вздыхает, краснеет и все оглядывается на жену, а та молча бросает на Василия злые, колючие взгляды.
- Василинка! - раздался вдруг звонкий голос. - Слышь, Василинка! Где твой отчим? Посыльный приходил!
К ней подбежал запыхавшийся Ананий.
- Посыльный велел, чтобы Василий немедля шел в сельсовет! Очень важное дело!
Отчима не раз звал председатель сельсовета Дедков и не раз говорил, что без таких добровольных помощников Советской власти никак не управиться. Василий привык к неожиданным вызовам, тут же откладывал в сторону хозяйственные дела, чтобы выполнить поручение. Вот и сейчас укусил, наверное, наспех лепешку и пошагал лесной дорогой в местечко.
А вечером вся Березовая Роща знала, что Василий едет на сельскохозяйственную Выставку. В Москву, в столицу!
Василинка не могла скрыть своей радости и чуть ли не летала со двора в хату, из хаты в хлев, торопясь поскорей переделать всю работу. Она гордилась своим отчимом. Значит, Василий очень хороший человек, если сельсовет и партийная ячейка посылают его посмотреть, чего достигли крестьяне других далеких и близких деревень, послушать, как идет совместная работа в коммунах и артелях. В Березовой Роще люди еще колеблются: хорошо ли это - вместе обрабатывать землю, заводить машины, которые будут принадлежать всем. Приезжал агроном, уговаривал переходить на многопольный севооборот, чтобы не истощалась земля, а они не верят, что так будет лучше.
А самое главное - в Москве живет Ленин! С какой любовью произносили это имя Василинкин отец и дядя Самсонов! Едва построив хату, Василий первым делом прикрепил к стене портрет Ленина. Василинка знала, что враги стреляли в Ильича, что он сейчас болеет.
А может, все-таки выпадет Василию счастье и он увидит Ленина!
В воскресенье, в день отъезда, крестьяне столпились возле их дома. Желали удачи, просили, чтобы внимательно все слушал, спрашивал и даже записывал.
- Ты узнай непременно, как там насчет бедноты, нарежут ли нам еще земли, - подал голос Семен.
- И почему в нашей местности не делят землю подушно, не забудь спросить, - наказывал Николай.
- Ишь чего захотел! - ехидно протянула Халимониха. - Выпустил на свет этих душ целую ораву, хлеба же для них добыть не можешь. А нынче подавай ему землицы на каждую душу.
- Помолчала бы ты лучше, соседка! - Семен легонько отодвинул старуху плечом. - Слышь, Василий, спроси, найдут ли управу на торговцев-перекупщиков? Осенью покупают у нас хлеб по дешевке, а весной сдирают с бедноты шкуру. Нельзя ли приструнить этих грабителей? - И, подумав, добавил: - Попроси там (кого - Семен не сказал, потому что не знал), чтобы торговцам запретили такие махинации.
- Запретили! - передразнила Халимониха. - А ты работай, как все хозяева, и не покупай весной хлеба, коли дорого. Да с осени не продавай.
- Как не продавать? А на какие деньги купить соли или керосина?
Этим вопросом Семен еще сильнее разозлил Халимониху. Сжав кулаки, она высказала то самое главное, что более всего тревожило Халимонову семью.
- А вы скажите, люди добрые, почему в Москву посылают бобыля этого? спросила Халимониха, глядя на Василия испепеляющим взором. - Боже, что нынче делается? Разве не мог в Москву кто из работящих хозяев поехать? Жили люди спокойно, никто не говорил ни о каком переделе.
- Так, так, давай им в хвост и в гриву! - выкрикнул Евсей из-за спины Лаврена.
Василинка стояла, словно на горячих углях, сердце едва не выскакивало из груди. Разве легко подать голос?
Ухмыляясь, Лаврен угощал табаком рядом стоящих мужчин. Скрутив цигарку, он посмотрел на Василинку и пренебрежительно сплюнул.
И она, вздрогнув от омерзения, поборола свою робость.
- А будут ли перемены в нашем батрацком житье? - повышая голос, чтобы услышали ее в шуме и гаме, спросила она. И смутилась, потому что все, кто стоял возле крыльца, уставились на нее, словно впервые увидели. Стараясь ни на кого не смотреть, Василинка говорила все громче: - Сказывают, есть закон, который защищает наши права. Ты запиши его на бумажку и привези. Ладно?
- И откуда у нашей девчушки взялась такая смелость? - удивлялся Василий, улыбкой подбадривая Василинку.
