Мы вернулись к мирной жизни. В Улан-Баторе командующему 1-й армейской группой предоставили небольшой особняк на главной улице, недалеко от штаба армии. В этом же дворе, в другом доме в два этажа, жили член Военного Совета бригадный комиссар М. С. Никишев, начальник штаба комбриг А. И. Гастилович (позднее доктор военных наук, профессор, генерал-полковник в отставке) и заместитель командующего комбриг М. И. Потапов.
Я имел отдельную комнату, примыкающую к гаражу, теплую, светлую, с телефоном и холодной водой. Командующий сам позаботился о моем жилье. Требования ко мне, как к адъютанту, не изменились. Как и в боевой обстановке, товарищеское внимание сочеталось со строгостью и четкостью в подходе к исполнению мной обязанностей. В нерабочее же время я запросто заходил к нему, старался, чем мог, облегчить его быт: Георгий Константинович не совсем был здоров - болели поясница и спина - следствие большого напряжения военных лет, ранений, контузии.
А отдыха не предвиделось. Обстановка требовала усиления руководства войсками. Надлежало и дальше совершенствовать боевую готовность войск, крепить интернациональные традиции дружественных армий, держать постоянную связь с монгольским правительством и ЦК МНРП. Постоянное напряжение отрицательно отражалось на его здоровье. Правда, советами медиков он не пренебрегал. Остальное возмещалось его волей и выдержкой, так что на службе никто не замечал его недомоганий.
После процедур, вечерами Георгий Константинович подолгу засиживался за работой, которой у него всегда было через край. Я, как мог, разгружал его от бытовых неудобств. Потом, когда приехала его семья, стало полегче.
Как и каждый нормальный человек, Г. К. Жуков нуждался в друзьях и товарищах, в близких ему людях, в теплоте и заботе. С приездом семьи в Улан-Батор у него прибавилось всяких житейских хлопот. На мой взгляд, он был этим доволен. Жена его, Александра Диевна, была доброй, скромной - в одежде и в манерах - ласковой матерью, на редкость заботливой хозяйкой и супругой. Она больше всего испытывала на себе трудности походной жизни и отрицательное влияние на семейную атмосферу частых командировок и многосуточных военных учений. Мать ощущала, что детям недоставало постоянного отцовского внимания. Однако Александра Диевна терпеливо мирилась со своей судьбой. Она понимала великую ответственность мужа перед партией и государством и стремилась быть ему максимально полезной. Своей простотой, гостеприимством, вниманием к окружающим она вызывала всеобщие симпатии. Не удивительно, что у нас с ней очень скоро установились теплые взаимоотношения.
Мне нередко приходилось посещать дом Жуковых. Навсегда запомнились обеды и ужины, на которые меня приглашали по разным обстоятельствам и принимали как своего. У них всегда было просто, безыскусно, по-домашнему тепло и уютно.
Дочки Эра и Элла обычно с нетерпением поджидали своего папу на обед или после рабочего дня, радостно встречали его на пороге. За столом любили сидеть у него на коленях, обнимали, наперебой расчесывали ему редкие мягкие волосы, гладили уши, нос и глаза. Перебивая друг друга, доверчиво делились впечатлениями и новостями.
Георгий Константинович от души радовался этому, играл с дочурками в разные детские игры, нередко сам укладывал их спать. Бывало, он, чего греха таить, потакал отдельным капризам. Однако, при необходимости, был строг и требователен и не позволял никаких излишеств.
Таким он оставался всю свою жизнь. Уже в преклонном возрасте он убеждал младшенькую - от второго брака - Машеньку в том, что надо лучше знать жизнь, то, чем живут люди, как они преодолевают трудности, служат своему делу.
Постоянно поглощенный службой, Г. К. Жуков в личных потребностях был скромен и неприхотлив. В 1939 году в Монголии через систему военторга можно было купить все необходимое для себя и для семьи. Однако он почти не пользовался этой возможностью.
В работе был точен. Свое слово всегда держал. Установленный распорядок дня как командующий выполнял безукоризненно. По его личному примеру работал и весь штаб армейской группы. Ясно, что это накладывало отпечаток строгого порядка и исполнительности на действия войск.
