культи я только покрыл стерильными повязками, на тот случай, если вдруг появится возможность пересадки конечностей. Не обнаружили ли вы, случайно, оторванных конечностей? Не думали ли о том, какой формы, размеров могут быть эти недостающие конечности и какова их физиологическая роль?
Из глубины корабля послышался стук, скрежет металла и тяжелое дыхание капитана Флетчера, занятого расчисткой завала. Когда снова стало тихо, Мерчисон ответила Приликле:
– Да, коллега, я думала об этом. К ампутационным культям у существ всех трех типов подходят довольно сложные соединения нервов, а у самых крупных, ДКОЖ, я обнаружила еще и какую-то трубчатую структуру, назначение которой мне пока не вполне ясно, но очевидно, что эта структура как-то связана с очень сложной системой верхних отделов пищеварительного тракта. Однако, принимая во внимание тот факт, что эти конечности или органы у мелких и средних существ расположены у нижнего основания позвоночника, а у более крупных – посередине живота, могу высказать единственное предположение: вероятно, тот злоумышленник, что напал на этих несчастных, мог счесть эти части их тела съедобными, поскольку больше он у них ничего не откусил. Относительно формы и размера этих отсутствующих органов у меня пока представления нет, но подозреваю, что это могли быть либо хвосты, либо половые органы, либо молочные железы…
– Прошу прощения за то, что прерываю ваш консилиум, мэм, – вмешался Флетчер. По его тону чувствовалось, что он очень рад прервать консилиум именно сейчас, пока разговоры медиков не зашли дальше. Он быстро добавил: – Доктор Конвей, я обнаружил еще одного ДКМГ. Он лежит на полу, не двигается, но, похоже, не ранен. Я подумал: быть может, вы захотите осмотреть его здесь, на месте?
– Иду, – не раздумывая, ответил Конвей.
Он выбрался из отсека и пополз на четвереньках в ту сторону, где находился капитан. Флетчер продолжал описывать все, что попадалось ему на пути. Расчистив себе дорогу, он обнаружил кубрик. Кубрик был устроен типично для корабля, где отсутствовала система искусственной гравитации. Здесь стояли ряды двухъярусных коек, в которые члены экипажа забирались поспать в условиях невесомости. Койки были оборудованы амортизаторами.
Капитан сказал, что койки он видит трех разных размеров, следовательно, все существа – ДКЛГ, ДКМГ и ДКОЖ – являются членами экипажа, и даже крупные ДКОЖ – все-таки скорее всего не являются лабораторными животными. Судя по размеру и числу коек, ДКОЖ на корабле было втрое меньше, чем существ остальных двух типов.
Капитан быстро сосчитал койки. Их оказалось тридцать. Это число согласовывалось с тем числом раненых, которых медики обнаружили возле корабля и внутри него. Это означало, что искомый преступник почти наверняка не принадлежит ни к одному из трех видов.
Трудно было сказать, что происходило в кубрике. Флетчер пояснил, что здесь многое попадало со стен, когда корабль перевернулся на бок. Между тем треть коек была аккуратно прибрана, а две трети выглядели так, словно с них поспешно вскочили. Можно было не сомневаться, что заправленные койки принадлежали членам экипажа, находящимся на вахте, однако капитану показалось странным то, что все прочие члены экипажа, свободные от вахты, спали. По крайней мере половина из них по идее должна была бы находиться на рекреационной палубе. Но с другой стороны, отметил Флетчер, такая картина вполне могла наблюдаться при перегрузках во время совершения посадки.
Капитан выбрался из кубрика как раз тогда, когда со входом в него поравнялся Конвей.
– Пострадавший в кубрике, доктор, рядом с переборкой, между койками для ДКМГ. Позовите меня, если вам потребуется помощь.
С этими словами он развернулся и пополз дальше по коридору, но далеко не продвинулся: как только Конвей подобрался к пострадавшему, он услышал шипение газового резака и тяжелое дыхание капитана.
