Доктор говорил, что галлюцинации были связаны с ее отцом, когда тот был жив. А теперь они концентрируются на мистере Граффе. Она думает, что он что-то замышляет против нее, и старается первая расправиться с ним. У нее мания преследования.
Доктор Фрей считает, что мистер Графф должен был бы ее изолировать в целях своей собственной безопасности. Изредка параноидные галлюцинации толкают ее к действиям. Я видела это своими собственными глазами. Доктор Фрей дает в этих случаях лечение метразолом, и постепенно она выходит из острой стадии заболевания, успокаивается. Но она еще не совсем пришла в себя во время того случая, о котором я говорю. Я и теперь не решусь стоять к ней спиной. Но доктор Фрей говорит, что она не опасна, а он ее знает лучше, чем я. И в конце концов, он же ведь доктор.
В середине марта он разрешил ей ходить по всей территории. Я не должна ставить под сомнение поступки доктора, но на этот раз он допустил ошибку. Она еще не была готова к свободе передвижения. Первое же небольшое происшествие вывело ее из себя.
— Что же произошло?
— Точно не знаю. Может быть, кто-то сделал необдуманное замечание или просто заговорил с ней не тем тоном. Параноики — это такие люди, которые напоминают приемник. Им достаточно получить слабый сигнал из окружающей атмосферы. Они тут же внутренне усиливают его до таких размерив, что ничего другого уже не могут слышать. Что бы там ни произошло, но Изабель сорвалась с места и пропадала всю ночь.
Когда она вернулась, то действительно была в ужасном состоянии. С этим жутким остекленевшим взглядом, как у рыбы, попавшейся на крючок. Ее сразу отбросило в то состояние, в котором она поступила в январе, даже хуже того.
— В какую ночь она пропадала?
— Двадцать первого марта, в первый день весны. Я никогда не забуду эту дату. В ту же ночь была убита девушка, которую я знала в Малибу, девушка по фамилии Габриэль Торрес. Я тогда не могла еще связать эти два события.
— Зато теперь можете?
Она рассудительно склонила голову набок.
— Об этом сообщила мне Эстер. Видите ли, она знала кое-что такое... что у Саймона Граффа и Габриэль была любовная связь.
— Когда об этом стало известно?
— Однажды прошлым летом, когда мы обедали вместе. Эстер была ужасно взвинчена тогда; обычно я оплачивала ее обед, когда могла. Мы сплетничали о разных вещах, и она коснулась этого дела. Кажется, это не давало ей покоя, в то время она вновь вернулась в клуб «Чаннел» и возобновила работу тренером по прыжкам в воду. Она-то и рассказала мне о любовной связи. Видимо, Габриэль откровенничала с ней. Совершенно не отдавая себе отчета в том, что делаю, я рассказала ей о бегстве Изабель Графф в ту ночь. Эстер отреагировала, как счетчик Гейгера, и засыпала меня вопросами. Я думала, она заботилась только о том, чтобы обнаружить убийцу своей подруги. Я полностью открылась перед ней и рассказала все, что знала об Изабель и ее побеге из санатория, о ее душевном состоянии, когда она туда вернулась.
В тот день я работала в утренней смене. И именно я ухаживала за ней, пока не пришел доктор Фрей. Изабель кое-как доплелась до санатория где-то перед рассветом. Она была в ужасном состоянии, не только психическом. Она была истощена физически. Теперь мне сдается, что она, видимо, шла, бежала и ползла по берегу океана всю дорогу от Малибу. Волны прилива, наверное, тоже ее накрыли, потому что одежда оказалась мокрой и обсыпанной песком. Для начала я приготовила ей горячую ванну.
— Сказала ли она вам, где была?
— Нет, она не сказала ни слова. Практически она не разговаривала несколько дней. Доктор Фрей опасался некоторое время, что у нее может наступить столбняк. Даже когда она вышла из такого состояния и опять начала разговаривать, она никогда не упоминала про ту ночь. Во всяком случае, при мне. Я наблюдала за ней в комнате ваяния, правда, было это позже — весной. Когда она лепила различные фигурки из глины. Кажется, я насмотрелась всяких ужасов в палатах душевнобольных, но меня поразили ее фигурки. — Она закрыла глаза, как будто отгоняя от себя вид этих фигурок, и продолжала, понизив голос: — Она лепила куколки — фигурки девочек, потом отрывала у них головы и разламывала их на куски, как это делают ведьмы в сказках. И ужасные игрушечные фигурки мужчин с огромными половыми органами. Диких зверей с человеческими лицами в позах совокупления. Пистолеты, части человеческого тела и другую мешанину...