Спустя 40 лет, в августе 1979 года, я вновь побывал в бывшем кабинете командующего. Теперь его занимал Министр обороны МНР. Кстати, он очень доброжелательно принял меня, и беседовали мы с ним довольно-таки продолжительно.
Конечно, сейчас в памятном халхингольским ветеранам помещении многое, а может быть, и все - не так. ?Но обстановка того времени помнится мне четко. При входе в кабинет сразу же бросался в глаза в глубине широкий стол, покрытый зеленым сукном, за ним сидел Г. К. Жуков - в пенсне, с аккуратно причесанной головой, в аккуратном, подогнанном по фигуре мундире. По фотографиям всем известно, что лицо его было тяжеловатым. Давящий, проницательный взгляд голубых глаз, квадратный подбородок с небольшой ямочкой, словом, весь облик его говорил о непоколебимых решимости и воле, а еще - о властности характера.
Немудрено, что его побаивались. Этого чувства не могли скрыть, прибыв на доклад, старшие начальники - и не только командиры соединений, отдельных частей, но и командующие родами войск, начальники отделов армейского аппарата. Многие теряли покой, получив известие о том, что Георгий Константинович собирается в расположение их войск. И это - при всем при том, что Г. К. Жуков не повышал голоса, не выходил из себя при разговоре с подчиненными.
Порой казалось, что его требовательность действительно была чрезмерно резкой, педантичной и неотступной. Мимо его не проходила ни одна деталь, характеризующая ту или иную неточность, недобросовестность в исполнении служебного долга или неопытность подчиненного. Схватывая суть событий, он не терпел, когда окружающие тянули с разрешением стоявших перед ними проблем.
Сроки исполнения, которые он намечал при постановке задач, в основном были реальные, даже если в интересах общего дела возникала необходимость жертв или риска.
Г. К. Жуков не знал иных временных ориентиров, кроме тех, которые им были определены, имел уверенность в том, что все, на чем он настаивал, будет исполнено точно и в срок.
Со стороны мне хорошо было видно, что высокая требовательность командующего была непринужденной и естественной как основная составная часть его крутого характера. Постоянное изучение опыта войсковой и армейской жизни, систематическое обогащение своих знаний поднимали его до уровня крупного деятеля государственного масштаба. Это чувствовали не только те, кто находился рядом с ним постоянно, но и другие, соприкасавшиеся по тем или иным обстоятельствам эпизодически.
Полководец, испытавший возможности тысяч людей в бою, руководивший многочисленными и технически оснащенными вооруженными силами, разбившими армию одной из сильнейших и агрессивных стран капиталистического мира, он и сознавал, и как говорится, нутром чувствовал закономерности боевых действий, предпосылки победы. Именно этим определялся его стиль управления войсками. Чем больше пота прольется в полевой выучке войск, тем надежнее поведут они себя в сражениях на фронте.
После переезда в Улан-Батор обстановка по-прежнему требовала, чтобы все звенья армейского организма работали с большой отдачей сил. Управление войсками было организовано до предела четко. Начальник штаба комбриг А. И. Гастилович, педантичный по складу характера человек, полностью разделял взгляды командующего, и это облегчало решение общих задач.
Георгий Константинович не любил засиживаться в штабе. Может быть, поэтому и в приемной подолгу людей не держал, он знал настоящую цену как своего, так и чужого времени. Это было известно всем, и каждый старался, чтобы встреча с командующим прошла по-деловому. Надлежало хорошо и в полном объеме знать положение дел своей части, иметь собственные убеждения, обоснованные предложения, решения и просьбы. Ему по нраву была самостоятельность подчиненных в решении любых назревших проблем.
Меня всегда поражали энергия и настойчивость, с которой Г. К. Жуков приступил к выполнению обязанностей командующего армейской группой в мирных условиях. Появились новые заботы об устройстве войск, пришедших с Халхин-Гола на совершенно голое место, о подготовке к надвигающейся зиме, о повышении боевой готовности частей и соединений, о настойчивом внедрении полученного боевого опыта в практику обучения войск. В течение короткого времени командующий облетел на своем самолете все далеко размещенные друг от друга гарнизоны войск, дислоцировавшихся в МНР.
