Для человеческой личности вина может оказаться смертельной. В этом мире нет ничего более разрушительного для душевного покоя, чем чувство вины. Один писатель заметил, что «вина, такая же заразительная, как и во времена средневековых камер пыток, поставила себе на службу современную психологию».
Да, самыйупорный враг душевного покоя человека, почти не поддающийся искоренению, от которого не увильнешь и не отделаешься поверхностным объяснением, — это вина. Вина — вот что неотступно досаждает современным людям.
Кто не согласится с тем, что вина подсыпает песок в тонкий механизм сознания? А какое влияние она оказывает на весь организм в целом? Разве так уж непонятно, что вина, оказывающая разрушительное воздействие на сознание, наносит такой же ущерб и физическому здоровью?
Однако представление о том, что эмоциональное состояние влияет на весь организм, возникло в медицине сравнительно недавно. А знаете ли вы, что Писание более тысячи лет назад четко сформулировало его?
«Кроткое сердце — жизнь для тела, а зависть — гниль для костей». «Иссохло от печали око мое, обветшало от всех врагов моих». «Нет мира в костях моих от грехов моих» (Притч. 14:30; Пс. 6:8; Пс. 37:4).
Мне никогда не наскучит читать историю человека, которого принесли к Иисусу на носилках. Иисус проповедовал в одном из домов, как вы помните, но пробраться к Нему сквозь толпу было невозможно; тогда друзья больного разобрали крышу и опустили его прямо перед Целителем. Разобрать крышу в те дни было, разумеется, относительно несложным делом, и сведений о том, что хозяин дома выразил хоть какой-то протест, не сохранилось.
Интересно заметить, что Целитель откликнулся на эту решимость, напористость и явную веру не тем, что немедленно приступил к исцелению, а тем, что простил больному его грехи. «И видя Иисус веру их, сказал расслабленному: дерзай, чадо! прощаются тебе грехи твои» (Мф. 9:2).
Прощение. Разве ради него больной оказался здесь? Может быть, знание целого ряда существенных подробностей, не вошедших в краткое сообщение Писания, пролило бы на это свет?
Верно ли, что болезнь этого человека могла быть вызвана его прегрешениями? Неужели ему действительно было так важно получить прощение — важнее ли исцеления? Неужели Божественный Целитель сумел понять раскаяние этого человека, всего лишь наблюдая за тем, как его друзья медленно прокладывают свой путь с больным на носилках, как он убеждает друзей сорвать крышу, все, что угодно, только бы встретиться со Спасителем?
«Дерзай, чадо! прощаются тебе грехи твои». Представьте этого измученного болезнью человека, распростертого на носилках, — теперь он спокоен и совершенно удовлетворен. Он прощен. Что ему теперь даже физическое исцеление? Или последующие слова Иисуса: «Возьми постель твою и иди» — это всего лишь дополнительное вознаграждение?
Я считаю именно так. Несомненно одно: Иисус понимал неразрывную связь вины и болезни. И Он показал, что вину можно исцелить.
Но чтобы излечить от тяжкой вины, ее нужно сначала признать. Современный же человек готов делать все что угодно, только бы не признавать ее. Он склонен отрицать всякую вину, увиливая от нее, не обращая на нее никакого внимания, подавляя или ища ей оправдание.
Но у совести цепкая память. Она постоянно мучает нас. Вот почему человек хочет избавиться от вины тем, что отказывается слушать саму совесть. Это напоминает попытку лечить высокую температуру, отказавшись от градусника.
Позвольте пояснить это следующим образом: на суде человек старается обосновать свою невиновность, доказывая либо то, что он не нарушал закон, либо то, что закона, который он якобы нарушил, не существует. Нечто подобное происходит и внутри человеческой личности. Совесть выступает в роли прокурора. Память — свидетель обвинения. А разум либо отрицает, что он нарушил закон, либо выражает обвинителю протест, поскольку, как было замечено выше, не существует закона, который он якобы нарушил. Предполагается, что последний аргумент вынудит суд прекратить дело, — если не считать того, что вину не так-то просто усмирить.
Мне не надо вам говорить, что стратегия защиты нынешнего поколения строится на предпосылке, что отсутствует соответствующий закон.