— Это некрасиво, — заметил я, — но необязательно имеет какое-то значение, правда? Говорила ли она когда-либо об этих фигурках с вами?
— Нет, со мной не говорила. Доктор Фрей не поощряет тех медсестер, которые пытаются проводить психиатрическое лечение.
Она повернулась в своем кресле и задела меня своей коленкой, но быстро отдернула се. Ее темно-синие глаза взглянули мне в лицо. Казалось странным, что так много повидавшая девушка имеет такие невинные глаза.
— Хотите ли вы встретиться с доктором Фреем? — спросила она.
— Возможно, встречусь.
— Пожалуйста, не передавайте ему о нашем разговоре, хорошо?
— У меня нет никаких оснований это делать.
— Знаете ли, с моей стороны это — ужасное нарушение профессиональной этики, когда медсестра рассказывает о своих пациентах. Я ужасно переволновалась за эти несколько последних месяцев, с тех пор как я все выложила Эстер. Я была такой дурой. Думала, что хоть раз в жизни она была откровенна со мной, что она стремилась только выяснить правду о смерти Габриэль. Мне бы не следовало доверять ей столь конфиденциальную информацию. Теперь ясно, зачем она ей была нужна. Она решила использовать ее для шантажа миссис Графф.
— Как давно вы узнали об этом, Рина?
На какое-то время голос отказал ей, или отказала чистосердечность. Я ждал, когда Рина продолжит рассказ. Она глубоко задумалась, ее глаза стали почти черными.
— Трудно определить. Иногда вы вроде что-то знаете и в то же время не знаете. Когда любите человека, требуется очень много времени, чтобы поверить каким-то фактам. В общем-то, я подозревала обо всем этом практически с самого начала. С тех пор как Эстер оставила работу в клубе и стала жить, не получая никакого видимого дохода. Меня как озарило в тот ужасный день, о котором я вам рассказала. Карл Штерн важничал и хвастался своим новым положением в Вегасе и тем, как Саймон Графф попал ему под каблук. И тут же сидела Эстер, смотрела на него во все глаза и ловила каждое его слово. У меня появилось странное ощущение, что она хотела, чтобы я все это видела и считала, что дела у нее идут хорошо. Какого, дескать, она наконец-то добилась успеха. Вот тогда-то я и взорвалась.
— Как они к этому отнеслись?
— Я не стала ждать, как они прореагируют. Я ушла из этого заведения... мы находились в баре Дикси... и одна уехала домой на такси. Больше я не видела Эстер.
И больше не видела никого из них до вчерашнего дня, когда мне позвонил Лэнс.
— Чтобы попросить вас поехать в Вегас под ее именем?
Она кивнула.
— Почему вы согласились на это?
— Вы знаете причину. Я должна была устроить для нее алиби.
— Но вы не объяснили, почему вы захотели это сделать.
— Разве это надо объяснять? Я просто захотела сделать так. — Через некоторое время она добавила: — Полагала, что обязана сделать это для Эстер. В какой-то степени я так же виновата, как и она. Эта ужасная история не произошла бы, если бы не я. Я сама втянула ее в это дело и считала, что обязана помочь ей вырваться оттуда. Но Эстер к тому времени уже была мертва, верно?
Ее начало трясти так сильно, что застучали зубы. Я обнял ее за плечи и не отпускал, пока не пройдет приступ.
— Не вините себя чересчур.
— Как же я могу себя не винить? Разве вы не понимаете, что если Изабель Графф убила мою сестру, то в этом виновата я.
— Я этого не понимаю. Люди несут ответственность только за свои собственные поступки. К тому же я склонен сомневаться в том, что вашу сестру убила Изабель. Я не уверен даже в том, что именно она застрелила Габриэль Торрес. И не изменю своего мнения до тех пор, пока не получу надежных доказательств — признания, показаний свидетеля. Или не увижу пистолета, из которого она стреляла.
— Это просто слова.
— Нет, это не просто слова. Я сделал некоторые слишком поспешные выводы в этом деле.
Она не спросила меня, что я имею в виду, и поступила хорошо. У меня все еще не было окончательных ответов.