Во второй половине октября он побывал в г. Баян-Тумэн (ныне Чойбалсан). На одной из окраин его размещалась 82-я стрелковая дивизия, позже прославившаяся на полях Великой Отечественной войны. Наш самолет приземлился на полевом аэродроме, находившемся в стороне от размещения частей.
На открытой ровной возвышенности ветер обжигал нас, словно напоминая, что вот-вот наступит зима. Воздух был сухим, пыльным, жестким. Мы спускались к центру города, а слева неширокой извилистой лентой поблескивала река Керулен. Когда-то она была полноводной и могучей, а теперь изобиловала бродами и небольшими островками, местами поросшими камышом и кустарником. По весне, как только зазеленеет трава, в долину Керулена сгоняются тучные стада крупного рогатого скота, лошадей и отары овец. Однако монгольские скотоводы, умудренные вековым опытом, с приближением холодов меняли пастбища.
- Значит, зима скоро, если опустело вокруг, - заметил Георгий Константинович как бы про себя.
- Да, товарищ командующий. Здесь она примерно такая же, как и в Забайкалье, - подхватил командир дивизии. - Мы торопимся, принимаем все меры по подготовке к зиме, но не успеваем. Котлованы под землянки и казармы отрываем вручную. Грунт тяжелый. Инженерной техники нет.
- Ну, это не помеха, - - отрезал Жуков. - Должны все успеть, чтобы не только перезимовать, но и нормально заниматься боевой подготовкой. Используйте саперные подразделения, проведите занятия с личным составом по взрывным работам, короче, все что можно, используйте.
Каждый по-своему, но все части и соединения жили напряженной жизнью. Не видели покоя и штабы. Совершенствовалась система управления. Проводились оперативные поездки высшего командного состава, командно-штабные игры, учения с войсками, на которые часто приглашались монгольские товарищи. Всесторонняя учеба охватывала все звенья армейского организма. Борьба за высокие показатели в боевой и политической подготовке получила небывалый размах.
Мне казалось порой, что мой командующий продолжал воевать - только не на поле боя, а на полигонах, стрельбищах, танкодромах и на степных просторах братской Монголии. Основной упор был направлен на тактическую подготовку войск. Этому уделялось главное внимание со стороны всех командиров и штабов. Последнее учение в Ундур-Ханском гарнизоне он провел в апреле 1940 года, незадолго до своего нового назначения.
Учение было командно-штабным, с обозначенным "противником" и "нашими" войсками, в состав которых включались 6-я и 11-я танковые бригады и другие части, гарнизона. "Нашим" пришлось тогда быть и мне, поскольку по моей просьбе в январе 1940 года, я был назначен командиром танковой роты родной 11-й бригады.
На учении отрабатывалось применение танковых войск в наступательной операции с целью ввода их в прорыв для развития успеха. Последнее в то время было модной темой, и ему обучались все категории офицеров и войска в целом. А вот организованным способам и тактике отхода и выхода из-под ударов превосходящих сил противника никто не учил: установка свыше нацеливала на единственное условие - бить врага на его территории. Как показала Великая Отечественная война, здесь была допущена большая ошибка.
После учения я был приглашен в гостиницу, где размещались Г. К. Жуков и М. И. Потапов. Мы пили чай. Командующий интересовался моей службой, шутил и внимательно следил за тем, чтобы я был сыт и доволен. В конце беседы он приказал командиру бригады А. И. Алексеенко и начальнику политотдела полковому комиссару С. С. Зацаринскому осенью направить меня в академию на учебу. К сожалению, время распорядилось иначе.
В основе личной подготовки Георгия Константиновича, помимо других форм и способов самообразования, лежали разбор и осмысливание различных боевых операций, осуществленных преимущественно в недалеком прошлом. Скрупулезно анализировал он ход событий первой империалистической и гражданской войн, марш-походов гитлеровской армии по странам Европы.
