А-П

П-Я

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  A-Z

 

Люди разбрелись по деревням. В лагере остались лишь умирающие, которые лежали в шалашах и сырых землянках вместе с трупами. Столь же "гуманно" гитлеровцы ликвидировали и ряд других концлагерей.
Санслужбой Западного фронта и местными органами здравоохранения были приняты экстренные меры для предотвращения массовых сыпнотифозных заболеваний. Но еще раньше, в апреле 1944 года, в Климовичском районе Смоленской области было зарегистрировано до ста случаев сыпного тифа, в других районах - по тридцать - сорок. С первых часов пребывания на смоленской земле медсостав нашей армии развернул энергичную противоэпидемическую работу.
Во второй половине мая я созвал в деревне Быковка, где располагался армейский штаб, руководящих медицинских работников. Из Москвы я привез хорошую новость: подписана давно ожидавшаяся директива Главсанупра о создании в армии авиационного госпиталя. В качестве базы нам передавался двухсоткоечный ЭГ № 2922. Хотя мы еще не приняли его, поскольку не было пока приказа командующего фронтом генерал-полковника Г. Ф. Захарова, мне с разрешения начальника 77-го фронтового эвакопункта полковника медицинской службы Н. М. Невского (ему вскоре присвоили звание генерал-майора медицинской службы) удалось побывать там. Располагался он в деревне Ворга.
В эвакогоспитале меня встретил невысокий худощавый лет сорока пяти майор медицинской службы Иосиф Иосифович Жаботинский. Указав на деревянное строение, напоминавшее деревенскую школу, он сказал, что в настоящее время их учреждение как бы свернуто. Мои слова о том, что на базе этого ЭГ будет создан армейский авиагоспиталь с новыми штатами и особым медицинским оборудованием, Жаботинский воспринял без энтузиазма. Подошел его заместитель по политчасти, полный черноглазый капитан. Отрекомендовался Иваном Егоровичем Панчевым. Я рассказал им, как долго воздушная армия добивалась штатного ААГ, как необходим он для сохранения летных кадров. Попросил собрать личный состав.
Минут через пятнадцать на лужайке собралось около сорока человек. Жаботинский представил мне их. Здесь были начальники отделений майор медицинской службы П. И. Китайцев и капитан медицинской службы В. А. Евстронива, ординаторы - майор медицинской службы Д. А. Лапчинский и капитаны медицинской службы С. Ф. Коребова и П. Ф. Харина, начальник физиотерапевтического отделения майор медицинской службы Р. И. Левит, старшая операционная сестра Е. В. Корочкина, не имевшая воинского звания, старшие медсестры младшие лейтенанты медицинской службы Т. М. Чибисова и А. М. Добринина, а также другие товарищи.
Коллектив состоял из опытных специалистов. Через их руки прошли тысячи раненых и больных. Но эти люди совершенно не представляли себя в новой для них роли работников ААГ. Посыпались вопросы. Больше всего они касались специфики лечения раненых и больных авиаторов. Ответив на них, я сказал, что при госпитале будет работать врачебно-летная комиссия. Поэтому медицинскому составу необходимо заранее изучить требования, предъявляемые к состоянию здоровья летчиков. А самая ближайшая и главная задача - готовиться к наступательной операции. О времени и сроках ее проведения скоро станет известно...
Был задан и такой вопрос:
- Вот вы - начальник медицинского отдела четвертой воздушной армии. А мы слышали, что там во главе санслужбы стоит флагманский врач.
Ответил: должность переименована. Это было вызвано созданием при управлении армии медицинского отдела. Кроме заместителя у меня стало четыре помощника: хирург - подполковник медслужбы И. X. Верещак-Верещаковский, терапевт - майор медслужбы Я. А. Гельбирд, эпидемиолог - майор медслужбы А. В. Сафонов и невропатолог - подполковник медслужбы М. Г. Шефтель. Все они оказались хорошо подготовленными, опытными специалистами.
Я, разумеется, созвал совещание не только для того, чтобы сообщить о создании армейского авиагоспиталя и его структуре. Главным было уяснить задачи медицинского обеспечения предстоящего наступления.
На моем докладе присутствовали, несмотря на их очень большую занятость, командующий армией генерал-полковник авиации К. А. Вершинин и его заместитель по политической части генерал-майор авиации Ф. Ф. Веров. Это придало совещанию особую весомость.
