В его палате лежали еще пятеро, каждый из них все глубже и глубже погружался в туман неверия. Над ними лишь изредка появлялись проблески света. Фред Винтер, Пэдди Веллс, Зэк Кин, Джордж Кобетт и Джордж Ньюэлл. Все из Уимерли, и все нуждаются в его помощи. Если не помочь им сейчас, они исчезнут и больше никогда не станут самими собой, их жизнь сотрется, как запись с магнитной ленты. Хуже всех сейчас Фреду Винтеру. Он уже не понимает, где находится. Цветные пятна вокруг его головы совсем поблекли.
Томми еще мог спасти Фреда. Только надо торопиться, иначе придут солдаты и Томми не сумеет отвести беду. Он уже видел ее, хотя сказать в точности, как все будет, не мог.
Томми слез с кровати и подошел к Фреду. Сел на стул и вгляделся в лицо больного. Глаза закрыты, насос качает воздух в легкие.
Томми похлопал Фреда по плечу. Бесполезно. Тогда он наклонился и прошептал:
– Фред, дружище, послушай, что скажу.
Томми приоткрыл Фреду веко, так обычно делали врачи. Потом нагнулся к самому уху и начал рассказывать об отце Фреда. Когда его старику было двенадцать лет, он спас утопающего. Вместе с Гейбом они плыли в лодке по морю. Гейб первым заметил перевернутую плоскодонку и громко закричал. Дул сильный ветер, дело было на закате. Друзья подплыли поближе и вытащили из моря рыбака. Они завернули его в одеяла и стали согревать теплом собственных тел, растирали руки и лицо, вдыхали ему в рот теплый воздух, пока он не закашлялся и не выплюнул воду, застрявшую в легких. Рыбак снова начал дышать. Друзья отвезли его на берег и вернули испуганным родным, которые ждали на краю причала и уже почти совсем потеряли надежду.
– Твоя бабушка, Сара, – шептал Томми, – была чудной женщиной. Добрее ее не сыскать во всем белом свете. Она сама связала варежки, и шапки, и свитера для семьи Коулов, потому что эти самые Коулы не могли купить себе одежду и даже шерсть купить не могли, вот такие они были бедные. А твоя бабушка, крохотная женщина с сердцем из чистого золота, да ты ж и сам ее помнишь, старина, даже слышать о деньгах не желала, хотя у нее одна рука была вся скрюченная от ревматизмы. И благодарных слов тоже слушать не желала, махала больной рукой и фыркала, говорила, что связала одежду, потому что ей так захотелось и потому что люди должны друг другу помогать.
Веки Фреда задрожали, и Томми на секунду замолчал. Вскоре больной открыл глаза и посмотрел на потолок. Томми еще долго рассказывал о семье Винтеров. Лицо Фреда постепенно розовело, кровь приливала к щекам.
Томми все говорил и говорил, над глазами Фреда появились синие вспышки, потом зеленые, потом по воздуху быстро, словно от ветра, поплыло коричневое пятно. Пятна перемешивались, складывались в картинки. Вот домики на побережье, вот небо и зеленая трава, вот линия горизонта, такая тонкая, что ни одному человеку не под силу ее вообразить, представить себе границу огромного мира.
Ким опустилась в кресло у дверей палаты и закрыла лицо руками. Рядом с ней сидели две женщины, одна средних лет и одна пожилая. Ким не желала никого видеть. Они, очевидно, тоже. Никто не двигался и не разговаривал. Сил хватало лишь на то, чтобы отгородиться от всего света. Закроешь руками лицо – и темнота. Если б можно было еще и уши зажать, вообще лишить себя зрения и слуха, чтобы хоть так оторваться от этого ужаса.
Хирург, доктор О'Ши, сообщил ей, что требуется срочная операция. У Тари снова остановилось сердце, и нужно вживить электроды в сердечную мышцу, чтобы стимулировать ее напрямую, не прибегая к вредной для здоровья процедуре дефибрилляции.
– Она совсем кроха, зачем же ей сердечко сажать, – сказал хирург. Он долго и непонятно произносил какие-то медицинские термины. Ким о такой болезни в жизни не слышала. Врач взглянул на ее растерянное лицо и добавил: – Это никак не связано с нынешней эпидемией.
«Откуда вам знать? – хотела спросить его Ким. – Как вы можете сохранять спокойствие перед лицом такого несчастья? Как?»
«Помоги, – повторяла она. – Прошу тебя, пожалуйста, пожалуйста, помоги! Вот только кого просить о помощи? Где Джозеф? Ублюдок. Куда он подевался? Здесь его нет. Нет. Боже, пожалуйста, помоги моей девочке!»
