А мне сейчас необходимо это пространство!
— Не способен вычислять! — повторил удивленный и потрясенный Мёбиус. — Но как такое может быть? Я не могу поверить, что это случилось именно с вами! Вы же мой лучший ученик! Вот, попробуйте это... — и перед мысленным взором Гарри он написал какое-то сложное математическое выражение.
Гарри всматривался в этот ряд цифр, внимательно изучая каждый его знак и символ, однако это было все равно что понять фразу, написанную на совершенно незнакомом языке.
— Бесполезно, — наконец сказал он.
— Невероятно! — воскликнул Мёбиус. — Это же была совершенно простая задача, Гарри! Похоже, у вас действительно серьезная проблема.
— Именно об этом я вам все время и говорил, — Гарри старался быть терпеливым. — И именно поэтому мне необходима ваша помощь.
— Вы только скажите, что я должен делать! Новый вздох Гарри выражал уже радость, ибо наконец-то Гарри, кажется, удалось заинтересовать Мёбиуса, завладеть его вниманием. Он коротко рассказал ему о том, как Фаэтор проник в его мозг и разъединил замкнутые связи в его отделах, которые вызывали и стимулировали мучительную боль каждый раз, когда Гарри пытался заговорить на языке мертвых.
— Фаэтор был, наверное, единственным, кому было по силам все это исправить, ибо тот, кто совершил насилие над моим разумом, был таким же, как он, — объяснил Мёбиусу Гарри. — Таким образом, ко мне вернулась способность беседовать с мертвыми. Но это было не единственное нарушение, обнаруженное там Фаэтором. Те области моего разума, которые, в основном, контролировали мое врожденное понимание чисел и всего, что с ними связано, были практически полностью перекрыты. Он нашел заблокированные участки мозга, связанные с моими математическими способностями. Фаэтор — отнюдь не математик. И все же, благодаря его невероятной силе, с большим трудом удалось открыть одну из дверей, но буквально на секунду — она тут же захлопнулась вновь. Однако и этого было достаточно, чтобы он увидел за ней... пространство Мёбиуса. Для него это оказалось слишком большим потрясением, и он ушел оттуда.
— Потрясающе! — воскликнул Мёбиус. — Мне думается, что мы должны начать ваше обучение с самого начала.
Гарри застонал.
— Это не совсем то, на что я рассчитывал, — возразил он. — То есть я надеялся, что есть какой-то иной, более быстрый путь. Видите ли, мне необходимо это срочно, сейчас. В противном случае, боюсь, что мне коней. Мне казалось, что Фаэтор мог добиться успеха только в тех областях, в которых он хорошо разбирается сам, а следовательно, вы, может быть...
— Но Гарри! — Мёбиус был удивлен и шокирован. — Ведь я же не вампир! Ваш разум принадлежит только вам, он неприкосновенен! И...
— Но ему скоро придет конец, — ответил Гарри. — Если сейчас вы отвернетесь от меня, откажетесь мне помочь! — В голосе Гарри слышались отчаяние и безысходность. — Послушайте, Август Фердинанд! Мне предстоит бороться с поистине чудовищными явлениями, а потому мне потребуется любая помощь и поддержка, какую только я смогу получить. И делаю я это не ради одного лишь себя, но ради всего человечества. И если только я проиграю эту битву, мой враг захватит все, даже пространство Мёбиуса. Поверьте, я ничуть не преувеличиваю. Если вам не удастся открыть в моей голове эти двери, он наверняка сумеет это сделать. И... и... и тогда...
— Что будет тогда?
— Тогда... я не знаю, что будет!
Мёбиус некоторое время молчал, потом спросил — Это очень серьезно, не так ли?
— Да, очень серьезно.
— Но Гарри! Ведь там хранятся все ваши тайны, паши устремления, ваши самые интимные мысли — А также все мои желания, проступки и прегрешения. Но Август, это не означает подглядывание в замочную скважину. Вам нет никакой нужды видеть то, что вы не хотите видеть.
Мёбиус вздохнул, выражая тем самым свое молчаливое, хотя и неохотное, согласие.
— Хорошо. Каким образом мы можем это сделать? Гарри оживился.
— Август Фердинанд, вы единственный в мире мертвых, кому по силам проникать повсюду, в буквальном смысле, повсюду, в пределах трехмерного пространства. Вы взлетали к звездам и опускались на дно величайших глубин океана. Благодаря вашим знаниям и вашему пространству вам удалось сбросить могильные оковы. А потому... мы можем поступить очень просто. Я, во всяком случае, на это надеюсь. Я собираюсь очистить свой разум и уснуть, пригласив вас проникнуть в него. Я скажу вам: “Господин Мёбиус, войдите в мой мозг. Войдите в него по своей воле и желанию и делайте с ним все, что сочтете нужным..."