Ширина фронта, на котором должны были развернуться боевые действия 4-й воздушной армии, не превышала 70-80 километров (при общей ширине 2-го Белорусского фронта 140 километров). Фактически же наша авиация наносила удары в 25-30-километровой полосе. Радиостанции управления и наведения были расположены в населенных пунктах Студенец, Черная речка, Дроздовка и на опушке леса, что западнее деревни Рясны. Всюду здесь были медпосты. В районе деревни Бровки, на значительном расстоянии от основной группы, имелась еще одна радиостанция наведения. Она должна была обеспечивать боевую работу истребительной авиации. При ней также был организован медицинский пост.
По плану все раненые летчики эвакуировались в лазареты БАО, находившиеся в деревнях Старина и Дубровка. Оттуда их отправляли в авиагоспиталь, расположенный в Борге, в 27 километрах от Рославля.
Специальный медпункт был организован на центральной радиостанции наведения, где находился командующий воздушной армией. Возглавлял его врач-хирург, в распоряжении которого находились фельдшер и две медсестры.
Для лечения инфекционных больных были определены два госпиталя - № 842 и 845. Располагались они в Быстрянских хуторах и в Яновой Слободе. В местечке Первомайск, что в 28 километрах западнее Рославля, был развернут армейский дом отдыха, который при необходимости мог использоваться как второй, нештатный армейский авиационный госпиталь.
Наше наступление могло быть стремительным. А автотранспорта для быстрого продвижения не хватало. Учитывая возможные трудности с базированием авиагоспиталя, я позаботился о заблаговременной организации хирургических лазаретов на промежуточных этапах эвакуации. Для этой цели были выделены лазареты 707, 784, 814 и 836-го батальонов аэродромного обслуживания. Мы могли положиться на опытных хирургов Амелину, Гордеева и других. Правда, такая мера осложнялась одним немаловажным обстоятельством: в любой момент начальник тыла армии мог по оперативным соображениям перебросить лечебные учреждения батальонов аэродромного обслуживания. Но иного выхода у нас не было.
Фронт перешел в наступление. В ночь на 23 июня на участке прорыва крупные силы наших дальних бомбардировщиков нанесли по врагу мощные удары. На вражеские войска всю ночь сбрасывали бомбы самолеты 325-й ночной бомбардировочной дивизии. Особенно четко здесь действовали летчицы 46-го гвардейского Таманского полка. Удары с воздуха сильно ослабили оборону противника.
Однако наутро погода испортилась. Облачность опустилась ниже ста метров.
В нескольких километрах западнее деревни Рясны, на окраине которой находился передовой командный пункт армии, гремела ожесточенная канонада. Но авиация не могла серьезно помочь нашим артиллеристам, танкистам и пехотинцам. Лишь к полудню облака несколько поднялись.
Над передовой сразу же появились штурмовики. Они волнами выкатывались из-за леса регулярно через каждые десять - пятнадцать минут.
С группой офицеров я приехал на КП вслед за командующим армией. Здесь при центральной радиостанции наведения был заблаговременно организован медпункт.
Генерал Вершинин, сильно недовольный резкой переменой погоды, ходил хмурый с самого утра. И все же он не изменил своему правилу: выкроил несколько минут для того, чтобы заглянуть в медпункт. Поздоровался за руку со всеми, затем поинтересовался у начальника, майора медицинской службы Цыпкина, все ли у них готово для приема раненых. Когда наши штурмовики возобновили боевую работу, командарм повеселел. Вскоре стало известно, что летчики быстро отыскивают и уничтожают огневые точки противника, мешающие продвижению войск.
На главном направлении действовали 1-й Прибалтийский, 1-й и 3-й Белорусские фронты. Наши войска наступали на вспомогательном направлении Могилев, Минск. 2-й Белорусский фронт располагал тремя наземными армиями. Вперед двинулась 49-я армия генерала И. Т. Гришина. Авиационная поддержка была исключительно важна для нее.
