И если бы только сам погиб. Как вы видите, там лежит практически весь его полк. А вот панорама позиций после боя. Обратите внимание на количество трупов и их расположение. Ни один солдат Союза не смог приблизиться к холму даже на триста шагов. Но тут не стоит забывать, что позиции бригады «Стальные медведи» оказались на пути дивизии, имевшей численность порядка тринадцати тысяч человек!
– Это уму непостижимо!
– Теперь вы понимаете, почему я расстроен?
– Более чем. Будьте уверены, мы осветим этот постыдный случай откровенной и губительной лжи в нашей газете. Из-за таких вот статей мы и несем поражение за поражением.
– Хорошо. Но вы пришли не за этим, ведь так?
– Да. Я хотел бы узнать, как умер президент Линкольн.
– Глупо, – Саша сделал паузу и улыбнулся. – Понимаете, та ситуация была необычайно глупа и не серьезна. Понимая, что части северян будут отступать на Балтимор, мы заранее к этому подготовились. Обычная засада на дороге.
– Засада?
– Да. Мы выкопали траншею в лесу, шагах в трехстах от дороги и засели там. Отряд под предводительством президента вел себя совершенно невменяемо. Как будто эти люди были чем-то больны, на всю голову. Ни боевого охранения, ни разведки. Да ровным счетом ничего. Они шли плотно сбившимся табором вокруг фургонов. Я подобной глупости и беспечности не встречал даже в книжках.
– А вы открыли огонь по ним сразу?
– Нет. Мы подождали пока они все войдут в зону поражения и выслали переговорщика, который предложил им сдаться. Ответом стала беспорядочная стрельба. Парень чудом выжил просто потому, что догадался упасть на землю и перекатиться за дерево.
– Странно.
– Ничего странного. В фургонах было много важной документации. Линкольн, видимо, опасался, что она попадет к нам в руки.
– Ясно. И вот вы открыли огонь. Ходят слухи, что вы расстреливали тех, кто пытался сдаться.
– Глупости. Их могут выдумывать лишь те, кто не представляет реальных обстоятельств боя. Огневая мощь бригады – около пятнадцати тысяч винтовочных пуль в минуту. Представили себе?
– Не очень, но понимаю, что это прилично.
– Более чем прилично. Бой шел чуть больше трех минут и завершился лишь потому, что стрелять стало не по кому. Там не было желающих сдаться, их просто не успело появиться. Там была просто паника, беспорядочная стрельба, крики. Были даже такие, кто, выхватив саблю, и обезумив, бросался на своих товарищей. Никто даже не пытался сдаваться. А прекратить огонь, поняв, что эта колонна уже не противник, было просто невозможно. Слишком быстротечен бой.
– Три минуты... – Тэйлор потрясенно качал головой.
– Мы потом, после боя пытались спасти раненых, но наши возможности не безграничны. Всего один медико-санитарный взвод в три десятка человек не может оказать оперативную помощь сотням. В общем, печальный бой. И если бы не безалаберность вкупе с беспечностью, которую проявил Линкольн, то, вероятно, эти ребята смогли бы живыми вернуть к своим семьям. Мы сделали все возможное для того, чтобы спасти им жизнь, но, увы, все оказалось тщетно. Союзу вообще с командованием не повезло, по крайней мере, на Восточном театре военных действий.
– Да, действительно печальная история. Но я рад, что мне посчастливилось ее услышать. Она очень поучительна. Авраам Линкольн был обычным юристом, который волею случая стал командовать войсками. Я думаю, трагедия была неизбежна.
– Если бы за его плечами была хоть небольшая военная служба, желательно в какой-нибудь европейской армии, то, думаю, все обошлось бы даже с учетом его профессии.
– А почему в европейской?
– Регулярные армии, которые часто сталкиваются в боях с серьезными противниками, имеют на порядки более серьезные и адекватные традиции и выучку, чем эпизодически собираемое ополчение. Боюсь, что одной полноценной европейской дивизии хватит, чтобы легко перемолоть все силы Союза и Конфедерации. Даже таких традиционно слабых в военном плане стран как Итальянское королевство и Австрийская империя. Вам не с кем воевать. У вас нет практики. Оттого и офицеры у вас слабы, а солдаты не стойки. Да и с выучкой на всех уровнях имеются огромные проблемы.