— Послушайте меня, Рина, вы совестливая девушка, и вам пришлось пережить несколько тяжелых ударов. Вы склонны винить себя в случившемся. Возможно, вас воспитали в таком духе, что вы принимаете на себя всю вину. — Рукой, обнимавшей ее, я почувствовал, как она вся напряглась.
— Это верно. Эстер была моложе и всегда попадала в истории, а мать винила меня. Но откуда вы это узнали? Вы очень хорошо разбираетесь в людях.
— Жаль, что я силен в этом главным образом задним умом. Как бы там ни было, но я уверен в одном: вы не виноваты в том, что случилось с Эстер, и вы не сделали ничего особенно плохого.
— Вы действительно в это верите? — В ее голосе звучало удивление.
— Конечно, я в это верю.
Рина была хорошей девушкой, как сказала миссис Буш. Но она была также очень уставшей девушкой, печальной и нервной. Некоторое время мы хранили неловкое молчание. Шум моторов изменился. Самолет прошел верхнюю точку своего полета и начал медленно снижаться в направлении Лос-Анджелеса и красного солнца. Перед приземлением Рина немного всплакнула на моем плече. Потом недолго вздремнула.
Глава 30
Моя машина была запаркована в международном аэропорту. Рина попросила подбросить ее домой к матери в Санта-Монику. Я так и сделал. Не зайдя к ним в дом, по проспекту Уилшайр я поехал сразу в санаторий доктора Фрея в Сан-Висенте. Территория санатория была окружена стеной. Там когда-то располагалось большое частное имение — на открытой местности между Соутелем и Брентвудом. Автоматические ворота открыл служащий в униформе. Он сказал мне, что доктор Фрей, возможно, обедает.
Центральное здание представляло собой белое строение в старинном английском стиле с более современными пристройками, раскинувшимися на склоне холма, спускающемся уступами. Доктор Фрей занимал бунгало для гостей, находившееся немного поодаль. На террасах прогуливались внешне вполне нормальные люди. Все было обычным, за исключением того, что они находились за сплошной стеной. С террасы дома Фрея открывался вид через стену вплоть до океана. На выпуклой поверхности океана сгущались туман и сумерки. Заходящее солнце озаряло сполохами горизонт, как будто там разбился и догорал огромный самолет.
Я поговорил с одетой в форму служанкой, с седовласой экономкой и, наконец, с самим доктором Фреем. Это был старый человек с покатыми плечами, одетый в обеденный костюм. В руке он держал бокал с коктейлем. На его лице рельефно отразились интеллект и сомнения. Морщины его больше углубились, когда я сообщил ему, что" подозреваю Изабель Графф в совершении убийства. Он поставил бокал на полочку над камином и встал там в довольно воинственной позе, как будто я угрожал центральной части его дома.
— Могу ли я считать, что вы — полицейский?
— Частный детектив. Позже собранную информацию я передам в полицию. Сначала я решил посетить вас.
— Я не испытываю особой признательности за это, — сказал он. — Не можете же вы в самом деле ожидать, что я стану обсуждать такой вопрос, как обвинение в убийстве, с незнакомым человеком. Я о вас ничего не знаю.
— Но вы знаете достаточно об Изабель Графф.
Он начал рассматривать свою ладонь с длинными пальцами.
— Я знаю, что я доктор, а она мой пациент. Что бы вы хотели узнать от меня?
— Вы можете сказать, что это обвинение беспочвенно.
— Очень хорошо, я это делаю. Для такого обвинения нет оснований. А теперь прошу прощения, я должен вернуться к своим гостям.
— Миссис Графф находится сейчас здесь?
На мой вопрос он ответил своим вопросом:
— Могу я знать, какую вы преследуете цель, наводя все эти справки?
— Погибли четыре человека, трое из них были убиты в течение последних двух дней.
Он не проявил ни малейшего удивления.
— Это были ваши друзья?
— Отнюдь, но они принадлежали к человеческому роду.
Он сказал с горькой иронией пожилого человека:
— Значит, надо понимать, что вы просто альтруист? Герой из голливудских фильмов в спортивном пальто? Вы собираетесь в одиночку чистить авгиевы конюшни?
— Я не такой честолюбивый. И я не на вашем попечении, доктор. Мы говорим об Изабель Графф. Если она убила четверых или одного человека, то ее надо изолировать так, чтобы она больше никого не смогла убить. Разве вы с этим не согласны?
С минуту он не отвечал. Затем сказал:
— Сегодня утром я подписал документы о сложении с себя своих добровольных обязательств в отношении нее.
