- Кот, гениально!
- Закрой крикушку, приготовь ствол.
За дверным проемом находилась комната однокомнатной квартиры. На первый взгляд она была пуста. В два прыжка Генка достиг выключателя и заорал благим матом: "Стоять, стреляю!" Но стоять было некому, потому что находящийся в этой квартире человек встать уже не мог никогда. Финский нож был вогнан ему в грудь по самую рукоятку. Убийство произошло совсем недавно, жиденькая струйка крови вяло стекала по землисто-сизой коже, образуя черное пятно на светлой обивке дивана. Его убили стоящим, потом, очевидно, толкнули, или он сам упал. Ноги, надломленные в коленях, находились на полу, туловище с раскинутыми для последних объятий руками завалилось на диван, а голова с нечесаными грязными патлами лежала на диванной подушке. Остекленевшие белые глаза с ужасом смотрели на рукоять ножа, Изможденное, грязное тельце весило килограммов тридцать, но одето было в гораздо больший по размеру шикарный халат, который сейчас распахнулся, открыв жалкое до боли естество бродяги. Или, может, это он и есть, виновник оганяновских бед?
На журнальном столике золотился почти не тронутый "Белый аист", лежали надкусанное большое яблоко и несколько батончиков "Сникерса", рядом стояла наполовину съеденная банка лосося.
- Вот так так, Костя! Бомжи нынче получше нашего живут.
- Ну и поменяй профессию, - почему-то злясь, посоветовал я. Что-то меня раздражало, что-то было не так, и я это, как говорят собаководы, чуял верхним чутьем. Превозмогая отвращение, потрогал нос мертвеца. Он был теплый, и это при той-то холодрыге, что стояла в комнате. Его убили только что.
Сатанея, я рванулся к двери. Матерясь и путаясь в замках, наконец-то открыл. Ниже, на ступеньках, как терьеры, готовые к прыжку, томились Игорь и Андрей. - Где? - прошипел я гадюкой. Они отрицательно замотали коротко стриженными тыквами.
Я поманил их в открытую дверь, а когда они, как Добчинский с Бобчинским, подталкивая друг друга, наконец протиснулись, жестко спросил:
- Кто выходил?
- За то время, что мы здесь находились, никто из этой квартиры не выходил, - четко ответил Андрей. - Мои слова может подтвердить Игорь.
- И добавить, что в течение последних двадцати пяти минут мы никуда не отлучались, даже не курили, - поддержал товарища Игорь, укоризненно уставившись на меня.
- Парни, только что здесь, в этой квартире, произошло убийство. Убийца ушел. Как? Окна закрыты. А скрылся он несколько минут назад. У трупа еще теплые уши. Как он ушел? Объясните.
- Слушайте, мы знаем, что вы гениальный Гончаров, и довольны, что поехали с вами. Но если никто не выходил, то что? Придумать нам его, что ли? Вообще была тишина, скажи, Игорь!
- Точно. Только кошка мяукнула, и тишина. Да минут десять назад дед из соседней квартиры мусор понес. Так, Андрей?
- Факт. Только что-то долго его нет. Я думаю...
А я подумал о безграничности человеческой глупости! Ладно, пацаны. В органах без году неделя. Стажеры. Но ты-то, Гончаров! Прошел огонь, трубы, секретаршины губы - и так купился. Купился, уже зная почерк преступника, его визитную карточку, которую он оставил еще в ювелирном магазине.
- Ну, заходите, - устало и безразлично предложил я. - Теперь уж все равно, пацаны, подтяните штаны. Матерого мокрушни-ка мы с вами упустили. И не только мокрушника.
- Да не было никого, - начал было Андрей, но Игорь, более сообразительный, оборвал его:
- Ты что, тупой?
- Не понял.
- Дедулька тот в фуфане только что кого-то замочил. А кого он...
Я посторонился, пропуская их в комнату.
- Норма-ально, - оценил Андрей. - Он кто?
- Ну послал Бог помощничков! - разозлился Генка. - Да вы знаете...
- Успокойся, Ермаков, они тут ни при чем, - перебил я его. Действовали точно в соответствии с поставленной перед ними задачей. И не их вина, что Гончаров туп, как вчерашний пень. Парни, человек этот - бомж. Проживал в подвале под ювелирным магазином. Представлялся как капитан дальнего плавания. Сейчас, как видите, приплыл, обрел последний берег. Это все, что я о нем знаю. Но где его одежда? Вчера на нем был кафтан поплоше.
- Кот, так ты знал, что он здесь? - поинтересовался Ермаков.
- Нет, встретить его тут я ожидал меньше всего. Ты давай, позвони своим, а вы, ребята, идите пока на улицу.