– Любопытно. А вы, Ваше императорское Высочество, какое образование имеете?
– Я слушатель военно-инженерного училища.
– Вы его не закончили?
– Нет, отпросился добровольцем на войну на втором году обучения.
– Поразительно.
– Именно. Это очень хорошо показывает тот уровень, который дает ваш Вест-Пойнт. Впрочем, мы зашли не туда. Давайте вернемся к тому бою. Что именно вы еще хотите узнать? Фотографии я боюсь предлагать, так как не каждый человек готов это видеть.
– Я, все же, хотел бы взглянуть.
Разговор продолжался еще три часа, за которые Бейярд Тейлор набирался впечатлениями. Александр даже подарил ему для публикации десяток фотографий, чтобы убедить редактора в своей правоте и подготовить парочку литографических штампов. Получилось шикарно. Как позже выяснилось, редакция журнала New York Tribune готовила огромную статью довольно долго, ожидая исхода штурма Вашингтона. Нужно же было расставить правильные акценты. А когда стало все ясно, выпустила, с литографиями, заняв почти весь номер. Эффект был как от разорвавшейся бомбы. Острая критика правительства и руководства армии, шокирующие подробности двух битв и общий обзор всего положения на Восточном театре военных действий. Реакция получилась, самая что ни на есть, разрушительная. Начались брожения и даже кое-где митинги. В общем, тыл противника закипел.
Эпилог
15 декабря 1861 года.
– Ваше императорское высочество, – капрал Василий Шматко встал от телеграфного аппарата и обратился с докладом, – прибыли парламентеры от федералов. – Любопытно. Ну что же, давайте пообщаемся. Передайте, чтобы их разоружили и доставили сюда. Все ясно? – Так точно.
Спустя полчаса Александр вошел в небольшую комнату отдыха на третьем этаже, рядом со штабным залом. Там его уже ждало несколько человек, в том числе и некто с цепким взглядом в гражданской одежде.
– Здравствуйте господа, – они все встали, приветствуя принца Александра, – с чем пожаловали?
– Мы хотели бы предложить капитуляцию.
– И на каких условиях вы хотите сдаться?
– Мы? – мужчина в гражданской одежде удивленно поднял бровь. – Мы хотели предложить сдаться вам.
– Напомните мне, пожалуйста, свое имя.
– Генри Блайз.
– И в какой роли вы прибыли на переговоры?
– Я доверенное лицо Корнелиуса Вандербилта.
– Любопытно.
– Ваше императорское Высочество, – встрял бригадный генерал, – мистер Вандербилт назначен Конгрессом наблюдателем при армии генерала Макдауэла.
– Даже так? Это еще более любопытно. Сэр, – Саша обратился к бригадному генералу, который представлял армию северян, – вы, как я понимаю, представляете армию Макдауэла?
– Так точно, сэр.
– Как давно мистер Корнелиус находится при армии?
– Второй день, сэр.
– Кто его вводил в курс дел?
– Лично генерал, сэр.
– Отлично. – Александр повернулся к Генри Блайзу. – А вы, как я понимаю, прибыли вместе с мистером Вандербилтом?
– Да.
– Могу я узнать, что вы знаете о реальном положении дел?
– Простите, я вас не понимаю.
– Хорошо. Я вам поясню. С начала осады города генерал Макдауэл предпринял три попытки общего штурма. Все они были отбиты с большими потерями для федеральных войск. Они потеряли около сотни артиллерийских орудий, до тысячи убитыми и около шести тысяч ранеными. Учитывая массовое дезертирство, за месяц осады ваш корпус, господа, сократился вдвое. Если так пойдет и дальше, то где-то в районе Рождества я смогу предпринять наступление без единого выстрела. Я все верно излагаю? – Александр вопросительно кивнул бригадному генералу северян Эдвину Самнеру. Тот лишь смущенно потупил взор. – Сэр, я не слышу ответа.
– Все верно, сэр, – Генри удивленно посмотрел на Самнера, но промолчал, поджав губы.
