Так. Кого еще? Смертоносцев? — почему бы и нет. Ведь, наверняка, до сих пор не перевелись недовольные... Нет, исключено: организовать такое у них просто бы не хватило воображения, и яркий пример тому — Дравиг, у которого подобная концепция даже не укладывалась в голове.
За все время, пока Найл размышлял, Дравиг не пошевелился: уж чего-чего, а терпения смертонос-цам было не занимать. Кроме того, общаясь с Найлом, старый паук впервые за свою долгую жизнь почувствовал уважение к человеческому разуму. Несмотря на многие недостатки — с точки зрения паука, конечно, — люди обладали способностью, совершенно не развитой у пауков: умению мыслить логически. Дравиг неоднократно наблюдал, как блестяще справлялся с подобными задачами Найл, поэтому, выдав известную ему информацию, теперь спокойно ждал результата.
«Ладно, вернемся к пороху как к единственному, за что пока можно зацепиться, — продолжал рассуждать Найл. — Возможно, его действительно взяли у жуков: например, украли...»
— Нужно послать кого-нибудь в город жуков узнать, не пропадал ли у них в последнее время порох, — обратился Найл к Дравигу, и советник, восприняв это как приказ, немедленно удалился.
Найл устало провел ладонями по лицу. Да, выбор был так велик, что ничего не оставалось делать, как смириться и ждать, пока нападавшие ни выдадут себя чем-нибудь еще. Но это представлялось слишком опасным: пусть сегодня — по чистой случайности — не пострадал никто. А завтра? Кто знает, что может произойти завтра?
Но если правитель Найл это прекрасно понимал, Найл-человек испытывал по отношению к неизвестным, покушавшимся на его жизнь, невольную благодарность. Дело в том, что в последние дни он очень походил на машину: по инерции вставал, одевался, ел; выслушивал доклады, даже пытался во что-то вникнуть. Но не было в его жизни самого важного — того, что согревает и делает ее осмысленной. И вот как раз после взрыва все переменилось: Найл снова почувствовал себя наполненным, в нем неожиданно промелькнуло ощущение, посетившее его однажды в детстве.
Ему было тогда всего семь лет, и он не успел еще как следует осознать убожества и однообразия предстоящей жизни, единственной целью которой было выжить: не умереть с голоду и не угодить в лапы смертоносцев или каких-нибудь хищников пустыни. В тот момент Найл вдруг просто понял, что создан для чего-то особенного, гораздо большего, чем просто охотиться, добывая пропитание для своей семьи. Это «знал» находящийся внутри ребенка второй — взрослый Найл — спокойный и уверенный. Именно эта уверенность и поможет потом перенести смерть отца, плен и наконец победить. Найл снова верил в себя, и от его апатии не осталось и следа...
Неудивительно, что, проснувшись на следующий день, он почувствовал себя бодрым и энергичным. Уже давно не испытывал он такого сильного желания сделать что-нибудь полезное. Причем, энтузиазм распространялся буквально на все. Найл, к несказанной радости Астер, без всякого нетерпения перенес ванну и долгую процедуру одевания. Затем позавтракал вместе с матерью и сестрами. Ему словно бы доставляло особенное удовольствие делать приятное другим. Даже ушибленное колено болело сегодня заметно меньше.
Нисколько не рассердился Найл и когда возражал пытавшейся не выпустить его на улицу Неф-тис:
—Если я буду сидеть дома, мы никогда их не найдем, понимаешь?
Нефтис не понимала. Она была достаточно толковой, чтобы за сутки превратить резиденцию «избранника Богини Нуады» в настоящую крепость. Но вот с логическим мышлением у нее, впрочем, как и у всех, принадлежащих к сословию паучьих слуг, было слабовато. Высокая, с безукоризненной фигурой, она лишь таращила на своего обожаемого повелителя огромные черные, полные тревоги глаза.
—Гораздо полезнее, если кто-нибудь будет незаметно следовать за мной и осторожно наблюдать.