Он не знал, что, когда хозяйка посылала Василинку в город в лавку, девочка встретилась с Федором. Он работал на железной дороге, укладывал шпалы и рельсы. Федор и сказал Василинке, что должен быть такой закон.
- Не вешай носа, Василинка! - весело воскликнул Петр.
И засмеялись, и заговорили все сразу. Не обращая внимания на Лаврена и Халимониху, может, впервые в жизни вслух при них говорили обо всем, что наболело.
Василий поднял руку:
- Слушайте, люди! Все ваши слова я хорошо запомнил. Подам голос из нашей маленькой деревни. Все вопросы попрошу растолковать.
А Василинка пожалела, что не попросила отчима узнать, будет ли у них школа-семилетка. Правда, ей самой поздно учиться, прошли ее школьные годы, но подрастает Митька...
На прощанье Василинка забежала в хату, достала из-за иконы тетрадку в косую линейку. Старательно заточила карандаш и вместе с тетрадкой положила Василию в карман свитки, а сама побежала к своей хозяйке, там ее ждали неотложные дела.
ВСТРЕЧА
После отъезда отчима Василинке очень хотелось встретиться с Федором. Полгода жили у Халимона под одной крышей, и друг друга почти не знали. А теперь он не выходит из головы: такой, оказывается, хороший парень, говорит с ней, как с родной сестрой. На рубашке красный значок с буквами "КИМ" Федора там, на железной дороге, в райком комсомола выбрали. Обещал, что на днях придет в Березовую Рощу.
Прошла неделя. Василинка медленно брела за стадом - и у хаты бабушки Анеты заметила Федора. Глянула на свою заплатанную юбку и готова была от стыда сквозь землю провалиться. Но пройти незамеченной не удалось.
- Приходи поскорей, Василинка! - вдогонку ей крикнул Федор.
"Приходи поскорей!" Разве не знает, что она живет в служанках. Разрешит ли хозяйка?
Подоив коров и управившись по хозяйству, Василинка ужинать не стала. Получив разрешение хозяйки, стремглав бросилась из дома, но успела лишь к концу собрания.
- Пока вас лишь пятеро, - говорил Федор, - но и это не малая сила. А там начнут вступать в комсомол и другие парни и девушки. Вот та же Василинка.
Молодежь заговорила, зашумела. Аркадий толкнул локтем Василинку.
- Ишь ты, и тебя Федор в комсомол зовет. Давай, давай к нам!
Василинка смутилась. А после собрания Федор проводил ее домой.
- Вот вступишь в комсомол - и совсем другая жизнь перед тобой откроется! - говорил Федор, шагая рядом с ней.
- А перед тобой она открылась?
- А как же! Теперь я сам себе хозяин! Отработаю восемь часов - и иду в клуб или библиотеку. Сколько книг я за этот год прочитал! Скоро в армию. На флоте служить хочу. Как пойду в далекое плавание - стану писать тебе письма. А ты будешь мне отвечать?
Василинка молчала.
- Будешь, - заключил Федор. - Меж людей так заведено.
- А как отслужишь, что будешь делать?
- Учиться на рабфаке. А после рабфака на кого захочешь можно будет выучиться. Даже на капитана корабля!
- А что такое рабфак? - решилась спросить Василинка.
- Там учится рабочая и крестьянская молодежь, такие же парни и девушки, как мы с тобою, - объяснял Федор, а сам внимательно разглядывал Василинку, словно впервые ее видел.
- Ну вот и пришли, - тихо проговорила она. - До свидания, Федор!
Федор крепко пожал руку Василинки.
- Ты почаще наведывайся в местечко! - сказал он на прощание.
Василинка долго глядела ему вослед. Ей тоже хотелось побывать в далеких городах, увидеть море, хотелось учиться, но это были только мечты. Вот скорей бы окончилась служба у Параски. Тогда непременно что-то изменится в ее жизни. Побыстрей бы приехал отчим, надо еще с ним посоветоваться.
И ОТЧИМ ПРИЕХАЛ
Людей набилась полная хата, некоторым пришлось стоять в сенях. Василинка с Ниной забрались на печь. Василий рассказывал по порядку, как ехал, что слышал в дороге, что видел на Выставке, а потом отовсюду посыпались вопросы.
- Ты расскажи, Василий, как в других местах помогают семьям красноармейцев, сиротам и вдовам? - спросила Агата.
- Комитеты взаимопомощи заботятся о них так же, как и у нас, в Березовой Роще. Тебе, тетя Агата, государство бесплатно дало лес на хату и семена отпустило. И по всей стране Советская власть помогает осиротевшим семьям стать на ноги.