– Итак. Положение ваших войск печально, мало того, оно ухудшается с каждым днем. У нас, как вы видели – все замечательно. Есть, конечно, потери, но незначительные. За месяц боев мы потеряли сто двадцать семь человек убитыми и восемьсот двенадцать ранеными. При этом, бригада «Стальные медведи» так ни разу в бой и не вступила, находясь в резерве. То есть не было создано ни одного острого момента. Поэтому мы можем в любое время по своему усмотрению атаковать и опрокинуть корпус Макдауэла.
– Что же вас останавливало?
– Желание поговорить. Я, знаете ли, очень ценю своих людей и хочу свести их гибель к минимуму. Я ждал вас, господа. Если мы договоримся, то сможем серьезно облегчить жизнь друг другу. У вас свободных резервов нет. А так как западная армия скованна корпусом генерала Джонсона, то и взять их негде.
– Я понимаю, к чему вы клоните, – Генри задумался на несколько секунд. – Ну что же, господа, – Блайз обратился к остальным членам делегации, – нам, видимо, пора. Прошу меня извинтить, Ваше императорское Высочество, но я не обладаю полномочиями для обсуждения вашего предложения.
– Нет, так нет. – Александр улыбнулся. – Значит, продолжим разговор в Нью-Йорке.
– Блайз вежливо кивнул и двинулся на выход. А за ним и остальные офицеры делегации.
В комнате штаба он остановился и задумался. Медленно обводя ее взглядом. За месяц активных боевых действий штаб корпуса разросся до пятидесяти трех человек. Но эффект был не столько от количества, сколько от качества их работы. Два десятка телеграфных аппаратов, на которых сидели операторы и «мельтешили». Помимо них – аналитики, делопроизводители, курьеры. А на стене висела огромная карта, занавешенная материей от глаз «дорогих» гостей. Все это создавало эффект насыщенной и организованной жизни. Что-то вроде слаженного механизма, который, деловито шевелясь, не замирал ни на секунду. Он никогда ничего подобного не видел, но лишь сейчас обратил на это внимание. Ведь он шел с твердой уверенностью в остром желании этого русского аристократа капитулировать перед доблестными войсками Союза. В памяти Блайза всплывали образы корпуса Макдауэла, с навязчивым ощущением полнейшего бардака и разлада. Та армия, которая засела в Вашингтоне отличалась от «стада баранов» Ирвинга как небо и земля. «А ведь Александр не блефует» – Генри «подвис» и задумался. Лишь спустя минуту его вырвал из клубка собственных мыслей окрик Эдвина:
– Мистер Генри, вы в порядке?
– Да. Вполне. – Он повернулся на каблуках и уставился прямо в глаза Александру. – Я передам ваше предложение мистеру Вандербилту. Мы должны будем все проверить, так как вопрос носит очень серьезный характер. Если дела обстоят именно так, как вы сказали, то, моему нанимателю будет, о чем с вами поговорить. Но на это нужно немного времени. Вы дадите нам неделю?
– Дам. Я рад, что мы услышали друг друга.
– Я тоже.
25 декабря в том же зале.
– Я рад вас видеть, мистер Вандербилт, не думал, что вы придете лично.
– Взаимно. Если честно, то меня распирало от желания взглянуть на ваш штаб и, особенно, на вашу большую карту. Если позволите, конечно.
– Отчего бы не взглянуть. – Александр жестом пригласил Корнелиуса войти в зал штаба и кивнул дежурному офицеру на карту. Вандербилт смотрел на нее как завороженный. Перед ним была не просто подробная карта местности, а серьезный рабочий инструмент, который он никогда в своей жизни не видел. Вся территория была разделена на пронумерованные квадраты. Расположение войск как своих, так и противника отмечалось маленькими булавками с цветными фигурными головками, которые отражали тип отмечаемого объекта. Но самым поразительным для него стало то, что русские знали численность и дислокацию корпуса Макдауэла лучше, чем он сам – с точностью до роты.
– Вам нравится?
– Да. Признаться, я поражен. Очень интересный ход.
– И очень удобный. Булавки позволяют в реальном времени менять диспозиции войск согласно донесениям разведки, что позволяет отслеживать оперативное состояние театра военных действий.
– Этот прием в ходу у русских?
– Теперь да. Я его придумал для удобства управления корпусом. Это для меня было непривычно и поначалу весьма сложно. Вот и приходилось выкручиваться. – Корнелиус заинтересованно посмотрел на Александра и хмыкнул.
