– Что здесь можно запустить, чтобы оно могло прочитать жест-пароль и пропустить меня во дворец памяти, спланированный и построенный в шестидесятых?
– Это зависит от вашего плана, но и вся жизнь зависит от плана, – отозвался Стюарт. Он произнес эту аксиому со вкусом и нескрываемым удовольствием. – Назовите мне исходные параметры и необходимое оборудование.
– Я не могу вам ничего точно назвать.
Стюарт коротко пожал плечами.
– В таком случае вам стоит зайти сюда чуть позже. Если угодно, вот вам мой совет. Давайте сперва сделаем все как можно проще. Запустим пароль в одну из тех кабин и посмотрим, сумеете ли вы воспроизвести этот дворец. Может, он возникнет прямо перед вами.
– Вы думаете, это сработает?
– Может быть. Вы также можете воссоздать его в наглазниках. – Стюарт сделал многозначительную паузу. – Но будьте осторожны.
– Вам платят больше за осторожность, мистер Стюарт? Я тоже хочу быть осмотрительнее. Я в этом заинтересована.
– Мне платят лишь за вход в мой дом, – ответил Стюарт. – Для большинства людей это непомерные расходы.
Кто-то вопросительно прокричал в восточном крыле здания, где располагались новые машины, длинно и сложно спросив о «названии деревьев» и «очищении». Стюарт, как сова, похлопал себя по морщинистой шее.
– Прочтите в руководстве, – заорал он и снова повернулся к Миа: – Молодежь... Так, о чем мы говорили, мэм, и где мы были?
– Миа.
– Что?
– Здесь нет руководства, – выкрикнул в ответ юный голос.
– Миа. М – и – а, – терпеливо произнесла Миа.
– О! – откликнулся Стюарт и постучал по своему наушнику. – Хорошо, что вы пришли сюда, Майа. Не обращайте внимания на молодежь, они порой любят пошалить.
– Я попытаюсь справиться с кабиной и своим наладонником. Прошу вас, дайте мне попробовать.
– Я вас проверю, – сказал Стюарт.
Осторожность была единственным преимуществом устаревшего компьютера. Он был столь вызывающе старомоден, что выглядел совершенно неуместно. Современные виртуальные стандарты стали гораздо точнее, жестче и разумнее примитивного, изношенного и зачастую опасного хлама начала и середины двадцать первого века. Современные архивные данные были на редкость легкодоступны и открыты. Но сохранились сотни устаревших форматов и огромное количество старых файлов, так сказать, отстоя, доступного лишь благодаря давно вышедшим из употребления машинам. Они не были переоборудованы, и теперь ими пользовались только фанатики, увлеченные стариной, или глубокие старики, научившиеся обращаться с ними много десятилетий назад и не желавшие расставаться с привычной техникой. Стюарт дал Миа подзаряженный наладонник и виртуальную шкатулку. Она уединилась в туалетной комнате сетевого сайта среди раковин и зеркал. Миа вымыла руки, со щелчком открыла шкатулку, достала оттуда два легких, как перышки, наушника и прикрепила их к ушам. Потом легким движением прижала маленький, похожий на мушку, микрофон к краешку верхней губы. Тщательно приклеила к векам фальшивые ресницы. Каждая ресница будет отслеживать движение ее зрачка, а значит, и направление ее взгляда.
Миа открыла висевшую на петлях крышку сосуда в мягком кожаном футляре и окунула обе руки до запястий в горячий расплавленный пластик. А после вынула руки и помахала ими, чтобы побыстрее остудить.
Образовавшиеся перчатки затрещали, остывая. Миа размяла суставы и стиснула руки в кулаки. Пластиковая поверхность раскололась на сотни крохотных пластинок, точно высохшая грязь. Она опустила руки в другой бачок, затем вынула их оттуда. Тонкие проводящие вены влажной, сверкающей органической фактуры мгновенно высохли около трещин.
Когда перчатки опять стали хорошо смотреться, Миа достала из прорези под бачком веер для запястий. Она похлопала этим веером по ладони, раскрыла его у левого запястья и застегнула на пуговицу. Радужное оперение веера застыло и сделалось жестким. Когда она развернула и застегнула на другом запястье второй веер, у нее появились две большие визуальные мембраны размером с суповые тарелки. Они светились по краям ее рук.