Отчего же мне так не по себе? Ну, бомж, бродяга, деклассированный элемент, засоряющий общую картину лучезарно развивающегося торгашеского предпринимательства. Радоваться надо - избавился город! И не мог забыть его еще живых, но уже бездумных, бесцветных глаз там, в подвале. Тогда я увидел в них близкий конец.
- Да как ее открыть, Сезам гребаный! - матерился Генка возле закрывшейся потайной двери. Со стороны однокомнатной квартиры она была замаскирована зеркалом, которое плотно входило в массивный багет...
- Ты чего?
- Позвонить мне надо.
- А-а-а, надо. Попробуй бра потянуть вниз.
- Ты что, бывал здесь раньше? - ядовито осведомился Ермаков, когда открылись запоры.
- Нет. Думать надо, а не прыгать.
- И в кого ты такой умный?
- Да не умный я, просто на твоем фоне так выгляжу. Иди. Попробую разыскать вторую дверь.
Собственно, зная, что она существует, я ее и не разыскивал, потому как к стене, граничащей с тридцать восьмой квартирой, был приставлен только один шифоньер. Он оказался пуст, если не считать узелка с лохмотьями бомжа, приготовленными, видимо, к уничтожению. Интересно, чего хотел бандит, притащив сюда бродягу? Неужели надеялся таким образом подставить нам грабителя и убийцу Ирины? Абсурд! Ну кто мог заподозрить в этом несчастном человеке серьезного преступника? А собственно, почему бы и нет? Если бомж действительно был тем, за кого себя выдавал, - капитаном дальнего плавания, ему надо было не так-то много сделать: помыться, побриться, одеться - и можно вживаться в новую роль, играть в новую жизнь. А немного погодя ему бы устроили несчастный случай. Да вот мы всей этой затее помешали, стало быть, невольно ускорили смерть человека. Думать об этом было очень неприятно, и я всецело занялся шифоньером, пытаясь сдвинуть его вправо или влево. После нескольких бесплодных попыток я понял, что дело не в шифоньере, а в его задней стенке.
Система здесь была та же, что и у книжного шкафа, только роль кнопок выполняли крепежные болты. За открывшейся дверцей черной пастью застыла темнота. Луч фонарика ощупал в метре от меня дверь, запертую с другой стороны. Очень приятно. Я попал в чулан тридцать восьмой квартиры. Не долго думая вышиб дверь. Если так будет продолжаться и дальше, то к вечеру, пожалуй, дойду до конца дома. Только хорошо бы без новых трупов.
- Эй, Кот, где ты там?
- Заходи, будь как дома. - Я включил свет, показывая великолепие двухкомнатной квартиры с диковинной отделкой стен, обставленную финской мебелью.
- Никого нет? - тыча в меня пушкой, спросил Ермаков.
- Никого, кроме кретина, который не умеет обращаться с оружием.
- Подушка, смотри, подушка! - уцепил он за угол подушку в голубой наволочке, брошенную поверх вышитого шелкового покрывала. Она казалась совершенно посторонним предметом в этом изысканном китайском постельном ансамбле. - Смотри, Кот! - Он тыкал мне в нос подушку и пушку. - Смотри. Вот почему они утащили ее с собой. - На голубом фоне явно читались следы яркой губной помады вперемешку с трауром туши. - Понял, Кот?! Это они ей рот затыкали, когда трахали.
- Или когда втыкали наркотик. Ты своих вызвал?
- Да, минут через пять будут.
- Тогда я смываюсь.
- А как же?..
- Чего глаза мозолить? Нужен буду, позовете. Только не сейчас. Пойду высплюсь. Скоро утро. Скажи своим, что я не сплю вторую ночь. Может, хоть до обеда отдохну. Узнай, на кого оформлены квартиры. А у соседей - кто в них проживал, часто ли появлялся. Чао! Осмотрись здесь повнимательнее. Может быть, какие-нибудь документы. Хотя вряд ли. Все.
Возвращаясь назад через шифоньер, я ощупал лохмотья бомжа в надежде найти хоть какие-то бумаги. Кукиш с маслом. А ведь какие-то документы у клошара должны быть. Любую бумажку с печатью они берегут как зеницу ока. В подвале, может быть...
Тщательно вымыв руки, я поплелся домой.
* * *
Была холодная ночь (или уже утро?), моросил дождь. Омерзительно и сыро чавкало под ногами. Под безжизненным голубоватым фонарем затаилась Генкина "Волга", хищно, по-акульи, ухмыляясь надо мной зубастой мордой радиатора.
- Ах ты, сука, - почему-то вслух погрозил я. - Сейчас я тебя выпотрошу.
