- Можно просто Зина.
- Можно и так, - чуть отодвигаясь от ее горячего тела, согласился я. Скажите-ка мне, просто Зина, ваша подруга Галина Георгиевна действительно ночевала у вас в ночь с понедельника на вторник?
- Костя, ну что вы? Какие могут быть сомнения? В наши годы женщины уже не лгут, а если и лгут, то только своим мужьям. Конечно же Галчонок ночует у меня, и вам, как молодому мужчине, должно быть понятно, по каким причинам она это делает.
- А вы уверены, что это был именно тот день?
- Конечно же. Понедельник день тяжелый. С работы я пришла в седьмом часу, еле-еле душа в теле, так устала. Приняла душ и прилегла немного отдохнуть. Галина появилась в девятом часу и, как всегда, с бутылкой шампанского. Просидели мы с ней перед телевизором часов до одиннадцати, смотрели какой-то боевик по видику. Ну а потом допили вино и легли спать. Она примостилась на моем излюбленном диванчике на кухне, а я разлеглась здесь, на моем старом корабле, на палубу которого уже год как не ступала нога капитана или хоть какого-нибудь вшивого флибустьера.
- А что это вы со своей подругой так непочтительны? Спать на кухню отправляете?
- А это уж ее дело. Сколько раз я ей предлагала перенести диванчик в комнату! Так она ни в какую. Привыкла к лишениям, и хоть ты тресни. Все по углам жмется, всегда самый плохой кусок пирога себе берет. Долго она своего Чернореченского помнить будет. Да и забудет ли вообще.
- А вы его знали? - с удовольствием поглощая торт, спросил я.
- Да так, видела несколько раз мельком. Это когда он еще с Галкой жил.
- Так вы давно знакомы? - удивился я.
- А то нет. Почти два десятка лет. Она пришла в наше СМУ, где я работала бригадиром маляров, совсем девчонкой. Ее не клевал только ленивый. Кто просто так зло на ней сорвет, кто в сердцах подальше пошлет, а кто и руку к ней под юбку запустит. А она все молчит, не отвечает. Только в уголок отойдет, проплачется и опять на люди. Ну, думаю, так-то ты, девка, долго не выдержишь, и взяла ее под свою опеку. Облаяла начальника, обматерила прораба, а одному блудливому мужику вообще по уху съездила. А как же! Без поддержки и дерево не живет. Полюбила она меня или просто привыкла, теперь-то ни я, ни она не помним, но только обедать мы стали вместе - когда в столовой, а когда и на объекте, где придется. На объекте-то я в первый раз и заметила, что она приносит в своем "тормозке". Заметила и ужаснулась. У нее же ребеночек маленький, а она себе на обед притащит пару картошек да ломоть хлеба, и на этом все. "Галька, говорю, что ты, дура, делаешь? Ты же себя в гроб загоняешь". Вот тогда она расплакалась и все мне рассказала.
- И это при живом-то муже, - поддакнул я, уписывая торт и осторожно отодвигаясь от пылающего бока хозяйки.
- Я взбеленилась, - продолжала Зинаида, - и тут же хотела пойти к ее Чернореченскому в институт и там при всех набить ему морду. Однако она так испугалась и умоляла меня этого не делать, что в конце концов я плюнула на свою затею и стала помогать ей, чем могла. Таскала из дома побольше еды, чтобы хватило нам обеим, иногда подкидывала деньжат, но все это было каплей в море. Однажды я вызвала ее на серьезный разговор и предложила перейти к нам в бригаду маляров. Она испугалась, но потом подумала и согласилась. Зарабатывать она стала побольше, и если бы не ее козел, Чернореченский, то ее денег им с Андрюшкой хватило бы за глаза. Еще тогда я говорила ей: Галка, расходись ты с ним, пока молодая, ничего хорошего ты с ним не найдешь, только горя лишнего нахлебаешься. Куда там! В истерику! Ее Толик самый умный, самый лучший. Скоро закончит институт и начнет зарабатывать кучи денег. Плюнула я тогда и вообще перестала разговаривать с ней на эти темы. А он вскоре такой фокус выкинул, за который я его задушила бы собственными руками. Бросил Галку с десятилетним Андрюхой и при этом пустил по ветру ее дедовскую квартиру, чтобы было куда привести молодую жену. Ну не подлец ли?
А когда Андрей, его родной сын, стал катастрофически терять зрение, вы думаете, он добровольно отдал Галке десять тысяч? Как бы не так, но только это строго между нами. Тогда ему позвонила я и сказала, что если Андрей ослепнет, то я либо найму крутых ребят, либо собственноручно вырву его поганые зенки. Так что Галка напрасно удивляется тому, как спокойно он выдал ей требуемую сумму. Ну да ладно, что мы на ночь-то глядя о покойниках заговорили. Подох кобель, ну и пес с ним. Давайте-ка я вам горяченького подолью.