- Ну, конечно, только успевай все давать таким лентяям, а про себя забудь, - встряла в разговор Халимониха. - Ты скажи лучше, Василька, отчего ситец и спички не дешевеют?
- О школах расскажи, что знаешь, - попросила Василинка.
- Государство строит школы, и люди ему помогают. В нашей делегации был крестьянин из деревни Сенница, что под Минском, так он рассказывал: лес бесплатно отпустило государство, а срубили и вывезли крестьяне своими силами. И площадку для школы подготовили, и учителя на свое содержание взяли.
- Неужто никто и слова против не сказал? - послышался удивленный голос.
- Говорил, что решили полюбовно. Ведь их же дети постигают грамоту.
- Вот и нам нужно школу построить да еще избу-читальню заиметь, чтобы было где газету почитать. А что, не осилим разве? - горячо произнес Петр.
- А ты, Петрок, и без того уже образованный - вон стишки сочиняешь. На что тебе школа! - крикнул Лаврен.
Ему не дали договорить. Зашумели все разом.
- Тише, тише, - успокаивал Василий. - Надо все хорошенько обдумать, как и где строить. Есть у нас с вами работящие руки, есть желание, Советская власть поможет. Вот соберемся в скором времени и все обсудим. А сейчас послушайте, как нас, всех участников Выставки, встречали рабочие Красной Пресни...
Вместе со всеми Василинка слушала рассказ отчима о большом митинге в одном из московских театров, как живую, видела перед собой крестьянку со Случчины, пожилую женщину в вышитом кафтане и домотканой полосатой паневе.
- Она не преминула вспомнить, - рассказывал Василий, - как прежде отдавали богатеям половину урожая за взятый в долг плуг, за лошадь, за зерно, а нынче бедняки и середняки в их деревне объединились в артель и постепенно налаживают жизнь, вызволяются от кулацкой зависимости, заменяют сохи стальными плугами. А напоследок она сказала: "Дай бог здоровья Ленину тому, кто все это сделал для бедного человека", - низко поклонилась и неторопливо сошла с трибуны.
- Вот так женщина! - не вытерпела Агата. - А что, если и нам так сделать, как в их селе?
- Помолчи ты, не мешай, - словно заступаясь за Василия, сказала Халимониха.
- А что ты на выставке увидел? - спросил Семен.
Василий рассказал, как они целый день ходили по Выставке, удивлялись могучим племенным совхозным быкам, любовались трактором на высоких с шипами колесах с шеренгой прицепленных к нему новеньких плугов. Скоро по ленинскому плану построит наша страна могучие заводы, и крестьяне, объединившись в коллективы, будут на этих стальных конях пахать широкие поля.
- И когда оно все это будет? Да и будет ли? - раздался голос Халимонихи.
Вокруг шумно заговорили. Перекрывая голос, Василий сказал:
- Будет, тетя Минадора, обязательно будет!
От радости Василинка захлопала в ладоши.
Когда стало тише, Василий рассказал о самом, пожалуй, интересном: делегацию белорусов пригласил к себе Всесоюзный староста Михаил Иванович Калинин.
Прежде всего спросил, как мы восстанавливаем то, что разрушили белополяки. А потом растолковал, что пути к улучшению крестьянской жизни лежат в крепкой кооперации, использовании агрономической науки. Советовал заменить трехполье многопольем, улучшить сенокосы. Обещал, что вскоре наша республика получит в кредит сельскохозяйственные машины.
- А как быть с теми, у кого земли много десятин? - вновь полюбопытствовал Семен.
Василий полистал свою тетрадь:
- Погодите, здесь у меня записано, вот. "У кулаков землю надо отбирать и передавать бедноте. Бедняцкие и середняцкие хозяйства должны объединяться и искать помощи в кооперативах, товариществах, а не у кулака-живоглота. Это ленинские слова", - сказал Михаил Иванович.
Лаврен, все время молча простоявший у дверей, выплюнул изо рта цигарку и растер ее по полу сапогом.
- Хватит, мать, болтовню слушать! Мало ли чего Василий нагородит. Пошли домой.
И он подался к выходу. Евсей потопал за ним следом. Но старуха не послушалась сына и протиснулась поближе к Василию.
- А вот ты растолкуй народу, - и она приложила ладонь к уху, - отчего это рабочие в городе работают по восемь часов, а мы гнем спины от темна до темна?
