А-П

П-Я

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  A-Z


 


– Эти места окончательно захвачены племенами красных дондронов. В этом году Оталарисам уже нечем платить за военное покровительство. Наш правитель послал пять тысяч цинитов, чтобы отбросить захватчиков туда, откуда они пришли, но коварные дондроны ночью напали на лагерь и перебили всё войско… Красивый Хо просил передать тебе лично, что если Авидрония справится с лимскими пиратами и освободит долину Спиеры, то он дарует тебе эти земли сроком на двадцать пять лет, а из всего золота, которое ты добудешь из шахт за этот срок, просит лишь восьмую часть.
Все присутствующие переглянулись. Долина Спиеры являлась одним из самых богатых месторождений золота на континенте. Спиера, именем которого прозвали это место, был одним из интолов Оталарисов. Однажды, исследуя дальние пределы своей интолии, он обнаружил дикую долину, где под верхнем слоем земли, залегали могучие пласты золота, часто подходящие к самой поверхности. Интол начал разработку рудников и сказочно разбогател. Его имя стало нарицательным, и теперь, когда речь шла об очень богатом человеке, говорили: он богат, как Спиера.
Алеклия задумался. Время встречи истекло, но Инфект не торопился. В левое ухо ему прошептали свои соображения одни советники, в правое – другие.
Наконец Алеклия поднялся и произнес величественно:
– Авидрония помнит о своем долге перед Оталарисами. Авидрония всегда честно выполняла обязательства перед союзниками и будет выполнять их и впредь. Однако враг силен и опасен, и поэтому требуется время, чтобы принять решение. А пока я, Инфект Авидронии и Бог всех авидронов, приглашаю послов нашего доброго друга Красивого Хо остановиться в моем дворце, вкусить все наслаждения жизни и ждать известий, которые несомненно будут добрыми…
Закончив с послами, Инфект Авидронии некоторое время занимался новыми законами и делами Липримарий, а потом собрал военный совет, который, впрочем, был назначен несколькими днями раньше.
На совещании помимо Алеклии присутствовали видные авидронские военачальники. Самый опытный из них – Седермал – за всю свою долгую жизнь не знал ни одного поражения. Его называли Кровавым – так беспощаден он был к врагам. Армии, которые он выстраивал на поле сражения, всегда были прекрасно вооружены и основательно подготовлены. Не доверяя новомодной тактике «хитроумного боя»: ложным отступлениям, засаде, фланговому охвату, он предпочитал из раза в раз атаковать по центру мощным монолитом из двадцати-пятидесяти тысяч цинитов. При этом обычно нансоимый удар был такой силы, что более слабые фаланги противника неизменно оказывались опрокинутыми. Девяностосемилетний молодящийся старик с короткой белоснежной бородой носил высшее воинское звание – Великий Полководец – и последние восемь лет находился при Инфекте, являясь его главным военным советником.
В противоположность Кровавому Седермалу, Полководцы Инфекта Ворадж и Лигур, будучи сравнительно молодыми военачальниками, всё время проводили в дальних походах. Столкнувшись в сегодняшних сражениях с врагом более многочисленным и весьма коварным, чьи армии были чаще регулярными, а оружие единообразным, они являлись сторонниками реформы Тертапента и предпочитали в сражениях сложные тактические приемы.
Ворадж, шестидесятидвухлетний авидрон с черным от солнца лицом и широкими приплюснутыми ноздрями, занимался строительством Великой Подковы, возводил в Междуречье коды на пути предполагаемого движения армий флатонов; в тех же местах усмирял деньгами и оружием маллов, коловатов и стесонов, которым не нравилось присутствие на их землях чужих укреплений. Ворадж только что закончил строительство самой неприступной авидронской крепости Дати Ассавар недалеко от пролива Артанела, которая перекрывала единственный проход меж Алинойских гор в долины Междуречья.
Лигур, военачальник сорока двух лет, красавец атлет, и, по мнению Инфекта, самый талантливый из всех, начальствовал над армией на территории Иргамы и отвечал за успех всей кампании. Чтобы присутствовать на этом совете, он проделал четыреста итэм пути, не вылезая из седла, и после окончания собирался тотчас возвратиться в партикулы.