Видите, если у нас нет принципов, то не может быть и нарушения. Мы выбросили слово «грех» из своего лексикона и решили, что покончили с этой проблемой. Такой вещи, как грех, не существует, говорят нам. Грех — это либо плохие манеры, либо нечто из области психологии. Послушайте Дейвида Реддинга:
«Современные люди утвердились во мнении о своей невинности, окончательно упразднив слово «грех». Мы отбросили грех, — продолжает он, — как одно из недоразвитых представлений, которого придерживались наши прадеды. Грех — это всего лишь фантом, заставлявший хлопать ставни первых американцев».
И еще: «Непризнание вины порождает непредсказуемые последствия. Утратив определенность, грех господствует жутким царством террора. Мы не желаем верить, что хоть сколько-нибудь нуждаемся в прощении».
Но вину, как я уже говорил, не так-то просто усмирить. Ивиковы журавли все еще кружатся у нас над головой.
В течение последних десятилетий мы наблюдаем постепенное разрушение наших нравственных ценностей. Культура восьмидесятых поведала нам о том, что эти вещи не имеют значения. Но в глубине души мы знаем, что они значат очень много.
Ценой собственного опыта человек часто убеждается, что если он считает что-то ошибочным, то не имеет никакого значения, сколько людей, консультантов, книг или журналов убеждают его в том, что это именно так. Совесть должна отчитываться перед Богом, а не перед общественным мнением. И совесть не может не помнить о том, что говорит Господь о грехе.
Послушайте несколько кратких, отточенных определений из Писания: «Грех есть беззаконие»; «Возмездие за грех — смерть»; «Все согрешили и лишены славы Божией»; «Лукаво сердце человеческое более всего и крайне испорчено; кто узнает его?» (1 Ин. 3:4; Рим. 6:23;Рим. 3:23; Иер. 17:9).
Так говорит Господь. Но наша современная изощренная гордыня не позволяет нам согласиться со Спасителем. Проще признать необходимость в лечении. Проще обвинять общество, окружающую среду, собственное детство, наследственные гены или других людей. Кто-то из администрации муниципалитета несет ответственность, но только не я.
И тем не менее моя вина никогда не будет излечена, если не будет признана, — если я не возложу ответственность на самого себя. Вину невозможно преодолеть, если я не признаю: «Я виноват. Никто другой не несет за это ответственности. Помоги мне, Господи».
Только виновные могут быть прощены. Человеку, который не болен, врач ни к чему. Сын Божий пришел для того, чтобы «призвать не праведников, но грешников к покаянию». И апостол Павел писал: «Иисус Христос пришел в мир спасти грешников, среди которых я первый».
Разумеется, нелегко взять на себя вину. Я думаю, вам приходилось сталкиваться с просьбами о прощении, которые сами себя отменяли многочисленными оговорками, объяснениями, оправданиями, тем самым лишаясь всякого смысла и значения? А сколько просьб о прощении приносили вы? И сколько молитв?
Розалид Ринкер рассказывает, как она и еще двое молодых миссионеров в Китае условились молиться в своей группе так, чтобы молитва каждого была глубоко личной, неформальной и честной. Как-то раз она решила, что ее молитва станет своего рода публичным признанием в том, что у нее есть сильная склонность верховодить, воображая, будто ее замыслы превосходят идеи всех остальных и намного более плодотворны.
«Господи, — начала она, — если я была…» Она замолчала, чувствуя, что дает себе поблажку, которая на самом деле не входила в ее планы. Она начала снова. «Милостивый Господь, иногда у меня бывает склонность к…» И снова запнулась. Она понимала, что и в эту минуту еще не взяла на себя ответственность за свое отношение к собратьям и свои поступки. И начала в третий раз со всей решительностью: «Милостивый Господ, прости меня за то, что я думаю, будто я лучше других, и постоянно хочу всеми распоряжаться». Она остановилась, зная, что наконец-то высказала правду без оговорок.
Ее друзья подхватили молитву. Один из них сказал: «Благодарю Тебя, Господи, за то что Розалид была искренней». А другой молился так: «Да, благодарю Тебя, Отче. Мы всегда знали, что за ней это водится, но теперь все испытали облегчение от ее признания».
Когда я впервые услышал эту историю, я понял, что речь идет обо мне. Я должен признать, что бывают случаи, когда мои близкие и друзья испытали бы огромное облегчение, услышь они от меня молитву в подобном духе, молитву, подтверждающую, что я тоже совершаю ошибки и иногда доставляю другим огорчения.