- Ну уж нет, больше не заставите, - переворачивая чашку, решительно воспротивился я. - Если я выпью хотя бы один глоток чая или съем кусок торта, то я лопну в прямом смысле этого слова. Зина, а вы чутко спите?
- Когда как. Если на ночь поем, то сплю тревожно, а если на голодный желудок, то сплю без задних ног. А почему вы про это спрашиваете?
- Могло случиться так, что после того, как вы уснули, Галина на какое-то время выходила из квартиры, а вернулась под утро?
- Да что вы такое говорите! - возмутилась Зинаида. - Уж что-что, а скрежет замка я услышу всегда. Нет, не могло такого быть. Вы даже и не думайте. Ну а потом, сами прикиньте, если бы она куда-то выходила крутить шуры-муры или еще зачем-нибудь, а вернулась только под утро, то какой бы у нее был вид? Я правильно говорю? А так мы с трудом проснулись в шесть тридцать свеженькие и румяные, приняли душ, позавтракали и в семь с минутами поехали на работу. Приехали к половине восьмого, не вдовушки, а невинные девушки на выданье.
- Так вот и приехали? - засмеялся я. - Чистые и невинные и никуда не заезжали?
- А куда нам молодым да красивым по утрам ездить? - засмеялась она в ответ. - У нас по утрам одна дорога - из постели да на объект. Мы так до сих пор вместе работаем. Правда, за это время немного подросли. Я теперь командую тремя бригадами, а в одной из них бригадирствует Галка.
- Значит, из дому вы вышли вместе и так же вместе, никуда не отклоняясь от заданного курса, явились на работу? - еще раз переспросил я.
- Только так и никак иначе, - бодро отозвалась она.
- И по дороге никуда не заходили?
- Никуда не заходили, - уже понимая, что сказала что-то не то, упавшим голосом повторила Зинаида. - А может, куда и заходили. Все-то не упомнишь.
- А вам не кажется странным, что молодая женщина в субботу не помнит, куда она забегала во вторник утром? - насмешливо спросил я, наблюдая, как ее лоб покрывается мелким бисером пота.
- А вот потому и не помним, что молодые, - попробовала она выправить ситуацию, но, понимая, что может еще больше запутаться, махнула рукой и замолчала.
Поблагодарив ее за сказочное гостеприимство, я направился к выходу.
- Подождите, Костя, - уже в передней крепко взяв меня за плечо, взмолилась она. - Я не знаю, куда Галка заходила утром, но спала она у меня.
- Возможно, хотя и маловероятно, - улыбнувшись, возразил я.
- Почему это маловероятно?
- Потому что вы даже не знаете, во что она была в тот вечер одета.
- Как это не знаю? - воспрянула духом Зинаида. - На ней была кожаная куртка и новая черная юбка. Она недавно ее купила.
- Она что же - так и просидела у вас весь вечер в кожаной куртке?
- Нет, конечно, раздевалась. Под курткой у нее была синяя кофточка.
- В том-то и дело, дорогая Зинаида Васильевна, что синей кофты на ней в тот вечер не было. Она надела ее только утром у себя дома. Всего хорошего.
* * *
- Что же у нас получается, товарищ Гончаров? Вы что-нибудь понимаете?
- Ни черта я, Константин Иванович, не понимаю, кроме того, что Галина Георгиевна солгала своему сыну и мне, заявляя, что в ту ночь она почивала у своей подружки Зинаиды. Врет, но зачем? Не она же, в конце концов, хладнокровно всадила нож в четыре сердца! Хотя черт их, баб, поймет. И еще эта непонятная Мара, любовница Андрея! Кто она такая и с чем ее едят? Безусловно, лошадка темная. Надо сознаться, прав был тесть, называя их змеиным клубком. А тут еще маячит не совсем хрустальная фигура нашей заказчицы Тамары Дмитриевны Ерошиной, тоже, видать, стерва добрая. Однако все это второстепенно. На первом месте как был, так и остается Будулай, но вполне возможно, что с ним знаком кто-то из вышеупомянутых женщин. Но кто? У меня их три: Галина Георгиевна, Тамара Дмитриевна и незнакомая пока Мара. С кем из них у простого рабочего мужика может быть связь? Вряд ли это Галина Георгиевна, а тем более Мара. Видимых контактов здесь не прослеживается. Что же касаемо Тамары Дмитриевны, то картинка тут рисуется интереснее. Первое и самое главное - это то, что они вполне могли познакомиться на работе в фирме. Насколько мне помнится, Тамара довольно долго замещала свою сестру, когда та нежила свое тело в Средиземном море. Возможно, как раз в это время Будулай, требуя денег, штурмовал бухгалтерию. Чем не повод для знакомства? А дальше все просто, как геометрия Лобачевского. Они полюбили друг друга пылко и страстно, настолько страстно, что разработали маленький планчик, воплощение которого сулило им веселую жизнь и достойную старость.