Позже в одной из бесед с офицерами штаба К. А. Вершинин рассказал, что в начале июня его вызывали на совещание, которое проводил представитель Ставки маршал Г. К. Жуков. Там присутствовали маршалы авиации А. А. Новиков и А. Е. Голованов, а также командующий 16-й воздушной армией генерал С. И. Руденко. Были подробно обсуждены план применения воздушных соединений в операции "Багратион" и порядок их взаимодействия с дальней авиацией.
В первый же день 49-я армия взломала вражескую оборону. Гитлеровцы, имевшие всего 1300 самолетов, не могли надежно прикрывать войска на участке фронта протяженностью более тысячи километров. Поэтому наша авиация, не встречая серьезного противодействия, использовала для поражения наземных целей даже истребители.
Получив данные о форсировании сухопутными частями реки Прони, командующий приказал офицерам, находившимся на КП, отправиться по своим местам.
За три дня боев войска нашего фронта вышли к Днепру и захватили плацдармы на его правом берегу. 27 июня радиостанции наведения с медпостами при них располагались в пунктах: высота 205,0, что в 10 километрах северо-восточное Шклова, село Мосток, аэродром Луполово (район Могилева), деревни Церковщина и Русенки, там же находилась и центральная радиостанция наведения. Шестую радиостанцию за ненадобностью оставили у себя в тылу. Все раненые, подобранные медпостами, теперь эвакуировались в Русенки. Здесь им оказывалась неотложная хирургическая помощь, затем их отправляли в лазареты БАО и в армейский авиационный госпиталь.
28 июня вражеская группировка в районе Могилева была разгромлена. Форсировав Днепр, наши войска устремились вперед. Расстояние между госпитальной базой фронта, авиагоспиталем и передним краем ежедневно увеличивалось на десятки километров. Тут и появилась надобность в промежуточных этапах эвакуации. Хирургические лазареты 707, 814, 836 и 784 БАО развернули работу на аэродромах Люботин, Луполово, Могилев, Пронцевка.
Следы, оставляемые захватчиками, были страшными. На дорогах маячили остовы сгоревших автомашин и подбитых танков, валялись покореженные орудия. Над горизонтом не рассеивались дымы.
Иногда противнику удавалось отрываться от нашей пехоты. Для ударов по нему требовались дневные бомбардировщики. А их в 4-й воздушной армии было мало. К. А. Вершинин послал командующему ВВС Главному маршалу авиации А. А. Новикову телеграмму, в которой просил выделить ему дополнительные бомбардировочные части. Эта просьба была незамедлительно удовлетворена. К нам прибыло несколько полков из 16-й и 1-й воздушных армий, действовавших на 3-м и 1-м Белорусских фронтах.
На своем У-2 я производил облет передовых аэродромов, только что освобожденных от противника, и налаживал там лечебно-эвакуационное обеспечение. Боевые санитарные потери среди летного состава в эти дни были невысокими. На 1 июля мы эвакуировали в армейский авиационный госпиталь всего около двадцати раненых летчиков и стрелков-радистов. Однако среди наземных специалистов их оказалось довольно много.
3 июля войска 1-го и 3-го Белорусских фронтов освободили столицу Белоруссии. Части 4 ВА начали перебазироваться в район южнее Минска. Штаб армии переехал в поселок Червень. В это время восточнее города блуждали по лесным дорогам многочисленные группировки гитлеровцев. Некоторые из них выходили в районы базирования наших авиачастей.
Серьезные бои, например, пришлось вести передовой команде 448 БАО, чтобы отстоять Мачулище, частям 34 РАБ, оборонявшим Самоваловичи. В связи с угрозой захвата этих аэродромов противником мы оттянули в тыл почти все полки 325-й ночной бомбардировочной авиационной дивизии. Только 11 июля основная группировка фашистов была ликвидирована. Но отдельные разрозненные подразделения гитлеровцев все еще оставались и иногда вступали в перестрелку с нами.
Меня сильно беспокоило то, что армейский авиационный госпиталь остался далеко в тылу. Даже санитарные самолеты уже не могли туда летать. Я обратился к начальнику тыла генералу П. В. Коротаеву с просьбой ускорить перебазирование госпиталя. Но Петр Васильевич, всегда отличавшийся собранностью и организаторскими способностями, на этот раз показался мне растерянным. И его нетрудно было понять. Армейские части нуждались в горючем, боеприпасах, продовольствии и многом другом, а железнодорожный транспорт был разрушен, грунтовые дороги тоже находились в ужасном состоянии.