— Означает ли это, что она сейчас находится на пути в клинику штата?
— Она должна была бы быть направлена туда, но боюсь, что этого не случилось. — В третий раз в течение трех минут он обнаружил чувство страха. — До того, как были предприняты действия в соответствии с этими бумагами, миссис Графф исчезла. Она оказалась более целеустремленной, чем мы предполагали. Я признаю свою ошибку. Мне надо бы поместить ее в отделение особого надзора. А тут она разбила окно повышенной крепости стулом и бежала, бежала в фургоне с бельем.
— Когда это случилось?
— Сегодня утром, незадолго до обеда. Пока что ее не обнаружили.
— Насколько энергично ее разыскивают?
— Об этом вам придется спросить ее мужа. Ее ищет частная полиция. Он запретил... — Доктор Фрей сжал губы и опять взял свой бокал. Когда он немного отпил, он продолжал: — Боюсь, что не смогу отвечать на другие вопросы. Если бы вы были официальным лицом... — Он пожал плечами, и кусочки льда звякнули в его бокале.
— Вы хотите, чтобы я пригласил людей из полиции?
— Если у вас есть улики.
— Я сам ищу у вас свидетельских показаний. Убила ли миссис Графф Габриэль Торрес?
— Мне это неизвестно.
— А как в отношении других?
— Я ничего не могу сказать.
— Видели ли вы ее и разговаривали ли с ней теперь?
— Конечно. Много раз. В последний раз сегодня утром.
— Была ли она в тяжелом душевном состоянии, способной на уголовное преступление?
Он устало улыбнулся.
— Здесь не зал суда, сэр. И вы задаете гипотетический вопрос, на который я не собираюсь отвечать.
— Мой вопрос не гипотетический. Застрелила ли она Габриэль Торрес в прошлом году в ночь на двадцать первое марта?
— Ваш вопрос, может быть, и не предположительный, но носит явно академический характер. Миссис Графф душевно больна в настоящее время, и она; была психически нездорова двадцать первого марта прошлого года. Она никак не может быть осуждена за убийство или за любое другое преступление. Поэтому мы оба теряем время, не правда ли?
— Но теряем мы лишь время. К тому же, мне кажется, я начинаю кое-что понимать. Практически вы признали, что стреляла именно она.
— Разве? Я так не думаю. Вы очень назойливый молодой человек. И очень надоедливый.
— Приходится таким быть.
— А мне нет. — Он направился к двери и открыл ее. Из другой части дома донесся смех. — А теперь, пожалуйста, отправляйтесь в другое место с вашим поднадоевшим шармом, или мне придется выкинуть вас отсюда.
— Один только вопрос еще, доктор. Почему она выбрала именно тот день в марте, чтобы скрыться? Может быть, ее кто-то посетил в тот день или днем раньше?
— Посетил? — Мне удалось вызвать у него удивление. — Я ничего не знаю ни о каких посетителях.
— Насколько мне известно, ее регулярно навешал здесь Кларенс Бассет.
Он посмотрел на меня полузакрытыми глазами, напоминая старую птицу.
— Уж нет ли у вас среди моих сотрудников платного агента?
— Все значительно проще. Я беседовал с Бассетом. Если хотите знать, именно он привлек меня к этому делу.
— Что же вы мне не сказали об этом? Я очень хорошо знаю Бассета. — Он закрыл дверь и сделал шаг в моем направлении. — Он нанял вас, чтобы расследовать дело об этих убийствах?
— Все началось с дела о пропавшей девушке и переросло в дело об убийстве еще до того, как ее обнаружили. Имя той девушки — Эстер Кэмпбелл.
— Да? Я знаю Эстер Кэмпбелл. Я знаком с ней на протяжении многих лет по клубу. Я принял на работу еесестру. — Он сделал паузу, его охватило некоторое возбуждение и потом прошло. Об этом говорило лишь небольшое дрожание руки, в которой он держал бокал. Он пригубил его содержимое, чтобы скрыть позвякивание. — Эстер Кэмпбелл тоже входит в число жертв?
— Вчера вечером ее убили кочергой.
— У вac есть основания думать, что это сделала миссис Графф?