По коридору кто-то шел. Ким подняла голову и в синем свете люминесцентных ламп увидела медсестру. Женщина улыбнулась ей. Улыбка у нее была стерильная, как протирочный спирт. Это ж та самая, которая обещала, что она немедленно сообщит Ким об изменениях в состоянии ее дочери. Очень хотелось встать и ударить ее по лицу. Ким чувствовала странную отрешенность. Ей не место здесь. Здесь никому не место. Когда в последний раз она спрашивала о дочери? Спросить еще раз было страшно. Ким глубоко вдохнула, встала и пошла к сестринскому посту у дверей палаты. Там она прислонилась к стойке и подождала, пока на нее обратят внимание. Сестра сообщила ей, что операция все еще продолжается.
– Сколько осталось ждать? – спросила Ким дрожащим голосом.
– Я, к сожалению, не знаю, но, как только мы что-нибудь выясним, сразу же вас известим. Не волнуйтесь. Может быть, вам что-то нужно?
Ким покачала головой.
– Если вам что-нибудь понадобится, не стесняйтесь, просто скажите нам.
Чейз заглянул в окно кухни и быстро достал из кобуры револьвер. Толкнул заднюю дверь. Заперто. Сержант с разбегу вышиб филенку, брызнули щепки. Даг Блеквуд дышал ему в затылок. Чейз махнул рукой, чтобы старик остался снаружи, и кинулся в дом, наставив дуло на черную мохнатую собаку. Животное вцепилось в неподвижное тело Джозефа, лапы уперлись ему в грудь, когти разрывали кожу.
Чейз выстрелил и промахнулся. Звук спугнул зверя, он, не оглядываясь, вылетел в прихожую. За спиной сержанта послышался шум, полицейский резко обернулся, револьвер смотрел прямо Дагу в лицо. Старик отпрянул назад и закрылся руками.
– Иисус и Пресвятая Дева Мария! – крикнул он. – Что это вы такое творите, черт вас возьми?
Чейз опустил револьвер и включил рацию.
– У нас тут раненый в доме Критча, это в Уимерли. Нужна скорая. – Он повернулся к старику, склонившемуся над Джозефом. – Вы умеете оказывать первую помощь?
Даг уже делал племяннику искусственное дыхание рот в рот. Сержант посмотрел в окно. Собака пронеслась мимо рыжеволосой девочки на крыльце солнечного дома и вбежала внутрь. Девочка глядела на Чейза так, словно это она послала животное выполнять задание, а теперь собака вернулась к хозяйке. Ребенок скрылся в доме. Чейз никак не мог взять в толк, как это зверюге удалось прорваться сквозь входную дверь. Когда они с Дагом приехали, она точно была заперта. Джозеф медленно приходил в себя.
В перерывах между вдохами Даг сердито сказал:
– Твоей дочери в больнице стало хуже. – Еще один вдох. – А ты тут сражаешься с паршивой дворнягой. – Вдох. Старик презрительно фыркнул: – Слизняк! Разве ты похож на мужчину?
Чейз выбежал на крыльцо, ботинки тяжело гремели по доскам. Он кинулся в погоню за черной собакой.
– Он не сделал ничего плохого. – Райна старалась защитить Томми, над которым, как ей показалось, нависло серьезное обвинение. – Он просто поговорил со мной.
– О чем?
– Да не знаю я. О всяких глупостях.
– Каких?
Френч откинулся на спинку кресла и сложил руки на груди. Он, не отрываясь, смотрел на Райну и доктора.
– Ну, глупости, они и есть глупости.
Командор вздохнул, захлопнул книгу о видах рыб и убрал ее в ящик стола. Снизу лежал раскрытый том об электрических бурях. На черно-белой фотографии шторма стрелы молний бьют по волнам, переплетаются, уходят под воду.
– О чем конкретно вы говорили?
– По-моему, он что-то рассказывал.
– О чем?
– Вроде, про рыбалку что-то.
– Об улове, или, может, о бурях, или сказки про чудовищ?
– Не знаю. – У Райны разболелись глаза. Голова кружилась, страшно хотелось есть и пить. А еще навалилась усталость. Сейчас бы домой. Лечь спать в собственную постель. На мягкие подушки. – Сказки, наверное, Томми всегда их рассказывает.
– И вам стало лучше?
– Да.
– Почему?
– А мне откуда знать?
– Подумайте. Почему?
– НЕ ЗНАЮ! Сами думайте.
Доктор Томпсон неожиданно встал, Райна даже испугалась.
– Достаточно, – сказал он. – Миссис Прауз нужно отдохнуть. Почему бы вам…
– Она не устала, я же вижу, – резко ответил Френч. – Сядьте, доктор.
Они с неприязнью посмотрели друг на друга.
Томпсон нехотя сел.