Слова Найла не убедили Нефтис: слишком напугало ее вчерашнее происшествие. Вообще, она испытывала по отношению к правителю довольно сложные чувства. Да, она, несомненно, любила этого невысокого (на полголовы ниже ее), хрупкого, словно подростка, мужчину; хотя любовь ее складывалась как бы из двух составляющих: с одной стороны, Нефтис преклонялась перед Найлом, как перед человеком, способным на равных разговаривать с хозяевами (так продолжала называть про себя смертоносцев Нефтис), но в ее любви было и что-то материнское. Найл казался ей таким маленьким, таким беззащитным — опасности в ее воображении подстерегали его буквально на каждом шагу. Однако спорить с начальством Нефтис не смела — за это Найл мог мысленно поблагодарить воспитателей-пауков.
Погода в этот день тоже выдалась, как по заказу: еще вчера было довольно прохладно, но сегодня наконец заметно потеплело, и наступила настоящая весна. Как-то по-особенному искрилась на солнце Белая башня — наследие далеких предков, — приветливее казались лица людей, попадавшихся навстречу; даже бурые гиганты пауки-охранники, застывшие на часах, стали вроде бы роднее и ближе.
Отвечая на поклоны горожан, Найл не спеша — он все-таки слегка прихрамывал — пересек площадь и уже собирался свернуть на близлежащую улицу, как вдруг что-то заставило его обернуться.
Найл быстро глянул назад через плечо и чуть не прыснул от смеха. На порядочном расстоянии от него двигалась примечательная пара: Нефтис в сопровождении Зигурта — единственного в городе охранника-мужчины. В былые времена его, конечно же, и близко не подпустили бы к столь ответственной службе: пауки, у которых главенствующее положение занимали самки, перенесли свое миропонимание и на людей.
Мужчина воспринимался ими как существо примитивное и грубое; тяжелая физическая работа: поднять, поднести, убрать — это то, что можно доверить мужчине. Там же, где требовалась способность хотя бы мало-мальски рассуждать, привлекались женщины. Они особым образом и воспитывались. Едва попав в плен к смертоносцам, Найл сразу обратил внимание на более высокий уровень развития женщин: в отличие от мужчин, они были вполне полноценными людьми.
По вполне понятным причинам Зигурт, естественно, не блистал умом, зато у него обнаружились: прекрасная реакция, ловкость, а главное — огромное желание охранять правителя; поэтому Нефтис скрепя сердце взяла его в ученики. И вот теперь, по всей видимости, настало время практических занятий.
Само собой, ни о какой конспирации не могло быть и речи. Выдрессированная смертоносцами для совершенно определенных целей, властно взирающая с высоты своего положения, служительница в сопровождении детины с ручищами, толщиной с хорошее дерево, привлекал внимание прохожих нисколько не меньше, чем ковыляющий на несколько шагов впереди правитель.
То, что Зигурт находился при исполнении — легко читалось на его суровом, решительном, напряженном от непривычных усилий лице. Новоиспеченный охранник шарил глазами в толпе, и его взгляд не предвещал ничего хорошего.
В общем, с такими провожатыми ни о чем не стоило беспокоиться: террористы — Найл продолжал так называть их про себя — если они и собирались что-нибудь сегодня предпринять, пожалуй, подождут для этого более удобного случая.
Тут Найл мысленно упрекнул себя в несерьезности. Увы, жизнь человека редко принадлежит ему
самому. Нельзя забывать о матери, сестрах, опять-таки об этих несчастных горожанах. Ведь именно он, Найл, являлся главным гарантом их свободы и счастья. Нужно еще столько сделать.
Вот, например, месяц назад наконец открыли школу (кстати, именно туда Найл сейчас и направлялся). Быть учителями в ней вызвались в основном жители города жуков. И неудивительно: несмотря на запрет, большинство из них с детства обучалось грамоте.
Совсем еще недавно между пауками и жуками существовал так называемый Договор о примирении, пункт двадцать второй которого гласил: «Книгопечатание и книгочейство запрещено под страхом смерти», однако жуки относились к выполнению своих обязанностей больше формально и никого не преследовали — делали вид, будто бы ничего не замечают.
Жуков всегда восхищали люди, правда, не столько их умение созидать, сколько разрушать: поскольку сами они защищались от врагов собственными выхлопами — взрывы казались жукам верхом красоты и совершенства. Их слуги в основном и занимались тем, что устраивали эти самые взрывы. Или крутили хозяевам чудом сохранившиеся кинофильмы о войне: художественные и документальные. Жуки были от этого в восторге. Однажды, когда по неосторожности во время представления взорвался весь запас пороха, и чудовищный взрыв едва не уничтожил зрителей, восхищенные жуки признали главного распорядителя взрывов Билла Доггинза равным себе.