Изабель Графф в этом замешана. Правда, я не знаю, насколько глубоко. Вероятно, она находилась на месте преступления. Ее муж, кажется, допускает мысль о ее виновности. Но это неубедительно. Изабель могли подставить. Другая возможность заключается в том, что ее могли использовать как орудие в этих убийствах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26
Доктор Фрей считает, что мистер Графф должен был бы ее изолировать в целях своей собственной безопасности. Изредка параноидные галлюцинации толкают ее к действиям. Я видела это своими собственными глазами. Доктор Фрей дает в этих случаях лечение метразолом, и постепенно она выходит из острой стадии заболевания, успокаивается. Но она еще не совсем пришла в себя во время того случая, о котором я говорю. Я и теперь не решусь стоять к ней спиной. Но доктор Фрей говорит, что она не опасна, а он ее знает лучше, чем я. И в конце концов, он же ведь доктор.
В середине марта он разрешил ей ходить по всей территории. Я не должна ставить под сомнение поступки доктора, но на этот раз он допустил ошибку. Она еще не была готова к свободе передвижения. Первое же небольшое происшествие вывело ее из себя.
— Что же произошло?
— Точно не знаю. Может быть, кто-то сделал необдуманное замечание или просто заговорил с ней не тем тоном. Параноики — это такие люди, которые напоминают приемник. Им достаточно получить слабый сигнал из окружающей атмосферы. Они тут же внутренне усиливают его до таких размерив, что ничего другого уже не могут слышать. Что бы там ни произошло, но Изабель сорвалась с места и пропадала всю ночь.
Когда она вернулась, то действительно была в ужасном состоянии. С этим жутким остекленевшим взглядом, как у рыбы, попавшейся на крючок. Ее сразу отбросило в то состояние, в котором она поступила в январе, даже хуже того.
— В какую ночь она пропадала?
— Двадцать первого марта, в первый день весны. Я никогда не забуду эту дату. В ту же ночь была убита девушка, которую я знала в Малибу, девушка по фамилии Габриэль Торрес. Я тогда не могла еще связать эти два события.
— Зато теперь можете?
Она рассудительно склонила голову набок.
— Об этом сообщила мне Эстер. Видите ли, она знала кое-что такое... что у Саймона Граффа и Габриэль была любовная связь.
— Когда об этом стало известно?
— Однажды прошлым летом, когда мы обедали вместе. Эстер была ужасно взвинчена тогда; обычно я оплачивала ее обед, когда могла. Мы сплетничали о разных вещах, и она коснулась этого дела. Кажется, это не давало ей покоя, в то время она вновь вернулась в клуб «Чаннел» и возобновила работу тренером по прыжкам в воду. Она-то и рассказала мне о любовной связи. Видимо, Габриэль откровенничала с ней. Совершенно не отдавая себе отчета в том, что делаю, я рассказала ей о бегстве Изабель Графф в ту ночь. Эстер отреагировала, как счетчик Гейгера, и засыпала меня вопросами. Я думала, она заботилась только о том, чтобы обнаружить убийцу своей подруги. Я полностью открылась перед ней и рассказала все, что знала об Изабель и ее побеге из санатория, о ее душевном состоянии, когда она туда вернулась.
В тот день я работала в утренней смене. И именно я ухаживала за ней, пока не пришел доктор Фрей. Изабель кое-как доплелась до санатория где-то перед рассветом. Она была в ужасном состоянии, не только психическом. Она была истощена физически. Теперь мне сдается, что она, видимо, шла, бежала и ползла по берегу океана всю дорогу от Малибу. Волны прилива, наверное, тоже ее накрыли, потому что одежда оказалась мокрой и обсыпанной песком. Для начала я приготовила ей горячую ванну.
— Сказала ли она вам, где была?
— Нет, она не сказала ни слова. Практически она не разговаривала несколько дней. Доктор Фрей опасался некоторое время, что у нее может наступить столбняк. Даже когда она вышла из такого состояния и опять начала разговаривать, она никогда не упоминала про ту ночь. Во всяком случае, при мне. Я наблюдала за ней в комнате ваяния, правда, было это позже — весной. Когда она лепила различные фигурки из глины. Кажется, я насмотрелась всяких ужасов в палатах душевнобольных, но меня поразили ее фигурки. — Она закрыла глаза, как будто отгоняя от себя вид этих фигурок, и продолжала, понизив голос: — Она лепила куколки — фигурки девочек, потом отрывала у них головы и разламывала их на куски, как это делают ведьмы в сказках. И ужасные игрушечные фигурки мужчин с огромными половыми органами. Диких зверей с человеческими лицами в позах совокупления. Пистолеты, части человеческого тела и другую мешанину...