– Мы проверили сказанное вами. Ситуация по корпусу наших войск действительно очень печальна. Макдауэл уже взят под стражу и его ждет трибунал. Он нас с самого начала вводил в заблуждение лживыми докладами. Собственно из-за этого я и прибыл в расположение войск. С его слов вы должны сдаться со дня на день... вот уже три недели. Теперь он будет очень строго наказан. Врать Конгрессу в такой обстановке, это уму непостижимо!
– И в чем будет заключаться его наказание? Его повысят? – Александр улыбнулся.
– Я понимаю ваш сарказм. После того как он проявил себя при Булл-Ране, его пролоббировали на эту должность совершенно бездумно. Но в нынешнем раскладе, он своими действиями и своей ложью привел Союз фактически к поражению. Не думаю, что его теперь что-то сможет спасти. Я даже не исключаю расстрела. По крайней мере, я буду на этом настаивать.
– Разумно. В противном случае, он со своими деловыми навыками и друзьями сможет вам создать еще массу проблем. Кстати, по поводу проблем. Как оцениваете позицию Великобритании в нашем общем вопросе?
– Очень плохо. Давайте к делу, что вы хотели предложить? Естественно, единолично я ваши предложения принять не смогу, но донести до Конгресса осилю.
– Конгресса? – Александр удивленно приподнял бровь.
– Конгресса, – улыбнулся Вандербилт.
– Хорошо. Давайте присядем. Кофе? Чая?
– Кофе.
В ходе этой беседы Саша предложил свой вариант послевоенного урегулирования. Собственно никаких особых условий мирного договора не было. Все разговоры крутились вокруг контрибуции, которую должна была получить КША в качестве компенсации нападения на нее САСШ и территориального состава новых государств. С необходимостью контрибуции пришли к соглашению очень быстро, так как все упиралось в простую вещь – САСШ держало свои войска на территории признанного Россией и Великобританией государства, которые на требования удалиться не реагировали. Этого вполне хватило. Да и с суммой довольно легко определились, по итогам войны САСШ должны были в течение десяти лет выплатить КША триста миллионов довоенных долларов серебром. А вот с территориальным вопросом возникла масса противоречий. Александр был плохим торговцем, но все же пытался. Дело в том, что Вашингтон находился всецело в руках Конфедерации и Союз его очень хотел вернуть. По крайней мере, Вандербилт говорил о критической важности этого города в плане идеологии. Но что взамен? Ведь Союз не имел никаких захватов в землях южан. То есть должен был предложить или денег, или своей земли. После долгих споров остановились на следующем варианте. Густонаселенные штаты Миссури и Западная Вирджиния, а также город Вашингтон, которым по факту владели южане, отходят северянам. Зато в качестве компенсации Конфедерации получала два малонаселенных штата: Канзас и Калифорния, а также ряд территорий, формально не имевших закрепления. А именно Невада, Юта, Колорадо, Нью-Мексико и Аризона. Само собой, не просто так, по решению сената, а только по итогам проведения на указанных землях референдумов. А Сенаты обоих стран лишь подтверждали и признавали результаты этих голосований. Как вы понимаете, уже тогда всем более-менее серьезным игрокам на политическом поле было совершенно очевидно, что голосование, это просто способ создания красивой иллюзии причастности народа к власти. В тот же вечер была составлена заготовка мирного договора, копии которых выслали особыми курьерами президенту КША Дэвису и исполняющему обязанности президента САСШ Гамлену.
А дальше начались так называемые раунды. Бывший корпус Макдауэла отступил в Филадельфию на приведение в порядок, а в Балтиморе собрались практически все ключевые фигуры Севера и Юга. Включая Александра, который выступал в качестве своего рода арбитра на этих переговорах вместе со своей бригадой. Длительные согласования, впрочем, не сильно изменив сам мирный договор, привели к целому ряду других, очень интересных моментов. Остановимся на двух, наиболее важных, из них.
Так как южане и северяне спали и видели, чтобы индейцы исчезли с их земель. Александр предложил им очень удобный вариант, само собой, предварительно согласовав его с отцом по телеграфной связи. Смысл заключался в том, что все желающие индейцы могут переселиться на русский Дальний Восток, приняв соответственно имперскую присягу и став гражданами России. Все транспортные расходы и «подъемные» средства ложились на плечи САСШ и КША. А так как эти суммы были на порядки ниже, нежели потребует затяжная война на истребление с «цветными», которая велась длительное время, то они с радостью пошли на это.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30
– Это уму непостижимо!