Пластиковые перчатки ожили, как только их разряды соприкоснулись и слились с изнанкой вееров на запястье. Миа вновь пошевелила пальцами и принялась их разрабатывать. Веера на запястьях мгновенно уменьшились, приняли форму перчаток, обмялись по размеру и заколыхались, повторяя движения рук, показались давно знакомыми.
Веера перестали пропускать свет, и ее рук не стало видно. Потом все же появились их очертания – на поверхности вееров-запястий возникло их отражение. Действительность исчезла за границами этих вееров, и Миа увидела виртуальные образы своих рук, окаймленные двойными кругами синего свечения.
Взяв в руки один указатель, Миа вышла из туалета и направилась к выбранной кабине. Она шагнула внутрь, и занавес за ней закрылся. Ткань затряслась сверху донизу и полностью отвердела, а включившаяся машина словно окружила ее со всех сторон. Жесткая ткань занавеса превратилась в затененную небесную твердь. Большая часть реальности пропала, и Миа стояла, словно подвешенная в плывущем небе синего виртуального пространства. Бескрайней виртуальности, если не считать твердого пола у нее под ногами, потолка над головой, множества локаторов доступа, следящих устройств и записывающего оборудования.
Занавес был соткан из стеклянных волокон, тонких, как волоски, разноцветных волоконно-оптических сканирующих линий. Занавес поднялся, повинуясь движению ее наклеенных ресниц, и открылся вид, на котором взгляд Миа мог наконец отдохнуть. Хотя ее взгляд постоянно смещался, занавес всегда находился над ней, освещался иногда, и она могла видеть его фрагмент. Окружающая ее со всех сторон иллюзия казалась бесконечной.
Миа неуклюже схватилась за разъем и подключила свой наладонник. Кабина обнаружила механизм, тут же окружила ее круговой панорамой дисплея на наладоннике у Миа – виртуальным серым дымом таинственной бездны. Миа дотронулась до экрана пальцами в перчатках и не отпускала до тех пор, пока из его стеклянных глубин не выплыло несколько четких изображений: цикличный тахометр, часы, сетевой определитель.
Она выбрала одни из самых больших сетевых ворот Сан-Франциско, затаила дыхание и проследила за паролем Мартина Уоршоу. Стена точно обрисовала очертания ее пальцев в перчатках, как чудовищную черную глиптику на фоне серой фактуры.
Следы померкли, занавес вновь сделался небесно-синим. После этого ничего особенного не произошло.
Однако маленький тахометр показывал, как в глубине Сети возникали непонятные процессы и что-то забурлило. Миа терпеливо ждала.
Через восемь минут тахометр исчез. Стены уплыли в звездную тьму, затем стремительно переместились в полномасштабный виртуальный ряд. Миа поняла, что попала в офис архитектора. Там стоял большой стол из материала под дерево, медные лампы светились ярким неестественным светом, а псевдомраморные предметы кружились в алгоритмических водоворотах. Кресла показались ей чрезмерно громоздкими, занимающими много места, но при этом очень уютными. Типичные кресла для стариков. Там были и кресла, считавшиеся последним писком моды в 2070-х годах, когда дизайнеры мебели внезапно обнаружили, что все деньги в мире скопились у стариков и они будут обладать ими до скончания века.
Виртуальный офис, изображенный на дисплее не без иронии, должен был походить на офис обычного архитектора. Строители реально существующих зданий, в противоположность виртуальным архитекторам, настаивали на своей тесной связи с осязаемым миром. Поэтому свои эскизы создавали из органических материалов, грифельных досок, мелков, чертежной бумаги и шпагата. Их можно было потрогать руками. Она не нашла в офисе ни одного экрана с данными. Если, конечно, не считать, что все виртуальное оборудование было экраном данных.
Между сложным дворцом памяти Мартина Уоршоу и этой выбранной наугад маленькой кабины с занавесом имелись серьезные расхождения. В сравнении со скругленными стенами углы виртуальной комнаты выглядели довольно противно. Особенно вздутости их виртуальных искажений. Наверное, подражание не могло решить вопрос, где следует настелить полы. Обводки пола изгибались в низких углах экрана вроде увязшей в болоте и медленно тонущей лодки.
В ложном окне на одной стене промелькнул поддельный сад, и его очертания были просто чудовищны. Деревья превратились в дрожащие смутные пятна, в кошмарные видения, тронутые радиацией под чуждым солнечным светом, плотным, будто сыр. Сам офис, видимо, гордился виртуальными растениями в горшках, но их большие листья казались жесткими и безжизненными, как противни с рифленым дном.