Они, вообще, относились к людям с какой-то дружелюбной симпатией. У слуг жуков были собственные домики, им разрешалось самостоятельно создавать семьи.
Кстати, именно жуки поддержали Найла и в решающий момент схватки со Смертоносцем-Повелителем: несмотря на все угрозы и давление, они ни за что не выдали Найла паукам, а потом еще и послали своего представителя, чтобы тот следил за соблюдением закона.
Другое дело пауки: не только поступки, но даже мысли их слуг находились под постоянным надзором хозяев. Люди были настолько приучены, что в их мозг в любой момент может заглянуть кто-то из смертоносцев, что даже этого не замечали. До чтения ли тут...
Теперь же Совет Свободных Людей принял решение об обязательном обучении детей и по желанию — взрослых. С этой целью в пустовавшем до сего момента здании спешно сделали кое-какой ремонт, вынесли мусор...
Поскольку дом находился всего в квартале от главной площади, Найл, несмотря на больную ногу, очень скоро был у цели.
Наспех починенная дверь недовольно заскрипела. Из просторного, совершенно пустого холла на второй этаж вели две лестницы с погнутыми, а местами уже обвалившимися перилами. Поднявшись по одной из них, Найл оказался в длинном полутемной коридоре; по обе стороны его располагалось множество дверей, с трудом различимых в свете одинокого газового фонаря.
«Не забыть, поднять на Совете вопрос об освещении...» — подумал Найл, почти вплотную подходя к двери, из-за которой раздавался низкий мужской голос. Что именно говорил учитель, разобрать было нельзя: рокот от его баса смазывал границу между отдельными словами, но судя по реакции учеников — в ответ раздался дружный взрыв смеха — что-то отнюдь не скучное.
«Так, здесь взрослые...»
Дверь в соседний класс была слегка приоткрыта. Боясь помешать, Найл на цыпочках приблизился, да так и замер от неожиданности.
Это была легенда о Великой Измене — та самая, что рассказывал когда-то Джомар. В юности он вместе с другими жителями Диры попал в плен к смертоносцам. Ему было восемнадцать, когда проснувшись однажды утром, он как и другие жители подземного города, почувствовал, что не может даже пошевелиться. Словно страшная тяжесть навалилась на людей Диры. Это смертоносцы, почуяв их издали, буквально пригвоздили своей волей, а затем, когда нашли, убили тех, кто пытался сопротивляться — пауки не терпели людей с такой же сильной волей, как у них. Остальных же забрали с собой. Правда, Джомару вместе с двумя слугами жуков-бомбардиров вскоре удалось бежать: они похитили паучьи шары и улетели на них прямо на глазах у смертоносцев...
Джомар был самым старшим в семье — потому и повидал больше остальных. Дед часто рассказывал о таком, что не видевшему своими глазами было трудно даже себе представить. Как можно было например представить море? Однако когда Найл впервые стоял на берегу и смотрел на прибой, он понял, как здорово описал его Джомар. От деда Найл впервые услышал и о таинственной Белой башне. Она помещалась в центре городища смертоносцев и не имела ни окон, ни дверей. Сделана башня была из неизвестного гладкого материала, поэтому проникнуть туда было невозможно. Ее пытались взрывать — не осталось ни царапинки! Пытались проникнуть туда с помощью некого жезла, но лишь кучка пепла осталась от того, кто коснулся им стен башни. Говорили, что построившие ее использовали так называемый «ментальный замок». Ум человека должен прийти в определенное состояние и состыковаться с системой охраны башни — только тогда можно было подходить к ней с жезлом в руке...
Найл невольно представил себе пещеру, в которой они тогда всей семьей жили на краю пустыни; неторопливую речь деда, его тяжелое, хриплое дыхание. Как же давно все это было... Найл не сразу вернулся в действительность.
Учительница, несомненно, знала свое дело: ни единого звука не раздалось за все время, пока она рассказывала о том, как принц Галлат, добиваясь красавицы Туроол, открыл смертоносцу Хебу тайну человеческой мысли — тайну, без которой пауки никогда не смогли бы победить...