– Теперь вы понимаете, почему я расстроен?
– Более чем. Будьте уверены, мы осветим этот постыдный случай откровенной и губительной лжи в нашей газете. Из-за таких вот статей мы и несем поражение за поражением.
– Хорошо. Но вы пришли не за этим, ведь так?
– Да. Я хотел бы узнать, как умер президент Линкольн.
– Глупо, – Саша сделал паузу и улыбнулся. – Понимаете, та ситуация была необычайно глупа и не серьезна. Понимая, что части северян будут отступать на Балтимор, мы заранее к этому подготовились. Обычная засада на дороге.
– Засада?
– Да. Мы выкопали траншею в лесу, шагах в трехстах от дороги и засели там. Отряд под предводительством президента вел себя совершенно невменяемо. Как будто эти люди были чем-то больны, на всю голову. Ни боевого охранения, ни разведки. Да ровным счетом ничего. Они шли плотно сбившимся табором вокруг фургонов. Я подобной глупости и беспечности не встречал даже в книжках.
– А вы открыли огонь по ним сразу?
– Нет. Мы подождали пока они все войдут в зону поражения и выслали переговорщика, который предложил им сдаться. Ответом стала беспорядочная стрельба. Парень чудом выжил просто потому, что догадался упасть на землю и перекатиться за дерево.
– Странно.
– Ничего странного. В фургонах было много важной документации. Линкольн, видимо, опасался, что она попадет к нам в руки.
– Ясно. И вот вы открыли огонь. Ходят слухи, что вы расстреливали тех, кто пытался сдаться.
– Глупости. Их могут выдумывать лишь те, кто не представляет реальных обстоятельств боя. Огневая мощь бригады – около пятнадцати тысяч винтовочных пуль в минуту. Представили себе?
– Не очень, но понимаю, что это прилично.
– Более чем прилично. Бой шел чуть больше трех минут и завершился лишь потому, что стрелять стало не по кому. Там не было желающих сдаться, их просто не успело появиться. Там была просто паника, беспорядочная стрельба, крики. Были даже такие, кто, выхватив саблю, и обезумив, бросался на своих товарищей. Никто даже не пытался сдаваться. А прекратить огонь, поняв, что эта колонна уже не противник, было просто невозможно. Слишком быстротечен бой.
– Три минуты... – Тэйлор потрясенно качал головой.
– Мы потом, после боя пытались спасти раненых, но наши возможности не безграничны. Всего один медико-санитарный взвод в три десятка человек не может оказать оперативную помощь сотням. В общем, печальный бой. И если бы не безалаберность вкупе с беспечностью, которую проявил Линкольн, то, вероятно, эти ребята смогли бы живыми вернуть к своим семьям. Мы сделали все возможное для того, чтобы спасти им жизнь, но, увы, все оказалось тщетно. Союзу вообще с командованием не повезло, по крайней мере, на Восточном театре военных действий.
– Да, действительно печальная история. Но я рад, что мне посчастливилось ее услышать. Она очень поучительна. Авраам Линкольн был обычным юристом, который волею случая стал командовать войсками. Я думаю, трагедия была неизбежна.
– Если бы за его плечами была хоть небольшая военная служба, желательно в какой-нибудь европейской армии, то, думаю, все обошлось бы даже с учетом его профессии.
– А почему в европейской?
– Регулярные армии, которые часто сталкиваются в боях с серьезными противниками, имеют на порядки более серьезные и адекватные традиции и выучку, чем эпизодически собираемое ополчение. Боюсь, что одной полноценной европейской дивизии хватит, чтобы легко перемолоть все силы Союза и Конфедерации. Даже таких традиционно слабых в военном плане стран как Итальянское королевство и Австрийская империя. Вам не с кем воевать. У вас нет практики. Оттого и офицеры у вас слабы, а солдаты не стойки. Да и с выучкой на всех уровнях имеются огромные проблемы.
– Любопытно. А вы, Ваше императорское Высочество, какое образование имеете?
– Я слушатель военно-инженерного училища.
– Вы его не закончили?