Этот план был примитивен и прост. Заключался он в том, что однажды вечером Тамара Дмитриевна пожалует в гости к своей сестре с бутылочкой вина, сдобренного клофелином. Ничего не подозревающие супруги с благодарностью выдуют снотворное и забудутся вечным сном, потому что, когда они уснут, она откроет дверь и впустит Будулая. Вероятно, сама она процесс умерщвления смотреть не захочет, а займется более серьезным делом - поиском денег...
- Это ты уже рассказывал, - неожиданно прервал мой монолог неизвестно откуда появившийся тесть. - Тебе бы, Костик, в больничку, в психушечку прилечь не вредно. Уж больно часто ты сам с собою беседы ведешь.
- А я вас и не заметил. И давно вы подслушиваете?
- Сразу как пришел, а пришел я следом за тобой, так что я внимательно следил за течением мысли и умственной работой твоих больных мозгов. Ты бы поаккуратней с ними, штука дефицитная и нужная.
- Не скажите. Например, вы прекрасно без них обходитесь.
- Ладно, остряк, из твоего бормотания я понял, что алиби Галины Чернореченской ее подруга не подтвердила. Как ты ее прижал?
- Это не я, это она прижала меня в передней своими гиперболическими бюстами, а в общем-то все было легко и просто. Она заявила, что утром они сразу же отправились на работу, а между тем, как вы помните, Андрей русским языком нам сказал, что перед работой мать на полчаса забегала домой, чтобы принять душ и надеть синюю кофточку. Еще вопросы будут?
- Нет, - лаконично ответил тесть. - Давай ужинать.
- Увольте. Эта Зинаида Васильевна так меня накормила, что хватит на неделю.
- Тогда иди и систематизируй все диктофонные записи, а то у нас там сам черт ногу сломит, а с едой, так и быть, я сам справлюсь, - пообещал он, однако совершенно напрасно и преждевременно.
Откушать приготовленную Милкой курицу ему помешал тревожный и долгий звонок в дверь. Пришла та, кого я меньше всего ожидал, да еще в десять часов вечера. Собственной персоной, чуть смущаясь, в дверях стояла Тамара Дмитриевна Ерошина.
- Простите меня за позднее вторжение. - Сделав виноватое личико, она прошла в глубь передней. - Но мы с вами договаривались, что если я вспомню что-то важное, то непременно вам сообщу. Так я вспомнила.
- Проходите в кабинет, - с интересом глядя на ее волосы, пригласил тесть.
- Я не отниму у вас много времени, - подчеркнуто робко садясь на краешек кресла, пообещала она. - Еще раз простите.
- Прощаем, - прервал ее словоизлияния полковник. - Ближе к делу. Что вы там такое вспомнили, чтобы на ночь глядя рассказать нам об этом?
- Да, конечно, видите ли, старшая дочь моей сестры, Маша, вела дневник, причем вела аккуратно, вот я и подумала: а что, если в нем она описала последний роковой вечер их жизни?
- Любопытно, - едва уловимо улыбнулся полковник. - И где же этот самый дневник?
- Не знаю, скорее всего, он остался в квартире. У нее на письменном столе. Не думаю, что милиция могла проявить интерес к детским каракулям.
- Возможно, - уже откровенно ухмыльнулся Ефимов. - Но что вы предлагаете?
- Взять этот дневник и внимательно его прочитать, - округлив глаза, поделилась она с нами своим крамольным замыслом.
- Но для этого, как минимум, нужно попасть в квартиру, - пронзительно глядя ей в глаза, ответил полковник. - У вас есть ключи?
- В том-то и дело, что нет, - огорченно призналась она. - В милицию забрали.
- Тогда я не представляю, каким образом вы себе мыслите это осуществить. Отмычками? Извините, но мы таким сложным инструментом не владеем, а кроме того, дверь опечатана.
- Но может быть, как-то сверху, через балкон? Как, Константин Иванович?
- Извините, Тамара Дмитриевна, но и альпинисты из нас хреновые.
- И вы меня извините. - Поджав губы, она двинулась к выходу. - Кажется, я связалась не с теми людьми и теперь об этом очень жалею.