– Райна, это ведь все выдумки. Люди сочиняют сказки, чтобы подперчить пресную жвачку бытия, – продолжал Френч. – Фантазируют, чтобы представить себя умнее, храбрее, счастливее – словом, чтобы заморочить друг другу и без того одуревшие головы. Не верьте им. Ничего нет, кроме обыденной повседневности. А она крайне проста и груба.
– Что вы имеете в виду?
Райна явно растерялась. Ей никто не ответил. Отчаянно хотелось курить. Выкурить сигарету в одну затяжку. Она с тоской посмотрела на пачку на столе Френча. У нее даже плечи разболелись от нехватки никотина. Виски сдавила мигрень.
– Как вы можете слушать всю эту чепуху? – наступал на нее командор. – Эти байки. Это сотрясение воздуха. Мы ведь, в сущности, просто куски мяса. А стоит нам умереть – и все, конец, никаких превращений. – Он щелкнул пальцами. – Вот так. Раз, и нету.
Райна отупело уставилась на пальцы Френча. Глупости какие! И чего он это говорит? Она повернулась к Томпсону, надеясь, что хоть доктор ей поможет, но наткнулась на его беспомощный и растерянный взгляд. Райне казалось, что ее со всей силы ударили в солнечное сплетение. Чтобы не задохнуться, она стала быстро дышать сразу и носом, и ртом, но кислорода все равно не хватало. Райна поняла, что снова заболевает. Вокруг все быстро затягивается бесцветной пылью.
Доктор Томпсон начинал понимать игру Френча.
– Что вы такое делаете? – крикнул он командору.
– Хочу, чтобы она снова заболела. – Френч нажал кнопку на поясе. – Там у вас в больнице есть некий Томми Квилти. Найдите его и постарайтесь задержать… Да, я пошлю вам фотографию с водительских прав. – И он пробежался пальцами по клавиатуре компьютера.
– Нет, – тихо сказала Райна. Легкие ее были пусты. На лбу выступила испарина. Райна выпрямилась и протянула руки к столу. – Нет, нет.
Она вдруг ужасно испугалась. Сознание таяло, и все мысли исчезали, как снежинки, влетевшие в комнату, оставался только серый туман.
Френч не спускал с нее глаз. Этот циник точно знал, что делает. Он снова заговорил:
– Райна, послушайте меня. Я обманул вас. А Томми говорил правду. Чистую правду. Все так и есть. Все. Море кишит странными существами. Теперь каждый может их увидеть. Выйдите на улицу, и вы сами во всем убедитесь! Сказки становятся реальностью. Прошу вас, поверьте мне, как вы поверили Томми. Я тоже видел этих чудовищ. Всех видел. Они существуют.
Райне хотелось верить ему. Она вгляделась в лицо командора. А вдруг он опять врет?
– Это правда, – настойчиво повторял Френч. Он протянул руку через стол и коснулся ее пальцев, крепко вцепившихся в край столешницы. Кожа у него была теплая, а глаза заботливые. – Чистая правда. Райна, вы мне верите?
– Да, – быстро ответила Райна. Воздух снова наполнял легкие. – Верю.
Она и в самом деле поверила, и тогда опасно накренившийся мир снова обрел потерянную было устойчивость.
Кто-то барабанил в дверь Клаудии. Джозеф? Полицейский? А может, Редж? Она успела влететь в дом и запереться. Дыхания не хватало. Руку оттягивал разделочный нож. Клаудия взбежала по деревянной лестнице и остановилась на верхней площадке. Волосы липли к пересохшим губам. Она откинула прядь со лба и быстро прошла через спальню в свою мастерскую. Испуганно огляделась. Что она ищет? Выход? Сумеет она убить того, кто войдет следом? Реджа-то убила… Нет, не Реджа, Джозефа. А зачем? Чего она добилась? Что натворила? Что?
В горле пересохло. Клаудии казалось, что она вся стала похожа на высохший клей. Она могла бы выброситься в нарисованное окно. Тогда пейзажи, которыми Клаудия любовалась каждый день, прорвутся, исчезнут. Смерть принесет облегчение. Жизнь превратилась в кошмарный сон. А может, это уже не жизнь, может, она давно умерла. Погибла от обезвоживания, и ее утянуло в странный мир умерших. Или почти умерших.
Клаудия ждала, крепко сжимая рукоятку ножа обеими руками. Она так нуждалась в поддержке и утешении! Кто-то резким ударом выбил внизу дверь. Клаудия испуганно вздрогнула и снова оглянулась. Выхода нет. В гостиной громко топали тяжелые ботинки, потом шаги застучали по лестнице. Быстрые шаги. За спиной Клаудии загорелись свечи в глиняных домиках, в воздух взлетели язычки пламени, словно фитильки один за другим поджигала невидимая спичка.