– Нет, отпросился добровольцем на войну на втором году обучения.
– Поразительно.
– Именно. Это очень хорошо показывает тот уровень, который дает ваш Вест-Пойнт. Впрочем, мы зашли не туда. Давайте вернемся к тому бою. Что именно вы еще хотите узнать? Фотографии я боюсь предлагать, так как не каждый человек готов это видеть.
– Я, все же, хотел бы взглянуть.
Разговор продолжался еще три часа, за которые Бейярд Тейлор набирался впечатлениями. Александр даже подарил ему для публикации десяток фотографий, чтобы убедить редактора в своей правоте и подготовить парочку литографических штампов. Получилось шикарно. Как позже выяснилось, редакция журнала New York Tribune готовила огромную статью довольно долго, ожидая исхода штурма Вашингтона. Нужно же было расставить правильные акценты. А когда стало все ясно, выпустила, с литографиями, заняв почти весь номер. Эффект был как от разорвавшейся бомбы. Острая критика правительства и руководства армии, шокирующие подробности двух битв и общий обзор всего положения на Восточном театре военных действий. Реакция получилась, самая что ни на есть, разрушительная. Начались брожения и даже кое-где митинги. В общем, тыл противника закипел.
Эпилог
15 декабря 1861 года.
– Ваше императорское высочество, – капрал Василий Шматко встал от телеграфного аппарата и обратился с докладом, – прибыли парламентеры от федералов. – Любопытно. Ну что же, давайте пообщаемся. Передайте, чтобы их разоружили и доставили сюда. Все ясно? – Так точно.
Спустя полчаса Александр вошел в небольшую комнату отдыха на третьем этаже, рядом со штабным залом. Там его уже ждало несколько человек, в том числе и некто с цепким взглядом в гражданской одежде.
– Здравствуйте господа, – они все встали, приветствуя принца Александра, – с чем пожаловали?
– Мы хотели бы предложить капитуляцию.
– И на каких условиях вы хотите сдаться?
– Мы? – мужчина в гражданской одежде удивленно поднял бровь. – Мы хотели предложить сдаться вам.
– Напомните мне, пожалуйста, свое имя.
– Генри Блайз.
– И в какой роли вы прибыли на переговоры?
– Я доверенное лицо Корнелиуса Вандербилта.
– Любопытно.
– Ваше императорское Высочество, – встрял бригадный генерал, – мистер Вандербилт назначен Конгрессом наблюдателем при армии генерала Макдауэла.
– Даже так? Это еще более любопытно. Сэр, – Саша обратился к бригадному генералу, который представлял армию северян, – вы, как я понимаю, представляете армию Макдауэла?
– Так точно, сэр.
– Как давно мистер Корнелиус находится при армии?
– Второй день, сэр.
– Кто его вводил в курс дел?
– Лично генерал, сэр.
– Отлично. – Александр повернулся к Генри Блайзу. – А вы, как я понимаю, прибыли вместе с мистером Вандербилтом?
– Да.
– Могу я узнать, что вы знаете о реальном положении дел?
– Простите, я вас не понимаю.
– Хорошо. Я вам поясню. С начала осады города генерал Макдауэл предпринял три попытки общего штурма. Все они были отбиты с большими потерями для федеральных войск. Они потеряли около сотни артиллерийских орудий, до тысячи убитыми и около шести тысяч ранеными. Учитывая массовое дезертирство, за месяц осады ваш корпус, господа, сократился вдвое. Если так пойдет и дальше, то где-то в районе Рождества я смогу предпринять наступление без единого выстрела. Я все верно излагаю? – Александр вопросительно кивнул бригадному генералу северян Эдвину Самнеру. Тот лишь смущенно потупил взор. – Сэр, я не слышу ответа.
– Все верно, сэр, – Генри удивленно посмотрел на Самнера, но промолчал, поджав губы.
– Итак. Положение ваших войск печально, мало того, оно ухудшается с каждым днем. У нас, как вы видели – все замечательно. Есть, конечно, потери, но незначительные. За месяц боев мы потеряли сто двадцать семь человек убитыми и восемьсот двенадцать ранеными. При этом, бригада «Стальные медведи» так ни разу в бой и не вступила, находясь в резерве. То есть не было создано ни одного острого момента. Поэтому мы можем в любое время по своему усмотрению атаковать и опрокинуть корпус Макдауэла.