— А-а-а-ах! — раздался вдруг в голове Гарри мрачный, клокочущий, тягучий и чрезвычайно мощный голос Яноша Ференци. — Какое красноречивое предложение! Разве можно позволить кому-либо сказать потом, что я от него отказался!
Мёбиус и его мертвые речи тут же были отброшены в сторону. Гарри, совершенно парализованный, ничего не мог поделать. Он чувствовал тяжелые шаги Ференци, ходящего внутри его головы, как рыба чувствует присутствие миноги в своих жабрах, и точно так же не в силах был сопротивляться этому. Словно неведомый скользкий червь заполз в его ухо, чтобы полакомиться мозгом, и теперь, прежде чем начать свой пир, с вожделением потягивается внутри. Он попытался наглухо захлопнуть ставни, перекрыть доступ в свой разум, но непрошенный гость не позволял ему сделать это, не тратя никаких усилий.
— Вот как? — произнес Янош, продолжая свой путь и наслаждаясь ужасом, который испытывал хозяин захваченного им дома. — Неужели я только что ощутил, что ты весь сжался? Да может ли такое быть? Ты попытался изгнать меня? И это все, на что ты способен? Если так, мне здесь совершенно нечего опасаться! Но как тебе не стыдно, Гарри Киф! Ты приглашаешь меня в гости и тут же вышвыриваешь вон? Какой же ты после этого хозяин?
— Я приглашаю? Но... мое приглашение предназначалось вовсе не тебе! — Гарри заставлял свой мозг усиленно работать, напоминая себе, что имеет дело всего лишь с еще одним вампиром. Янош ухватился за высказанную мысль, как стервятник за падаль.
— Ты меня не приглашал? Но твой разум был распахнут, как лоно продажной девки, и столь же соблазнителен!
Ужас Гарри постепенно проходил, он крепче взял себя в руки и заставил свой лихорадочно работающий мозг перейти в состояние защиты — так ему, во всяком случае, хотелось надеяться. Но он почти физически ощущал зловонное дыхание вампира и его крадущиеся шаги в самых тайных коридорах самого своего существа.
— Ты по-прежнему утверждаешь, что от меня дурно пахнет? — со смехом спросил непрошенный гость. — Как ты сказал в последний раз, когда мы виделись? Ты сравнил меня с дохлой свиньей? Но ведь тебе, как никому другому, должно быть известно, что я бессмертен!..
Гарри вдруг совершенно успокоился. До этого он чувствовал себя так, словно ему не хватало воздуха, но сейчас будто кто-то распахнул окно и свежий ветер унес, из его разума опутавшую его паутину. Наполнив легкие этим таинственным, не существующим на самом деле эфиром, Гарри ощутил в себе новые силы. И уже совсем по-иному воспринимая происходящее, Гарри недоумевал: откуда же этот вампир набрался наглости, почему чувствовал себя так спокойно, в полной безопасности, что... что осмеливался вот так бродить по его разуму?
Последние мысли были уже надежно защищены от вампира, и тот принял его молчание за паралич, вызванный бесконечным ужасом.
— Так, значит, это и есть всемогущий некроскоп? — с издевкой спросил он. — И как тебе нравится ощущать в своем мозгу “разум отвратительного, мерзкого червяка”, Гарри?
Гарри продолжал тщательно охранять от него свои мысли. Для него это не составляло труда: точно так же, разговаривая с мертвыми, он концентрировался и позволял им услышать только то, что ему хотелось, чтобы они слышали. И вновь он ощутил странный прилив уверенности в себе, в данном случае, по его мнению, не слишком уместной. Ибо во сне он не мог контролировать свой разум даже вполовину так, как способен был контролировать его во время бодрствования. Как бы то ни было, Гарри почувствовал, что Янош стал чуть более осторожным, насторожился.
— Ты, конечно же, понимаешь, что я легко могу подчинить тебя своей воле, точно так же, как я подчинил и сломил этого идиота Джордана? — Трудно сказать, констатировал ли Янош это как факт или сам себя спрашивал об этом.
— Ну это ты сам себе рассказывай! — спокойно ответил Гарри. — Но помни: ты вошел сюда по своему желанию и по доброй воле.