— Это некрасиво, — заметил я, — но необязательно имеет какое-то значение, правда? Говорила ли она когда-либо об этих фигурках с вами?
— Нет, со мной не говорила. Доктор Фрей не поощряет тех медсестер, которые пытаются проводить психиатрическое лечение.
Она повернулась в своем кресле и задела меня своей коленкой, но быстро отдернула се. Ее темно-синие глаза взглянули мне в лицо. Казалось странным, что так много повидавшая девушка имеет такие невинные глаза.
— Хотите ли вы встретиться с доктором Фреем? — спросила она.
— Возможно, встречусь.
— Пожалуйста, не передавайте ему о нашем разговоре, хорошо?
— У меня нет никаких оснований это делать.
— Знаете ли, с моей стороны это — ужасное нарушение профессиональной этики, когда медсестра рассказывает о своих пациентах. Я ужасно переволновалась за эти несколько последних месяцев, с тех пор как я все выложила Эстер. Я была такой дурой. Думала, что хоть раз в жизни она была откровенна со мной, что она стремилась только выяснить правду о смерти Габриэль. Мне бы не следовало доверять ей столь конфиденциальную информацию. Теперь ясно, зачем она ей была нужна. Она решила использовать ее для шантажа миссис Графф.
— Как давно вы узнали об этом, Рина?
На какое-то время голос отказал ей, или отказала чистосердечность. Я ждал, когда Рина продолжит рассказ. Она глубоко задумалась, ее глаза стали почти черными.
— Трудно определить. Иногда вы вроде что-то знаете и в то же время не знаете. Когда любите человека, требуется очень много времени, чтобы поверить каким-то фактам. В общем-то, я подозревала обо всем этом практически с самого начала. С тех пор как Эстер оставила работу в клубе и стала жить, не получая никакого видимого дохода. Меня как озарило в тот ужасный день, о котором я вам рассказала. Карл Штерн важничал и хвастался своим новым положением в Вегасе и тем, как Саймон Графф попал ему под каблук. И тут же сидела Эстер, смотрела на него во все глаза и ловила каждое его слово. У меня появилось странное ощущение, что она хотела, чтобы я все это видела и считала, что дела у нее идут хорошо. Какого, дескать, она наконец-то добилась успеха. Вот тогда-то я и взорвалась.
— Как они к этому отнеслись?
— Я не стала ждать, как они прореагируют. Я ушла из этого заведения... мы находились в баре Дикси... и одна уехала домой на такси. Больше я не видела Эстер.
И больше не видела никого из них до вчерашнего дня, когда мне позвонил Лэнс.
— Чтобы попросить вас поехать в Вегас под ее именем?
Она кивнула.
— Почему вы согласились на это?
— Вы знаете причину. Я должна была устроить для нее алиби.
— Но вы не объяснили, почему вы захотели это сделать.
— Разве это надо объяснять? Я просто захотела сделать так. — Через некоторое время она добавила: — Полагала, что обязана сделать это для Эстер. В какой-то степени я так же виновата, как и она. Эта ужасная история не произошла бы, если бы не я. Я сама втянула ее в это дело и считала, что обязана помочь ей вырваться оттуда. Но Эстер к тому времени уже была мертва, верно?
Ее начало трясти так сильно, что застучали зубы. Я обнял ее за плечи и не отпускал, пока не пройдет приступ.
— Не вините себя чересчур.
— Как же я могу себя не винить? Разве вы не понимаете, что если Изабель Графф убила мою сестру, то в этом виновата я.
— Я этого не понимаю. Люди несут ответственность только за свои собственные поступки. К тому же я склонен сомневаться в том, что вашу сестру убила Изабель. Я не уверен даже в том, что именно она застрелила Габриэль Торрес. И не изменю своего мнения до тех пор, пока не получу надежных доказательств — признания, показаний свидетеля. Или не увижу пистолета, из которого она стреляла.
— Это просто слова.
— Нет, это не просто слова. Я сделал некоторые слишком поспешные выводы в этом деле.
Она не спросила меня, что я имею в виду, и поступила хорошо. У меня все еще не было окончательных ответов.
— Послушайте меня, Рина, вы совестливая девушка, и вам пришлось пережить несколько тяжелых ударов. Вы склонны винить себя в случившемся. Возможно, вас воспитали в таком духе, что вы принимаете на себя всю вину. — Рукой, обнимавшей ее, я почувствовал, как она вся напряглась.