– Что же вас останавливало?
– Желание поговорить. Я, знаете ли, очень ценю своих людей и хочу свести их гибель к минимуму. Я ждал вас, господа. Если мы договоримся, то сможем серьезно облегчить жизнь друг другу. У вас свободных резервов нет. А так как западная армия скованна корпусом генерала Джонсона, то и взять их негде.
– Я понимаю, к чему вы клоните, – Генри задумался на несколько секунд. – Ну что же, господа, – Блайз обратился к остальным членам делегации, – нам, видимо, пора. Прошу меня извинтить, Ваше императорское Высочество, но я не обладаю полномочиями для обсуждения вашего предложения.
– Нет, так нет. – Александр улыбнулся. – Значит, продолжим разговор в Нью-Йорке.
– Блайз вежливо кивнул и двинулся на выход. А за ним и остальные офицеры делегации.
В комнате штаба он остановился и задумался. Медленно обводя ее взглядом. За месяц активных боевых действий штаб корпуса разросся до пятидесяти трех человек. Но эффект был не столько от количества, сколько от качества их работы. Два десятка телеграфных аппаратов, на которых сидели операторы и «мельтешили». Помимо них – аналитики, делопроизводители, курьеры. А на стене висела огромная карта, занавешенная материей от глаз «дорогих» гостей. Все это создавало эффект насыщенной и организованной жизни. Что-то вроде слаженного механизма, который, деловито шевелясь, не замирал ни на секунду. Он никогда ничего подобного не видел, но лишь сейчас обратил на это внимание. Ведь он шел с твердой уверенностью в остром желании этого русского аристократа капитулировать перед доблестными войсками Союза. В памяти Блайза всплывали образы корпуса Макдауэла, с навязчивым ощущением полнейшего бардака и разлада. Та армия, которая засела в Вашингтоне отличалась от «стада баранов» Ирвинга как небо и земля. «А ведь Александр не блефует» – Генри «подвис» и задумался. Лишь спустя минуту его вырвал из клубка собственных мыслей окрик Эдвина:
– Мистер Генри, вы в порядке?
– Да. Вполне. – Он повернулся на каблуках и уставился прямо в глаза Александру. – Я передам ваше предложение мистеру Вандербилту. Мы должны будем все проверить, так как вопрос носит очень серьезный характер. Если дела обстоят именно так, как вы сказали, то, моему нанимателю будет, о чем с вами поговорить. Но на это нужно немного времени. Вы дадите нам неделю?
– Дам. Я рад, что мы услышали друг друга.
– Я тоже.
25 декабря в том же зале.
– Я рад вас видеть, мистер Вандербилт, не думал, что вы придете лично.
– Взаимно. Если честно, то меня распирало от желания взглянуть на ваш штаб и, особенно, на вашу большую карту. Если позволите, конечно.
– Отчего бы не взглянуть. – Александр жестом пригласил Корнелиуса войти в зал штаба и кивнул дежурному офицеру на карту. Вандербилт смотрел на нее как завороженный. Перед ним была не просто подробная карта местности, а серьезный рабочий инструмент, который он никогда в своей жизни не видел. Вся территория была разделена на пронумерованные квадраты. Расположение войск как своих, так и противника отмечалось маленькими булавками с цветными фигурными головками, которые отражали тип отмечаемого объекта. Но самым поразительным для него стало то, что русские знали численность и дислокацию корпуса Макдауэла лучше, чем он сам – с точностью до роты.
– Вам нравится?
– Да. Признаться, я поражен. Очень интересный ход.
– И очень удобный. Булавки позволяют в реальном времени менять диспозиции войск согласно донесениям разведки, что позволяет отслеживать оперативное состояние театра военных действий.
– Этот прием в ходу у русских?
– Теперь да. Я его придумал для удобства управления корпусом. Это для меня было непривычно и поначалу весьма сложно. Вот и приходилось выкручиваться. – Корнелиус заинтересованно посмотрел на Александра и хмыкнул.