— Что-о-о? — в мыслях Яноша возник оттенок тревоги. Он словно впервые взвесил все шансы и задумался о крепости своих позиций.
Он не подозревал, что где-то в глубинах сознания Гарри словно вновь услышал голос Фаэтора и его совет, данный во время их беседы на руинах дома Фаэтора возле Плоешти:
«Вместо того чтобы прятаться, когда ты почувствуешь, что он где-то рядом, начинай разыскивать его сам. Он захочет проникнуть в твой разум? Ты сам проникни в его! Он станет ожидать, что ты испугаешься? Будь дерзким и смелым! Он станет угрожать — отбрось в сторону все его угрозы и наноси удар! Но самое главное — не позволяй ему сделать тебя слабым! Твой разум заключает в себе гораздо больше, чем ты даже можешь себе представить, Гарри!..»
Янош тоже теперь начинал так думать.
— Твой разум... весьма отличается от разума всех остальных людей. Мне доставит огромное удовольствие исследовать его. А тебя ждет мучительная боль!
— Что ж, ты по крайней мере обладаешь свойственным всем Вамфири тщеславием, — сказал ему Гарри. — Но что такое тщеславие, если ты лишен средств и возможностей для его удовлетворения?
— Ты знаешь нас... хорошо, — в голосе Яноша слышалось раздражение. — Пожалуй, даже слишком хорошо!
— Ты начал мыслить более зрело, сын мой?
— Что-о-о? — снова, но уже крайне раздраженно и сердито воскликнул Янош.
— успокойся, не стоит так нервничать. Я разговариваю с тобой больше как дядя, чем как настоящий отец. Но у меня действительно есть сын. Только он-то уж настоящий Вамфир! Мне кажется, я чувствую, что ты дрожишь. Как? Ты боишься? Разве такое возможно? Ведь, в конце концов, ты теперь знаешь пределы моих возможностей. Разве ты не проник в мой разум? И разве я сопротивлялся? Каким образом могу я противостоять тебе? Ты находишься сейчас в святая святых самого моего существа, в моей крепости. Однако крепости бывают разными. Есть и такие, в которые легко войти, но из которых весьма трудно выбраться обратно. — И тут наконец Гарри с грохотом захлопнул ставни своего разума.
Янош пребывал в недоумении. Ему пришлось иметь дело не с обычным человеком. Такое впечатление, что он разговаривал с кем-то... кто представлял собой нечто значительно большее, чем обыкновенный человек. Вампира охватила паника, и от этого он чрезвычайно разозлился, буквально рассвирепел.
— Ты посмел поставить передо мной все эти хилые барьеры... я буквально окружен всякими дверями! Но у меня хватит сил разрушить их все! Я просто посрываю их с петель!
Услышав эти слова, Гарри вспомнил другие, сказанные ему раньше:
«Когда он разинет свою огромную пасть, прыгай в нее, ибо внутри он гораздо слабее!»
— Тогда попробуй уничтожить их! — ответил он. — Сорви их с петель! Если ты, конечно, посмеешь!
И Янош посмел. Он промчался сквозь разум Гарри, сметая все барьеры, поставленные на его пути некроскопом, уничтожая все ставни и перегородки самой сердцевины его существа. Все прошлое Гарри — любовь и ненависть, надежды и устремления — было растоптано мародерствующим вампиром, несущимся по сокровенным доныне уголкам и коридорам его мозга. Он мог бы задержаться в любом из этих уголков, чтобы заставить Гарри плакать или смеяться, кричать от боли или даже умереть. Но, осознав, что теперь ему действительно известны пределы возможностей Гарри, он, ни на секунду не останавливаясь, продолжал неистово буйствовать. И вдруг...
— А это еще что такое? Что это? — со смехом спросил он, оказавшись перед уголком, укрепленным и забаррикадированным прочнее, чем все остальные вместе взятые. — Да это наверняка самая главная сокровищница! Какие же чудесные тайны хранятся здесь, Гарри Киф? Не здесь ли спрятаны истоки твоих талантов?
И прежде чем Гарри успел ответить, если он вообще собирался это сделать, Янош резко распахнул створки обеих дверей.
За одной из них не было абсолютно ничего — пустота, и на какую-то секунду Янош замер, балансируя на самом пороге бесконечности Мёбиуса. А за другой находился... Фаэтор Ференци, сидевший в том месте, откуда он руководил действиями Гарри, и откуда только что спровоцировал Яноша на необдуманное поведение, приведя его в ярость, а теперь заставив застыть от ужаса.