За несколько минут Конвей разобрался с тем, что случилось. Две из ножек койки подломились при ударе – конструкция коек была рассчитана на вертикальные силы G, а не на горизонтальные, и ДКМГ, лежавшего на койке, отбросило к стене, которая неожиданно приобрела горизонтальное положение. ДКМГ ударился о стену головой, место ушиба кровило, но кости черепа были целы. Раненый потерял сознание, а потом в легкие его проник ядовитый газ из разбитого резервуара.
«Этому не повезло вдвойне», – подумал Конвей. Он осторожно вытащил ДКМГ из-под придавившей его койки и более внимательно осмотрел. У этого существа, как и у всех остальных, имелась типичная ампутационная рана у основания позвоночника. Конвею стало не по себе при мысли о том, что преступник побывал в кубрике и напал даже на этого ДКМГ, который лежал на койке. Что же это было за существо? Почему-то Конвей решил, что существо это скорее мелкое, нежели крупное. Злобное. И проворное. Он быстро обвел взглядом кубрик и продолжил осмотр трупа.
– Странно, – сказал он вслух. – У этого ДКМГ в желудке есть небольшое количество непереваренной пищи.
– Ничего странного, – негромко отозвалась Мерчисон. – Пробы из баллонов представляют собой питательную смесь. Это разбавленный жидкостью порошок и какой-то волокнистый материал. И то, и другое – калорийное питание, пригодное для всех трех типов существ. Что же стало причиной каннибализма? И с какой стати они все так оголодали? В кладовой полным-полно еды!
– Ты уверена?.. – начал было Конвей, но тут в его наушниках послышался голос, настолько искаженный, что он не сразу понял, кто говорит.
– А это что за тварь?
– Капитан? – не слишком уверенно спросил Конвей.
– Да, доктор, – отозвался капитан. На этот раз его голос все же можно было узнать.
– Вы… вы нашли преступника?
– Нет, доктор, – хрипло ответил Флетчер. – Еще одну жертву. Определенно, это еще одна жертва…
– Она движется, сэр! – послышался взволнованный голос Доддса.
– Доктор, – сказал капитан, – пожалуйста, пробирайтесь ко мне, скорее. И вы тоже, мэм.
Флетчер стоял на четвереньках за входом в помещение, которое, судя по всему, было отсеком управления корабля, и, работая лазерным резаком, пытался пробиться сквозь завал. Обломки занимали все пространство от пола до потолка. Через открытый люк сверху проникал свет, и Конвей увидел, что в отсеке царит сущий хаос. Все, что было смонтировано на потолке, оборвалось и упало вниз, трубы были перекручены и порваны, повсюду торчали искореженные скобы.
Кресла, стоявшие возле пульта управления, были прикручены к полу и остались на месте, но они были пусты. Все, кроме одного. Это кресло было самым большим, оно представляло собой глубокую чашу, а возле него полукругом стояли остальные кресла. В нем кто-то сидел.
Конвей начал пробираться к этому креслу. Увы, под коленом у него что-то провалилось, и острый край сломанной трубы врезался ему в бок. Хорошо еще, что скафандр остался цел.
– Осторожнее! – буркнул Флетчер. – Нам тут вовсе ни к чему еще один раненый.
– Вы мне голову не откусите ненароком, очень вас прошу, капитан, – отшутился Конвей и нервно засмеялся, поскольку шутка вышла не слишком веселой.
Конвей пополз следом за капитаном в сторону пульта управления, думая о том, как же выбирались отсюда несчастные пострадавшие. Мало того, что все коридоры были завалены обломками, так еще и ядовитый газ распространялся с ужасающей скоростью. Правда, все члены экипажа были меньше людей размерами, но все равно они должны были сильно пораниться, пробираясь через завалы. Они и поранились. Все, за исключением того ДКМГ, который скончался в кубрике, и того существа, что сейчас пребывало в кресле пилота.