Военный совет длился до вечера. Лидионеза вторглась в земли дологов, находящиеся под защитой авидронского Инфекта. Подобные действия были равносильны объявлению войны Грономфе. Не успели военачальники выступить, как принесли срочное голубиное послание Священного учителя жрецов дологов, который, подчинив большинство племенных вождей, на деле являлся правителем своего народа. Жрец сообщал о сожженных селениях и угнанных в рабство жителях, о битве, в ходе которой лидионезцы легко разбили его отряды, об осквернении священной пещеры, которую захватчики наполнили испражнениями. Он просил как можно скорей прислать партикулы и защитить народ, подвергшийся крайнему унижению. Инфект Авидронии выслушал мнение всех советников. Многие из них оценивали Лидионезу – страну с обширными территориями, большим населением и сильной армией, страну – участника Берктольского союза, как опытного и опасного противника. И всё же, к превеликой радости Седермалы, Алеклия отдал распоряжение направить в помощь дологам отборное войско.
Он принял тяжелое решение в пользу новой жестокой войны и как ни в чем не бывало перешел к следующей теме. Слово дали флотоводцам, которые вскоре погрязли в неубедительных оправданиях. После их выступлений Алеклия пришел в ярость, обвинив морских военачальников в попустительстве лимским пиратам. Он приказал возвести на Анконе дополнительные верфи и заложить на них сотни кораблей. Новые галеры, помимо высоких бронированных бортов и крепких таранов, решено было снабдить дополнительными местами для гребцов, оснастить дополнительными косыми парусами и установить на палубах и в надстроенных башнях невиданное доселе количество различных метательных механизмов.
Поклявшись друг перед другом отомстить лимским пиратам, авидроны разложили на столе иргамовскую карту. После печальных событий в городе Де-Вросколь Авидронии потребовалось совсем немного времени, чтобы прийти в себя. Вскоре тремя соединениями авидроны вторглись на территорию Иргамы. После того как пограничные заставы были сожжены, несколько крупных иргамовских отрядов разбито, а три города взяты, некоторые народные собрания, а также видные ораторы и известные военачальники, удовлетворенные местью, предложили отозвать армии. Но кровь пролилась… Большая кровь. Ожесточаясь всё больше и больше, противники предавали огню и мечу все, что встречали у себя на пути. Не щадили ни женщин, ни стариков, ни младенцев.
Судьба войны была решена.
Несмотря на мощную оппозицию, сторонники священной войны всегда составляли большинство.
План военной кампании вызвал на нынешнем совете бурные споры.
Старый воитель Седермал напал на Лигура:
– Уличные мальчишки с палками в руках – и то более проворны, чем ты, доблестный авидронский полководец! Требуется немедля двинуть Осадную эр голу на Кадиш и взять его в первом же штурме.
Лигур невольно улыбнулся и отвечал со свойственной ему спокойной рассудительностью:
– Кадиш строили авидроны, он великолепно укреплен, и его не взять снаскоку. Это одна из лучших крепостей на континенте.
– О Гномы, зачем же тогда нужна армия? Разве не достаточно семидесяти тысяч цинитов и пяти тысяч метательных механизмов для того, чтобы разорить эту крысиную нору? Когда я брал столицу Дормы, мне хватило пяти тысяч грономфов и трех тысяч иргамовских наемников, чтобы взобраться на стены!
– Да, но это было пятьдесят лет назад, – мягко возразил Лигур. – Даже если Кадиш удастся взять штурмом, без длительной осады, то произойдет это после многочисленных атак, в ходе которых мы потеряем не менее половины воинов. Мы не должны забывать, что Иргама долгое время была нашим другом и союзником и циниты Тхарихиба подготовлены и вооружены по авидронскому образцу, то есть в полной мере согласуясь с законами Тертапента.
Седермал, сидевший по правую руку от Инфекта, тяжелым взглядом оглядел присутствующих.