Янош попятился от Фаэтора, а тот, в свою очередь, вышел из укрытия и старался отпихнуть его подальше от двери в вечность и от бесконечности Мёбиуса, в то время как потрясенный Янош от неожиданности потерял дар речи и отказывался верить своим глазам. Как мог он внутри разума человеческой личности столкнуться не только с Неведомым и Непостижимым, но и с чудовищным и враждебным разумом собственного отца?!
Ужас придал ему сил: он вырвался из рук Фаэтора и, невразумительно бормоча проклятия и оскорбления в его адрес, помчался прочь, стремясь как можно скорее покинуть разум Гарри. Он не успел причинить серьезного вреда, и некроскоп был уверен, что теперь он едва ли осмелится попробовать еще раз. Но...
— Фаэтор! — рявкнул Гарри, и мрачный голос его походил на скрип мела по новой школьной доске, но это был его собственный голос, избавившийся от влияния тайного обитателя его разума. — Фаэтор!!!
Ответа не последовало. Разве что донеслась до него тихая усмешка, напоминавшая звук лопающихся на поверхности кипящей смолы пузырей или шелест крыльев летучих мышей, скрывающихся в глубине огромной пещеры.
— Ах ты мерзавец! Обманщик! — орал Гарри. — Ты смеешь находиться здесь! И ты был здесь все это время, с того самого момента, когда я позволил тебе войти! Но я найду тебя и вышвырну вон!..
— В этом нет нужды, сын мой — донесся до него словно издалека болезненный шепот Фаэтора. — Первая битва состоялась, и мы ее выиграли! Солнце восходит... я... меня... я... ухожу...
Гарри медленно возвращался от сна к действительности. Он замерз, ибо к тому моменту, когда он окончательно проснулся, холодный пот, покрывавший его тело, уже успел высохнуть. В дверь постучали. Это был Дарси Кларк, говоривший из-за двери что-то по поводу завтрака. Гарри вдруг осознал, что в голове у него окончательно созрел план дальнейших действий...
* * *
Было 8,15 утра. Родос еще только просыпался, а Гарри был уже на пирсе в бухте Мандраки, чтобы проводить своих друзей. Когда судно, на борту которого находились Манолис и Дарси, вылетело на ослепительно голубой простор Эгейского моря, они несколько раз махнули Гарри руками, но он в ответ лишь кивнул и молча провожал их глазами, пока судно не скрылось из вида, от всей души желая друзьям удачи.
После этого он отправился на пляж в Критике и больше часа проплавал, прежде чем вернуться обратно в отель и принять душ. Даже после того как он долго растирал себя полотенцем и несмотря на то что термометр показывал, как минимум, семьдесят пять градусов на солнце, Гарри не мог избавиться от ощущения холода и озноба. Однако его состояние ничего общего не имело с окружающей температурой. Холод шел изнутри.
Постель Гарри была перестелена заново. Он лег на свежие простыни и закинул руки за голову. Думая о чем-то своем, он постепенно успокаивался, пока наконец его мозг не опустошился. Гарри медленно поплыл куда-то...
...И остановился возле Фаэтора.
Он успел поймать его там, внутри собственного разума, не позволив ему скрыться. Было чуть больше половины одиннадцатого, палящее солнце уже стояло высоко в небе... и вот он. Фаэтор, внутри его мозга! Нет, солнце не устранило, не отпугнуло его. Гарри следовало бы знать, что призраки не горят. Солнце могло заставить Фаэтора увидеть пару плохих снов, но оно не в состоянии было причинить ему физическую боль, ибо ничего материального от него не осталось. 06 этом Гарри мог сказать любому из его мертвых друзей.
— Старый дьявол! — сказал Гарри, но слова его прозвучали холодно и спокойно, ибо он не обзывался, а лишь констатировал факт. — Старый мерзавец! Старый обманщик! Так значит, ты хочешь спрятаться во мне так же, как Тибор прятался в Драгошани?
— Хочу ли я? — Фаэтор вышел из своего укрытия, и Гарри ощущал его так, как будто находился с ним совсем рядом. — Дело сделано, Гарри! Свершилось то, чему суждено было свершиться. И тебе придется смириться с этим.
— Я избавлюсь от тебя, — ответил Гарри, качая головой, и на губах его появилась печальная улыбка. — Поверь мне, Фаэтор, я избавлюсь от тебя, даже если ради этого мне придется избавиться от себя самого.