Волнообразно заточенная пилка мягко и послушно вошла в доверчивый замок гнусной рыбы, и я очутился в ее чреве. Из бардачка тут же выудил фляжку-графин в виде гранаты-лимонки, наполненную чистейшим спиртом. Его Генке поставляет жена, инженер КИПа. Хорошая у него жена, заботлирая. За ее здоровье я и ликвидировал краденое добро, а к пустой лимонке прицепил ярлык: "Крокодилу Гене от Чебурашки! Спасибо!"
- Где тебя по ночам носит, кот мартовский? - заверещала Ленка, едва я прикрыл дверь.
- Весна, Аленушка, сердце радуется, любви просит. Оно и гонит в ненастье из теплой постели. А где наш постоялец?
- На работу уперся. Еще шести не было.
- Ну и славно. Мы как раз для него свеженький материал раскопали. Как спалось?
- Твой фокусник Акопян мне спать не давал. Звонил раз пять, пока я не послала его подальше.
- А вот это зря. Он заказчик, а заказчика нужно любить.
- Вот и люби, а мне бы поспать не мешало.
- Рано еще.
- Он всю ночь не спит, ждет тебя.
"Очевидно, это и есть Юркин подарок", - набирая оганяновский телефон, думал я. Вартан ответил тут же.
- Константин Иванович, - его голос звучал бесстрастно, - доброе утро. Извините, я не должен был вам звонить ночью, но возникла экстремальная ситуация. Поэтому взял на себя смелость...
- Короче.
- Вам Юра уже все рассказал?
- Нет, я не видел его.
- Нам с вами немедленно нужно встретиться. Это опасно.
- А что случилось?
- При встрече.
- Хорошо, мне подъехать к вам?
- Ни в коем случае!
- Рэкет?
- Нет, хуже... Герцена, дом тридцать, квартира шестнадцать. Это недалеко от вас. В дверь не звоните. Просто простучите какую-нибудь мелодию.
- Боже мой, какую?
- Ну, хотя бы "калинку-малинку".
- Хорошо, до встречи.
Я протянул Ленке записанный адрес.
- Если до вечера меня не будет, передай Юрке.
- Дошляешься! Открутят тебе голову.
- Найдешь другую. Пишите письма!
В этот ранний час мне с трудом удалось поймать инвалидный "Запорожец". Назвав адрес, я занялся анализом некоторых нестыковок. Одна из них свербила больше всех. Почему бандит совершает преступление ради трехсот миллионов, теряя при этом, по крайней мере, две квартиры, стоимость которых, с учетом мебели, почти равнозначна? А если предположить, что квартира Ирины также куплена им, то, пожалуй, и поболее. Не сходится тут что-то, хоть убей. Или я упустил какую-то деталь, или не владею исходной информацией.
- Приехали, - сообщил инвалид, притормаживая возле новой девятиэтажки.
- Спасибо. - Открывая дверцу, я протянул ему приличную сумму.
- Засунь их себе в... Лучше посмотри, с кем едешь, сукин ты сын, Гончаров.
С трудом я узнал в изможденном старике бывшего сослуживца, спортсмена и бабника Мишку Ковалева. После серьезного ранения, говорили, у него отказала нога. Теперь я в этом убедился.
- Привет, Михайло, - наигранно-весело начал я, - а ты все цветешь. Сколько новых баб перетрахал, а?..
- Перестань, Костя. Какие бабы? Какое цветение? Я как паук - на шести конечностях. Кажется, эти костыли выросли из-под мышек с момента рождения. Бабы... Иногда вечером бутылку пива не на что купить. Двое ведь у меня короедов. Вот и занимаюсь частным предпринимательством - подвожу желающих. Но "Запорожец" плохо останавливают. "Жигули" всем подавай! Обнаглели, суки. Сам-то как? Слышал, частным сыщиком заделался?
- Громко сказано. Так, ковыряюсь в грязном белье не очень чистых заказчиков. На это и живу. Поденщик.
- Полный атас! Вчера в автомагазин заглянул, тормозной цилиндр нужен, а директор - мой старый знакомый, Витька-Попрыгун, я ему за грабеж по сто сорок пятой статье путевку рисовал. Пятерик корячился. А теперь он директор магазина.
- Переоценка ценностей. Ладно, Михайло, мне пора, а деньги все-таки возьми, хотя бы на бензин.
- Ты бы позвонил когда-нибудь.
- Обязательно. Бывай, Михайло.
- Дай тебе Бог и стреляй всегда первым.
"Что-то, Гончаров, с тобой, с твоей психикой творится неладное, - думал я, входя в подъезд. - Откуда это обостренное чувство вины перед убогими, да и не только перед ними? Ты ведь не Бог, даже не апостол, а так, заштатный алкоголик со скверным характером".
Призвав на помощь все невеликие музыкальные способности, я отбарабанил в косяк шестнадцатой квартиры "калинку".
Один из оганяновских племянников молча впустил меня вовнутрь.
- Где хозяин?
- Там, проходите, - кивнул он на плотно прикрытую дверь одной из комнат.