– Тертапент служил в моей цините аймом, и поверь мне, Лигур, я вынужден был не редко его наказывать. Бывало…
– Воины мои, – Инфект был вынужден прервать своего Великого Полководца, – не время сейчас предаваться воспоминаниям. И пусть даже они касаются великого Тертапента, чьи трактаты я ценю очень высоко. Мы вступили в смертельную войну… Что же касается Кадиша, то боюсь, прежде чем удастся взять его в осаду, мы должны будем принять решающее сражение. К нему надо готовиться. Поэтому следует немедленно направить в Иргаму наши свободные партикулы и также все наемные отряды, которые мы содержим…
Алеклия говорил долго, излагая свой военный план во всех подробностях.

Глава 9. Казнь

В последние несколько лет континент, как никогда, сотрясали частые кровопролитные войны – затяжные, жестокие. Что-то нарушилось в хрупком берктольском мире, и целые народы пришли в движение, уничтожая друг друга.
Племена, мирно соседствовавшие на протяжении многих веков, ссорились из-за лоскута земли и сходились в смертельной схватке. Победитель жег жилища побежденных, расправлялся самым кровавым образом с пленными, а головы поверженных вождей развешивал на шестах у себя в селениях.
Два независимых города, нарушив какой-нибудь, даже не особенно значительный, договор, решали спор исключительно на поле брани. Зачастую у обоих находились грозные защитники, которые много лет получали плату за военное покровительство. И тогда начиналась долгая и ужасная война между странами-гигантами.
Орды воинственных скотоводов, для которых всё континентальное мироустройство находилось на кончике стрелы, вторгались на чужие территории в поисках новых пастбищ, богатых сочными травами. Племена, изгнанные с исконных земель, в свою очередь, вытесняли более слабых соседей, те – следующих. Величайший авидронский тхелос Протавтх назвал такое перемещение Ужасным Переселением Народов.
Полчища санкхнотов в Бантике и их безграмотные вожди никогда и не слыхивали ни о Берктоле, ни о Третьем берктольском согласовании границ. Они напали на страну с миллионом жителей и стерли с лица земли процветающие города, оборвав их многовековую историю.
Яриада Северная воевала с Яриадой Южной, Корфа – с Бидунией, Штрейгмунды – с Штрихсвандами, Авидрония – с Иргамой. У каждой из воюющих сторон имелись союзники, были противники… Союзники запросто предавали, противники легко покупались. А еще существовали целые наемные армии, которые служили тому интолу, который больше заплатит.
В сто третьем году едва ли не каждое племя находилось в состоянии войны. Такие мощные государства, как Авидрония или Медиордесс, вели одновременно несколько военных кампаний. А те, кто еще жил в мире, ожидали опасности со всех сторон и рано или поздно подвергались агрессии.
Весь континент был охвачен пожарами городов и селений. Захватчики грабили дома и дворцы, устраивали на пепелищах кровавые оргии, презрев законы и человеческие, и небесные. Всегда и везде самым беспощадным образом расправлялись с теми, кто оказывал сопротивление.
Процветала торговля людьми. Работорговцы получали баснословную прибыль, скупая у победителей за бесценок пленных цинитов или захваченных жителей городов и перепродавая их на невольничьих рынках.
Младенец мог стоить половину берктоля, низкорослый щуплый островитянин – чуть более того. За берктоль продавались мужчины и женщины для полевых и хозяйственных работ. По два берктоля шли крепкие воины и опытные мастеровые. Три берктоля могли стоить красавицы, пригодные для ночных услад или акелин, четыре-пять – люди, имеющие познания в науках. Очень дорого платили за женщин знатного происхождения. Был случай, когда дочь интола небольшой страны, шестнадцатилетняя белокожая девушка необыкновенной красоты, была куплена за две с половиной тысячи берктолей одним из вождей лимских пиратов. Почти ничего не стоили мужчины, не способные к подчинению и умиравшие, не склонив головы…
Ни одна страна, ни один правитель не могли обойтись без работорговли, получая от нее существенную прибыль. Даже государства, в которых рабство было упразднено, как недопустимая форма человеческих отношений, извлекали из работорговли громадную прибыль. Всем ненавистная Авидрония, не имея на своей территории ни одного раба, поставляла в течение года в континентальные центры работорговли сотни тысяч невольников, получая за них огромные деньги.