— Самоубийство? — с упреком воскликнул Фаэтор. — Нет, только не ты, Гарри! Ты упорен и упрям не в меньшей степени, чем те, за кем ты охотишься и кого уничтожаешь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64
— Не способен вычислять! — повторил удивленный и потрясенный Мёбиус. — Но как такое может быть? Я не могу поверить, что это случилось именно с вами! Вы же мой лучший ученик! Вот, попробуйте это... — и перед мысленным взором Гарри он написал какое-то сложное математическое выражение.
Гарри всматривался в этот ряд цифр, внимательно изучая каждый его знак и символ, однако это было все равно что понять фразу, написанную на совершенно незнакомом языке.
— Бесполезно, — наконец сказал он.
— Невероятно! — воскликнул Мёбиус. — Это же была совершенно простая задача, Гарри! Похоже, у вас действительно серьезная проблема.
— Именно об этом я вам все время и говорил, — Гарри старался быть терпеливым. — И именно поэтому мне необходима ваша помощь.
— Вы только скажите, что я должен делать! Новый вздох Гарри выражал уже радость, ибо наконец-то Гарри, кажется, удалось заинтересовать Мёбиуса, завладеть его вниманием. Он коротко рассказал ему о том, как Фаэтор проник в его мозг и разъединил замкнутые связи в его отделах, которые вызывали и стимулировали мучительную боль каждый раз, когда Гарри пытался заговорить на языке мертвых.
— Фаэтор был, наверное, единственным, кому было по силам все это исправить, ибо тот, кто совершил насилие над моим разумом, был таким же, как он, — объяснил Мёбиусу Гарри. — Таким образом, ко мне вернулась способность беседовать с мертвыми. Но это было не единственное нарушение, обнаруженное там Фаэтором. Те области моего разума, которые, в основном, контролировали мое врожденное понимание чисел и всего, что с ними связано, были практически полностью перекрыты. Он нашел заблокированные участки мозга, связанные с моими математическими способностями. Фаэтор — отнюдь не математик. И все же, благодаря его невероятной силе, с большим трудом удалось открыть одну из дверей, но буквально на секунду — она тут же захлопнулась вновь. Однако и этого было достаточно, чтобы он увидел за ней... пространство Мёбиуса. Для него это оказалось слишком большим потрясением, и он ушел оттуда.
— Потрясающе! — воскликнул Мёбиус. — Мне думается, что мы должны начать ваше обучение с самого начала.
Гарри застонал.
— Это не совсем то, на что я рассчитывал, — возразил он. — То есть я надеялся, что есть какой-то иной, более быстрый путь. Видите ли, мне необходимо это срочно, сейчас. В противном случае, боюсь, что мне коней. Мне казалось, что Фаэтор мог добиться успеха только в тех областях, в которых он хорошо разбирается сам, а следовательно, вы, может быть...
— Но Гарри! — Мёбиус был удивлен и шокирован. — Ведь я же не вампир! Ваш разум принадлежит только вам, он неприкосновенен! И...
— Но ему скоро придет конец, — ответил Гарри. — Если сейчас вы отвернетесь от меня, откажетесь мне помочь! — В голосе Гарри слышались отчаяние и безысходность. — Послушайте, Август Фердинанд! Мне предстоит бороться с поистине чудовищными явлениями, а потому мне потребуется любая помощь и поддержка, какую только я смогу получить. И делаю я это не ради одного лишь себя, но ради всего человечества. И если только я проиграю эту битву, мой враг захватит все, даже пространство Мёбиуса. Поверьте, я ничуть не преувеличиваю. Если вам не удастся открыть в моей голове эти двери, он наверняка сумеет это сделать. И... и... и тогда...
— Что будет тогда?
— Тогда... я не знаю, что будет!
Мёбиус некоторое время молчал, потом спросил — Это очень серьезно, не так ли?
— Да, очень серьезно.
— Но Гарри! Ведь там хранятся все ваши тайны, паши устремления, ваши самые интимные мысли — А также все мои желания, проступки и прегрешения. Но Август, это не означает подглядывание в замочную скважину. Вам нет никакой нужды видеть то, что вы не хотите видеть.
Мёбиус вздохнул, выражая тем самым свое молчаливое, хотя и неохотное, согласие.
— Хорошо. Каким образом мы можем это сделать? Гарри оживился.
— Август Фердинанд, вы единственный в мире мертвых, кому по силам проникать повсюду, в буквальном смысле, повсюду, в пределах трехмерного пространства. Вы взлетали к звездам и опускались на дно величайших глубин океана. Благодаря вашим знаниям и вашему пространству вам удалось сбросить могильные оковы. А потому... мы можем поступить очень просто. Я, во всяком случае, на это надеюсь. Я собираюсь очистить свой разум и уснуть, пригласив вас проникнуть в него. Я скажу вам: “Господин Мёбиус, войдите в мой мозг. Войдите в него по своей воле и желанию и делайте с ним все, что сочтете нужным..."