- Шла и о том речь, - спокойно ответил Василий. - Михаил Иванович вспомнил, как тяжело во время войны и разрухи жилось рабочим. Крестьяне такого голода не испытали. Однажды у него спросили: "Кто для республики более важен - рабочий или крестьянин?" Вот что ответил Калинин: "Какая человеку нога более необходима - правая или левая? Если деревня нужна городу, то и город с его промышленностью также необходим деревне. Рабочий класс и класс крестьянский - равноценны, на них держится страна". Вы не думайте, - заметил Василий, - будто Михаил Иванович не знает, что живем мы пока бедно. Он сказал, что задача Советской власти - жизнь улучшить. Это в наших силах - в тесном союзе рабочих и крестьян добиться, чтобы всем трудящимся жилось светло и радостно. Что прежде всего надо ликвидировать безработицу, поднять промышленность и сельское хозяйство. И учиться, учиться.
Василинка радовалась, слушая отчима. Вот он какой!
Еще долго говорил Василий - и про Выставку, и про беседу с товарищем Калининым, и о том, как он их на своем автомобиле возил в Кремль.
- А Ленина не удалось увидеть, - вздохнул Василий. - Болеет, и врачи не разрешают его беспокоить.
На темном небе высыпали звезды, когда крестьяне расходились из дома Василия. Завтра люди встретят новый день, и он будет такой же, как всегда, и чем-то непохожий на другие. Непохожий потому, что они решили помочь друг другу посеять озимые.
По очереди сушили снопы в овине у дяди Николая, старательно молотили рожь, не оставили незасеянным ни одного клина. Это была пусть себе и небольшая, но победа над старым укладом деревенской жизни.
ЗА ЛЕТОМ ОСЕНЬ СПЕШИЛА
За лето Василинка вытянулась, маленькая нескладная девчонка превратилась в девушку. Это и радовало, и тревожило. Поскорее бы уже кончалась служба у тети Параски! А пока вместе с Макаром и Тимошкой подымалась она ни свет ни заря и, преодолевая огромное желание спать, шла на ток. Скоро научилась молотить в три цепа, не сбиваясь с ритма. Смолотить высушенное в овине зерно управлялись до рассвета. Парни оставались на току складывать солому и веять зерно, а Василинка бежала выгонять коров на пастбище.
Однажды утром она увидела за окном ослепительно белое пушистое одеяло. Стада больше на пастбище не выгоняли.
Но работы хватало. Несколько дней подряд мяли лен, а потом трепали и чесали. Длинные пучки льна пойдут на полотно, из него сошьют рубашки, кафтаны. Из посконной кудели выткут полотно для порток да полотенец.
Наконец на покрова окончился срок службы. Мама пришла забирать домой Василинку. Параска велела Макару снять с чердака пару колбас и кусок сала. Потом добавила еще буханку хлеба. Долго рылась в сундуке, наконец достала связанные шнурками ботинки.
- Это от меня в подарок! Возьми, Василинка!
Голенища ботинок на красной алой подкладке кое-где прихватила плесень. Длинные, острые носы их ссохлись и задрались кверху, низкие каблуки стоптались. Но это были ботинки, пускай великоватые, поношенные и неуклюжие - первая обувка за все годы службы по людям.
Она быстро идет по заснеженной улице. Ботинки, связанные шнурками, переброшены через плечо. Нигде ни души, молчаливо стоят низенькие приземистые хаты. Вдруг в конце улицы показывается чья-то фигура. Это Аркадий, - высокий, стройный, в коричневом коротком кожушке. Сейчас увидит ее - в стареньком, подбитом ветром Тонином пальтишке и в лаптях. Василинка торопливо снимает ботинки с плеча и несет их в руках. Не доходя до Василинки нескольких шагов, Аркадий кивнул ей и свернул к Левонишкиной хате. "Неужто к Нине?" - мелькнула мысль.
У Василинки сразу пропадает хорошее настроение.
Заметив, что Василинка погрустнела, мама попыталась ее утешить.
- Смотри, доченька, - показала она небольшой клок расчесанной шерсти, за шитье фунт шерсти заработала. Я тоненько спряду, нитки покрасим в красный цвет и соткем красивое покрывало.
Василинка глянула на кровать, прикрытую посконной дерюжкой, на подарок - длинноносые ботинки - и ничего не ответила.
- Надо же приготовить Тоне в приданое хоть две подушки, - продолжала мама. - Хорошо, что отец, - она так звала при детях отчима, - нанялся в соседней деревне Акиму хату поставить. Пообещал, что без хлеба не останемся. А вот с одеждой и обувью беда.
Ей очень хотелось, чтобы дети звали Василия отцом. Ни Тоня, ни Василинка, ни Митька не могут отчима назвать папой. Что-то мешает им вымолвить это короткое слово.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13