– Осторожнее, доктор, – предупредил Флетчер.
Теория, начавшая было принимать очертания, мгновенно испарилась. Конвей раздраженно отозвался:
– Что он сможет сделать со мной, кроме как на меня посмотреть и пошевелить конечностями?
В кресле сидело нечто, совершенно не похожее ни на одно из существ, которых медики видели ранее. Существо представляло собой огромную мясистую удлиненную грушу, по массе вчетверо превышающую взрослого человека. Кверху груша сужалась, а поверх нее была нахлобучена здоровенная круглая голова на толстенной шее. Выгнув шею, странное существо двумя большими, широко расставленными глазами смотрело на спасателей. Конвей насчитал семь полуоборванных конечностей, которые едва шевелились. Странное создание было перетянуто ремнями безопасности, так что, вполне возможно, конечностей у него было больше, просто не все они были видны.
Конвей оперся о пульт управления и вытащил сканер, но к обследованию пострадавшего не приступал до тех пор, пока до него не добралась Мерчисон. Тогда Конвей решительно заявил:
– Мы должны остаться с этим раненым на ночь, капитан. Прошу вас, дайте лейтенанту Хэслэму распоряжение эвакуировать всех остальных раненых следующим рейсом и доставить носилки, с которых должно быть убрано все лишнее оборудование – так, чтобы они вместили этого нового раненого. Нам также понадобятся свежие баллоны с воздухом для себя и с кислородом для раненого, обогреватели, подъемное оборудование и крепежные ремни, и все прочее, что, на наш взгляд, нам здесь не помешает.
Капитан довольно долго молчал, затем изрек:
– Хэслэм, вы слышали, что сказал доктор.
Пока врачи обследовали новую жертву крушения корабля, Флетчер молчал – лишь изредка предупреждал медиков о том, что может упасть очередной обломок. Он сам сообразил, что нужно расчистить дорогу от кресла до люка, чтобы можно было внести в отсек носилки, а затем вынести их наружу. Предстояла трудная и долгая работа почти на всю ночь. Вдобавок капитану нужно было действовать осторожно, чтобы обломки не задели Мерчисон, Конвея и их пациента.
– Я не стану пытаться классифицировать это существо, – заявил Конвей час спустя, делясь результатами осмотра с Приликлой. – У него имеются – вернее, имелись – десять конечностей по бокам, судя по культям – различной толщины. Еще одна ампутационная культя расположена снизу, на животе, она намного толще остальных. Назначение этих отсутствующих конечностей, число и тип манипуляторных и опорных их разновидностей неизвестно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30
– Слыхал я про докторов, которые стремились закопать свои ошибки в землю… – начал было Конвей, но тут снова вмешался Доддс.
– Я прошу прощения, мэм, – обратился он к Мерчисон, – но тут есть одна проблема. Дело в том, что к кораблю приближаются четыре странных пятна с рваными краями, про которые я уже упоминал раньше. Они движутся медленно, но возле корабля будут около полуночи. Пятна эти представляют собой скопища всеядных колючих кустов. Жертву свою они медленно окружают со всех сторон, и тогда ей не остается ничего другого, как биться об их острые шипы. Шипы выделяют яд, который либо парализует, либо сразу убивает жертву, независимо от ее размеров и числа царапин. Когда жертва обездвижена, колючие кусты запускают в ее тело свои корни и высасывают оттуда все питательные вещества. Так что я не думаю, – резюмировал он, – что ваши засыпанные песком раненые дотянут до утра.
Мерчисон совсем не по-дамски выругалась, а Конвей сказал:
– Мы могли бы перенесли их в этот отсек и закрыть дверь. Нам потребуются обогреватели и медицинский монитор, и… нет, мне все равно не нравится мысль о том, что мы оставим их без присмотра.
– Да, тут есть о чем подумать, доктор, – вступил в разговор капитан. – Вашим раненым нужен не только присмотр, но и защита. Доддс, сколько вы можете потянуть с вылетом?