— А-а-а-ах! — раздался вдруг в голове Гарри мрачный, клокочущий, тягучий и чрезвычайно мощный голос Яноша Ференци. — Какое красноречивое предложение! Разве можно позволить кому-либо сказать потом, что я от него отказался!
Мёбиус и его мертвые речи тут же были отброшены в сторону. Гарри, совершенно парализованный, ничего не мог поделать. Он чувствовал тяжелые шаги Ференци, ходящего внутри его головы, как рыба чувствует присутствие миноги в своих жабрах, и точно так же не в силах был сопротивляться этому. Словно неведомый скользкий червь заполз в его ухо, чтобы полакомиться мозгом, и теперь, прежде чем начать свой пир, с вожделением потягивается внутри. Он попытался наглухо захлопнуть ставни, перекрыть доступ в свой разум, но непрошенный гость не позволял ему сделать это, не тратя никаких усилий.
— Вот как? — произнес Янош, продолжая свой путь и наслаждаясь ужасом, который испытывал хозяин захваченного им дома. — Неужели я только что ощутил, что ты весь сжался? Да может ли такое быть? Ты попытался изгнать меня? И это все, на что ты способен? Если так, мне здесь совершенно нечего опасаться! Но как тебе не стыдно, Гарри Киф! Ты приглашаешь меня в гости и тут же вышвыриваешь вон? Какой же ты после этого хозяин?
— Я приглашаю? Но... мое приглашение предназначалось вовсе не тебе! — Гарри заставлял свой мозг усиленно работать, напоминая себе, что имеет дело всего лишь с еще одним вампиром. Янош ухватился за высказанную мысль, как стервятник за падаль.
— Ты меня не приглашал? Но твой разум был распахнут, как лоно продажной девки, и столь же соблазнителен!
Ужас Гарри постепенно проходил, он крепче взял себя в руки и заставил свой лихорадочно работающий мозг перейти в состояние защиты — так ему, во всяком случае, хотелось надеяться. Но он почти физически ощущал зловонное дыхание вампира и его крадущиеся шаги в самых тайных коридорах самого своего существа.
— Ты по-прежнему утверждаешь, что от меня дурно пахнет? — со смехом спросил непрошенный гость. — Как ты сказал в последний раз, когда мы виделись? Ты сравнил меня с дохлой свиньей? Но ведь тебе, как никому другому, должно быть известно, что я бессмертен!..
Гарри вдруг совершенно успокоился. До этого он чувствовал себя так, словно ему не хватало воздуха, но сейчас будто кто-то распахнул окно и свежий ветер унес, из его разума опутавшую его паутину. Наполнив легкие этим таинственным, не существующим на самом деле эфиром, Гарри ощутил в себе новые силы. И уже совсем по-иному воспринимая происходящее, Гарри недоумевал: откуда же этот вампир набрался наглости, почему чувствовал себя так спокойно, в полной безопасности, что... что осмеливался вот так бродить по его разуму?
Последние мысли были уже надежно защищены от вампира, и тот принял его молчание за паралич, вызванный бесконечным ужасом.
— Так, значит, это и есть всемогущий некроскоп? — с издевкой спросил он. — И как тебе нравится ощущать в своем мозгу “разум отвратительного, мерзкого червяка”, Гарри?
Гарри продолжал тщательно охранять от него свои мысли. Для него это не составляло труда: точно так же, разговаривая с мертвыми, он концентрировался и позволял им услышать только то, что ему хотелось, чтобы они слышали. И вновь он ощутил странный прилив уверенности в себе, в данном случае, по его мнению, не слишком уместной. Ибо во сне он не мог контролировать свой разум даже вполовину так, как способен был контролировать его во время бодрствования. Как бы то ни было, Гарри почувствовал, что Янош стал чуть более осторожным, насторожился.
— Ты, конечно же, понимаешь, что я легко могу подчинить тебя своей воле, точно так же, как я подчинил и сломил этого идиота Джордана? — Трудно сказать, констатировал ли Янош это как факт или сам себя спрашивал об этом.
— Ну это ты сам себе рассказывай! — спокойно ответил Гарри. — Но помни: ты вошел сюда по своему желанию и по доброй воле.
— Что-о-о? — в мыслях Яноша возник оттенок тревоги. Он словно впервые взвесил все шансы и задумался о крепости своих позиций.