К счастью, эти недостатки характера, если их откровенно признать, могут быть устранены милостью Господа. Но вина, которая изводит совесть, расшатывает психику и наносит вред всему организму, в большинстве случаев подразумевает не поддающиеся быстрому исправлению прегрешения и непоправимые злодеяния.
Священник в своей проповеди упомянул женщину, которая возместила убытки за нескольких украденных у него уток. Тогда другая женщина заметила: «Легко возместить убытки за уток. А я украла чужого мужа».
Да, в жизни случаются ситуации, выход из которых не так прост, как в случае с украденной птицей. Человек может быть повинен в таком серьезном преступлении, что его отчаяние и безнадежность невозможно описать. Он навсегда лишается покоя из-за непоправимости того, что он совершил. Он испытывает невероятно тяжкую вину, что кажется, ему не будет прощения.
Но это не так, друг мой. Господь сказал: «Того, кто придет ко Мне, Я никогда не отвергну». И еще: «Если исповедаем грехи наши, то Он, будучи верен и праведен, простит нам грехи наши и очистит нас от всякой неправды».
Незадолго до смерти Авраама Линкольна спросили, как бы он поступил с побежденными южанами. И он ответил: «Так, как если бы они нам не изменили».
Так же прощает Господь. Так Он принимает нас — как будто бы мы никогда не грешили.
Возможно, кто-то из читателей сейчас как бы говорит: «Пастор Вандеман, все это великолепно. Но разве вина не должна быть наказана?»
Конечно, должна. Об этом свидетельствует все, что произошло на Голгофе. Грех должен понести наказание. С другой стороны, Сын Божий принял на Себя нашу вину. «Он изъязвлен был за грехи наши и мучим за беззакония наши; наказание мира нашего было на Нем…» (Ис. 53:5).
Вы скажете: «Означает ли это, что мои грехи могут быть прощены?»
Да, даже ваши. Даже мои.
В одном старинном шотландском предании рассказывается о старике, который просидел до конца Божественной литургии, чувствуя себя недостойным принять причастие. Он сидел с несчастным видом, не считая себя готовым участвовать в поминовении своего Господа.
И вдруг он увидел, что девочка-подросток, сидевшая рядом с ним, потеряла самообладание и не пригубила из чаши. Его сомнения мгновенно исчезли, и он громким шепотом сказал: «Прими, девочка! Прими! Это для грешников!»
После чего как-то неловко и нетерпеливо потянулся к чаше, чтобы самому причаститься.
Примите, мой друг! Примите! Это для грешников!
Обратная сторона горя
Горе — это слово преследует нас. И можно ли приготовить себя ко встрече с этой калечущей душу травмой, поджидающей время от времени каждого из нас?
Когда прибыл врач, он нашел Эмму в состоянии крайнего отчаяния. Она была страшно возбуждена; никто не мог ее успокоить. Женщина носилась по комнате, безучастная к мольбам своих близких; бросалась на кровать и начинала выкрикивать проклятия. Врач попытался объяснить ей, что пришел помочь. Но Эмма вскочила с постели и закричала: «Мне не нужен врач! Я не больна! Верните мне мою дочь! Мою малышку!»
Эмма уже вступила в мрачное, угрожающее рассудку царство отчаяния. Пребывающие в нем часто спрашивают: «А есть ли отсюда какой-нибудь выход?»
Согласитесь, что в случае тяжелой утраты ни от кого не требуют благопристойности, — особенно когда речь идет о потере любимого существа. Но утраты неизбежны, несчастные случаи требуют своих жертв, разводы рвут самые прочные узы, ничего не подозревающих людей поражают рак и сердечные болезни.
В больших семьях принято оказывать друг другу поддержку в дни скорби. У нас было много друзей, которые помогали пережить тяжелую минуту. Но в современном мобильном мире, с его возрастающей тенденцией к изоляции и преобладанием неполных семей, поддержку получить нелегко. Все меньше и меньше тех, на кого можно было бы опереться и с кем можно было бы поплакать.