В давние времена, когда между пауками и людьми шла жестокая, непримиримая война, жил на Земле принц по имени Галлат. И вот однажды он увидел прекрасную девушку — ее звали Туроол. И лишился принц с тех пор покоя. Днем, чем бы Гал-лат ни занимался, преследовал его пленительный образ красавицы, а ночью, когда принц засыпал, она приходила в его сны — такая желанная и такая недосягаемая. Недосягаемая, потому что у Туроол уже был избранник — юноша по имени Басат. Однажды ночью мучимый любовью и ревностью Гал-лат пробрался в лагерь Басата, чтобы похитить возлюбленную. Однако ничего, кроме еще больших страданий, ему это не принесло: верный пес Туроол почуял чужака, и принц с позором был изгнан. И вот тогда-то Галлат и решил отомстить. И ненависть его была настолько сильна, что затмила разум: он отправился к злейшему врагу людей Смер-тоносцу-Повелителю Хебу — страшному, жестокому чудовищу — и попросил у него помощи. А в награду Галлат пообещал Хебу раскрыть тайну человеческой души. И вскоре выполнил свою часть договора, потому что, ослепленный любовью, думал в тот момент только о себе. День за днем упорно постигал смертоносец-Хеб более сложный и тонкий разум давних своих врагов — людей. К нему их приводили во множестве; Хеб часами вчитывался в их мозг, а после съедал несчастных, уверенный, что таким образом сможет познать их по-настоящему. А когда это ему наконец удалось, выполнил то, что обещал Галлату: как-то ночью смертоносцы напали на лагерь Басата и, захватив его самого и Туроол, передали в руки Галлата. Только счастья принцу это так и не принесло: бессмысленная жестокость — он прямо на глазах у Туроол обезглавил Басата — погубила и возлюбленную. Не помня себя от горя, Туроол бросилась на ближайшего смертоносца и погибла от его ядовитых клыков.
Не намного пережил ее и сам Галлат. Принца погубила еще одна его страсть — жажда власти. Повелитель Хеб пообещал даровать ему власть над всеми людьми, если Галлат проникнет в Белую башню. Многих людей погубил властолюбивый принц, пытавшийся вырвать из них тайну непроницаемой крепости, но в конце концов кара настигла и его. Это в Галлата ударила молния, когда он со словами: «Я приказываю тебе — откройся!» потянулся жезлом к стене...
Ребятишки, один за другим вылетали из класса, с криками неслись вниз по лестнице — никто не признал в темноте правителя Найла. Только девчушка, выходившая последней, неожиданно остановилась и, повернувшись в его сторону, низко поклонилась.
Потрясенный Найл сделал несколько шагов ей навстречу:
«Неужели эта вот пигалица...»
Ну да, именно из-за нее он, не меняя позы, и простоял здесь, на этом самом месте чуть ли не час.
В классе было гораздо светлее, и поскольку дверь сейчас открыли настежь, Найл смог наконец хорошо рассмотреть лицо девушки. Ничего особенного: худенькое, скуластое, совершенно невзрачное. Такие лица — не редкость в квартале рабов.
«Бывших...» — тут же мысленно поправился Найл.
— Можно мне войти? — спросил он вслух, указывая на опустевший класс.
—Конечно, конечно, — засуетилась учительница, тщетно пытаясь еще шире открыть дверь.
Столов здесь пока что не было — только разнокалиберные, наспех починенные стулья: видимо, все, что удалось собрать в пустующих домах.
—Мой господин... Найл поморщился:
—Просто Найл, — он присел на один из стульев в первом ряду.
Солнце светило прямо в стекло, и оконный проем отпечатался на полу ярким косым четырехугольником. Края его были совершенно неподвижны, но сам огромный солнечный зайчик словно бы дымился — это струился за окном теплый весенний воздух. И хотелось вот просто так сидеть, не двигаясь, закрыв глаза...
—Ну, а как зовут тебя? — спросил Найл, жестом приглашая учительницу присесть напротив.
—Иста, мой го... На... нет, не могу! — она покраснела.
Найл осторожно вошел в ее сознание. Действительно родилась в квартале рабов, но... Это было похоже на то, как если бы он вдруг заслышал шаги и поскорей отдернул руку от книги, которую собирался почитать тайком.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31