— Это верно. Эстер была моложе и всегда попадала в истории, а мать винила меня. Но откуда вы это узнали? Вы очень хорошо разбираетесь в людях.
— Жаль, что я силен в этом главным образом задним умом. Как бы там ни было, но я уверен в одном: вы не виноваты в том, что случилось с Эстер, и вы не сделали ничего особенно плохого.
— Вы действительно в это верите? — В ее голосе звучало удивление.
— Конечно, я в это верю.
Рина была хорошей девушкой, как сказала миссис Буш. Но она была также очень уставшей девушкой, печальной и нервной. Некоторое время мы хранили неловкое молчание. Шум моторов изменился. Самолет прошел верхнюю точку своего полета и начал медленно снижаться в направлении Лос-Анджелеса и красного солнца. Перед приземлением Рина немного всплакнула на моем плече. Потом недолго вздремнула.
Глава 30
Моя машина была запаркована в международном аэропорту. Рина попросила подбросить ее домой к матери в Санта-Монику. Я так и сделал. Не зайдя к ним в дом, по проспекту Уилшайр я поехал сразу в санаторий доктора Фрея в Сан-Висенте. Территория санатория была окружена стеной. Там когда-то располагалось большое частное имение — на открытой местности между Соутелем и Брентвудом. Автоматические ворота открыл служащий в униформе. Он сказал мне, что доктор Фрей, возможно, обедает.
Центральное здание представляло собой белое строение в старинном английском стиле с более современными пристройками, раскинувшимися на склоне холма, спускающемся уступами. Доктор Фрей занимал бунгало для гостей, находившееся немного поодаль. На террасах прогуливались внешне вполне нормальные люди. Все было обычным, за исключением того, что они находились за сплошной стеной. С террасы дома Фрея открывался вид через стену вплоть до океана. На выпуклой поверхности океана сгущались туман и сумерки. Заходящее солнце озаряло сполохами горизонт, как будто там разбился и догорал огромный самолет.
Я поговорил с одетой в форму служанкой, с седовласой экономкой и, наконец, с самим доктором Фреем. Это был старый человек с покатыми плечами, одетый в обеденный костюм. В руке он держал бокал с коктейлем. На его лице рельефно отразились интеллект и сомнения. Морщины его больше углубились, когда я сообщил ему, что" подозреваю Изабель Графф в совершении убийства. Он поставил бокал на полочку над камином и встал там в довольно воинственной позе, как будто я угрожал центральной части его дома.
— Могу ли я считать, что вы — полицейский?
— Частный детектив. Позже собранную информацию я передам в полицию. Сначала я решил посетить вас.
— Я не испытываю особой признательности за это, — сказал он. — Не можете же вы в самом деле ожидать, что я стану обсуждать такой вопрос, как обвинение в убийстве, с незнакомым человеком. Я о вас ничего не знаю.
— Но вы знаете достаточно об Изабель Графф.
Он начал рассматривать свою ладонь с длинными пальцами.
— Я знаю, что я доктор, а она мой пациент. Что бы вы хотели узнать от меня?
— Вы можете сказать, что это обвинение беспочвенно.
— Очень хорошо, я это делаю. Для такого обвинения нет оснований. А теперь прошу прощения, я должен вернуться к своим гостям.
— Миссис Графф находится сейчас здесь?
На мой вопрос он ответил своим вопросом:
— Могу я знать, какую вы преследуете цель, наводя все эти справки?
— Погибли четыре человека, трое из них были убиты в течение последних двух дней.
Он не проявил ни малейшего удивления.
— Это были ваши друзья?
— Отнюдь, но они принадлежали к человеческому роду.
Он сказал с горькой иронией пожилого человека:
— Значит, надо понимать, что вы просто альтруист? Герой из голливудских фильмов в спортивном пальто? Вы собираетесь в одиночку чистить авгиевы конюшни?
— Я не такой честолюбивый. И я не на вашем попечении, доктор. Мы говорим об Изабель Графф. Если она убила четверых или одного человека, то ее надо изолировать так, чтобы она больше никого не смогла убить. Разве вы с этим не согласны?
С минуту он не отвечал. Затем сказал:
— Сегодня утром я подписал документы о сложении с себя своих добровольных обязательств в отношении нее.
— Означает ли это, что она сейчас находится на пути в клинику штата?