Он не подозревал, что где-то в глубинах сознания Гарри словно вновь услышал голос Фаэтора и его совет, данный во время их беседы на руинах дома Фаэтора возле Плоешти:
«Вместо того чтобы прятаться, когда ты почувствуешь, что он где-то рядом, начинай разыскивать его сам. Он захочет проникнуть в твой разум? Ты сам проникни в его! Он станет ожидать, что ты испугаешься? Будь дерзким и смелым! Он станет угрожать — отбрось в сторону все его угрозы и наноси удар! Но самое главное — не позволяй ему сделать тебя слабым! Твой разум заключает в себе гораздо больше, чем ты даже можешь себе представить, Гарри!..»
Янош тоже теперь начинал так думать.
— Твой разум... весьма отличается от разума всех остальных людей. Мне доставит огромное удовольствие исследовать его. А тебя ждет мучительная боль!
— Что ж, ты по крайней мере обладаешь свойственным всем Вамфири тщеславием, — сказал ему Гарри. — Но что такое тщеславие, если ты лишен средств и возможностей для его удовлетворения?
— Ты знаешь нас... хорошо, — в голосе Яноша слышалось раздражение. — Пожалуй, даже слишком хорошо!
— Ты начал мыслить более зрело, сын мой?
— Что-о-о? — снова, но уже крайне раздраженно и сердито воскликнул Янош.
— успокойся, не стоит так нервничать. Я разговариваю с тобой больше как дядя, чем как настоящий отец. Но у меня действительно есть сын. Только он-то уж настоящий Вамфир! Мне кажется, я чувствую, что ты дрожишь. Как? Ты боишься? Разве такое возможно? Ведь, в конце концов, ты теперь знаешь пределы моих возможностей. Разве ты не проник в мой разум? И разве я сопротивлялся? Каким образом могу я противостоять тебе? Ты находишься сейчас в святая святых самого моего существа, в моей крепости. Однако крепости бывают разными. Есть и такие, в которые легко войти, но из которых весьма трудно выбраться обратно. — И тут наконец Гарри с грохотом захлопнул ставни своего разума.
Янош пребывал в недоумении. Ему пришлось иметь дело не с обычным человеком. Такое впечатление, что он разговаривал с кем-то... кто представлял собой нечто значительно большее, чем обыкновенный человек. Вампира охватила паника, и от этого он чрезвычайно разозлился, буквально рассвирепел.
— Ты посмел поставить передо мной все эти хилые барьеры... я буквально окружен всякими дверями! Но у меня хватит сил разрушить их все! Я просто посрываю их с петель!
Услышав эти слова, Гарри вспомнил другие, сказанные ему раньше:
«Когда он разинет свою огромную пасть, прыгай в нее, ибо внутри он гораздо слабее!»
— Тогда попробуй уничтожить их! — ответил он. — Сорви их с петель! Если ты, конечно, посмеешь!
И Янош посмел. Он промчался сквозь разум Гарри, сметая все барьеры, поставленные на его пути некроскопом, уничтожая все ставни и перегородки самой сердцевины его существа. Все прошлое Гарри — любовь и ненависть, надежды и устремления — было растоптано мародерствующим вампиром, несущимся по сокровенным доныне уголкам и коридорам его мозга. Он мог бы задержаться в любом из этих уголков, чтобы заставить Гарри плакать или смеяться, кричать от боли или даже умереть. Но, осознав, что теперь ему действительно известны пределы возможностей Гарри, он, ни на секунду не останавливаясь, продолжал неистово буйствовать. И вдруг...
— А это еще что такое? Что это? — со смехом спросил он, оказавшись перед уголком, укрепленным и забаррикадированным прочнее, чем все остальные вместе взятые. — Да это наверняка самая главная сокровищница! Какие же чудесные тайны хранятся здесь, Гарри Киф? Не здесь ли спрятаны истоки твоих талантов?
И прежде чем Гарри успел ответить, если он вообще собирался это сделать, Янош резко распахнул створки обеих дверей.
За одной из них не было абсолютно ничего — пустота, и на какую-то секунду Янош замер, балансируя на самом пороге бесконечности Мёбиуса. А за другой находился... Фаэтор Ференци, сидевший в том месте, откуда он руководил действиями Гарри, и откуда только что спровоцировал Яноша на необдуманное поведение, приведя его в ярость, а теперь заставив застыть от ужаса.