Съежившись в кресле, белый Оганян тупо разглядывал полупустую рюмку. Увидев меня, он встал. В полупоклоне вымученно улыбнулся.
- Извините, не выдержал, - кивнул на коньяк.
- Что случилось?
- Маму похитили, взяли в заложницы. Арика, племянника, застрелили. Вот прочитайте, я записал телефонный разговор.
Я взял сложенный вдвое листок, на котором аккуратным почерком было написано: "Все армянские дети любят свою маму. Армянский ребенок не хочет, чтобы его мама выбросилась из окна и кончила жизнь самоубийством. Армянский сын лучше отдаст все стекляшки, чем увидит свою маму мертвой. У него хватит ума не сообщать в милицию. Объявите, что мать уехала к родственникам! А с Ариком пусть разбираются. Извини, земеля, но уж больно был крут твой племянник. Мы тебя контролируем. Так что одно неверное движение и... заказывай оркестр. Высоко сижу, далеко гляжу. Жди звонка. Отбой".
- Странно! - прочитав, вслух подумал я. - Чепуха какая-то.
- О чем вы?
- Первый раз встречаюсь с таким словоохотливым бандитом этого профиля. Обычно очень кратко называется сумма и место передачи. Голос, конечно, незнакомый?
- Первый раз слышу.
- Не было ли чего-то необычного? Посторонние шумы, щелчки и т. д.
- Об этом я и хотел сказать. Мне показалось, что текст до слова "объявите" был продиктован на пленку, а потом говорили вживую, не сделав даже паузы, чтобы я мог вставить слово.
- Голос был один и тот же?
- Затрудняюсь сказать.
- Теперь давайте по порядку. Рассказывайте. Если будет неясно, я переспрошу.
- После того как я узнал от вас о кончине Ирины, ни о какой работе думать не приходилось. Да, не приходилось... Приходилось... Что это?.. О чем я?.. - Оганян потер виски, пытаясь сосредоточиться. - Ну да. Мы не знали, что делать. Слепыми котятами ползали по салону, натыкаясь друг на друга. Все валилось из рук. Позвонили ее родители. Арик сообщил о смерти их дочери. Да... Арик... Сам уже покойник... Да... Я не мог с ними говорить. К обеду, когда ваши ушли, мы поехали в морг... Морг чистый, хороший... Давай же, Гончаров, за помин души... Нет, нет... Она не могла.
- Что не могла?
- Быть преступницей или соучастницей... Нет!
- Хм, - наливая коньяк, только и возразил я. - Как говорит сизый нос, "вскрытие покажет".
- Земля ей пухом. - В лихорадке возбуждения Оганя, н выпил. - Я жениться на ней подумывал. Просил развестись с мужем.
- А вы знаете, что она не была замужем?
- Что?
- Не было у нее мужа.
- Тогда почему она-а-а?.. - Оганян закрыл глаза и побелел, готовый упасть в обморок.
- Хорош, институтка хренова! - Я вскочил, потряс его за плечо.
- Но как же, зачем?
- Давайте дальше. Время - деньги.
- Да, конечно, извините. О чем это я? Ну да... В морге нам сказали, что забрать тело можно сегодня. Потом были в похоронном бюро. Там спросили, откуда забирать тело. Да, теперь этим делом придется заниматься Арцевику, нас с вами здесь не будет, а мужа у нее нет.
- Куда же мы денемся?
- Поедем...
- Куда, да говорите же вы яснее!
- Мы поедем, мы помчимся на оленях утром к маме...
- Хорош дурковать! - неуверенно произнес я, не зная наверняка, опьянел он или гонит дуру. - Рассказывайте суть дела.
- Сейчас. Мы все были дома. Я, мама, Арик и Арцевик. Часов в одиннадцать позвонили. Незнакомый голос предложил нам немедленно явиться в центральный ресторан, где мы якобы сможем получить интересную информацию об ограблении. Я тут же позвонил вам, но, увы, дома вас не оказалось. Голос этот предупредил, что если мы сообщим в милицию, то к нам попросту не подойдут. Просили за информацию довольно крупное вознаграждение, на что я и купился. Оставив Арика с мамой, я и Арцевик отправились в ресторан. Прождали до двенадцати. Но к нам никто не подошел. Потом уже я понял, что нас просто выманили. В первом часу вернулись домой. В гостиной - пустое мамино кресло. Рядом ее вязанье и мертвый, в упор застреленный, Арик.
- Где находилось тело?
- У входной двери. Он, наверное, не хотел их впускать.
- А как же входные ворота? Они у вас довольно серьезные.
- Не знаю. За нами их закрыл Арик. Я хотел сообщить в милицию, но тут позвонила эта сволочь и поставила условия. Звонить-то все равно пришлось.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18