– Полчаса, сэр, – ответил астронавигатор. – Тогда у меня будет еще полчаса на полет и меньше часа на то, чтобы произвести погрузку и переноску в корабль остальных раненых. Если катер через два с половиной часа не стартует с поверхности Трудгиля, начнется песчаная буря, и тогда взлететь будет очень трудно.
– Хорошо, – ответил Флетчер. – За полчаса мы примем решение. До этого времени не стартуйте.
Однако долгого обсуждения не последовало, и решение было принято Флетчером, невзирая на то, что Конвей и Мерчисон могли много чего сказать против. Флетчер утверждал, что двое медиков сделали все от них зависящее, и теперь за ранеными нужно было только наблюдать. Он заявил, что с этим он справится и сам, а в том случае, если на раненых кто-то вздумает напасть, он сумеет их защитить.
Капитан был уверен в том, что преступник, нанесший пострадавшим ранения, находится не на корабле, но может вернуться сюда, чтобы спрятаться от холода и песчаной бури – а может быть, для того, чтобы избежать встречи с приближающимися зарослями хищных кустарников. Он добавил, что медикам сейчас лучше находиться на «Ргабваре» и заняться оказанием квалифицированной помощи тем раненым, которых туда уже переправили.
– Капитан, – сердито сказал Конвей, неспособный выдвинуть никаких иных аргументов, – на месте проведения спасательной операции командую я.
– Так почему бы тогда вам не подойти к командованию со всей ответственностью, доктор? – парировал Флетчер.
– Капитан, – поспешно вмешалась Мерчисон, желая предотвратить спор, из-за которого еще на несколько недель могла осложниться атмосфера на борту неотложки, – тот ДКЛГ, которого вы нам доставили, не так сильно ранен по сравнению с остальными, но боюсь, он пострадал от отравления. У него наблюдается тяжелое воспаление дыхательных путей и сильнейшее поражение легких, напоминающее то, что мы видели у первого из пострадавших, обнаруженных вами в этом отсеке. В обоих легких обнаруживаются следы вещества, пробу которого вы взяли из гидравлического резервуара. Это смертельно опасное вещество, капитан, так что не вздумайте снимать шлем где-нибудь поблизости от места его утечки.
– Благодарю, мэм, не буду, – сдержанно отозвался Флетчер и продолжал: – Доддс, как вы видите, впереди меня коридор сплющен почти в лепешку. Члены экипажа могли пробраться через этот завал, но мне придется поработать резаком, чтобы…
Конвей отключил радиосвязь и прижал свой шлем к шлему Мерчисон, чтобы поговорить с ней тайком.
– На чьей ты стороне? – гневно вопросил он.
Она усмехнулась, но ответить не успела. В шлемофонах послышался робкий голосок Приликлы. Эмпат тоже пытался смягчить накалившуюся обстановку и успокоить источник потенциально неприятного эмоционального излучения.
– Друг Конвей, – сказал он. – Аргументы, приводимые другом Флетчером, убедительны, и лично я бы только приветствовал возвращение вас с другом Мерчисон на «Ргабвар», хотя мы с другом Нэйдрад тут вполне удовлетворительно справляемся с пациентами. Все они в стабильном состоянии, за исключением троих ДКЛГ, у которых немного понизилась температура тела.
– Усиливается шок, ты так думаешь? – спросил Конвей.
– Нет, друг Конвей, – ответил Приликла. – В их общем состоянии наблюдается небольшое улучшение.
– Эмоциональное излучение?
– На уровне сознания ничего не улавливается, друг Конвей, – отозвался эмпат, – но я ощущаю бессознательные всплески отчаяния и нужды.
– Они все голодны, – сухо проговорил Конвей, – кроме одного.