Утрата любимого существа всегда вызывает в нас бурю эмоций. Сначала всякую способность чувствовать парализует шок. Но следом начинает пробиваться боль. Иногда, не отдавая себе в этом отчета, мы разражаемся гневными упреками. Окружающим они кажутся совершенно бессвязными. Быстрая смена настроений приводит к тому, что человек оказывается в полном одиночестве. Кто-то сказал: «Между мною и остальным миром пролегла какая-то невидимая пропасть». Одиночество и ощущение безысходности в большинстве случаев вызывают депрессию. Выполнение простейших обязанностей превращается в непосильную обузу.
Некоторые попадают в западню неопределенных страхов и смутного чувства вины. Они спрашивают: «Почему я выжил?» Недоумевают: «А может быть, в этой страшной утрате есть и моя вина?» Им кажется, что Господь оставил их. Они пришли искать утешения, но дверь захлопнулась перед их носом. Иногда они задают вопрос: «Почему Господь так далеко, когда с нами случается беда?»
Порой очень трудно выслушивать слова утешения от тех, кто приходит с самыми лучшими намерениями. На похоронах, как правило, говорят: «Знаете, смерть — это всего лишь дверь. Для христианина смерти не существует».
Однако в эту минуту именно она осязаемо реальна. Смерть слишком много ЗНАЧИТ для вас, потерявшего самое дорогое в жизни существо.
Другие пытаются утешить вас словами: «Ваш сын почил теперь в Боге». Но вы не хотите, чтобы ваше дитя было у Бога. Вы страстно желаете получить его обратно. Вас навещают знакомые и хвалят за то, что вы так стойко переносите утрату. Подобное мужество и вера достойны восхищения, но ваша бесстрастная внешность — лишь маска. Вы слишком ошеломлены или разгневаны, чтобы плакать, и готовы крикнуть: «Нет, нет, вовсе я не держусь прекрасно!»
Потом друзья приходят с советами. «Постарайтесь просто забыть, — убеждают они, — и вы с этим справитесь». Но больше всего на свете вы боитесь именно все забыть. Напротив, вы изо всех сил стараетесь запомнить происшедшее. Потому что в эмоциональном разброде, вызванном непосильным горем, даже самые привычные воспоминания становятся смутными. Другие советуют постоянно чем-нибудь заниматься и не погружаться в раздумья, от которых только хуже. Но вы и без того с огромным напряжением выполняете повседневные обязанности. Делать больше означало бы усугубить вашу тяжкую смуту.
Настоящие утешители попадаются редко. Иногда возникает ощущение, что вы обречены убиваться в одиночку. Может быть, беда и вправду «не приходит одна», но много друзей она вам тоже не приводит.
Я тоже познал в своей жизни горечь утрат. Меня так же, как и других, коснулась беспощадная рука беды. Нет, я не потерял самых близких мне людей, но тем не менее семейная потеря была очень велика. Трагическая смерть унесла жизни двух наших чудесных юных племянников. И конечно, на протяжении многих лет мы хоронили одного за другим наших родственников.
И всегда, когда случалась беда, я призывал Бога, дарующего утешение, разделить горе с оставшимися. Нам не приходилось горевать в одиночку, ибо мы знали Того, Кто плачет вместе с нами. Пророк Исаия описывает Его как «мужа скорбей и изведавшего болезни» (Ис. 53:3).
Это Христос, Тот, кто возопил с креста: «Боже Мой, Боже Мой! для чего Ты Меня оставил?» (Мк. 15:34).
В этом отчаянном крике слились все скорби мира — от Адама. Евы и оплакивания Авеля до сегодняшней ливанской матери, рыдающей над ребенком, сраженным пулей террориста.
Иисус понимает всю безысходность горя. И я верю, что это Он дает нам силы пройти через беду и избавиться от отчаяния. Мы можем предпринять определенные шаги, чтобы не дать своей скорби перейти в ожесточенность. Мы можем пережить горе. Мы МОЖЕМ достичь обратного результата.
Все мы по-разному справляемся с потерей, так же как все мы по-разному переносим физическую боль. У любых двух людей горе никогда не бывает совершенно одинаковым. Многое зависит от характера отношений, которые связывали вас с умершим любимым существом.
Было бы хорошо всем нам понять, что переживание горя — это естественный, нормальный процесс. Это не болезнь, не невроз. Скорбь — это способ вернуть нашей жизни сосредоточенность. Первым шагом естественного переживания горя является открытое выражение чувств.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25