- Автомашин у меня нет, - сказал Коротаев. - Вывозите госпиталь на станцию Понятовка и грузите в эшелон. Должны же наконец железнодорожники наладить движение!
Я не мог согласиться с таким решением и попросился на прием к командарму. Выслушав меня, уставший от бессонных ночей генерал Вершинин снял телефонную трубку и позвонил Коротаеву.
- Петр Васильевич, я знаю о твоих трудностях с транспортом, но Бабийчуку надо помочь. Он должен выбросить на передовой аэродром группу для оборудования госпиталя коек на пятьдесят - семьдесят. Выдели ему десять автомобилей, а я ему дам три "Дугласа".
Вершинин положил трубку и спросил:
- Обойдетесь тем, что даем? Больше пока ничем помочь не могу...
Что ж, надо было обходиться тем, что давали. И я только поблагодарил командарма.
Возвратившись от Вершинина, немедленно направил начальнику госпиталя Жаботинскому письменное распоряжение. В нем предписывалось подготовить для выдвижения отделение на 70 коек; обеспечить медиков всем необходимым для оказания пострадавшим квалифицированной помощи; имеющихся в госпитале раненых и больных передать на время в эвакогоспитали Рославля без права эвакуации их в тыл; все госпитальное оборудование вывезти на станцию Понятовка для погрузки в эшелон.
В деревню Ворга, находящуюся под Рославлем, вылетел Алексеев. Он должен был принять там передовую группу.
Раненых и больных из армейского авиационного госпиталя разместили в ЭГ № 1814 и специализированном ЭГ № 1781. Одно его отделение было отправлено к нам, под Минск. Но оно все еще находилось в пути, поскольку темп наступления наших войск оставался высоким - 25-30 километров в сутки. Учитывая, что лазареты БАО не всегда могут оказывать хирургическую помощь раненым, я поставил вопрос о том, чтобы раненых летчиков принимали на время эвакогоспитали общевойсковых соединений.
Задача эта была решена довольно оперативно. Для приема раненых авиаторов определили ЭГ № 2594 и ППГ № 132, расположенные в поселке Червень.
Мои помощники работали в лазаретах. А я вылетел осмотреть новое место для развертывания передового отделения ААГ. В 28 километрах южнее Минска находилась усадьба совхоза Аннополь. Несколько деревянных строений ее уцелели. Там и решили разместить сначала передовое отделение, а затем и весь армейский госпиталь.
На обратном пути летчик отклонился от курса, и мы оказались над территорией, занятой противником. Фашисты открыли огонь. Одна автоматная очередь, видимо, угодила в мотор, он стал работать с перебоями. Летчик развернул машину на 180 градусов, и нам вскоре удалось выйти из-под обстрела. Летели над лесом, на предельно малой высоте. На наше счастье, барахливший мотор пока работал. Протянув еще километр с лишним, увидели впереди небольшой хутор. Возле него и плюхнулись прямо в огороде.
Из домов выбежали люди - дети, женщины, старики. С их помощью мы выкатили самолет на дорогу.
Кое-как запустили мотор, взлетели и добрались до аэродрома, где базировались связные самолеты штаба фронта. Там неожиданно встретил старого знакомого - подполковника Елисеева. В 1936-1938 годах он был командиром 15-й разведывательной авиаэскадрильи 13-й авиабригады, в которой служил и я. Случались на войне такие встречи. По его указанию техники заправили наш У-2 горючим, подлечили и мотор. Поздним вечером мы наконец добрались до своего аэродрома.
Утром офицер штаба сообщил мне, что после нашего отлета из Аннополя блуждавшая по нашим тылам группа гитлеровцев напала на аэродром Озеро, находившийся по соседству. Видимо, они собирались вызвать свои транспортные самолеты. Но воины 444-го и 706-го батальонов аэродромного обслуживания своею стойкостью и мужеством сорвали замыслы врага.
Отделение авиагоспиталя без остановки проследовало в местечко Новоельня, расположенное в шестнадцати километрах от города Новогрудок. 15 июля оно развернулось в помещении бывшего детского санатория. Линия фронта в это время проходила в сорока километрах от него.
Медицинские посты, созданные при радиостанциях наведения, неотрывно следовали за войсками.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33