– Мысль об этом существе мне тоже не слишком приятна, – продолжал Приликла, – но вернемся к состоянию пациентов. Повреждение и воспаление легких, отмеченное другом Мерчисон, меньшей степени тяжести, наблюдается и у других раненых, и причина его совершенно верно отнесена ею на счет вещества, вытекшего из поврежденного резервуара. Но вероятно, результаты обследования раненых на Трудгиле, где у вас с собой только портативное оборудование, не отличающееся высокой точностью…
– Приликла, – нетерпеливо перебил его Конвей, – ты явно имеешь в виду, что мы с Мерчисон просто-напросто упустили из виду важные медицинские сведения, но ты слишком тактичен для того, чтобы сказать об этом прямо и нас не обидеть. Однако сильное нетерпение и любопытство – тоже не самые приятные эмоции, поэтому просто расскажи нам, коллега, что ты там обнаружил.
– Прошу прощения, друг Конвей, – смущенно отозвался эмпат. – Дело в том, что у раненых воспалены не только дыхательные пути, но и пищеварительный тракт. Воспаление пищеварительных органов не слишком сильное, но оно в одинаковой степени тяжести наблюдается у всех пострадавших, независимо от типа их физиологической классификации. И я размышлял над тем, не могло ли на корабле с ними случиться что-то такое, что могло бы стать причиной этого состояния.
Озадачивают меня и ампутационные раны, – продолжал Приликла. – Пока я занимался наложением швов на резаные раны и их стерилизацией. Ни одна из этих ран не оказалась слишком глубокой, жизненно важные органы ни у кого из пострадавших не задеты. Но ампутационные культи я только покрыл стерильными повязками, на тот случай, если вдруг появится возможность пересадки конечностей. Не обнаружили ли вы, случайно, оторванных конечностей? Не думали ли о том, какой формы, размеров могут быть эти недостающие конечности и какова их физиологическая роль?
Из глубины корабля послышался стук, скрежет металла и тяжелое дыхание капитана Флетчера, занятого расчисткой завала. Когда снова стало тихо, Мерчисон ответила Приликле:
– Да, коллега, я думала об этом. К ампутационным культям у существ всех трех типов подходят довольно сложные соединения нервов, а у самых крупных, ДКОЖ, я обнаружила еще и какую-то трубчатую структуру, назначение которой мне пока не вполне ясно, но очевидно, что эта структура как-то связана с очень сложной системой верхних отделов пищеварительного тракта. Однако, принимая во внимание тот факт, что эти конечности или органы у мелких и средних существ расположены у нижнего основания позвоночника, а у более крупных – посередине живота, могу высказать единственное предположение: вероятно, тот злоумышленник, что напал на этих несчастных, мог счесть эти части их тела съедобными, поскольку больше он у них ничего не откусил. Относительно формы и размера этих отсутствующих органов у меня пока представления нет, но подозреваю, что это могли быть либо хвосты, либо половые органы, либо молочные железы…
– Прошу прощения за то, что прерываю ваш консилиум, мэм, – вмешался Флетчер. По его тону чувствовалось, что он очень рад прервать консилиум именно сейчас, пока разговоры медиков не зашли дальше. Он быстро добавил: – Доктор Конвей, я обнаружил еще одного ДКМГ. Он лежит на полу, не двигается, но, похоже, не ранен. Я подумал: быть может, вы захотите осмотреть его здесь, на месте?
– Иду, – не раздумывая, ответил Конвей.
Он выбрался из отсека и пополз на четвереньках в ту сторону, где находился капитан. Флетчер продолжал описывать все, что попадалось ему на пути. Расчистив себе дорогу, он обнаружил кубрик. Кубрик был устроен типично для корабля, где отсутствовала система искусственной гравитации. Здесь стояли ряды двухъярусных коек, в которые члены экипажа забирались поспать в условиях невесомости. Койки были оборудованы амортизаторами.
Капитан сказал, что койки он видит трех разных размеров, следовательно, все существа – ДКЛГ, ДКМГ и ДКОЖ – являются членами экипажа, и даже крупные ДКОЖ – все-таки скорее всего не являются лабораторными животными. Судя по размеру и числу коек, ДКОЖ на корабле было втрое меньше, чем существ остальных двух типов.