Миа обернулась и осторожно осмотрела виртуальный офис. Слева на стене висела фотография в массивной раме. На ней было запечатлено огромное многоэтажное здание. Очевидно, полномасштабный план дворца памяти. К фотографии прилагались пространные подписи с неясными сбитыми шрифтами. Дворец выглядел громадным, вычурным и мог испугать кого угодно. Миа почувствовала себя так, словно развернула рождественский подарок и обнаружила нечто несуразное, вроде пыхтящего локомотива. Виртуального чертика из табакерки, отапливаемого тоннами угля.
Она повернулась к центру комнаты. На столе красовалась лишь одна фотография в рамке. Миа сделала несколько шагов и попыталась приблизиться к виртуальному столу, не подходя к нему вплотную. Она вытянула руку и схватила фотографию. Поверхность перчатки сильно пострадала – на ней появились царапины и темные пятна.
Взаимодействие оказалось крайне неудачным. Неудивительно. Вне всяких сомнений, все это виртуальное окружение было зашифровано, расшифровано, снова зашифровано, анонимно передано через спутники и кабели, проэмулировано в чужой компьютерной среде с помощью плохо подходящих и устаревших протоколов, а затем воспроизведено по давно умершим графическим стандартам. Но хуже всего, что само место было старым. В отличие от обычных помещений, виртуальные здания не старились, но время сказывалось на них тонким налетом увядания, совсем как на их хозяевах. Маленький, игрушечный столик в углу явно начал разрушаться, и если на него смотреть под определенным углом, бросалась в глаза его облезлая поверхность.
Однако дворец не был мертвым. Откуда-то выползла маленькая виртуальная ящерица и заскользила по стене. Судя по этому признаку, обеспечивающие порядок правила по-прежнему действовали и пробивались сквозь темные пятна дворцового кода.
Миа решительно взяла в руки фотографию и подняла ее над столом. Изображение как будто вырвалось из рамки и перескочило на стену кабины с занавесом. Оно бросилось навстречу Миа и предстало перед ней панорамой в ярко-красных пикселях, размером с отпечатки пальцев. Миа мигнула, положила снимок на место и долго глядела на него сквозь мембрану своего веера на запястье. Предметы, до которых можно было дотронуться, гораздо лучше обозначались графически, чем непонятный склад вещей на стенах кабины.
В рамке была еще одна ее фотография: молоденькая Миа Зиеманн сидела на старом красном диване в таком же красном, правда новом, купальном халате и читала журнал. Ее стройные босые ноги лежали на кофейном столике. Волосы Миа были мокрыми. На полу валялась всякая всячина – пакеты с чипсами, кассеты, кроссовки. Юная Миа, по-видимому, не знала, что ее фотографируют. Она выглядела расслабленной, была погружена в чтение журнала, ничего не замечала вокруг.
Очередное напоминание о Мартине. Его посмертный сигнал будущей владелице дворца. Миа выдвинула ящик виртуального стола. Он был пуст. Она сунула туда фотографию и захлопнула ящик. Потом обследовала второй, в нем лежали ножницы, бумага, ручки, магнитофонная лента и булавки. Миа несколько раз безуспешно пыталась дотянуться до виртуальных ножниц. Потом она обшарила третий ящик и достала оттуда коробочку с цветными мелками.
Она вынула кусок бледно-зеленого мела и повернулась к грифельной доске на дальней стене. Когда она двинулась к ней, доска стала скатываться в рулон, на который наткнулись ее пальцы в перчатках, а виртуальный мел внезапно удлинился. Он то улетал за поверхность доски, то выскакивал из нее, совсем как Алиса, попавшая в Зазеркалье. После значительных усилий Миа смогла нацарапать дрожащей рукой короткую фразу. Она написала первые пришедшие ей в голову слова:
МАЙА БЫЛА ЗДЕСЬ
И нарисовала мальчишескую рожицу с носом-картошкой, а рядом маленькую девочку с выбивающимися из-под шапочки кудрями. Потом Миа случайно уронила на пол виртуальный мел. Он с шумом упал и куда-то укатился. Она принялась искать его с помощью веера на запястье и почувствовала, что ее сильно укачивает. Миа отсоединила наладонник, откинула занавес и вышла наружу.