— Она должна была бы быть направлена туда, но боюсь, что этого не случилось. — В третий раз в течение трех минут он обнаружил чувство страха. — До того, как были предприняты действия в соответствии с этими бумагами, миссис Графф исчезла. Она оказалась более целеустремленной, чем мы предполагали. Я признаю свою ошибку. Мне надо бы поместить ее в отделение особого надзора. А тут она разбила окно повышенной крепости стулом и бежала, бежала в фургоне с бельем.
— Когда это случилось?
— Сегодня утром, незадолго до обеда. Пока что ее не обнаружили.
— Насколько энергично ее разыскивают?
— Об этом вам придется спросить ее мужа. Ее ищет частная полиция. Он запретил... — Доктор Фрей сжал губы и опять взял свой бокал. Когда он немного отпил, он продолжал: — Боюсь, что не смогу отвечать на другие вопросы. Если бы вы были официальным лицом... — Он пожал плечами, и кусочки льда звякнули в его бокале.
— Вы хотите, чтобы я пригласил людей из полиции?
— Если у вас есть улики.
— Я сам ищу у вас свидетельских показаний. Убила ли миссис Графф Габриэль Торрес?
— Мне это неизвестно.
— А как в отношении других?
— Я ничего не могу сказать.
— Видели ли вы ее и разговаривали ли с ней теперь?
— Конечно. Много раз. В последний раз сегодня утром.
— Была ли она в тяжелом душевном состоянии, способной на уголовное преступление?
Он устало улыбнулся.
— Здесь не зал суда, сэр. И вы задаете гипотетический вопрос, на который я не собираюсь отвечать.
— Мой вопрос не гипотетический. Застрелила ли она Габриэль Торрес в прошлом году в ночь на двадцать первое марта?
— Ваш вопрос, может быть, и не предположительный, но носит явно академический характер. Миссис Графф душевно больна в настоящее время, и она; была психически нездорова двадцать первого марта прошлого года. Она никак не может быть осуждена за убийство или за любое другое преступление. Поэтому мы оба теряем время, не правда ли?
— Но теряем мы лишь время. К тому же, мне кажется, я начинаю кое-что понимать. Практически вы признали, что стреляла именно она.
— Разве? Я так не думаю. Вы очень назойливый молодой человек. И очень надоедливый.
— Приходится таким быть.
— А мне нет. — Он направился к двери и открыл ее. Из другой части дома донесся смех. — А теперь, пожалуйста, отправляйтесь в другое место с вашим поднадоевшим шармом, или мне придется выкинуть вас отсюда.
— Один только вопрос еще, доктор. Почему она выбрала именно тот день в марте, чтобы скрыться? Может быть, ее кто-то посетил в тот день или днем раньше?
— Посетил? — Мне удалось вызвать у него удивление. — Я ничего не знаю ни о каких посетителях.
— Насколько мне известно, ее регулярно навешал здесь Кларенс Бассет.
Он посмотрел на меня полузакрытыми глазами, напоминая старую птицу.
— Уж нет ли у вас среди моих сотрудников платного агента?
— Все значительно проще. Я беседовал с Бассетом. Если хотите знать, именно он привлек меня к этому делу.
— Что же вы мне не сказали об этом? Я очень хорошо знаю Бассета. — Он закрыл дверь и сделал шаг в моем направлении. — Он нанял вас, чтобы расследовать дело об этих убийствах?
— Все началось с дела о пропавшей девушке и переросло в дело об убийстве еще до того, как ее обнаружили. Имя той девушки — Эстер Кэмпбелл.
— Да? Я знаю Эстер Кэмпбелл. Я знаком с ней на протяжении многих лет по клубу. Я принял на работу еесестру. — Он сделал паузу, его охватило некоторое возбуждение и потом прошло. Об этом говорило лишь небольшое дрожание руки, в которой он держал бокал. Он пригубил его содержимое, чтобы скрыть позвякивание. — Эстер Кэмпбелл тоже входит в число жертв?
— Вчера вечером ее убили кочергой.
— У вac есть основания думать, что это сделала миссис Графф?
Изабель Графф в этом замешана. Правда, я не знаю, насколько глубоко. Вероятно, она находилась на месте преступления. Ее муж, кажется, допускает мысль о ее виновности. Но это неубедительно. Изабель могли подставить. Другая возможность заключается в том, что ее могли использовать как орудие в этих убийствах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26