Падение нравов было ужасающим. Насилием и смертью наполнялись жизнеописания континентальных правителей. Любая распря оборачивалась чудовищной жестокостью. Никто не мог чувствовать себя в безопасности: ни мужчина, ни женщина, ни старик, ни ребенок. Поверженных воинов кидали в ямы к голодным крокодилам. Девушек насиловали. Младенцев бросали на съедение боевым псам. Применялись всевозможные пытки и казни, разнообразие и изощренность которых были давно накоплены многострадальным человеческим опытом.
Все страны страдали не только от набегов кочевников-скотоводов, но еще и от полчищ злобных дикарей, которые, не имея собственной земли, странствовали по континенту в поисках поживы. Давно забыв о мирных занятиях предков, они жили только войной, находя в ней единственный смысл существования. Не имея ни желания, ни возможности сражаться с большими армиями, эти отряды предпочитали атаковать исподтишка и также внезапно исчезать, разграбив город, разорив провинцию, насытившись в полной мере кровью убиенных. У некоторых племен наравне с мужчинами воевали и женщины. Они прекрасно владели и луком, и копьем, и мечом. А в седле, так же как их братья, мужья и отцы, проводили всю жизнь.
Даже самые могучие города постепенно истощались в бесконечной и яростной борьбе. И ни Берктоль, ни грозные союзные армии не могли ничего поделать. Старый континентальный уклад, укрепленный некогда Берктольским союзом, с утвержденными границами, с правилами ведения войн, с исчерпывающими сводами законов, постепенно рассыпался, будто глиняный дворец.
Все были вооружены и, наученные горьким опытом, продолжали вооружаться. По первому сигналу люди являлись к месту сбора, чтобы сразиться с врагом и, если требовалось, погибнуть.
Такова была обстановка в начале второго века после основания Берктоля.
* * *
Дорога на Кадиш охранялась многочисленными легковооруженными отрядами следопытов, которые надежно оберегали передвигающиеся по ней партикулы от внезапного нападения.
Днем тут царило оживление: тянулись колонны партикул и обозы, груженные всем необходимым для дальнего похода. Крики десятников, ржание лошадей, мычание буйволов, музыка, скрип повозок… Движение замирало только ночью, когда отряды располагались на отдых в придорожных военных лагерях.
ДозирЭ в составе подразделения пеших воинов двигался на Иргаму. В этот временный отряд, помимо юношей-новичков, входили опытные циниты, уже побывавшие в походах и битвах, и даже ветераны, проведшие полжизни в армии. После ранения или отпуска все спешили в свои партикулы. Аймами командовали несколько молодых сотников из военных ходесс, а над всей цинитой начальствовал сорокапятилетний ветеран с пурпурным наградным платком на шее и пятью фалерами на груди.
Сезон дождей закончился, и дни стояли солнечные, но не жаркие. По прекрасной авидронской дороге отряд из пятисот человек проделывал не менее пятидесяти итэм в день. Короткие остановки не позволяли в полной мере восстановить силы, но цинита двигалась налегке и поэтому быстро обгоняла другие пешие партикулы, отягощенные медлительными обозами.
Когда наступал вечер, отряд заходил в лагерь и размещался в выделенных ему казармах, получал съестные припасы, полсотни воинов выделялось в ведение начальника лагеря для производства необходимых работ, а одна из айм отправлялась в ночной дозор. По правилам придорожного военного лагеря, пятая часть всех отрядов, остановившихся на отдых, должна была осуществлять внешнее и внутреннее охранение.
Воины разводили в отведенных местах костры, готовили пищу, опытные циниты рассказывали молодым авидронам, недавно прошедшим Испытание, о тяжелых походах, о жарких сражениях с врагом. Новички слушали с открытыми ртами, переспрашивали, запоминали.
Впрочем, проглотив похлебку, все сразу же шли по казармам и занимали без разбору ту циновку, которая оказывалась ближе. Не успевали лагерные музыканты оповестить об отбое, как весь отряд уже спал. На следующий день, едва занимался рассвет, цинита уже отправлялась в дорогу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23