Сплюнув скопившуюся слюну с привкусом желчи, она отстегнула веера на запястье и отложила их в сторону. Стянула с рук перчатки, разлетевшиеся на узкие полосы, и швырнула их в мешок для мусора. Для первой попытки она сделала более чем достаточно. Если она когда-нибудь вновь проникнет во дворец Уоршоу, то воспользуется какими-нибудь более совершенными перчатками для работы с данными, – они лежали у нее на работе, – и какими-нибудь приличными наглазниками.
Миа почувствовала, что ее тошнит. Она также ощутила смутное разочарование. Скорее всего, ее обвели вокруг пальца. Ей сделалось грустно от чувства беззащитности и одиночества.
Она направилась вниз по петляющему проходу, заваленному деталями Стюартовой коллекции. Тяжело вздохнула и старалась объяснить себе случившееся. Миа минула склад с новыми машинами. В дальнем конце здания она повернула и двинулась назад. Теперь ей стало лучше. Ходьба всегда помогала Миа.
– Поезжай со мной в Европу, – громко сказала какая-то женщина.
Миа остановилась.
– У нас нет времени для поездки в Европу. И денег тоже нет, – проворчал в ответ мужчина.
Эта пара сидела на полу, на расстеленном одеяле, в узком, неудобном проходе между машинами. Мужчина был одет в длинную штормовку, нестиранные штаны и большие поношенные ботинки на толстой подошве. На лбу у него красовались наглазники. А вот необычный костюм женщины бросался в глаза – ее коричневое пончо напоминало шатер, а под ним были широкие турецкие шаровары, расшитые лентами. Мужчина и женщина вместе работали в системе проектирования. У них был перерыв, они сняли перчатки, расстелили одеяло во всю ширь и ели бисквиты из бумажного пакета.
Вид у них был довольно непрезентабельный, неряшливый, к тому же они слишком громко разговаривали. Их лица показались Миа странными – неподвижные, нечеткие, будто смазанные. Резкая угловатая жестикуляция. Похоже, чем-то расстроены.
Они были молоды.
– В Штутгарте этот полимер могут начать выпускать за шесть дней, – сказала девушка. – А быть может, и за шесть часов.
– Штутгарт – это не выход, – возразил парень. – По крайней мере, здесь у нас есть какие-то связи.
– Старик держит нас здесь, потому что ему нравится наблюдать за нашей игрой! А нам нужны живые люди. Вроде нас самих. И то, где что-нибудь происходит. А не в этом музее.
– Мы никогда не сможем обосноваться в Штутгарте. Не получится. Ты же знаешь, какая арендная плата в Штутгарте. И почему ты говоришь, что нам не хватает энергии? Тебе и мне? Мы тоже станем живыми и энергичными, но по-своему! Во всяком случае, это ничего не значит.
Миа прошла мимо них, сделав вид, что не слышит их разговора. Они даже не обратили на нее внимания. Она нашла мистера Стюарта у стойки. Он копался в серебристых внутренностях поломанного видеошлема.
– Я все сделала, – сообщила Миа.
– Отлично, – равнодушно отозвался Стюарт, приставив стекло к одному глазу.
– Расскажите мне об этих двух молодых людях, работающих с проектом. Кто они такие?
Стюарт уставился на нее, сверкнув стеклом:
– Вы шутите? Какое вам до них дело?
– Я же не спрашиваю вас, к каким сетям у них есть доступ, – пояснила Миа. – Я просто хочу кое-что узнать о них.
– О'кей, нет проблем, – с облегчением вздохнул Стюарт. – Этим ребятам лет по двадцать. И у них всегда какие-то планы, да вам, должно быть, известно, как ведут себя в этом возрасте. Никакого ощущения времени, бездна энергии и вечно витают в облаках. Они модельеры, шьют одежду. Вернее, пытаются.
– Неужели?
– Они шьют для молодежи. Она дизайнер, а он закройщик. Работают на пару. Детская романтика. Но стильно.
– А как их зовут?
– Я никогда не спрашивал.
– И сколько они вам платят за аренду?
Стюарт ничего не ответил. Намеренно.
– Спасибо, – сказала Миа и вернулась, чтобы послушать продолжение разговора. Но молодые люди уже ушли. Миа поспешно вынула свою кредитную карточку из прорези у входа. На карточке осталось совсем немного, потому что Стюарт взимал с незнакомых посетителей солидные суммы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40