В дверях мастерской появился полицейский, направил револьвер прямо на нее, потом зрачки его расширились и он медленно опустил оружие.
Клаудия отступила на шаг, споткнулась, прижалась спиной к стене и всхлипнула. Испуганно взглянула на нож, словно удивляясь, откуда он взялся. В поблескивающей холодной стали отразились ее глаза, глаза ребенка. Клаудия прижала острие к низу живота, в точности повторяя действия Реджа. Надо сделать разрез, через который наружу хлынет ее жизнь.
– Девочка! – закричал полицейский.
Руки Клаудии дрогнули, острие прокололо ткань платья. Она широко открытыми глазами смотрела, как лезвие вспарывает одежду и входит во вздувшийся живот. Раздалось тихое потрескивающее шипение, плоть расступалась под натиском металла. Клаудия быстро и глубоко дышала, пульс становился все чаще и слабее. Судорогой свело левую ногу, потом правую, боль поднималась до бедер, терзала спину.
– Прошу тебя, золотко, опусти нож!
Полицейский неловко шагнул вперед, но тут же остановился. Клаудия обеими руками подняла лезвие в воздух, стиснула зубы и застонала, рукоятка отчаянно дрожала в ладонях. Полицейский замер, не отрывая глаз от пореза на ее животе. Клаудия тоже посмотрела вниз. Крови не было.
Лезвие снова аккуратно вошло в сухое отверстие. Руки напряглись, Клаудия с усилием погружала нож все глубже и глубже. Спина ее сгорбилась, голова поникла, лицо обдало жаром. Она снова вынула сталь из раны. По пальцам потекла прохладная струя. Клаудия с любопытством открыла глаза. Полицейский стоял почти рядом. Она замахнулась, и он отступил. Клаудия посмотрела на пол. По нему быстро растекался огромной лужей желтый песок, скоро под ногами выросла небольшая дюна.
– А я думала, у меня внутри рыбы, – тихо сказала Клаудия тонким детским голоском. Песок все сыпался, веки тяжелели, дюна на полу росла. – А я вся высохла.
Живот постепенно терял свою округлость. Клаудия зачарованно подставила ладонь под струю песка, потом осторожно потрогала острые края лезвия.
Когда песок весь высыпался, Клаудия без сил рухнула на мягкий желтый холмик. К губам прилипли песчинки. От удара вздрогнул пол во все доме, три глиняных домика перевернулись, несколько баночек с глазурью вылились на свечи. Пламя взметнулось к потолку, будто на него плеснули бензином, между Клаудией и полицейским встала огненная стена.
Он храбро шагнул вперед, но сразу попятился. Нет. Слишком горячо. Схватил было плетеное кресло, оно взорвалось тысячью искр, и полицейский бросил его. Полыхнули волосы на голове Клаудии, ноздрей коснулся странный незнакомый запах.
Полицейский схватил со спинки стула большую плотную шаль и бросил на горящие краски. Шаль тут же занялась. Затоптать огонь тоже не удалось. Он закашлялся и закрыл руками рот. Комната наполнилась клубами дыма. Белые и темно-серые облачка. Хлопая ладонями по тлеющим брюкам, полицейский отскочил к двери.
В воздухе колыхалось марево, очертания предметов все время менялись. Клаудия видела, как полицейский подносит рацию к губам и что-то кричит насчет пожара. А потом он ушел. Куда и зачем? Клаудия не знала. Глазные яблоки присохли к орбитам. Комната исчезала за пеленой дыма. Внезапно Клаудия почувствовала удивительное спокойствие. Языки пламени напомнили ей о том, как потрескивал огонь в муфельной печи. Она ставила туда фигурки, чтобы они затвердели и сохранили приданную им форму. Их надо было хорошенько подсушить перед тем, как отправлять в печь, иначе они разлетались на кусочки во время обжига. Клаудия подумала о стенах своего дома, о нагретой солнцем бегущей по трубам воде.
От жара язык совсем распух и стал похож на полупрожеванный бифштекс. Зубы вылущились из лунок и готовы были выпасть в любую секунду. Клаудия хотела открыть глаза, но век уже не было.
Тогда она решила, что это только сон, сон, который вынудил ее существовать в уродливом и опасном мире, где постоянно меняется климат, где отнимают любимых, самых дорогих людей.
Кожи больше не было, и последние капли влаги испарились в огне. Клаудия знала, что все будет хорошо и она навсегда застынет в этой прекрасной грациозной позе. Абсолютно защищенная вечностью.
Чейз прыгал через две ступеньки, едва касаясь перил. Он промчался через гостиную и огляделся в поисках воды или огнетушителя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50