Капитан быстро сосчитал койки. Их оказалось тридцать. Это число согласовывалось с тем числом раненых, которых медики обнаружили возле корабля и внутри него. Это означало, что искомый преступник почти наверняка не принадлежит ни к одному из трех видов.
Трудно было сказать, что происходило в кубрике. Флетчер пояснил, что здесь многое попадало со стен, когда корабль перевернулся на бок. Между тем треть коек была аккуратно прибрана, а две трети выглядели так, словно с них поспешно вскочили. Можно было не сомневаться, что заправленные койки принадлежали членам экипажа, находящимся на вахте, однако капитану показалось странным то, что все прочие члены экипажа, свободные от вахты, спали. По крайней мере половина из них по идее должна была бы находиться на рекреационной палубе. Но с другой стороны, отметил Флетчер, такая картина вполне могла наблюдаться при перегрузках во время совершения посадки.
Капитан выбрался из кубрика как раз тогда, когда со входом в него поравнялся Конвей.
– Пострадавший в кубрике, доктор, рядом с переборкой, между койками для ДКМГ. Позовите меня, если вам потребуется помощь.
С этими словами он развернулся и пополз дальше по коридору, но далеко не продвинулся: как только Конвей подобрался к пострадавшему, он услышал шипение газового резака и тяжелое дыхание капитана.
За несколько минут Конвей разобрался с тем, что случилось. Две из ножек койки подломились при ударе – конструкция коек была рассчитана на вертикальные силы G, а не на горизонтальные, и ДКМГ, лежавшего на койке, отбросило к стене, которая неожиданно приобрела горизонтальное положение. ДКМГ ударился о стену головой, место ушиба кровило, но кости черепа были целы. Раненый потерял сознание, а потом в легкие его проник ядовитый газ из разбитого резервуара.
«Этому не повезло вдвойне», – подумал Конвей. Он осторожно вытащил ДКМГ из-под придавившей его койки и более внимательно осмотрел. У этого существа, как и у всех остальных, имелась типичная ампутационная рана у основания позвоночника. Конвею стало не по себе при мысли о том, что преступник побывал в кубрике и напал даже на этого ДКМГ, который лежал на койке. Что же это было за существо? Почему-то Конвей решил, что существо это скорее мелкое, нежели крупное. Злобное. И проворное. Он быстро обвел взглядом кубрик и продолжил осмотр трупа.
– Странно, – сказал он вслух. – У этого ДКМГ в желудке есть небольшое количество непереваренной пищи.
– Ничего странного, – негромко отозвалась Мерчисон. – Пробы из баллонов представляют собой питательную смесь. Это разбавленный жидкостью порошок и какой-то волокнистый материал. И то, и другое – калорийное питание, пригодное для всех трех типов существ. Что же стало причиной каннибализма? И с какой стати они все так оголодали? В кладовой полным-полно еды!
– Ты уверена?.. – начал было Конвей, но тут в его наушниках послышался голос, настолько искаженный, что он не сразу понял, кто говорит.
– А это что за тварь?
– Капитан? – не слишком уверенно спросил Конвей.
– Да, доктор, – отозвался капитан. На этот раз его голос все же можно было узнать.
– Вы… вы нашли преступника?
– Нет, доктор, – хрипло ответил Флетчер. – Еще одну жертву. Определенно, это еще одна жертва…
– Она движется, сэр! – послышался взволнованный голос Доддса.
– Доктор, – сказал капитан, – пожалуйста, пробирайтесь ко мне, скорее. И вы тоже, мэм.
Флетчер стоял на четвереньках за входом в помещение, которое, судя по всему, было отсеком управления корабля, и, работая лазерным резаком, пытался пробиться сквозь завал. Обломки занимали все пространство от пола до потолка. Через открытый люк сверху проникал свет, и Конвей увидел, что в отсеке царит сущий хаос. Все, что было смонтировано на потолке, оборвалось и упало вниз, трубы были перекручены и порваны, повсюду торчали искореженные скобы.