– Мы проверили сказанное вами. Ситуация по корпусу наших войск действительно очень печальна. Макдауэл уже взят под стражу и его ждет трибунал. Он нас с самого начала вводил в заблуждение лживыми докладами. Собственно из-за этого я и прибыл в расположение войск. С его слов вы должны сдаться со дня на день... вот уже три недели. Теперь он будет очень строго наказан. Врать Конгрессу в такой обстановке, это уму непостижимо!
– И в чем будет заключаться его наказание? Его повысят? – Александр улыбнулся.
– Я понимаю ваш сарказм. После того как он проявил себя при Булл-Ране, его пролоббировали на эту должность совершенно бездумно. Но в нынешнем раскладе, он своими действиями и своей ложью привел Союз фактически к поражению. Не думаю, что его теперь что-то сможет спасти. Я даже не исключаю расстрела. По крайней мере, я буду на этом настаивать.
– Разумно. В противном случае, он со своими деловыми навыками и друзьями сможет вам создать еще массу проблем. Кстати, по поводу проблем. Как оцениваете позицию Великобритании в нашем общем вопросе?
– Очень плохо. Давайте к делу, что вы хотели предложить? Естественно, единолично я ваши предложения принять не смогу, но донести до Конгресса осилю.
– Конгресса? – Александр удивленно приподнял бровь.
– Конгресса, – улыбнулся Вандербилт.
– Хорошо. Давайте присядем. Кофе? Чая?
– Кофе.
В ходе этой беседы Саша предложил свой вариант послевоенного урегулирования. Собственно никаких особых условий мирного договора не было. Все разговоры крутились вокруг контрибуции, которую должна была получить КША в качестве компенсации нападения на нее САСШ и территориального состава новых государств. С необходимостью контрибуции пришли к соглашению очень быстро, так как все упиралось в простую вещь – САСШ держало свои войска на территории признанного Россией и Великобританией государства, которые на требования удалиться не реагировали. Этого вполне хватило. Да и с суммой довольно легко определились, по итогам войны САСШ должны были в течение десяти лет выплатить КША триста миллионов довоенных долларов серебром. А вот с территориальным вопросом возникла масса противоречий. Александр был плохим торговцем, но все же пытался. Дело в том, что Вашингтон находился всецело в руках Конфедерации и Союз его очень хотел вернуть. По крайней мере, Вандербилт говорил о критической важности этого города в плане идеологии. Но что взамен? Ведь Союз не имел никаких захватов в землях южан. То есть должен был предложить или денег, или своей земли. После долгих споров остановились на следующем варианте. Густонаселенные штаты Миссури и Западная Вирджиния, а также город Вашингтон, которым по факту владели южане, отходят северянам. Зато в качестве компенсации Конфедерации получала два малонаселенных штата: Канзас и Калифорния, а также ряд территорий, формально не имевших закрепления. А именно Невада, Юта, Колорадо, Нью-Мексико и Аризона. Само собой, не просто так, по решению сената, а только по итогам проведения на указанных землях референдумов. А Сенаты обоих стран лишь подтверждали и признавали результаты этих голосований. Как вы понимаете, уже тогда всем более-менее серьезным игрокам на политическом поле было совершенно очевидно, что голосование, это просто способ создания красивой иллюзии причастности народа к власти. В тот же вечер была составлена заготовка мирного договора, копии которых выслали особыми курьерами президенту КША Дэвису и исполняющему обязанности президента САСШ Гамлену.
А дальше начались так называемые раунды. Бывший корпус Макдауэла отступил в Филадельфию на приведение в порядок, а в Балтиморе собрались практически все ключевые фигуры Севера и Юга. Включая Александра, который выступал в качестве своего рода арбитра на этих переговорах вместе со своей бригадой. Длительные согласования, впрочем, не сильно изменив сам мирный договор, привели к целому ряду других, очень интересных моментов. Остановимся на двух, наиболее важных, из них.
Так как южане и северяне спали и видели, чтобы индейцы исчезли с их земель. Александр предложил им очень удобный вариант, само собой, предварительно согласовав его с отцом по телеграфной связи. Смысл заключался в том, что все желающие индейцы могут переселиться на русский Дальний Восток, приняв соответственно имперскую присягу и став гражданами России. Все транспортные расходы и «подъемные» средства ложились на плечи САСШ и КША. А так как эти суммы были на порядки ниже, нежели потребует затяжная война на истребление с «цветными», которая велась длительное время, то они с радостью пошли на это.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30