Янош попятился от Фаэтора, а тот, в свою очередь, вышел из укрытия и старался отпихнуть его подальше от двери в вечность и от бесконечности Мёбиуса, в то время как потрясенный Янош от неожиданности потерял дар речи и отказывался верить своим глазам. Как мог он внутри разума человеческой личности столкнуться не только с Неведомым и Непостижимым, но и с чудовищным и враждебным разумом собственного отца?!
Ужас придал ему сил: он вырвался из рук Фаэтора и, невразумительно бормоча проклятия и оскорбления в его адрес, помчался прочь, стремясь как можно скорее покинуть разум Гарри. Он не успел причинить серьезного вреда, и некроскоп был уверен, что теперь он едва ли осмелится попробовать еще раз. Но...
— Фаэтор! — рявкнул Гарри, и мрачный голос его походил на скрип мела по новой школьной доске, но это был его собственный голос, избавившийся от влияния тайного обитателя его разума. — Фаэтор!!!
Ответа не последовало. Разве что донеслась до него тихая усмешка, напоминавшая звук лопающихся на поверхности кипящей смолы пузырей или шелест крыльев летучих мышей, скрывающихся в глубине огромной пещеры.
— Ах ты мерзавец! Обманщик! — орал Гарри. — Ты смеешь находиться здесь! И ты был здесь все это время, с того самого момента, когда я позволил тебе войти! Но я найду тебя и вышвырну вон!..
— В этом нет нужды, сын мой — донесся до него словно издалека болезненный шепот Фаэтора. — Первая битва состоялась, и мы ее выиграли! Солнце восходит... я... меня... я... ухожу...
Гарри медленно возвращался от сна к действительности. Он замерз, ибо к тому моменту, когда он окончательно проснулся, холодный пот, покрывавший его тело, уже успел высохнуть. В дверь постучали. Это был Дарси Кларк, говоривший из-за двери что-то по поводу завтрака. Гарри вдруг осознал, что в голове у него окончательно созрел план дальнейших действий...
* * *
Было 8,15 утра. Родос еще только просыпался, а Гарри был уже на пирсе в бухте Мандраки, чтобы проводить своих друзей. Когда судно, на борту которого находились Манолис и Дарси, вылетело на ослепительно голубой простор Эгейского моря, они несколько раз махнули Гарри руками, но он в ответ лишь кивнул и молча провожал их глазами, пока судно не скрылось из вида, от всей души желая друзьям удачи.
После этого он отправился на пляж в Критике и больше часа проплавал, прежде чем вернуться обратно в отель и принять душ. Даже после того как он долго растирал себя полотенцем и несмотря на то что термометр показывал, как минимум, семьдесят пять градусов на солнце, Гарри не мог избавиться от ощущения холода и озноба. Однако его состояние ничего общего не имело с окружающей температурой. Холод шел изнутри.
Постель Гарри была перестелена заново. Он лег на свежие простыни и закинул руки за голову. Думая о чем-то своем, он постепенно успокаивался, пока наконец его мозг не опустошился. Гарри медленно поплыл куда-то...
...И остановился возле Фаэтора.
Он успел поймать его там, внутри собственного разума, не позволив ему скрыться. Было чуть больше половины одиннадцатого, палящее солнце уже стояло высоко в небе... и вот он. Фаэтор, внутри его мозга! Нет, солнце не устранило, не отпугнуло его. Гарри следовало бы знать, что призраки не горят. Солнце могло заставить Фаэтора увидеть пару плохих снов, но оно не в состоянии было причинить ему физическую боль, ибо ничего материального от него не осталось. 06 этом Гарри мог сказать любому из его мертвых друзей.
— Старый дьявол! — сказал Гарри, но слова его прозвучали холодно и спокойно, ибо он не обзывался, а лишь констатировал факт. — Старый мерзавец! Старый обманщик! Так значит, ты хочешь спрятаться во мне так же, как Тибор прятался в Драгошани?
— Хочу ли я? — Фаэтор вышел из своего укрытия, и Гарри ощущал его так, как будто находился с ним совсем рядом. — Дело сделано, Гарри! Свершилось то, чему суждено было свершиться. И тебе придется смириться с этим.
— Я избавлюсь от тебя, — ответил Гарри, качая головой, и на губах его появилась печальная улыбка. — Поверь мне, Фаэтор, я избавлюсь от тебя, даже если ради этого мне придется избавиться от себя самого.
— Самоубийство? — с упреком воскликнул Фаэтор. — Нет, только не ты, Гарри! Ты упорен и упрям не в меньшей степени, чем те, за кем ты охотишься и кого уничтожаешь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64