- Сядьте, Тамара Дмитриевна! - грубо окрикнул ее Ефимов. - Вы связались именно с теми людьми, только не понимаю, зачем вы это сделали?
- Что сделала? - чуть откинув голову, с вызовом спросила она.
- Почему вы обратились к нам за помощью?
- Я надеялась, что вы мне поможете и отыщете преступника.
- Зачем, когда вы сами знаете его имя? - Старательно раскуривая сигарету, полковник с прищуром следил за ее реакцией. - Вы давно знаете имя преступника, а точнее сказать, преступников.
- Что вы такое говорите? - вспыхнула она. - Я вас не понимаю.
- Я вот тоже не понимаю, за каким чертом вы затеяли с нами игру, игру с огнем. Вам мало милиции?
- Простите, но я в самом деле не понимаю ваши намеки и недосказанности. Может быть, вы соизволите говорить яснее?
- Пожалуйста. Вы заранее обо всем договорились с Будулаем, а в этот злосчастный понедельник наконец решили осуществить свой план. Поздно вечером вы явились к Чернореченским в гости, опоили их какой-то гадостью, а когда они уснули, вы впустили своего дружка. Пока он резал вашу сестру и племянниц, вы преспокойно искали деньги и, кажется, немало в этом преуспели. Я опустил все подробности, но лишь очертил события и персонажи той ночи.
- Господи, - заревела женщина. - Да что вы в одну дуду поете - и милиция, и вы. Ну неужели вы всерьез думаете, что я какая-то Агата Кристи? Сама совершила преступление и сама же об этом заявила? Форменная глупость. Поймите, наконец, я же баба, простая русская баба, и мне совершенно не нужны эти острые сверхощущения.
- Тогда как вы можете объяснить тот факт, что на разобранном диване, на подушке найдено несколько ваших волос?
- Не знаю, у меня уже взяли волосы на экспертизу. Но может быть, нашли не мои волосы, и не исключено, что Римма постелила тому человеку постель, на которой я у них сплю. Я ничего не могу понять, это какая-то череда заколдованных нелепостей.
- Ваши интимные отношения с Анатолием Ивановичем вы тоже считаете нелепостью? - галантно осведомился полковник.
- Что-о-о? - гортанно спросила она, и я заметил, как сквозь дорогой макияж на ее лбу отчетливо выступают алые пятна.
- Что слышали, - бесцеремонно, по-мужицки отрубил полковник. - Или вам пояснить в деталях вашу связь с мужем вашей сестры?
- Господи, и до этого вы докопались! Но это же неправильно, зачем вы так?
- Девочка, если ты кинулась во все тяжкие, то и нам можно все. Пойми меня правильно. Я старый человек и эту паскудную жизнь знаю больше, чем ты. Не вскакивай и не делай удивленных глаз. Все очень просто - о твоих любовных делах знает вся фирма.
- Но это же сплетни, - с трудом выговорила она и вдруг разревелась горько и старательно. - Он взял меня силком.
- Сучка не захочет - кобель не вскочет, - едко заметил полковник.
- Вы же ничего не знаете!
- Нет, уже кое-что знаем. Знаем, что в ту ночь ты была там.
- Тамара! - некстати всунулась Милка. - Помоги мне снять жаркое.
- Тамара, Амара, Мара, Ара, или просто Ра, - вытаскивая портвейн, глубокомысленно изрек полковник. - Что в имени твоем?.. Ты что-нибудь понял?
- Конечно же понял! - с воодушевлением отозвался я.
- Ни черта ты, Костя, не понял, - глубоко затянувшись, заметил тесть.
- Да куда уж нам... В деревне росли, телок трясли, - обиженно отозвался я.
- Как был ты дураком, так и остался. Ты только шевельни мозгой ТАМАРА, МАРА... Думаю, дальнейшие комментарии излишни? И если у тебя есть совесть, то ты непременно купишь мне бутылку хорошего портвейна.
- В отличие от ваших, полковник, мозги мои не такие и жидкие. Я все давно суммировал и обобщил, - попробовал я схитрить, поражаясь и завидуя его догадке.
- Что делать-то будем?
- Что? Да брать надо.
- Увы, если дурак - то это надолго, если не навсегда, - с сожалением констатировал тесть. - Ее не брать надо, а крутить. Она ни при чем, но рассказать может многое. Ты кассеты обработал?
- Конечно, - соврал я, не мигнув глазом. - Не до них сейчас.
Женщины внесли еду.
- Мара, - принимая из ее рук поднос, ухитрился я ущипнуть ее за задницу. - Марочка, а почему ты ко мне такая недоверчивая?
- Мара, не вздумай им доверять, прохвосты они прожженные, - вместо нее то ли талантливо подыграла, то ли оговорилась жена.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12