Кресла, стоявшие возле пульта управления, были прикручены к полу и остались на месте, но они были пусты. Все, кроме одного. Это кресло было самым большим, оно представляло собой глубокую чашу, а возле него полукругом стояли остальные кресла. В нем кто-то сидел.
Конвей начал пробираться к этому креслу. Увы, под коленом у него что-то провалилось, и острый край сломанной трубы врезался ему в бок. Хорошо еще, что скафандр остался цел.
– Осторожнее! – буркнул Флетчер. – Нам тут вовсе ни к чему еще один раненый.
– Вы мне голову не откусите ненароком, очень вас прошу, капитан, – отшутился Конвей и нервно засмеялся, поскольку шутка вышла не слишком веселой.
Конвей пополз следом за капитаном в сторону пульта управления, думая о том, как же выбирались отсюда несчастные пострадавшие. Мало того, что все коридоры были завалены обломками, так еще и ядовитый газ распространялся с ужасающей скоростью. Правда, все члены экипажа были меньше людей размерами, но все равно они должны были сильно пораниться, пробираясь через завалы. Они и поранились. Все, за исключением того ДКМГ, который скончался в кубрике, и того существа, что сейчас пребывало в кресле пилота.
– Осторожнее, доктор, – предупредил Флетчер.
Теория, начавшая было принимать очертания, мгновенно испарилась. Конвей раздраженно отозвался:
– Что он сможет сделать со мной, кроме как на меня посмотреть и пошевелить конечностями?
В кресле сидело нечто, совершенно не похожее ни на одно из существ, которых медики видели ранее. Существо представляло собой огромную мясистую удлиненную грушу, по массе вчетверо превышающую взрослого человека. Кверху груша сужалась, а поверх нее была нахлобучена здоровенная круглая голова на толстенной шее. Выгнув шею, странное существо двумя большими, широко расставленными глазами смотрело на спасателей. Конвей насчитал семь полуоборванных конечностей, которые едва шевелились. Странное создание было перетянуто ремнями безопасности, так что, вполне возможно, конечностей у него было больше, просто не все они были видны.
Конвей оперся о пульт управления и вытащил сканер, но к обследованию пострадавшего не приступал до тех пор, пока до него не добралась Мерчисон. Тогда Конвей решительно заявил:
– Мы должны остаться с этим раненым на ночь, капитан. Прошу вас, дайте лейтенанту Хэслэму распоряжение эвакуировать всех остальных раненых следующим рейсом и доставить носилки, с которых должно быть убрано все лишнее оборудование – так, чтобы они вместили этого нового раненого. Нам также понадобятся свежие баллоны с воздухом для себя и с кислородом для раненого, обогреватели, подъемное оборудование и крепежные ремни, и все прочее, что, на наш взгляд, нам здесь не помешает.
Капитан довольно долго молчал, затем изрек:
– Хэслэм, вы слышали, что сказал доктор.
Пока врачи обследовали новую жертву крушения корабля, Флетчер молчал – лишь изредка предупреждал медиков о том, что может упасть очередной обломок. Он сам сообразил, что нужно расчистить дорогу от кресла до люка, чтобы можно было внести в отсек носилки, а затем вынести их наружу. Предстояла трудная и долгая работа почти на всю ночь. Вдобавок капитану нужно было действовать осторожно, чтобы обломки не задели Мерчисон, Конвея и их пациента.
– Я не стану пытаться классифицировать это существо, – заявил Конвей час спустя, делясь результатами осмотра с Приликлой. – У него имеются – вернее, имелись – десять конечностей по бокам, судя по культям – различной толщины. Еще одна ампутационная культя расположена снизу, на животе, она намного толще остальных. Назначение этих отсутствующих конечностей, число и тип манипуляторных и опорных их разновидностей неизвестно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30