Кроме того, в его отменной памяти отложились характерные черты наступательных и оборонительных операций различных эпох, в том числе и оригинальные решения различных полководцев в критических ситуациях.
Гигантский труд при выдающихся природных качествах позволили ему стать обладателем фундаментальных познаний, трансформировать их для потребностей нового времени, выработать творческий подход к их практическому применению.
Помнится, я даже недоумевал: почему Жуков, находясь в Монголии, вне пределов нашей Родины все чаще в мыслях обращался к Белоруссии? Ответа я не находил. А он часто рассказывал о своей службе, о маневрах в районе Смоленска, Минска, Молодечно, Бобруйска и Бреста. Говоря о них, он обязательно подчеркивал их огромное оперативное и стратегическое значение. По его специальному заданию была подготовлена карта 1:500000 - от западных границ до линии Калинин-Брянск, с которой он постоянно работал. Поначалу я связывал это с воспоминаниями о его долгой военной службе в БВО и лишь позже по достоинству оценил его прозорливость, политическое чутье, логику мышления.
Далеко идущие выводы о последствиях столкновения Красной Армии и гитлеровских полчищ он стал делать давно. Мне припоминается 17 сентября 1939 года. Командный пункт на горе Хамар-Даба. Вторые сутки относительно мирной жизни. Солдаты в окопах вдоль восстановленной границы.
Вскоре командующий собрал всех своих заместителей, ответственных офицеров штаба, начальника политотдела и информировал их о переговорах с японским командованием. Потом завел речь о наступлении наших войск с целью освобождения Западной Украины и Западной Белоруссии. Уже тогда сложность международной обстановки привлекала его внимание.
1 сентября 1939 года фашистская Германия напала на Польшу, положив начало Второй мировой войне. 3 сентября правительства Англии и Франции объявили войну Германии. 30 ноября Финляндия открыла боевые действия против Советского Союза. В апреле 1940 года гитлеровцы оккупировали Данию и Норвегию. 10 мая Германия вторглась в Нидерланды, Бельгию, Люксембург, чьи армии вскоре капитулировали. 5 мая 1940 года Германия возобновила наступление на Францию. 14 июня без боя был занят Париж. 22 июня Франция подписала позорные условия капитуляции.
Георгий Константинович пристально следил за развитием гитлеровской агрессии. В штабе армейской группы, начиная с сентября 1939 года, велась карта боевых действий в Европе.
Я уже упоминал об определенности его характера и неизменности натуры. Он стремился быть самим собой независимо от стечения каких-либо обстоятельств, полностью отдавая себя и работе, и досугу. При деловых встречах с кем бы то ни было он держался официально, строго и педантично. В кругу друзей, знакомых, на отдыхе, при встрече с земляками он был другим. Любил угостить человека и показать широту русской натуры. Простота поведения, открытая улыбка подкупали собеседника, как бы обнаруживая мягкость его характера, доброту и любовь к людям. Действительно, всего у него было в избытке. При общении с ним пропадало чувство его недоступности, возникало глубокое уважение. И те, кто хотя бы раз сопутствовал ему на охоте или на рыбалке, не могли не проникнуться его страстностью. Он с упоением наслаждался природой, словно хотел компенсировать нехватку радости, отнятой проклятой войной.
В такие минуты трудно было поверить, что за предельной простотой и самозабвением кроются крутой характер и огромная внутренняя сила. Независимость в поведении и делах выдавали несгибаемую волю и решительность. Способность говорить просто, ясно и определенно о самом сложном покоряли каждого, кто с ним соприкасался. На службе Г. К. Жуков как бы преображался и становился мощным генератором своей воли, способной в короткий срок дисциплинировать подчиненные армии и учреждения. В тяжелой обстановке, когда требовались особые организованность и стойкость войск, вплоть до самопожертвования, он был весьма резок и груб по отношению к тем, кто проявлял нерешительность и нерасторопность, не взирая на ранги. Это испытали на себе некоторые командиры 82-й стрелковой дивизии при неустойчивой обороне плацдарма на правом берегу реки Халхин-Гол.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28